Закончил школу, отучился парочку лет в колледже и подался в компанию, где работал отец, пока не пошли увольнения. Ну и его, значит, уволили. И отца тоже. Времена начались тугие, работу найти он здесь не сумел и подался куда-то в другой штат. Куда – точно не знаю. Устроился работать в тюрьму. Начинал он охранником в общем режиме. Потом там что-то случилось – кажется, исполнитель у них заболел, – и работу возложили на Бойда. Зажарил он его так отменно…
– Что-что сделал?
– Извиняюсь. Казнь он провел так отменно, что его оставили на должности исполнителя. Некоторое время он так там и работал, но потом стал кочевать по штатам – пошел нарасхват. Стал настоящим экспертом по исполнению казней. Со стулом он управлялся мастерски…
– В смысле с электрическим?
– Точно, сэр, – навроде нашего знаменитого Старины Спарки. Газовую камеру тоже знал досконально. И петлю завязать умел, а для этого дела, скажу я вам, в стране официальных спецов раз-два и обчелся. У нас как раз открылась вакансия исполнителя, и он решил зацепиться за это место. Мы тогда, как в большинстве остальных точек, переключились на смертельные инъекции, так он и на них навострился. Даже литературу об этом читал, чтобы знать, что ответить противникам. Некоторые утверждают, что смерть от инъекций очень болезненна. По мне так, вся эта чушь – дело рук демократов и защитников природы, которые сами ни в чем не разбираются. В смысле у нас-то были…
– Как насчет Бойда? – раздраженно спросил Линкольн Райм.
– Да, сэр, конечно, простите. Значит, вернулся он в родные края, и все поначалу шло хорошо. Здесь он внимания большого не привлекал, был навроде как невидимкой. Звали мы его даже "серый статист". Но со временем что-то произошло, он как-то переменился. Начались за ним какие-то странности.
– Это как?
– Чем больше исполнений он проводил, тем сильнее крыша съезжала. Он вроде как отрешался. Понимаете, о чем я? Как будто он и не здесь вовсе. Вот вам такой пример. Я говорил, что он всегда трепетно относился к родителям, всегда ладил и все такое. И тут, надо же такому случиться – попали они в аварию, разбились насмерть, и его тетка тоже, а Бойд и глазом не моргнул. Черт! Даже на похороны не поехал. Можно подумать, это у него из-за шока, да вот как бы не так. Ему как будто все равно было. Пришел на смену как ни в чем не бывало, а когда все узнали, стали спрашивать, чего он на работе. До следующего исполнения еще целых два дня, можно и отгул взять. Только он отказался. Сказал, потом на кладбище съездит. Не знаю даже, заглянул ли туда хоть раз.
Все ближе и ближе начал сходиться с заключенными, по общему мнению, даже слишком близко. А это недопустимо. Не очень нормально выглядит. С сослуживцами почти перестал общаться, все больше времени проводил с осужденными, называл их "своими людьми". Говорят, он как-то даже забрался на электрический стул, который у нас тут вроде музейного экспоната. Хотел испытать, каково в нем сидится. Так, сидя на нем, и заснул, представляете?!
Когда его спросили, что он чувствовал, когда сидел на стуле, он сказал, что ничего не чувствовал. Только вроде как онемение. Ближе к концу он часто так говорил, что чувствует онемение.
– Вы сказали, его родители погибли в аварии? Он переехал в их дом?
– Кажется, да.
– А дом по-прежнему цел?
Их собеседники в Техасе слушали разговор по громкой связи, и Райму ответил Джей-Ти.
– Сейчас спрошу, сэр. – Он с кем-то заговорил. – Через пару минут будем знать, мистер Райм.
– Могли бы вы также узнать, живет ли там кто-нибудь из его родственников?
– Хорошо, сэр, справимся.
– Офицер Пеппер, вы говорили, он любил насвистывать? – спросила Сакс.
– Да, мэм, и получалось у него очень недурно. Бывало, насвистывал приговоренным пару песенок на прощание.
– И с глазами у него не в порядке было?
– Да, и это тоже. Глаза у него болели. Говорят, как-то раз он приводил приговор на электростуле – это еще до того, как попал к нам, – и что-то там пошло наперекосяк. Со стулом такое случается иногда. Загорелось там, в общем…
– Человек, которого казнили? – вздрогнув, спросила Сакс.
– Да, точно, мэм, взял да и загорелся. Мертвый был или в отключке – одному Богу известно. Биться-то он бился – они все там бьются, а Томпсон, значит, вбегает с ружьем наготове. Хотел добить бедолагу, избавить его от мучений. Только это, я вам скажу, не по инструкции. Убить приговоренного, прежде чем наступит смерть по приговору, – значит совершить убийство. Но Бойду было плевать, он не мог допустить, чтобы один из "его людей" умирал такой смертью. Огонь быстро распространился. Сгорела какая-то изоляция, не знаю… что-то пластмассовое, и Томпсон вырубился. Два дня ничего не видел.
– А заключенный? – спросила Сакс.
– Умер от тока, стрелять Томпсону не пришлось.
– Значит, он уволился пять лет назад? – спросил Райм.
– Около того, – протянул Пеппер. – По собственному желанию. Кажется, устроился на новую точку, в другую тюрьму, где-то на Среднем Западе. С тех пор о нем никаких вестей.
Средний Запад… Возможно, Огайо, где случилось аналогичное убийство.
– Свяжитесь с тюрьмой в Огайо, – шепнул Райм Куперу. Тот кивнул и взял трубку.
– А что насчет Чарли Такера, того охранника, которого убили? Бойд ушел от вас примерно в то время?
– Да, сэр, все верно.
– А не было между ними неприязни?
– За год до выхода на пенсию Чарли работал под руководством Томпсона, – сказал Пеппер. – Только Чарли был упертый баптист. Бывало, такой елей перед заключенными разводил… твердил все время, что им прямая дорога в ад. Вот, а Томпсон этого не одобрял.
– Значит, Бойд мог его убить за то, что тот заключенным житья не давал?
"Мои люди…"
– Вполне себе может быть.
– А портрет, который мы отослали? Это Бойд?
– Джей-Ти только что мне его показал, – ответил Пеппер. – Да, очень похож. Правда, Бойд на вид был крупнее, полнее… ну то есть в те времена. Еще у него была бритая голова и бородка – многие наши так делали, чтобы покруче выглядеть перед преступниками.
– К тому же, – вставил начальник тюрьмы, – мы-то проверяли только заключенных, а не сотрудников.
"Моя ошибка", – раздраженно отметил про себя Райм.
– Вот дьявол! – Снова голос начальника.
– Что такое, Джей-Ти?
– Секретарша пошла за личным делом Бойда, и…
– Оно пропало.
– Ага, нигде нет.
– Значит, он выкрал свое личное дело, чтобы скрыть связь с убийством Чарли Такера, – сказал Селлитто.
– Так, полагаю, – отозвался Джей-Ти Бьюшамп.
Райм покачал головой:
– И отпечатки его волновали, потому что в архиве он проходит как сотрудник, а не как осужденный.
– Одну минутку, – протянул Джей-Ти. С ним разговаривала какая-то женщина, затем из громкоговорителя вновь раздался его голос: – У нас новости из окружного архива. Пять лет назад Бойд продал дом родителей. Другого имущества в штате не покупал, по крайней мере под своим именем. Скорее всего забрал наличные и испарился… О других его родственниках ничего не известно.
– Как его полное имя? – спросил Райм.
– Кажется, средний инициал был Г., а как полностью, не знаю, – сказал Пеппер, затем добавил: – Одно про него могу сказать: Томпсон Бойд знал, что делает. ИИП изучил вдоль и поперек.
– ИИП?
– Инструкция исполнения приговора. Это такая толстая книга, в которой подробно рассказывается, как следует производить казнь. Все, кто работал в группе, должны были ее знать. Он заставлял их, где бы они ни находились, повторять про себя: "Делай все по инструкции, делай все по инструкции". Постоянно твердил, что в делах, которые касаются смерти, нет обходных путей.
Мэл Купер повесил трубку.
– Огайо? – спросил Райм.
Техник кивнул.
– Заведение строгого режима в Киган-Фоллс. Бойд проработал там около года. Начальник колонии помнит его потому, что у того были больные глаза и он любил насвистывать. Говорит, что с его появлением сразу начались неприятности: затевал драки с охранниками из-за того, как те обращались с заключенными, много с ними общался, что вразрез с правилами. Начальник считает, что Бойд наводил мосты, чтобы потом принимать заказы на убийства.
– Так он вышел на человека, который заказал ему то убийство?
– Очень похоже.
– А его личное дело? Тоже пропало?
– Точно. Никто не знает даже, где он жил и вообще ничего. Выпал из поля зрения.
"Серый статист".
– Ну что же, теперь он стал нашей проблемой. Провести полный поиск.
– Слушаюсь.
Купер запросил все общие базы: происшествия, отдел транспортных средств, гостиницы, дорожные штрафы, налоги и прочее. Через пятнадцать минут последние результаты были у него на руках, включая несколько записей на имя Томпсона Г. Бойда и одну на Т.Г. Бойда. Однако ни по возрасту, ни по описанию не подходила ни одна.
– Как насчет псевдонимов? – спросил Райм.
Большинство профессионалов, особенно киллеры, использовали псевдонимы. Зачастую выбирали они их так же, как пароли к компьютерам или банкоматам, – вариант какого-то имени, которое имело для преступника некий смысл. Когда это имя выяснялось, хотелось выть от досады – настолько банальным казался выбор, но угадать его было почти невозможно. Тем не менее они попробовали: меняли местами имя и фамилию ("Томпсон" как фамилия встречалось гораздо чаще.) Купер пропустил слова "Томпсон Бойд" через генератор анаграмм, но совпадений по базам не получил.
"Ну надо же, – мысленно сокрушался Райм, – мы знаем, как его зовут, как он выглядит, знаем, что он в городе… Но найти, черт побери, не можем".
Сакс искоса взглянула на доску с записями, затем сказала:
– Билли Тодд Хэммил.
– Кто-кто? – спросил Райм.
– Имя, под которым он снял квартиру на Элизабет-стрит.
– И что?
Она быстро пролистала несколько страниц с записями, подняла голову.
– Умер шесть лет назад.
– Там сказано где?
– Нет, но я бы поставила на Техас.
Она снова позвонила в техасскую тюрьму и спросила насчет Хэммила. Через минуту, повесив трубку, кивнула.
– Так и есть. Двенадцать лет назад застрелил сотрудника универмага. Бойд курировал его казнь. Похоже, с теми, кого он отправлял на тот свет, его связывают какие-то особые отношения. Его методы убийства восходят к тому времени, когда он был палачом. Так почему бы не личности, которые он выбирает?
Райму не было дела до "особых отношений", но чем бы там ни руководствовался сам Бойд, в рассуждениях Сакс проглядывалась определенная логика.
– Составьте список всех, кого он казнил, – рявкнул Райм, – и проверьте имена по базе отдела транспортных средств. Начните с Техаса, затем пройдемся по остальным штатам.
Джей-Ти Бьюшамп прислал список семидесяти девяти заключенных, чьи смертные приговоры Бойд привел в исполнение, пока работал в техасской тюрьме.
– Так много? – Сакс, хмурясь, разглядывала листок. Хотя сама она не стала бы колебаться, стреляя на поражение ради спасения чьей-то жизни, Райм знал, что насчет смертной казни у нее имеются сомнения. После вынесения приговора нередко оказывалось, что в деле использовались случайные, ошибочные, а иногда и подтасованные улики.
Очевидно, когда число казней перевалило за восемьдесят, Томпсон Бойд перестал видеть разницу между жизнью и смертью.
"И тут, надо же такому случиться, попали они в аварию, разбились насмерть, и его тетка тоже, а Бойд и глазом не моргнул. Черт! Он даже на похороны не поехал…"
Купер сравнил имена всех казненных мужчин с записями госрегистрации.
Ничего.
– Черт! – рявкнул Райм. – Придется узнавать, в каких штатах он еще работал и кого там казнил. На это уйдет целая вечность. – Потом его осенило. – Так, постойте-ка! Женщины.
– Что такое? – спросила Сакс.
– Попробуйте проверить имена женщин, которых он казнил. С вариантами написания.
Купер нашел список, который оказался короче, и проверил имена в разных вариантах по базе регистрации автомобилей.
– Так-так, кажется, кое-что получилось, – сказал он взволнованно. – Восемь лет назад в Амарилло была казнена женщина по имени Рэнди Рэй Силлинг, проститутка. За ограбление и убийство двух клиентов. В Нью-Йорке зарегистрирован автомобиль на туже фамилию, но владелец – мужчина, только среднее имя пишется через "е" – Рей. По возрасту и словесному описанию это может быть Бойд. Проживает в Квинсе, Астория. Машина – трехлетний "бьюик-сенчури" синего цвета.
– Отправьте сотрудника в штатском пройтись по соседям с фотороботом подозреваемого, – распорядился Райм.
Купер позвонил заместителю главного инспектора – главе участка в квартале Астория, который давно облюбовала греческая диаспора. Объяснив суть дела, он отправил ему фоторобот Бойда по электронной почте. Начальник участка ответил, что пошлет своих сотрудников в штатском провести скрытный опрос, чтобы выяснить, кто проживает в доме Рэнди Силлинга.
В ожидании новостей от группы из Квинса Сакс и Селлитто связались со всеми государственными регистрационными учреждениями в Техасе, Огайо, Нью-Йорке в поисках любой информации о Бойде, Хэммиле или Силлинге.
Впустую.
Наконец позвонил инспектор 114-го участка в Квинсе.
– Капитан? – спросил он.
Многие старшие чины в городе до сих пор обращались к Райму по его бывшему званию.
– Слушаю.
– Есть подтверждение от двух свидетелей, что ваш человек проживает по указанному адресу. Какие действия рекомендуете предпринять, сэр?
Райм тяжело вздохнул: бюрократы. Решив воздержаться от колкостей, он остановил свой выбор на немного задумчивом: "Будем прищучивать подлеца".
Глава 30
На Четырнадцатой улице в Астории, в Квинсе, около дюжины бойцов штурмовой группы занимали позицию позади жилой шестиэтажки Томпсона Бойда.
Сакс, Селлитто и Бо Хауман стояли в наспех организованном командном штабе за неприметным фургоном спецназовцев. Райм, мы на месте, – шепотом сказала в микрофон Сакс.
– А он на месте? – с раздражением в голосе спросил Райм.
– Группа наблюдения на позициях… Секунду. Сейчас доложат.
К ним направлялся офицер из подразделения технического наблюдения.
– Внутри смогли что-нибудь разглядеть? – спросил его Хауман.
– Ответ отрицательный, сэр. Окна со стороны фасада непроницаемы.
Он объяснил, что приблизился к передним окнам на максимально возможное расстояние, а с задней стороны дома работает вторая группа. Затем добавил:
– Регистрируются звуки голосов и бегущей из крана воды. Голоса похожи на детские.
– Только детей не хватало, – пробормотал Хауман.
– Возможно, радио или телевизор. Трудно сказать.
Хауман кивнул.
– Группа наблюдения два. Доложить обстановку.
– Второй на связи. Есть небольшая щель между шторой и краем окна. Хотя видно не много. В комнате никого рассмотреть не могу – узкий угол обзора. В передних комнатах горит свет. Кажется, слышны голоса. Музыка. Прием.
– Детских игрушек не видно?
– Нет. Но у меня угол обзора всего десять градусов. Больше разглядеть не могу, прием.
– Какое-нибудь движение?
– Отрицательно, прием.
– Вас понял. Что в инфракрасном диапазоне?
Детекторы инфракрасного излучения способны фиксировать положение животных, людей и других тепловых источников внутри здания.
Еще один техник из группы наблюдения исследовал инфракрасный спектр.
– Регистрируются признаки теплового излучения, но слишком слабые, чтобы определить источник.
– Звуковая картина? Прием.
– Скрипы и стоны. Возможно, естественное осаждение, трубы, вентиляция; а возможно, объект перемещается по квартире или ерзает на стуле. Предположительно он внутри, но где именно, сказать невозможно. Квартира плотно прикрыта от сканирования. Прием.
– Вас понял, продолжайте наблюдение. Конец связи.
Сакс сказала в свой микрофон:
– Райм, ты слышал обмен?
– Как я мог его слышать?
– Они считают, что внутри кто-то есть.
– Перестрелки нам только и не хватает, – пробубнил Райм. – Мы должны сохранить как можно больше вещественных доказательств. Они, возможно, наш единственный способ установить, кто его нанял и кто сообщник.
Хауман вновь окинул здание недовольным взглядом, и Сакс, которая в душе сама была наполовину спецназовцем, хорошо его понимала. Задержание обещало быть трудным. В распоряжении киллера имелось два окна со стороны фасада, три сзади и шесть по бокам здания. Он может воспользоваться любым, если попробует бежать. Соседнее здание располагалось рядом, всего в четырех футах, – туда легко можно было перепрыгнуть. Или залечь на крыше со стороны фасада и вести прицельный огонь. На противоположной стороне улицы также стояли дома. Если завяжется бой, велика вероятность, что пострадают случайные люди. Бойд мог намеренно их обстреливать в надежде ранить кого-нибудь наугад. Сакс вспомнила о его привычке стрелять по прохожим в качестве отвлекающей меры. Вряд ли он на этот раз изменит тактику. Придется отводить жителей, прежде чем начинать штурм.
Хауман поднес к губам рацию:
– Наш человек внутри. Камер наблюдения, как на Элизабет-стрит, у Бойда здесь нет, о нашем подходе он не узнает. – Затем мрачно добавил: – Если, конечно, не приготовил других сюрпризов. Чего, зная этого мерзавца, исключать нельзя.
Сбоку послышалось чье-то хриплое дыхание. Сакс обернулась. Рядом в тяжелом бронежилете, машинально поглаживая рукоятку пистолета, стоял Лон Селлитто и изучающе оглядывал здание. У него тоже был озабоченный вид, но Сакс сразу поняла, что терзают его вовсе не вероятные трудности штурма. Он разрывался от нерешительности. Как старшему следователю, ему не обязательно было участвовать в штурме, даже наоборот – учитывая его комплекцию и не бог весть какую меткость, в передовой группе захвата делать ему было нечего.
Однако здравый смысл тут был ни при чем. Глядя, как Селлитто непроизвольно подносит руку к щеке, чтобы стереть невидимое пятнышко крови, догадываясь, что он вновь переживает вчерашний инцидент с выстрелом и убийство доктора Бэрри, Сакс поняла: для Лона настал момент истины. Выражение ее отца, который совершил немало смелых поступков, служа в полиции, но, пожалуй, наибольшую отвагу проявил в борьбе с раком. Болезнь убила его, но не сломила. В то время Амелия уже была копом, и отец часто давал ей профессиональные наставления. Как-то он сказал, что она обязательно окажется в ситуации, когда не остается ничего другого, как идти на смертельный риск или в одиночку отвечать на брошенный вызов. "Я называю это моментом истины, Эйми, – момент, когда надо идти напролом. Твоим противником может оказаться преступник, а может и твой напарник. А то и все полицейское управление Нью-Йорка".
Иногда, говорил он, самая жестокая схватка – это схватка с самим собой.
Селлитто знал, что должен делать: первым войти в квартиру преступника.
Но после вчерашнего случая у музея его сковывал страх.
Момент истины… Решится он или нет?