- Трудно вам, бедному, с нею жилось!
- Да, нелегко. Она вполне могла отравить Юрского просто так, по злобе. Хотя, наверное, начала бы с меня, но и его могла тоже. Это страшная женщина!
- Юрского? - вздрогнул тихо сидевший до того момента Пашка. - А откуда вы знаете, что его, а не Карпова?
- Мне… мне сказала Женя, а ей вы.
- Ничего подобного. Мы специально проследили, чтобы вы не успели с ней поговорить.
Алферов и сам собирался огорошить собеседника подобным вопросом, правда, в несколько иной форме. Удачно, что Вольский вышел из равновесия, обсуждая Майю, и проболтался. Сидит теперь с несчастным видом в ожидании помощи с небес. Такие вечно ждут помощи, а не рассчитывают на собственные силы. Если на него нажать, наверняка растеряется и, забыв про наставления жены, начнет метаться.
Словно по мановению волшебной палочки вместо милого, интеллигентного, довольно простодушного человека перед потрясенным Алексеем Александровичем возник жестокий полицейский из тех, каких мы так часто видим в американском кино. Они избивают подозреваемых, добиваясь признаний, и по не всегда понятным зрителю причинам бросают в сырые камеры невинных людей, упорно не разрешая им вызвать адвоката.
- Итак, вы знали, что яд был в стопке Юрского. Кто его подлил? Вы или ваша жена? Отвечайте, быстро! Ну!
- Не я! - судорожно выпалил Вольский.
- Значит, она? Быстро!
- Не знаю… я не знаю…
- А что знаете? Быстро! Кто вам сказал, где был яд?
- Женя.
- Когда?
- Вчера вечером, уже дома. Она сказала, что в конце встречи мы сидели не на своих местах, и Карпов был на месте Юрского.
- Как она узнала?
- У Юрского была особая стопка, маленькая. Он сам говорил, что боится пить из обычной, потому что у него язва. Женя осматривала Карпова и заметила, что тот сидит около этой стопки.
- Почему она сразу не сказала?
- Не знаю. - Вольский отвечал без секунды промедления, завороженный волей собеседника. - Не придала значения.
- Почему не сказала сегодня?
- Боялась, что вы нас заподозрите. Поэтому она велела мне делать вид, что ничего не знаю.
- Почему мы должны были заподозрить именно вас? Чем она это мотивировала?
- Моим отношением к Майе. Майя весь вечер кокетничала с этим типом, как будто хотела за него замуж. Да, и еще! Он был в Жениной клинике и устроил страшный скандал. Грозил лишить лицензии. Вот Женя и боялась, понимаете?
- Я понимаю, что вы пытались отравить Юрского из ревности, - жестко возразил майор. - Правда все равно откроется, а чистосердечное признание облегчит вашу участь.
- Нет, нет! Я ничего не делал. Да, я был не в себе, но никого не убивал.
- Вы знали про наличие в доме болиголова?
- Нет, не знал.
- Но вы уверяли, что Юрская рассказывала о нем за столом.
- Так говорила Женя, поэтому я подтвердил. Может, Света и рассказывала, но я не слышал. Меня тогда волновало совсем другое.
Ничего более вразумительного добиться от Вольского не удалось. Алферов мысленно поблагодарил его жену за милую привычку вести телефонные разговоры, не смущаясь присутствием посторонних, и послал Пашку за Евгенией Петровной (она, как известно, поджидала мужа в машине).
Едва бросив взгляд на Алексея Александровича, Вольская, похоже, сразу сообразила, что к чему. По крайней мере, на лице ее отразилось такое, что оба милиционера ощутили острый приступ мужской солидарности. Расследование расследованием, а пытки на медленном огне парень не заслужил!
Впрочем, майор отбросил неуместное сострадание и холодно сообщил:
- Ваш муж изложил нам свою версию событий. Изложите и вы свою, желательно правдиво. Дача ложных показаний - уголовное преступление.
Евгения Петровна сжала губы в тонкую нить, затем неохотно разомкнула их.
- Вчера, оказывая первую помощь пострадавшему, я заметила, что рядом с ним находится стопка Юрского. Поскольку пострадавший был безобидным человеком, я поняла, что отравить хотели не его. Вот и все.
- И вы скрыли это от следствия.
- Уверяю вас, что ни я, ни муж не причастны. Да, Юрский грозил устроить мне неприятности, но, раз он не сделал этого сразу, вряд ли стал делать бы потом. У меня не было причин его убивать. А у Леши… многие считают, что он до сих пор неравнодушен к этой стерве, но я твердо знаю, что это не так.
Алферов как раз твердо знал обратное и был уверен, что Вольская тоже, однако понял, что с данной позиции ее не собьешь.
- А то, что Юрская говорила за столом про болиголов, ваша фантазия или правда?
Евгения Борисовна ненадолго задумалась, затем заявила:
- Мне кажется, это правда, но точно не помню. У меня от волнения все смешалось в голове.
Ответ был разумный - дамочка и не признавалась во лжи, и в то же время сохраняла возможность в дальнейшем от своих слов отпереться. Убедившись, что Вольская полностью взяла себя в руки - и мужа, разумеется, тоже, - майор позволил им удалиться. Хотя счастливый супруг, похоже, предпочел бы тихую камеру, пусть даже крайне сырую.
- Я не верю, что преступник он, - тут же поделился своими соображениями Пашка. - Такой слизняк ни на что не способен, даже подлить яду. Разве что жена подучила, до и то он бы не справился.
- Не скажи, - покачал головой Алферов. - Вот такие податливые иногда способны на самые неожиданные поступки. Неожиданные даже для себя самого.
- Но вы так его сделали, Александр Владимирович! Мне все казалось, вы слишком с ними церемонитесь. Чистый Версаль! И вдруг - такое преображение. Даже я затрепетал, а уж этот подкаблучник тем более. - Лейтенант вроде бы шутил, но чувствовалось, что он действительно доволен.
- Хочется верить, - задумчиво пробормотал майор, - что Вольский нам не соврал. Я старался не дать ему времени на размышление. Но не забывай, что он, судя по отзывам Лазаревой, умный человек. Мог среагировать довольно быстро. Решил потопить жену, спасая себя.
- Такую жену не жаль и потопить, - заметил Пашка. - И все равно, противно, когда мужик себя так ведет! Майя Вахтанговна правильно с ним развелась. Так вы считаете, виноват он?
- Я этого не исключаю. Он явно не охладел к Майе и весьма ревнив. Но, пожалуй, его жена вызывает больше подозрений. Она знала, что яд был в стопке Юрского… Действительно догадалась или просто-напросто сама его подлила? Мотив есть - боялась за свой бизнес. Энергичная, решительная особа, она быстренько воспользовалась ситуацией и украла в ванной пузырек. Но в эту чертову ванную отлучался каждый, поэтому обвинений пока не предъявишь.
- Неужели никто не видел, как преступник подливал яд?
- Похоже, нет. Было темно, люди с упоением пели и не глазели по сторонам. Хотя, пожалуй, следственный эксперимент мы сегодня вечером проведем. А как тебе другая супружеская пара?
- В смысле, Бальбухи? Если он - убийца, тогда я - Саддам Хуссейн, и вы можете сдать меня США за хорошие деньги. А она… врет и не краснеет. Судя по всему, она единственная, кто мог спланировать преступление заранее. Кроме Юрской, конечно. Она ведь заранее знала про болиголов, хоть и утверждает обратное.
- Да, - согласился майор, - но как раз Леночка из тех, кто скорее действовал бы под влиянием минуты. Планирование - не самая сильная ее сторона. Вопрос в другом. По всему ее поведению видно, что у нее есть мотив для убийства. Если б его не было, она вела бы себя иначе. Но я этого мотива не вижу.
- Я тоже. И Юрский, похоже, тоже. Он, по-моему, подозревает свою жену, пусть ему это и не нравится. Как вы думаете, она его не прикончит? Возможностей-то масса, раз они живут вместе.
- Надеюсь, нет. Он знает, как с нею обращаться. Да, как ни крути, наибольшие шансы, что это сделала она. Кстати, как тебе заявление Лены Бальбух, что Юрский приводил в дом любовниц и заставлял Светлану Ильиничну им улыбаться?
Лейтенант пожал плечами.
- Неужели хоть одна жена стала бы это терпеть? Значит, совсем не ревнива. Раз так, то и мотива нет.
- А вот тут не уверен. Помнишь последнюю соломинку, которая переломила спину верблюда? Как бы и здесь не оказалось так. Впрочем, пока судить рано. Кто там на очереди в коридоре?
Глава 8. Показания свидетелей: все-таки ревность
На очереди был Снутко. Он ворвался в кабинет, кипя гневом, и разъяренно заорал:
- Вы за кого тут меня принимаете? За мальчишку? За нищего? Мало того, что я приехал к вам сюда, хотя этого вашего Карпова знать не знаю, так я еще должен ждать? И после этого вы думаете, я стану отвечать на ваши вопросы?
- Полагаю, станете, - заметил майор, чей спокойный тон резко контрастировал с манерами собеседника. - Поскольку обязаны. Вы ведь не собираетесь вступать в конфликт с законом?
- Я? Да вы хотя бы узнали, кто я, или со вчерашнего дня даже не пошевелили мозгами? - раздраженно, хотя и несколько тише продолжил Снутко. - Вы видели рекламу: "Крошка, почему у тебя такие белые трусики?" Ее все видели. Так вот, этот стиральный порошок выпускаю я. Понятно? Я могу купить вас со всеми потрохами и даже не замечу.
- Возможно, только я вряд ли захочу их продать, - безмятежно прокомментировал Алферов.
Несколько опешив, Сергей Сергеевич уточнил:
- Продать? Что продать?
- Да свои потроха. Вы ведь, кажется, к ним прицениваетесь.
Предприниматель потряс головой, словно отгоняя наваждение, а майор между тем все с той же интонацией легкой иронии осведомился:
- Значит, Карпова вы знать не знаете? Вы настаиваете на этом?
Ирония всегда смущала Снутко. Сам он не умел ею пользоваться и не очень-то понимал, как следует на нее реагировать. Вообще-то хотелось возмутиться, но Майя всегда говорила, что возмущаются в таких ситуациях одни дураки, а над дураками принято смеяться. Поэтому он предпочел объяснить:
- Ну, не то чтобы совсем не знаю. Он следит за моими машинами. Обычно я посылаю в автосервис шофера, но иногда приезжаю сам. На "Вольво". Я не люблю доверять ее шоферу.
Он даже улыбнулся, вспомнив про свою быстроходную любимицу.
- Итак, вы знали Карпова?
- Ну, мастер он хороший. Я был бы дураком, если б решил от него избавиться. Сейчас непьющих автомехаников раз, два - и обчелся. Но вообще-то до Карпова мне нет никакого дела. Да и до остальных тоже.
- Неужели? Получается, вы проникли на встречу "Авроры" исключительно из любви к самодеятельной песне?
- А это уже - не ваше дело! - не выдержав, снова повысил голос Снутко.
- Не могу c вами согласиться, Сергей Сергеевич. Это дело именно наше. Итак, вы попросили Павлову провести вас на встречу "Авроры" под видом своего кавалера. А раньше вы с нею часто общались?
- Да нет. - Снутко и сам до конца нет понимал, что заставляет его отвечать странному и настойчивому милиционеру. - Видел пару раз, на этих чертовых встречах. Когда она позвонила, я даже внешности ее не мог вспомнить.
- О н а вам позвонила?
- Ну, да. В среду. И сказала, что в субботу все встречаются у Юрского и она как бы может меня провести.
- Вы утверждаете, что вся инициатива исходила от нее? - с недоверием уточнил майор.
- Ну. Нет, я тоже намекнул, но вообще-то она сама предложила.
- Очень интересно. И зачем это ей?
- Ну… она добрая баба, - пожал плечами Снутко. - А может, рассчитывала на мою благодарность. Я ж человек известный. И потом, она любит Майю и желает ей счастья.
- А встреча с вами - это счастье…
- Как бы да. Я для Майи самый хороший муж, это каждому ясно, кто ей не враг.
- По-моему, с этим не согласна сама Майя Вахтанговна.
Сергей Сергеевич вздохнул.
- Она очень упрямая, - мрачно заявил он. - Есть вещи, которые она делает просто назло. Но настоящим женщинам это свойственно. Они всегда играют.
- А из-за чего вы разошлись?
- Это уж всяко не ваше дело! Про Карпова - ладно, спрашивайте, а Майя тут не при чем.
- Именно в последнем я и хотел бы убедиться.
- А чего тут убеждаться? Да, Майя тоже ремонтирует автомобиль у Карпова, но они не ссорились. Да если б и поссорились, она не стала бы его убивать. Она не привыкла ничего делать сама. Все за нее делают мужчины.
- Вот как? - поднял брови Алферов. - Любопытно…
- Если вы намекаете, что она могла кого-то подговорить, - горячо возразил Снутко, - так это чушь. Она не подговаривала.
- Откуда вы можете знать? Она весь вечер общалась с Юрским, - напомнил майор с видом полнейшей невинности.
- Этот козел не стал бы рисковать, - сквозь зубы процедил Сергей Сергеевич. - Засудил бы, и дело с концом. Куда безопаснее. Но Майя тут не при чем, зарубите себе на носу. Она к этому Карпову прекрасно относится. Я тоже не при чем, мне на Карпова плевать. И хватит вам тратить мое время. Оно дорого стоит.
- А на Юрского вам тоже плевать?
После паузы Снутко с непривычной отстраненностью произнес:
- Юрского я вчера видел первый раз в жизни.
- Но, полагаю, встреча не доставила вам большой радости.
- Да, не доставила! - взорвался Снутко. - Вам наверняка уже наболтали, сами все знаете! Кто мог подумать, что этот козел станет так вести себя при собственной жене? А Майя… откуда я знаю, чего она хочет? Вот вы спрашиваете, почему она меня бросила. Да не знаю я, вот что! Просто не знаю. Говорит, из-за собаки. Вы верите, что женщина уйдет от хорошего мужа из-за собаки?
- Какой собаки? - изумился Алферов.
- Да моей. Я ее не понимаю. И никто не понимает, это точно.
Изумление майора нарастало, ибо неспособность понять собаку казалась ему явно недостаточным поводом для развода. Впрочем, он быстро сообразил, что речь шла уже не о собаке, а о Майе.
- И как жена Юрского реагировала на его поведение?
- Как последняя дура. Дергалась весь вечер, даже вякнула разок, но терпела. А должна была запретить ему, и все было бы нормально.
- Что значит - нормально?
- Нам с Майей удалось бы нормально поговорить. А из-за этого паршивого политикана я с ней двух слов не сказал. Она это делала нарочно, чтобы меня позлить. У нее такой характер. А сам Юрский ей не нужен, это точно.
- Скажите, Сергей Сергеевич, вы знали о наличии в доме яда?
- Я еще вчера говорил - нет, не знал. Откуда?
- Юрская о нем не рассказывала?
- Я не слышал, и Надежда Юрьевна тоже. А за остальных не скажу. Слушайте, куда вы клоните? Я, Майя, Юрский… не его же отравили, правильно?
- Отравили не его, а намеревались, похоже, его, - сообщил Алферов, следя за реакцией собеседника.
Впрочем, тот вовсе не собирался скрывать свои чувства.
- Жаль, что не вышло, - посетовал он. - Нечего женатикам чужих баб обхаживать. А сделала это жена, можете не сомневаться. Взревновала к Майе и решила отравить. Яд - самое женское оружие.
- А, например, Вольский, по-вашему, не мог этого сделать?
- Да Майя и развелась-то с ним, поскольку он ни на что не годен, - презрительно пожал плечами Снутко. - Где ему!
Едва он вышел, Пашка прокомментировал:
- Он явно считает, что неумение убивать для мужчины - большой минус. Юрский козел, поскольку на это не годен, Вольский тоже. А он сам? Получается, годен?
Майор засмеялся.
- Я не рассматривал его показания с такой точки зрения. Да, в этом что-то есть. Хотя по мне Снутко вел себя естественно, то есть его поведение соответствовало его характеру. В меру поскандалил, в меру облил каждого грязью. Не скрывал ревности и желания вернуть Майю. Но есть один странный момент…
- Он не больно-то удивился, что убить хотели не Карпова, - сообразил лейтенант.
Алферов пожал плечами.
- Мне кажется, если б он хотел изобразить перед нами удивление, старался бы куда больше. А раз не изображал, значит, не боится, что его заподозрят. Был бы преступником, наверное, боялся бы. Но - как ты думаешь, неужели инициатива провести Снутко на встречу действительно исходила от Павловой, а не от него самого?
Пашка задумался, потом кивнул.
- Понятно. Если она исходила от нее, то неясна причина. Если от него, то он врет и, значит, в чем-то замешан.
- Вот именно. Ведь Майя Вахтанговна общалась с Юрским и д о вчерашнего дня. Именно она уговорила его согласиться принять у себя ежегодную встречу "Авроры". К тому же вспомни его слова, что он обдумывает возможность нового брака. Это явно указывает на… скажем, взаимный интерес. Снутко узнал об этом и решил, пробравшись на встречу, устранить соперника, а перед нами хочет изобразить, будто попал туда случайно.
- Но он не мог заранее знать про яд!
- Да, он настойчиво это утверждает. А почему не мог? Та же Павлова могла проболтаться, а ей рассказала Юрская, ведь Юрская и Павлова встречались. Снутко - очень удачливый бизнесмен, значит, отнюдь не дурак. Он вполне мог специально выстроить свое поведение так, чтобы оно показалось мне естественным. Или даже мог заготовить другое орудие преступления, но быстро сориентироваться и воспользоваться болиголовом. Впрочем, чего зря гадать. Позовем-ка лучше Павлову.
Надежда Юрьевна показалась Алферову немножко смешной. Невысокая и кругленькая, она была одета так, словно понятия не имела о своем лишнем весе и о тенденциях современной моды. Подобные кофточки с люраксом вроде бы носили в те времена, когда половина страны моталась в разные Турции челноками, да и носочки под босоножки дамы сейчас не надевают. Только почему-то эта легкая нелепость сразу вызвала добрые чувства. Надо быть язвой вроде Лазаревой, чтобы невзлюбить столь простодушное существо. Совершенно очевидно, что с посетительницей можно говорить без особых хитростей.
Впрочем, та начала сама.
- Вы знаете, что Игорю гораздо лучше? Я только что звонила в больницу. У Олюшки голос был почти бодрый. Не представляю, кто мог подлить Игорю эту отраву. Понимаете, ведь все за столом были свои, никого постороннего.
- А Снутко? - поинтересовался Алферов.
- Снутко? Ну, это бывший Майечкин муж, он тоже почти свой. Я была страшно рада, когда он попросил провести его на встречу. Так и знала, что они снова сойдутся!
- Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как это было.
- Что было? - удивилась Павлова.
- Как Снутко вас попросил.
- Ну, обыкновенно. Позвонил и попросил. Или даже нет! Я поняла, к чему он клонит, и предложила сама. А что?
- Но он вам позвонил?
- Да, конечно. Я не понимаю…
- Просто он утверждает, что это в ы позвонили ему.
Павлова охнула и, откровенно смутившись, объяснила:
- Знаете, у меня память уже не та. Раз Сергей Сергеевич говорит, что звонила я, значит, так оно и есть. Ему лучше знать.
Майор улыбнулся.
- Надежда Юрьевна, Сергею Сергеевичу совершенно не повредит, если вы будете говорить правду.