- А то ругаться на меня будут. Ты уж не выдавай. И вот вышел я на улицу, сел на лавочку, там под кустами, и так хорошо мне, свежо, воздух чистый еще, и звездочки блещут. Я в такие моменты чаще всего Галеньку вспоминаю. И вот мне как раз свадьба наша вспомнилась, сразу после войны. Голодно было, разруха, а мы женимся. И так нам весело было, такие мы с Галенькой счастливые, а на праздничном столе ничего кроме квашеной капусты-то и нет почти, а мы все равно счастливее всех. И как Валеньку, сынишку, рожали. Годы послевоенные, тяжелые, а у нас ребенок маленький. И тяжело, с одной стороны, и радостно - наследника родили все-таки. А у Галеньки молока не было, потому что недоедала она, и вот я каждое утро по десять километров в одну сторону ходил в соседний колхоз молоко выпрашивать для ребенка. И вот вспомнилось мне это, как вдруг вижу, идут трое, незнакомые какие-то, я их здесь не видел никогда. Мне здесь делать особенно нечего, так я за людьми наблюдаю. И вот этих как будто не видел никогда. Идут, тихо-тихо так между собой переговариваются, потом к дверям корпуса подходят, один там за перилами присел, а двое других внутрь прошли. И вот вроде минут десять их не было, а потом вышли они и что-то тяжелое с собой тащат. О чем говорили-то, я не слышал, но также мимо меня они прошли и скрылись вон там, за хозблоком, - старичок неопределенно махнул рукой в сторону окна. - Ну, думаю, опять уперли что-то. У нас же здесь постоянно сестра-хозяйка сыновей своих подзывает, и выносят они все подряд: и белье постельное, и матрасы, и подушки, и халаты белые, и чего только не тащат! Никакого сладу с этой семейкой нет. Сколько ни обращались мы к главному врачу, сколько ни говорили, а он в ответ: должность, говорит, такая, кого ни возьми, все равно воровать будет, может, даже еще сильнее. Возможно, он и прав. А только нам постельное белье выдают, ну, все в дырах, как решето, а на новом эти ворюги спят. Вот так, - печально закончил старичок.
- А как они выглядели?
- Ну уж этого я не упомню, темно все же было, толком и не разглядел. Трое их было, молодые вроде, ну для меня сейчас все молодые.
- Понятно. Спасибо вам за рассказ.
- Да будет ли тебе от него толк, доченька?
- Вы мне очень помогли, - излишне горячо поблагодарила его Лена. - Не буду больше вас утомлять, вы, наверное, устали.
- Нет, дочка, мне поговорить с кем-нибудь только в радость. А то совсем я здесь один.
- Послушайте, - сказала вдруг Лена. - А можно я вас навещать буду?
- Меня? - по-детски удивился старичок.
- Вас. С вами так интересно, вы так рассказываете здорово. Вот приду в следующий раз, вы мне и про Галеньку свою расскажете, и про работу свою. Хорошо?
- Правда, придешь? - с надеждой спросил старик.
- Конечно.
- Приходи, дочка, я тебя ждать буду.
- Обязательно, - Лена ласково попрощалась со старичком и отправилась разыскивать Гордеева.
"Ну, как так можно? - негодовала она по дороге. - Старого, немощного отца одного умирать оставить. Люди - сволочи. Рожай после этого детей, воспитывай, отдавай последнее, а они тебе потом ручкой сделают, спасибо, мол, мама-папа, поехали мы в Америку бабки зарабатывать, там капитализм.
А вы тут помирайте. И на похороны даже не приедут".
От этих мыслей Бирюкову отвлекла знакомая уже дежурная медсестра, поймавшая Лену на выходе из отделения.
- Ну, как, узнала что-нибудь толковое?
- Да так, кое-что, - задумчиво отозвалась Бирюкова.
- Вот и хорошо. За меня не забудешь словечко замолвить?
- Не забуду, не переживай.
Лена спустилась на лифте, вышла на улицу и набрала номер Гордеева.
- Юра, ты где?
- Я на выходе, с охраной беседую. А ты узнала что-нибудь?
- Немного. Сейчас подойду к. тебе, расскажу.
Бирюкова дошла до больничных ворот и увидела Гордеева, разговаривающего с охранником.
- Так, ну и чего? - услышала она. - Значит, вчера вы дежурили?
- Я, - мрачно подтвердил охранник - здоровый детина с трехдневной небритостью на лице, одетый в ярко-синий свитер с трогательным оленем на пузе.
- Посетителей много вчера было?
- He-а, немного, в будние дни мало ходят.
- А вы их как-то отмечаете? - спрашивал Юрий.
- Отмечаем. Они через проходную идут, спрашиваем документы, записываем, а на обратном пути галки ставим, кто вышел, - докладывал охранник.
- И в журнале у вас все остается, можно посмотртеть, так?
- Так, - согласился парень.
- Ну, давай тогда.
Охранник скрылся в своей будке и через минуту появился снова с толстой тетрадью в коленкоровой обложке.
- Лена, иди сюда, - подозвал Бирюкову Гордеев. - Сейчас проверять будем.
Молодые люди уставились в журнал записей охраны, быстро пробегая глазами строчки с фамилиями.
- Так, - подвел итог Юрий. - Что у нас получается. Три неких гражданина: Смирнов Владимир Михайлович, Понькин Валерий Евгеньевич и Памфилов Сергей Петрович, если судить по записям в журнале, территорию больницы не покинули, так?
- Может, и так, - ответила Лена. - А может, охрана забыла Отметку внести. Может такое быть?
- Может, - устало вздохнул охранник.
- Хотя, - продолжала Лена. - С показаниями старичка сходится.
- Какого старичка? - не понял Гордеев.
- Да я тут с одним больным разговаривала. Ему ночью не спалось, и он видел, как трое людей проникли в здание больницы, а потом вынесли оттуда что-то тяжелое.
- Так что же он сразу в милицию не заявил? - удивился Юрий.
- Думал, свои воруют, - пояснила Лена.
- Ясно. Слушай, друг, - обратился Гордеев к ох-раннику. - А почему ты не объявил тревогу, когда вечером увидел, что трое не вышли?
- Так это, - замямлил парень, - пересменка была. Другая смена пришла, я ушел, они могли не проверить.
- Ясно. Я так понимаю, что спрашивать, не запомнил ли ты, как выглядят эти самые Смирнов, Понькин и Памфилов, бессмысленно?
- Бессмысленно, - согласился с Юрием охранник.
- Слушай, Юра, так давай этих троих пробьем, - предложила Бирюкова.
- Я думаю, это тоже бессмысленно. Не такие уж они дураки, чтобы под своими именами светиться.
- Ну, хотя бы попробуем давай? Попытка не пытка.
- Попробуем. Звони своим.
Лена достала из сумочки телефон и набрала номер.
- Дима, здравствуй, это Бирюкова беспокоит. Сделай одолжение, пробей-ка трех человечков по своим каналам, не числятся ли где-то. Смирнов Владимир Михайлович, Понькин Валерий Евгеньевич и Памфилов Сергей Петрович. Перезвони, если что-то будет, идет? Спасибо тебе.
Лена убрала телефон.
- Обещал в течение ближайшего времени позвонить, - сказала она Гордееву. - Будем ждать?
- Будем, - отозвался Юрий.
- Послушайте, - подлетел вдруг к ним маленький, толстенький человечек с безумным взглядом и трясущимися руками. - Вы ведь из милиции, да? Из милиции? Мне сказали, что вы из милиции. Вы должны мне помочь. У меня несчастье.
- Успокойтесь, - попыталась остановить его Лена. - Вы кто? Объясните, что случилось.
- Меня Петр Александрович Синельников зовут, я доктор, я здесь доктор, анестезиолог. У меня несчастье.
- Что за несчастье? - вступил в разговор Гордеев.
- Машину у меня угнали. Представляете? Угнали! Меня жена убьет. Это же ее машина. Она меня линчует! Это конец!
- Так это не к нам, - сказал Юрий.. - Подавайте заявление в милицию.
- Но вы же из милиции! Вы должны мне помочь! - протестовал Петр Александрович.
- Во-первых, мы не из милиции, во-вторых…
- Подожди, Юра, - перебила Лена Гордеева. - Откуда угнали вашу машину?
- Отсюда, прямо отсюда. Я вчера с дежурства ушел, а мы тут отмечали, поэтому я за руль садиться не стал, меня приятель подвез, я с ним уехал, а автомобиль оставил здесь, а сейчас вернулся, но его нету! - Доктор схватился за голову своими руками с маленькими толстыми пальчиками и затрясся в рыданиях.
Лена с Гордеевым многозначительно переглянулись и снова зашли в будку охраны.
- А ночью этой кто дежурил? - спросил Юрий.
- Я, - поднялся со стула человек в форменной одежде. - Семенов Михаил. У меня смена еще и не закончилась.
- Ага, Михаил, скажите мне, а Петр Александрович Синельников ночью на своем автомобиле выезжал из больницы?
- Выезжал, - уверенно сказал Семенов.
- Почему вы это так точно помните? - встряла Лена.
- Потому что Петр Александрович до смерти боится свою жену и с работы убегает точно по часам, а тут вдруг он уехал часа в три ночи. Я, например, удивился.
- А он в машине один был? - продолжал спрашивать Гордеев.
- Я не обратил внимания, темнотища на улице, и стекла у него тонированные, да и я спросонья. Вышел, открыл шлагбаум и все. Не разглядывал я. А что?
- Дело в том, Семенов Михаил, что Петр Александрович с дежурства ушел еще до того, как вы заступили на пост, а в машине его выехал кто-то другой, - пояснил Юрий.
- И я даже догадываюсь кто, - задумчиво произнесла Лена.
- И я, - кивнул головой Гордеев.
Молодые люди вышли к убитому горем Синельникову.
- Петр Александрович, - обратилась как можно ласковее к нему Бирюкова. - Не расстраивайтесь так. Мы сейчас же объявляем вашу машину в розыск, и я уверена процентов на девяносто, что она в скором времени найдется.
- Дай-то бог, а то она меня убьет! - всхлипнул в ответ доктор.
Лена взяла у Петра Александровича документы на машину и немедленно начала звонить, чтобы объявить в розыск автомобиль.
- Юра, - окликнул в этот момент Гордеева Козырев.
- Да, Серега, что случилось?
- Я только что разговаривал со своим приятелем, с тем, которого приставил к вашему Соболеву. Так он сказал, что состояние больного вчера вечером было тяжелое, под медицинским наблюдением он бы, конечно, выкарабкался, а в нынешней ситуации он в любой момент может двинуть кони.
- Серега, - укоризненно произнес Юрий.
- Ах, прости, что оскорбил твой нежный слух. Отправиться к праотцам, так лучше?
- Гораздо, - согласился Гордеев.
- Дело не в терминах. Я могу подобрать тебе как минимум пятьдесят синонимов, соответствующих этому, но смысл от этого не меняется: у вас есть не больше суток, чтобы найти Соболева живым, в противном случае вы заявитесь к его, хладному трупу.
- И это не есть хорошо, - вздохнул Юрий. - Потому как где его искать я, например, пока ума не приложу.
- А у меня есть кое-какие соображения, - произнесла незаметно подошедшая Лена.
- Ну-ка? - вперился в нее взглядом Гордеев.
- Я только продиктовала данные автомобиля Синельникова, как мне перезвонили и сказали, что машину-то уже нашли.
- Как это?
- А вот так, совершенно случайно. Патруль сегодня утром заехал во двор жилого дома на Можайском шоссе, а там стоит открытая машина, ключи в замке зажигания, вокруг - никого. Жители дома не признаются, говорят, машина не местная. Ну, ребята ее к себе в отделение отогнали, выяснили, кто хозяин, позвонили. Синельникову повезло, дома никого не оказалось, и женушке его не успели рассказать, где находится ее любимый автомобиль. Так что давай обрадуем безутешного Петра Александровича и мчим к тому дому на Можайке. А вы, кстати, - обратилась Лена к Козыреву, - не замечаете своего счастья.
- В смысле? - не понял Сергей.
- В вас влюблена такая красотка! Нимфа, я бы сказала!
- Кто это? - заинтересовался Козырев.
- Мы не успели с ней познакомиться, поскольку очень долго обменивались любезностями, но она сейчас дежурит в вашем отделении.
- О, мой бог! - картинно схватился за голову Сергей. - Этот слоноподобный бочонок сладострастья?!
- Возможно, ее зовут именно так, - рассмеялась Бирюкова. - Но я обещала замолвить за нее словечко и заставить вас обратить на нее свое высочайшее внимание.
- Все, придется увольняться, дабы не стать жертвой насилия на рабочем месте.
- Жестокосердный! - патетически воскликнула Лена. - Она страдает!
- Будем лечить, - улыбнулся Козырев.
- Смотри, не переусердствуй, - подначил друга Гордеев.
- Если бы ты ее видел, то понял, насколько неуместна твоя шутка.
- А в чем дело?
- По дороге расскажу, - сказала Лена. - Поехали скорее.
Друзья попрощались. Лена с Юрием сели в автомобиль Гордеева и отправились на Можайское шоссе, к тому самому дому, где была обнаружена машина Синельникова.
- Лена, слушай, вызвала бы кого-нибудь на подмогу.
- Зачем это? Ты кого боишься? - удивилась Лена.
- Я не боюсь. Но ты представь, мы сейчас, как водится, пойдем по квартирам жильцов опрашивать. Вдвоем мы с тобой до вечера будем с ними общаться, хотя бы одного человечка на помощь.
- Пожалуй, ты прав. Сейчас позвоню, правда, в это время будет трудновато…
- А ты Меркулову позвони, пусть распорядится, - посоветовал Гордеев.
- Да неудобно мне его по всякому поводу теребить. Скажет, совсем несамостоятельная девчонка. Так что уж лучше я…
Лена начала терзать свой мобильник. Наконец, через некоторое время, по изменившемуся тону Бирюковой Юрий понял, что ей удалось вызвонить кого-то из оперативников.
- Ну наконец-то… - вздохнула Лена.
- Ну вот, а ты говорила, что будет трудно. Совсем, Ленок, ты потеряла веру в человечество. А люди, они лучше, чем ты думаешь. Еще Камю говорил: есть гораздо больше поводов гордиться человечеством, чем его ненавидеть.
- Камю твой в прокуратуре не работал. А так бы я посмотрела, что бы он понаписал. А приедет Вадик, поскольку уже давно и безнадежно в. меня влюблен. И вместо того чтобы активно нам помогать, он большую часть времени будет пускать розовые слюни на мою отглаженную блузку, - возразила Лена.
- Не будет, я ведь рядом. Возьму, как настоящий джигит, кинжал в зубы и не подпущу к тебе ни на шаг.
- Для себя бережешь?
- А как же!
- Ну-ну, - улыбнулась Лена. - А я-то какая нечувствительная и не замечала раньше.
Молодые люди подъехали к нужному им дому и вышли из машины. На лавочке возле подъезда сидели благообразные бабульки и обсуждали последние светские новости.
- А Вероника-то, слышали, - донеслось до Лены с Юрием. - С тремя детьми от своего сбежала, уехала к матери в Калугу, возвращаться не хочет. Видать, издевался-то этот бес над ней. Вишь, и певицей быть не хочет, и денег ей не надо, лишь бы от этого упыря скрыться.
- Да денег-то она не упустит, - возражали соседки. - Эти знаменитости, они такие, они к хорошей жизни привыкли, в Калуге не проживут. Она еще с ним посудится, обдерет как липку, вот увидишь. И мужика себе другого найдет, у них с этим быстро. Вот эта-то, дочка нашей главной, уже трех мужей поменяла. Теперь с этим легко, это мы раньше с одним мужем всю жизнь жили, а эти теперь прыгают, как хотят…
- Извините, дамы, что прерываем вашу светскую беседу, - прервал старушек Гордеев. - Мы из Генеральной прокуратуры, хотели бы с вами поговорить.
- Ишь, какой быстрый, ты документы покажи! - потребовали бдительные бабушки. - А то ходят тут всякие, а ты рассказывай. Вот в прошлом месяце Королевых обокрали. Такие же ходили, из милиции, мол, а когда ваших соседей дома не бывает? А сколько членов семьи? А собака есть ли? А эта дура Шурка Соколова возьми да и выложи все. Мол, на дачу уезжают всей семьей по выходным и собаку с собой берут. И в первую же субботу их и обворовали, даже ковры вынесли.
- Вот, вот мое удостоверение, - с большим трудом остановила Бирюкова словесный поток старушек.
Те внимательно изучили документ, тщательно сверили Лену с фотографией.
- А в жизни-то ты лучше, на картинке бледненькая такая, востроносенькая, а так ничего.
- Вот спасибо, - улыбнулась Лена неоднозначному комплименту.
- Теперь ты показывай, - потребовали бабушки у Гордеева.
Юрий замялся.
- А он адвокат, - выручила его Лена.
- Защитник, что ли? - подозрительно прищурилась одна из старух.
- Ага, - закивал Гордеев.
- Ишь ты, такой лоб, а защитник! - возмутились старушки. - Да на тебе пахать надо! На завод бы шел.
- А я и хожу, - оправдывался Юрий. - Днем адвокатом, а по ночам во вторую смену болванки тачаю.
- Вот это дело, - одобрили пенсионерки. - Ну, спрашивайте теперь.
- Скажите, - начал Гордеев. - Вы этой ночью ничего необычного не заметили?
- Э, адвокат, ты чего вперед следователя лезешь, - опять возмутились бабушки. - Тебе опыта нужно набираться, так ты стой и слушай внимательно, как старшие работают.
Юрий закипал от возмущения.
- Правильно, - заливаясь смехом, подтвердила Лена. - Так не видели ли вы этой ночью чего-нибудь необычного?
- Вот это дело, - удовлетворенно заметили старушки. - Сразу видно, следователь работает. Я в фильме смотрела, там все время так спрашивают. А ночью этой заметили, конечно. И в милицию уже звонили. Вот все говорят, что милиция плохо работает, а неправда это. Ведь сразу на наш вызов отреагировали, да еще и в Генеральную прокуратуру доложили. Правильно я говорю?
- Правильно, правильно, - хором отозвались соседки.
- Так что же вы видели этой ночью?
- А вот что, - тоном заговорщицы произнесла самая болтливая бабушка. - Горелин-то этой ночью опять к себе трех девок привел, а девки все намазанные, разукрашенные, юбки короткие что есть, что нет. Все наружу, тьфу, бесстыдницы! Одним словом, проститутки! И орали всю ночь, только к трем угомонились, а так всему подъезду спать не давали. В сто семнадцатой он живет. Вот вы поднимитесь к нему и арестуйте.
- Да какой еще Горелин? - воскликнули хором Юрий с Леной.
- Какой-какой?! - возмутились бабушки. - Пашка Горелин, на рынке работает… Наверняка краденым торгует. Откуда у него настоящее? Вид у него такой - ну, точно скупщик краденого. А по ночам девок водит. Может, он еще и притон содержит. Вы посмотрите-посмотрите. Проверьте там. Может, он этот… сутенер! - выговорила сложное слово главная старушка.
- Посмотрим, непременно, - заверила пенсионерок Лена. - А больше ничего не заметили? Ближе к утру, часа в четыре, может быть?
- И в четыре было, - вступила в разговор самая тихая бабушка. - У этого нерусского, с пятого этажа, опять машина визжала, вы и его проверьте. Откуда у него деньги такие, что каждый месяц новые машины? У простых людей таких нет. И все заграничные. Иномарки, вот.
Соседки с уважением посмотрели на подругу, знающую такое модное слово.
- Да-а, - протянул Гордеев. - Наши люди в булочную на такси не ездят.
- Вот-вот, - горячо поддержали его бабушки. - И на такси все время разъезжает. Как пьяный, так вызывает себе такси и едет куда-то, а потом тоже с девками возвращается. Но эти хоть не орут всю ночь.
Юрий с Леной поняли бессмысленность затянувшегося диалога, но уйти им так просто не удалось. Старушки не могли угомониться и наперебой жаловались на всех жителей дома, которые носят слишком короткие юбки, ругаются матом, выпивают, ездят на заграничных машинах, голосуют за демократов, выгуливают собак, женятся, разводятся, ходят, дышат, разговаривают. Лена вяло обещала разобраться со всеми этими недостойными гражданами и толкала Гордеева в бок. На счастье, к дому подъехал Вадим, и бабушки немедленно переключили на него свое негодование.