• Рост: шесть футов.
• Плотного телосложения.
• Одет в армейскую куртку зеленого цвета.
• Судим.
• Хромает.
• Вооружен.
• Гладко выбрит.
• Темная косынка на голове.
• Ожидаются дополнительные свидетельские показания, а также возможные записи с камер видеонаблюдения.
ПОРТРЕТ ЧАРЛЗА СИНГЛТОНА
• Бывший раб, предок Ж. Сеттл. Женат, имел одного сына. Имел сад в штате Нью-Йорк, полученный в подарок от бывшего хозяина. Работал учителем. Стоял у истоков движения в защиту гражданских прав.
• В 1868 году обвинен в краже (по архивным материалам на похищенной микропленке).
• По собственному признанию, хранил некую тайну, которая, возможно, имеет отношение к текущему делу. Опасался, что, если тайну предать огласке, случится трагедия.
• Посещал собрания в нью-йоркском районе, ранее известном как Холмы Висельника.
• Возможно, участвовал в рискованных предприятиях.
• Вместе с Фредериком Дугласом и другими активистами содействовал принятию Четырнадцатой поправки к Конституции.
Приписываемое преступление, по материалам "Иллюстрированного еженедельника для цветных":
• Арестован детективом Уильямом Симсом по обвинению в краже крупной денежной суммы из нью-йоркского Фонда для вольноотпущенных. По свидетельским показаниям, Чарлза видели выходящим из здания вскоре после того, как был взломан сейф. Неподалеку были найдены принадлежащие ему инструменты – орудия взлома.
Основную часть похищенного удалось вернуть. Приговорен к пяти годам заключения. Дальнейшая судьба неизвестна. Считалось, что Чарлз использовал свои связи с лидерами движения, чтобы получить доступ к средствам фонда.
Письма Чарлза:
• Письмо первое, адресовано жене.
Тема: Бунты против призыва в 1863 году, вспышка ненависти по отношению к чернокожим в штате Нью-Йорк, линчевания, поджоги.
Угроза собственности, принадлежащей чернокожим.
• Письмо второе, адресовано жене.
Написано накануне битвы при Аппоматоксе в конце Гражданской войны.
• Письмо третье, адресовано жене.
Чарлз участвует в движении по защите гражданских прав. Получает угрозы. Обеспокоен необходимостью хранить свою тайну.
Глава 17
Держа в руках кейс и сумку с покупками, Томпсон Бойд шел по улочке в Квинсе. Неожиданно он остановился и сделал вид, будто разглядывает газету за стеклом торгового автомата. Немного наклонив голову, словно озабоченный положением дел в мире, он бросил взгляд за спину.
Слежки не было; на "серого статиста" никто не смотрел.
Впрочем, хвоста он и не ожидал, однако привык сводить риск к минимуму. Если твоя профессия – смерть, всегда надо быть начеку; а после того, как его чуть не взяла на Элизабет-стрит та женщина в белом, Томпсон стал проявлять еще большую осторожность.
"Один поцелуй смерти, сынок, – и ты мертвец".
Он вернулся назад и осторожно заглянул за угол. Никто поспешно не нырнул в подворотню, никто резко не отвернулся.
Томпсон повернулся и пошел туда, куда направлялся ранее.
Он посмотрел на часы: как раз время связи. Дойдя до ближайшей телефонной будки, набрал номер. Раздался один гудок, затем голос:
– Алло?
– Это я.
Некоторое время оба собеседника обменивались малозначащими фразами – своего рода шпионский обмен паролями, – каждый должен был убедиться, что разговаривает именно с тем, кем нужно. Томпсон старался не тянуть гласные, его собеседник также изменил голос. Распознаватель "отпечатка голоса" так, конечно, не проведешь, но все-таки хоть какая-то маскировка.
Клиент наверняка знал о неудавшейся попытке, местные телеканалы уже раструбили о происшествии. Голос в трубке спросил:
– Насколько все плохо?
Слегка запрокинув голову, Бойд закапал в глаза мурин. Облегченно моргая, голосом таким же стылым, как и его душа, он сказал:
– Ну, вы же понимаете, чем мы занимаемся. Здесь все, как и в остальной жизни. На сто процентов гладко ничего не проходит. Девчонка меня перехитрила.
– Школьница?
– Все просто: у нее хорошие рефлексы. В Гарлеме ей приходится жить по законам джунглей.
На мгновение Томпсон пожалел о своем замечании, которое собеседник мог расценить как расистский выпад, хотя имелось в виду только то, что она из неблагополучного района. Томпсон Бойд был лишен всяческих предубеждений, таким его воспитали родители. Он знал людей разных рас, из разных кругов и судил о них только по их поведению, а не по цвету кожи. И его клиентами, и его жертвами были белые, черные, арабы, азиаты и латиноамериканцы. Разницы между ними он не видел. Те, кто его нанимал, всегда прятали глаза, нервничали. Те, кто погибал от его руки, перед смертью выказывали различную степень достоинства вперемешку со страхом, какой бы национальности ни были. Он продолжил:
– Да, получилось неудачно. Однако вероятность такого исхода исключить было нельзя. И за ней присматривают опытные профессионалы, теперь нам известно точно. Так что мы пересмотрим план и сделаем все как надо. В следующий раз она не уйдет. Я подключил человека, который хорошо знает Гарлем. Мы уже знаем, в какой школе она учится, и скоро выясним, где живет. Поверьте мне, у нас все под контролем.
– Я буду проверять сообщения, – сказал его собеседник и отключился. Разговор продолжался не больше трех минут – предел для Томпсона Бойда.
"По инструкции…"
Он повесил трубку. Об отпечатках можно было не беспокоиться – на его руках были кожаные перчатки. Томпсон зашагал дальше. По восточной стороне улицы тянулись симпатичные одноэтажные домики, по западной – невысокие многоквартирки. Старый район. Дети возвращались из школы. За окнами домохозяйки, не отходя от плиты или гладильной доски, смотрели по телевизору "мыльные оперы" и дневные ток-шоу. Район словно застыл в эре пятидесятых. Томпсону вспомнилось далекое детство.
Его жизнь до тюрьмы, до того, как чувства онемели, словно после ампутации… или после укуса гремучника.
В квартале впереди он заметил беловолосую девочку в школьной форме, которая подходила к домику, выкрашенному в бежевый цвет. Глядя, как она поднимается по бетонным ступеням, достает из портфеля ключ, отпирает дверь, он почувствовал, как сердце на секунду-другую ускорило ход.
Томпсон направился к тому же дому, который выглядел не менее, а может, и чуть более ухоженным, чем соседние. В маленьком дворике виднелась фигурка, выкрашенная в политкорректных тонах, и несколько керамических ланей, мирно пасущихся на желтой траве лужайки. Вглядываясь в окна, он медленно прошел мимо и направился дальше по тротуару к концу квартала. Резкий порыв ветра качнул сумку в его руке, и внутри звякнули банки. Эй-ей, осторожно, подумал он, подтягивая ручки.
Дойдя до конца квартала, он повернулся и посмотрел назад. Какой-то мужчина совершал пробежку, женщина парковала машину у тротуара, недалеко, на подъездной дорожке, стучал баскетбольным мячом мальчишка. На Томпсона никто внимания не обращал.
Томпсон Бойд зашагал назад, к дому с бежевыми стенами.
В своем бунгало в Квинсе Джин Старк сказала дочери:
– Брит, не бросай ранец в прихожей. Неси к себе в комнату.
– Мам, – со вздохом протянула десятилетняя школьница. Откинув со лба копну золотистых волос, она повесила форменную курточку на крючок и с недовольным стоном взяла с пола тяжелый рюкзак.
– Домашней работы сегодня много? – спросила ее миловидная мать, женщина лет тридцати пяти, с копной вьющихся темных волос, которые сегодня были перехвачены на затылке розовой резинкой.
– Ничего не задали, – ответила Бритни.
– Совсем ничего?
– Да, совсем.
– Когда я то же самое слышала от тебя в последний раз, домашнее задание было, – напомнила она дочери.
– Нет, не домашнее задание, а небольшой докладик. Так – сделать пару вырезок из журнала.
– Это было задание для школы, которое надо было выполнить дома, значит – домашнее задание.
– Да, но сегодня совсем ничего не задали.
Джин чувствовала, что девочка врет. Одна бровь у нее вопросительно приподнялась.
– Ну, просто надо принести с собой что-нибудь итальянское… и немного про это рассказать. Как бы ко Дню Колумба. А ты знаешь, что он был итальянцем? Я раньше думала, что он испанец или вроде того.
Джин, матери двоих детей, этот факт оказался известен. Она окончила среднюю школу и была дипломированной медсестрой. Могла бы работать, если бы захотела, но ее сожитель-коммивояжер хорошо зарабатывал и был только рад оставлять за ней заботы по дому, походы по магазинам с подругами и обязанности по воспитанию дочерей.
Одна из таких обязанностей состояла в том, чтобы следить за выполнением домашних заданий, какую бы форму они ни принимали, включая небольшие докладики.
– И все?
– Ну, ма-а-а-ам…
– Правда?
– Ага.
– Не "ага", а "да". И что ты собираешься отнести?
– Не знаю. Может, что-нибудь из гастронома Баррини. А ты знаешь, что Колумб… ну как бы все время ошибался? Думал, что нашел Азию, а не Америку. Трижды сюда приплывал, но так ничего и не понял.
– Неужели?
– Ага… в смысле – да.
Бритни скрылась в своей комнате.
Джин вернулась на кухню, размышляя, что этот факт от нее ускользнул. Колумб действительно считал, что оказался в Японии или Китае? Она обваляла куриные кусочки в муке, обмакнула в яйцо и начала воображать, что они всей семьей отправились в путешествие по Азии; в голове замелькали картинки из телепередач. Девочки были бы в полном восторге. Может… И тут ее взгляд случайно упал на окно. Сквозь непрозрачную занавеску она заметила силуэт мужчины, который, сбавляя шаг, подходил к крыльцу.
Она насторожилась. Ее сожитель, который работал на компанию, производящую компьютерные детали по правительственным заказам, возбудил в ней настоящую паранойю. Всегда будь начеку, если увидишь каких-нибудь незнакомцев, говорил он. Если заметишь, что кто-то, проезжая мимо дома, сбрасывает скорость или проявляет странное внимание к детям… немедленно скажи мне. Не так давно они гуляли в парке недалеко от дома, девочки качались на качелях, когда проезжающая мимо машина сбавила ход и водитель в темных очках выглянул из окна на детей. Ее приятель дико занервничал и настоял на том, чтобы все немедленно вернулись домой.
– Шпионы, – пояснил он.
– Как это?
– Ну, не ЦРУ, конечно. Промышленный шпионаж – люди, подосланные конкурентами. Наша компания в прошлом году заработала больше шести миллиардов, и немалая заслуга в этом принадлежит мне. Так вот, есть люди, которым очень хотелось бы выяснить все, что мне известно о рынках сбыта.
– Неужели компании занимаются такими вещами? – спросила Джин.
– Никогда не знаешь, чего можно ожидать от людей, – ответил он.
И Джин Старк, у которой в руке стояла металлическая спица, в том месте, где год назад бутылкой из-под виски ей раскололи кость, подумала: "Что верно, то верно".
Вытирая о фартук руки, она подошла к окну и, слегка отодвинув штору, выглянула на улицу.
Человек, похоже, ушел.
"Все, остынь, хватит себя накручивать. Просто…"
Так, постой-ка… Она заметила какое-то движение. И на крыльце, кажется, виднелся уголок сумки – пакет для покупок. Незнакомец стоял у самой двери!
Что происходит?
Звонить бой-френду?
Вызывать полицейских?
Но они смогут прибыть не раньше чем через десять минут.
– Мам, там кто-то пришел, – крикнула Бритни.
Джин поспешно направилась к порогу.
– Не выходи из комнаты, Брит. Я сама посмотрю.
Но девочка уже открывала входную дверь.
– Брит, нет! – вскрикнула Джин.
– Спасибо, детка, – дружелюбно, чуть растягивая слова, сказал Томпсон Бойд, переступая порог. В руке он держал сумку, которую она заметила на крыльце.
– Ну ты меня и напугал! – сказала Джин, обнимая его.
Он ответил ей поцелуем.
– Никак не мог найти свои ключи.
– Что-то ты рано сегодня.
Томпсон поморщился.
– Переговоры с утра не заладились. Перенесли на завтра. Вот я и решил, что лучше пойду домой и займусь кое-чем полезным.
На звук голосов прибежала Люси, вторая, восьмилетняя, дочь Джин.
– Томми! Будем смотреть "Судью Джуди"?
– Не сегодня.
– М-м… ну пожалуйста… А что в сумке?
– Работа, которую надо сделать. И мне понадобится ваша помощь. – Он опустил сумку на пол и одарил обеих девочек торжественным взглядом. – Готовы помочь?
– Я – да! – сказала Люси.
Бритни промолчала, но лишь потому, что не хотела поддакивать младшей сестренке. Ей явно тоже не терпелось помочь.
– После того как мы отложили встречу, я сразу пошел и кое-что прикупил. Все утро читал, что к чему.
Томпсон опустил руки в сумку и принялся вынимать банки с краской, губки, ролики и малярные кисти. Затем, приподняв руку, показал книжку, из которой во все стороны торчали желтые листики для записей. Надпись на обложке гласила: "Ремонт своими руками. Том 3: Украшаем детскую".
– Томми! Это для наших комнат? – восхищенно сказала Бритни.
– Ага… – протянул он. – Нам с мамой слоненок Дамбо в спальне наверняка ни к чему.
– Ты собираешься рисовать нам Дамбо? – Люси нахмурилась. – Не хочу Дамбо.
Бритни тоже была против.
– Тогда сделаю, кого выберете сами.
– Чур, я первая! – Люси вырвала книжку у него из рук.
– Нет, я!
– Сейчас все вместе посмотрим, – сказал Томпсон. – Только повешу плащ и унесу кейс.
Он направился в комнату, служившую ему кабинетом.
Джин Старк вернулась на кухню, размышляя о том, что, несмотря на его бесконечные разъезды и мнительность, связанную с ответственной работой, несмотря на то что ни радость, ни грусть как будто не шли у него от сердца и что любовник он в общем-то никудышный, ей очень повезло с мужчиной.
Уходя от погони, Джакс проскочил переулок, нырнул в подвернувшееся такси и велел водителю гнать вперед.
"Десять баксов сверху, если успеешь проскочить вон тот светофор".
Через пять минут он попросил таксиста ехать назад объездным путем и вскоре вышел недалеко от школы.
Ему здорово повезло, что он сумел оторваться. Копы, очевидно, всерьез решили никого не подпускать к девочке. Настораживало и то, что его будто специально там поджидали. Неужели Ральф все-таки настучал?
Что ж, впредь надо действовать осмотрительнее. Здесь как в тюрьме – прежде чем сделать ход, надо выяснить все до мелочей.
И Джакс знал, где искать информацию.
Городские мужчины любят сбиваться в компании, будь то молодежь или старики, черные, белые или латиносы и в каком бы районе они ни жили. В Гарлеме они собираются в церквях, барах, рэп- и джаз-клубах, в кафе и гостиных, на скамейках в парке или на ступенях зданий; летом – на крыльце перед домом и на пожарных лестницах, зимой – вокруг баков с горящим мусором. А еще – в парикмахерских, как в том фильме, который он видел несколько лет назад. (Своим именем "Алонсо" Джакс был обязан бывшему рабу из Джорджии Алонсо Хендерсону, который разбогател, создав сеть недорогих парикмахерских. Отец Джакса надеялся, что сыну таким образом передастся частичка напористости и таланта этого человека, но, как оказалось, напрасно.)
Однако излюбленным местом сбора для жителей Гарлема служат баскетбольные площадки.
Ясное дело, туда идут, чтобы поиграть в мяч, но не только. Там собираются, чтобы просто почесать языком, порешать мировые проблемы, поговорить об относительных достоинствах женщин, обсудить спортивные новости, подурачиться и порисоваться – современная версия старой "черной" традиции, когда рассказчик травит байку от лица мистического персонажа вроде ушлого Стэголи или кочегара с "Титаника", который сумел спастись, вплавь добравшись до спасительной шлюпки.
Джакс нашел ближайший к школе Лэнгстона Хьюза парк с баскетбольными площадками, где, несмотря на осеннюю прохладу и низкое солнце, было полно народу. Он неторопливо подошел к той, что была ближе всех, снял армейскую куртку – его приметы наверняка уже передали всем патрулям, – вывернул ее наизнанку и перебросил через руку. Привалившись к сетке, он закурил – ни дать ни взять фараончик Ральф, только покрупнее. Затем стянул с головы косынку и провел пятерней по волосам.
Как раз вовремя. По улице напротив площадки медленно прокатила полицейская тачка. Джакс даже не пошевелился. Ничего так не притягивает внимания копов, как неожиданная попытка уйти (его не один десяток раз останавливали за подобное "преступление"). На площадке несколько подростков демонстрировали чудеса ловкости и еще около дюжины таких же ребят наблюдали за их игрой. Джакс тоже стоял и смотрел, как потертый коричневый мяч ударяется в землю, затем с небольшим запозданием доносится звук удара, как сцепляются руки, сталкиваются тела, как мяч плавно взмывает к щиту.
Когда патрульный автомобиль исчез из вида, Джакс оттолкнулся от сетки, подошел к столпившимся на краю площадки зрителям и оценивающе их оглядел. Нет, не уличная шпана, не малолетние головорезы – обычные подростки из соседних дворов: с татуировками или без, обвешанные цепочками или с одним скромным крестом на шее, с добрыми намерениями или с дурными. Одни рисовались перед девчонками, другие выделывались перед малышней… развлекались, курили, просто были подростками.
Глядя на них, Джакс затосковал. Ему всегда хотелось иметь большую семью, чему, как и многим другим мечтам, не суждено было сбыться. Одного ребенка у него забрали в приют, другого он потерял. Однажды в январе, много лет назад, подружка сообщила ему, что беременна. Он страшно обрадовался. В марте у нее начались какие-то боли, и они обратились в бесплатную клинику – другие им были не по карману. Прождав несколько часов в грязном переполненном приемном покое, они все-таки попали к врачу, но к тому времени у нее уже произошел выкидыш.
Джакс накинулся на врача и чуть не сделал из него отбивную.
– Я не виноват, – оправдывался коротышка-индус, корчась на полу у каталки. – Муниципалитет урезал нам финансирование.
Джакса накрыла волна глухой ярости и отчаяния. Он хотел кому-нибудь отомстить, положить этому конец, чтобы такое не повторилось. Его не утешили слова доктора, что по крайней мере удалось спасти женщину, чего могло не случиться, если бы прошел очередной план сокращений бюджета на медобслуживание неимущих.
Как это сволочное правительство может так поступать с людьми? Разве не должны городские власти и власти штата заботиться о благополучии граждан? Зачем они тогда все нужны? Как они допускают, чтобы умирали младенцы?