- К сожалению, к красивым женщинам мы должны подходить с теми же мерками, что и к обыкновенным. Хотя мотива я у Майи Вахтанговны не вижу. Показания Юрской по данному поводу - чистой воды навет. Ее муж признался, что всерьез увлечен, а она, дура, пытается изобразить, что он Майю Вахтанговну терпел из деликатности. Деликатность и Юрский не очень-то совместимы.
- Значит, подозреваемых остается восемь, - констатировал Пашка, упорно отметая Майю. - В полтора раза меньше, чем у Пуаро. Справимся!
И он радостно пригласил в кабинет томящуюся в ожидании Лену.
Глава 7. Показания свидетелей: ревность или бизнес?
Сегодня Леночка Бальбух была не в красном. Очень короткая черная обтягивающая юбка и голубой тоже обтягивающий джемперок, оставляющий открытой полоску живота, больше подошли бы старшекласснице, прискакавшей на дискотеку, чем женщине тридцати с лишним лет, явившейся давать показания о покушении на убийство. Впрочем, она и внешне походила на старшеклассницу - невысокая, худенькая, живая. Алферов смотрел на нее с удовольствием. Разумеется, он, как и положено джентльмену, предпочитал блондинок, но, в конце концов, брюнетки тоже имели право на свою толику внимания. Блестящие темные глаза гостьи смотрели немного испуганно, однако и вызывающе, словно принадлежали лесному зверьку, пойманному охотником и не знающему, следует смириться или укусить. "Крошка по-прежнему чего-то боится, - подумал майор. - Неужели виновата?"
- Можно закурить? - спросила она.
- Конечно. И я с вами. Как приятно, когда женщина курит! Сразу видно, что она не ханжа.
Он беззастенчиво врал, поскольку курение считал прерогативой сильного пола. Но надо заставить девочку расслабиться, и лучший способ - преподнести сигаретку и отвалить пару комплиментов.
Леночка в ответ сперва сосредоточенно сдвинула брови, размышляя, затем повернулась к собеседнику и улыбнулась с таким радостным недоумением, словно валяющийся у нее на дороге булыжник неожиданно превратился в бриллиант. "Кажется, я помечен, - решил Алферов. - Теперь она обиняками выяснит, женат ли я, и двинется в атаку". Ему стало немного стыдно. Простодушие Леночкиных хитростей скорее умиляло, чем раздражало.
- Ой, как вы здорово зажгли мне сигарету! Наверное, ваша жена курит, и вы научились, зажигая ей, да?
- Я, увы, холост.
- Правда? А кто же вас кормит?
Пашка закашлялся в углу, сдерживая смех.
- Кормлюсь, чем придется, - проникновенно сообщил майор, пытаясь заглушить эти совершенно неуместные звуки. - Какой роскошный стол накрыла вам вчера Светлана Ильинична! Она хорошо готовит?
- Я лучше, - тут же откликнулась Лена. - Но и она неплохо. С ее мужем приходится.
- Он что, очень привередлив?
- Ужасно! Все не по нему. Я не понимаю, как она терпит. Лучше вообще никакого мужа, чем такой, правда? Я, например, абы за кого не пошла бы. Мне нужен хороший человек.
- А Юрский плохой?
- Да, плохой, - без иронии согласилась Леночка. - Он приводит в дом своих любовниц и заставляет Свету с ними общаться.
- Что? - вырвалось у Алферова. У него мелькнула мысль, что имеется в виду Майя.
- Мне Света сама жаловалась. Приводит молоденьких девчонок, ноги из подмышек, и те так себя ведут… ну, видно, кто они ему. И, если Света только посмеет показать, что недовольна, если не станет улыбаться, ей потом будет такой укорот! Вот она и терпит. Любит, поэтому терпит. У нее нет женской гордости, совсем нет.
- Значит, Юрские плохо ладят?
- Нет, они ладят. Он делает все, как хочет, и она тоже. То есть она делает, как хочет он.
- А разводиться они не собираются?
- Не думаю. Света от него никогда не уйдет, это ясно, а ему незачем, ему и так хорошо.
- А вчера они не ссорились?
- Ссорились, - охотно подтвердила Лена. - Из-за Майи. Он посадил Майю рядом с собой, а Свету подальше. Света страшно нервничала, сидела, как на иголках.
- Странно, - заметил майор. - Ей давно пора бы привыкнуть, раз он даже водит любовниц в дом.
- Да что вы! - засмеялась его наивности Леночка. - Это даже сравнивать нельзя - какие-то девчонки и Майя. Девчонки ненадолго, это ясно, а Майя, если б захотела, увела бы насовсем.
- А она хотела?
- Да кто ее разберет! Майка, она непонятная. Шепталась с ним все время на ухо. Вот Света и говорит: "Вовочка, ты не устал тут в нашей компании? Пошел бы в свой кабинет, отдохнул!" А он отвечает: "Я устал от твоей глупости, а вовсе не от твоих друзей". А Света ему: "Я ничуть не глупее Майки". Слово за слово, поцапались они здорово. Правда, Света быстро успокоилась и попросила прощения. Мол, она перенервничала, принимая гостей, поэтому так плохо себя ведет. А по-моему, плохо вел себя он. Нельзя при жене ухаживать за другой, вы как считаете?
- Полностью с вами солидарен. Тем более, Светлана Ильинична не совсем здорова. От чего она лечилась этим болиголовом, вы не помните?
- От бесплодия. То есть… - Леночка вздрогнула, оживление ее прошло, и она неестественным тоном объяснила: - Я вообще-то ничего про болиголов не знала, но так сказала Света вчера после того, как Игоря увезли. Вы сами слышали.
- А она уверяет, что старушку, у которой купила болиголов, ей порекомендовали вы.
- Очень может быть. Я дала ей адрес старушки, но я же не обязана помнить, что именно та ей прописала!
И Лена не без торжества посмотрела на собеседника. - Конечно, не обязаны, - поспешил согласиться тот. - Я спросил, потому что должен. У меня такая работа.
- Я понимаю, - немного оттаяла Лена, но полностью в себя не пришла, оставаясь настороже.
- А вы не видели ничего подозрительного? Женская наблюдательность превосходит мужскую.
- Нет, не видела. Никто с Игорем не ссорился. Я знаете, что думаю? - неискренне оживилась она. - Яд Игорь налил себе сам. Случайно. Взял в аптечке пузырек, решил, что там что-то полезное, и налил себе в водку. Наверняка так!
- Он это отрицает.
- А он просто забыл. Знаете, от отравления у человека часто пропадает память.
"Знает ли она, что отравить хотели вовсе не Карпова? - задумался майор. - Трудно сказать. Одно очевидно - она сейчас притворяется".
- Весьма интересная мысль. Леночка, можно задать вам нескромный вопрос? Он не имеет отношения к делу. Среди гостей был Михаил Бальбух. Это ваш родственник?
- Муж, бывший, - сообщила Лена, чье настроение снова улучшилось. - Но у нас с ним сейчас ничего нет, честное слово! Он женат.
- И как он расстался с такой женщиной, как вы? Не понимаю.
- А это я с ним рассталась, - сама того не замечая, соврала Лена. Она умела подправлять прошлое в собственных воспоминаниях так, чтобы оно казалось более приятным. - Он для меня недостаточно серьезен. Мужчина должен быть серьезным, правильно? Вроде вас.
- Спасибо! Я бы хотел спросить еще про одного гостя. Там был такой симпатичный молодой человек по фамилии Петухов. Если я правильно понял, вы его знаете лучше, чем остальные. Расскажите мне о нем.
- Славик никого не стал бы убивать. Он хороший, - ледяным тоном сообщила Лена. - А другого я про него не знаю.
Она замкнулась, и больше ничего выудить у нее не удалось.
Следующим был вызван ее муж. Он появился в кабинете, озираясь с радостным любопытством, какое эти стены видали редко.
- Всегда было интересно посмотреть, что у вас и как. А что, неплохо. Хотя, наверное, в камерах кресла менее удобные? - Бальбух засмеялся.
- Боюсь, там и вовсе нет кресел, - в тон ему сообщил Алферов. - Но, будем надеяться, туда на экскурсию вам отправляться не придется.
- Да уж надеюсь. Честно признаюсь, кто мог Игоря отравить, ума не приложу. Хороший мужик, хотя и скучноватый. Нет, не понимаю. Но говорят, обойдется без последствий. Через недельку будет, как новенький. Я так и думал. Не верил я, что Игорь помрет!
- Значит, никаких предположений у вас нет?
- Никаких, - подтвердил Михаил с такой гордостью, словно додумался до чего-то крайне важного.
Примерно столько же сведений от него удалось почерпнуть и по другим вопросам. Он отвечал охотно, однако наблюдательностью, похоже, не страдал. Все у него были чудесными людьми, никто не вел себя подозрительно, никто не ссорился. "Если он и о своей бывшей жене не сумеет сказать ничего конкретного, значит, притворяется, - решил майор. - Всему есть предел".
- Ленка? - улыбнулся тот. - Прекрасный человек и красивая женщина. Да вы сами видели!
- Но что же в таком случае заставило вас развестись?
Подмигнув, Бальбух заметил:
- Давайте как мужчина с мужчиной. Вы женаты?
- Нет.
- И правильно! Женщины - странный народ. Нет, их можно понять. Пока ты мужика еще не подцепила, делаешь вид, что вся из себя белая и пушистая, чтобы его не отпугнуть. А, когда он уже при тебе, проявляешь свою истинную сущность. Такая вот у них политика.
- И какая же у Лены истинная сущность?
- Да та же, что и у остальных баб. Я не первый раз женат, и всегда одно и то же. Ухаживаешь за развеселой девчонкой, а живешь потом с занудой. Да вот возьмите мою нынешнюю! Пока не поженились, погуляли мы с ней на всю катушку. Нет, я не имею в виду чего-то непристойного. Гости, кафе, театры. Вроде казалось, ей это нравится. А что теперь? Вот вы видели, ее вчера с нами не было. Я звал, а она уперлась, как мул, мол, ребенка оставить не с кем. Чушь какая-то! Здоровый пацан, вполне мог бы просидеть вечерочек сам, ничего страшного с ним бы не случилось. Вы согласны?
- А сколько ему?
- Вроде полтора.
Алферов не без почтения посмотрел на собеседника. Он слабо разбирался в детях, но сомневался, что полуторагодовалого младенца многие рискнули бы оставить одного. Марина права - Бальбух не годился в мужья. Мало годился он и в убийцы. Конечно, всякое случается, однако верилось с трудом.
Зато Вольская, появившаяся после его ухода, производила куда менее благоприятное впечатление.
- Вы разрешите? - осведомилась она, едва успев поздороваться, и указала на свой мобильник. Причем было очевидно, что вопрос она воспринимала лишь как дань вежливости, и мысль об отказе в голове ее не возникала.
- Леша? - пронзительным голосом спросила Евгения Петровна. - Ты где? Еще в троллейбусе? А почему? Ты уже должен быть у входа в банк. Что значит, троллейбус стоит в пробке? Так выйди из него и поедь на чем-нибудь другом. Всему-то тебя надо учить! А я сейчас в кабинете у майора. Ты ведь должен быть тут сразу после меня! Ладно, в банк поедешь после. Господи, ничего тебе поручить нельзя! Так, на какой ты улице? Что-то мне не верится, что там может быть пробка. Ты, часом, не врешь? Все равно ведь проверю. Вот что, иди пешком до угла, там бери частника и приезжай. Мой "Мерс" барахлит. Нет, доехала, но что-то мне в нем не нравится. Надо держать его в таком состоянии, чтобы он работал не только в твоих руках, но и в моих, а ты вечно халтуришь. Короче, назад повезешь меня сам. Дошел уже до угла? Молодец. Ищи машину поплоше, дешевле обойдется. Ладно, пока.
Майор подумал, что специально для подобных жен следует создать мобильники с видео, тогда контроль над мужьями станет по-настоящему полным. А то действительно, тебе докладывает, что стоит в пробке, а сам возлежит в объятиях любовницы, и поди его уличи! Непорядок.
Вольская между тем улыбнулась крокодильей улыбкой, обнажающей яркие десны и все тридцать два зуба.
- Мой муж как ребенок, - пояснила она. - Ничего без меня не может. Но очень милый. Я вовсе не жалею, что его выбрала. Так о чем вы хотели меня спросить? Я, разумеется, отвечу. Хотя я мало что могу об этом знать. Я ведь пришла на эту нелепую встречу только ради Леши. Он так о ней мечтал, а без меня, сами понимаете, не пошел бы. Он очень не любит со мною расставаться. Этого Карпова я немного знаю, он ремонтирует мой "Мерс". Делает это неплохо, но и дерет соответственно. Только в основном с ним имел дело Леша.
- Вы не знаете, у Карпова были враги?
- Я на этого Карпова никогда не обращала внимания. Обслуга, она и есть обслуга. А остальных гостей знаю и того меньше.
- Всех?
Евгения Петровна после недолгого колебания отрицательно покачала головой.
- Майя Ананиашвили - бывшая жена моего мужа. Конечно, он мне о ней рассказывал. Ему страшно не повезло жениться на шлюхе, но мужчины такие простофили! Они не видят дальше собственного носа. Ничего, у него давно уже открылись глаза. Теперь ему даже смотреть на нее противно. Хорошо, риск ее встретить есть только раз в году, на этих детских посиделках.
- Почему? - удивился Алферов. - Все-таки ремонтируют машину у одного мастера.
Вольская побледнела и уставилась на собеседника тем взглядом Медузы Горгоны, который обращал людей в камень.
- Она тоже у Карпова… откуда вы… не может быть!
"Черт! - выругался про себя майор. - Выдал мужика. А у этой мегеры даже лицо переменилось. Она действительно потрясена".
- Может, я и перепутал, - вслух произнес он. - Давайте выясним более важный вопрос - о болиголове. Вы говорили, Светлана Ильинична рассказывала о нем?
- Да, - отстраненно пробормотала Вольская.
- Когда? Где?
- Не помню.
"А вчера настаивала, что помнишь", - подумал Алферов. Похоже, Евгения Петровна тоже это сообразила и сумела-таки взять себя в руки. Волевая дамочка, что есть, то есть.
- Хотя погодите… конечно, это произошло за столом. Юрская помешана на здоровье, вот она и сообщила, что у нее в аптечке хранится болиголов, который в небольших дозах лекарство, а в больших - яд.
- Это было в начале вечера или в конце?
- Ближе к началу, - без запинки отрапортовала Вольская.
- А все ли при этом присутствовали?
- Тут поручиться не могу. Я не обращала внимания. Вообще-то, Юрская говорила очень громко. Будто нарочно хотела, чтобы услышал каждый.
- Да? - удивился майор.
- Именно так.
- Скажите, а как вы догадались, что у Карпова отравление? Ведь именно благодаря вам так быстро вызвали врача.
- Ну, я все же медицинский работник, - скромно улыбнулась Евгения Петровна, - и неплохой.
- Вы хорошо знакомы с Юрской?
- Да почти незнакома. И с ее мужем тоже.
В тоне звучала настойчивость. Почему? Скрывать ссору с Юрским имело смысл лишь в том случае, если ты знаешь, что покушались вчера именно на него.
- А разве он не приходил в ваш медицинский центр?
- А, вы об этом! - с нарочитой небрежностью махнула костистой рукой Евгения Петровна. - Да, точно, Юрская интересовалась у меня правилами приема. Но у нас такой огромный поток клиентов, что всех не упомнишь. Я думала, вы спрашиваете про личное знакомство.
- Я полагал, вы с Юрским общались лично. Он все-таки не обычный клиент.
- Может, и общались. Кажется, он был не вполне доволен нашими услугами. Знаете, он из тех, кто любит преувеличивать свои недуги, а компьютер-то не обманешь. Пожалуй, что-то смутно припоминаю…
Подобное отношение к критике лица, известного своим сутяжничеством, вызывало большие сомнения. Вольская, опасаясь откровенно наврать (она понимала, что Юрский обязательно скажет правду), явно пыталась сделать вид, что случившееся ей безразлично.
- А разве вы не обещали наказать врача, который вел прием?
- Да? Может быть. Знаете, чтобы успокоить нервных клиентов, мы обещаем им все на свете, абсолютно не придавая этому значения. Вот, наверное, и я так. Только я не понимаю, при чем тут Юрский? Вы считаете, это он отравил Карпова, да?
Последнюю пару фраз Евгения Петровна пропищала тоненьким детским голоском, да еще сделав наивные глазки, и это настолько не вязалось с ее обликом и манерами, что Алферов даже попятился. Акула, притворяющаяся зайчиком, - душераздирающее зрелище.
- Дело в том, что отравить пытались Юрского.
- Не может быть! - ужаснулся зайчик, трогательно сложив лапки. - Вы меня поразили до глубины души! Я представить себе не могла!
"Очень даже представляла, - понял майор. - Либо сама подлила яд, либо о чем-то догадывается". А вслух произнес:
- Если вы видели что-то необычное или у вас есть какие-то подозрения, вы обязаны сообщить об этом следствию.
- Конечно, - закивал наивный зайчик. - Знаете, я боюсь, Юрские не очень-то ладили. Весь вечер Владимир Борисович ухаживал за Майей. Светочке это не нравилось. Я не думаю про нее ничего плохого, но решила вам рассказать, раз вы спрашиваете про необычное и подозрительное. Я правильно поступила?
- Разумеется, - вздохнул Алферов. Он почувствовал, что, войдя в столь неподходящую ей роль простодушного ребенка, Евгения Петровна не намерена с оной расставаться. Ничего из нее больше не вытянешь, будет лишь складывать бантиком губки.
Жизненный опыт не подвел - так оно и получилось. Вскоре Вольскую пришлось отпустить восвояси, а на ее место пригласить счастливейшего из мужей.
Алферов констатировал, что тот на редкость хорош собой. Высокий, стройный брюнет с тонкими аристократическими чертами лица и чарующими глазами. Немудрено, что по молодости Майя в него влюбилась. Теперь-то она понимает, что в мужчине главное - не внешность, а в двадцать лет от девушки этого требовать жестоко…
Вольский молча ждал, пока с ним заговорят. Довольно редкая черта - большинство предпочитают вылезти с чем-нибудь сами.
- Скажите, Алексей Александрович, у вас нет предположений о том, кто мог совершить вчерашнее преступление?
- Нет.
И никаких комментариев, короткий равнодушный ответ.
- Вы лично знали про наличие в доме болиголова?
- Да.
И снова, черт возьми, без комментариев!
- Когда вы об этом узнали?
- В начале вечера. Светочка рассказывала за столом.
Что интересно, даже время полностью совпадает с версией жены. Либо говорят правду, либо заранее позаботились о непротиворечивости показаний.
- Вы помните, кто после пения при свечах первым сел за стол?
- Нет.
- Вы не заметили вчера чего-нибудь особенного? Каких-либо конфликтов, например.
- Нет.
"Ладно, мы тебя выведем из летаргии! - злорадно подумал майор. - Если и это не поможет, значит, я ничего не понимаю в людях".
- А разве Юрский не ухаживал весь вечер за Майей Вахтанговной?
Легкий румянец проступил на щеках собеседника.
- Меня это не интересовало.
- Да я и не считаю, что интересовало, - с невинным видом прокомментировал Алферов. - Просто спрашиваю. Так ухаживал?
- Да. Ничего другого ему не оставалось.
- В каком смысле?
- В прямом, - стараясь, чтобы слова звучали иронично, произнес Вольский. - Если Майя хочет, чтобы мужчина за ней ухаживал, у него нет выбора.
- Да? Действительно, вы должны хорошо ее знать, вы же были на ней женаты. Что она собой представляет?
- Хищница, самая настоящая хищница. Примитивная и жестокая.
- Да? - демонстративно изумился майор. - Вот бы не догадался!
- Разумеется, с первого взгляда этого не видно, - холодно продолжил Алексей Александрович, но щеки его разгорались все ярче. - В былые времена из нее вышла бы дорогая куртизанка, разоряющая поклонников и получающая удовольствие, когда кто-нибудь из них погибает. Она ненавидит мужчин, всех без исключения. Ненавидит и презирает. И вертит ими, как хочет.