- Да, конечно. Ирина Петровна, но я ничего нового у вас не спрошу. Просто я подумал, что в свете последних событий вы по-другому ответите на мой вопрос: почему вы дали показания против своего мужа?
- Ну-у, Юрий Петрович, это уже становится скучным, - капризно произнесла Соболева. - Я дала показания против своего мужа, потому что он угрожал убить Колодного, а через пару дней Яков был застрелен. У меня есть все основания считать своего мужа виновным в гибели Колодного.
- Ирина Петровна, посмотрите мне прямо в глаза и скажите, что действительно верите в то, что Колодного убил ваш муж, - попросил Гордеев.
- Верю.
- Ну, с вами положительно невозможно разговаривать. Я не понимаю вашего упрямства, мы ведь можем помочь вам, а вы абсолютно не хотите помочь следствию, причем ради вашей же собственной безопасности.
- Все, что было нужно сделать для безопасности моей семьи, я сделала, - твердо заявила Ирина.
- Ну, бог с вами, - сдался Гордеев. - Не хотите говорить, не надо, я все равно сам все выясню. И мне действительно будет жаль, если та информация, которую я узнаю, будет повернута против вас или Михаила Васильевича, но помочь я тогда уже ничем не смогу.
- Меня трогает ваша забота, Юрий Петрович, но я все равно ничего не могу добавить к сказанному. Я могу идти?
- Идите, - развел руками Гордеев.
Соболева зашагала к дверям больницы, но вдруг неожиданно развернулась:
- Скажите, а та девушка, которая была с вами при захвате дома, это ваша невеста?
- Нет, с чего вы взяли? Мы просто коллеги.
- Ну, нет, просто коллеги так друг на друга не смотрят, - улыбнулась Ирина. - Кстати, она вам подходит, женитесь на ней.
- Упаси Бог, - открестился Юрий.
- А зря, - веско сказала Соболева и ушла.
Гордеев остался один в саду больницы.
- И что мы будем делать? - рассуждал он вслух. - Начало истории - это убийство Колодного, конец - попытка убийства Соболева. Если они оба так мешали кому-то, то, возможно, нужна порыть землю вокруг их отношений. Что мы знаем о них? Колодный был адвокатом Соболева, вел его дела. Возможно, узнал что-то лишнее о бизнесе, Соболев его шлепнул. Нет, слишком просто, а следовательно, на правду не похоже, это было ясно с самого начала. Соболев с Колодным были завязаны на чем-то более серьезном. Как бы проверить мои предположения? С кем я еще не пообщался, кому глаза не намозолил? Идти в офис Соболева и требовать документацию? Кто ж мне ее даст без разрешения хозяина? Офис Колодного наверняка опечатан, и туда без санкции прокурора меня не пустят. Куда же нам идти с тобой, Юрий Петрович?
Тут Гордеева осенило.
- А почему бы нам не пообщаться с вдовой Колодного? - воскликнул он наконец. - Может, узнаю от нее что-нибудь.
Юрий позвонил в прокуратуру, выяснил адрес Колодного и направился туда. Он застал хозяйку квартиры за переездом.
- Проходите, - открыла дверь женщина. - Вы от новых хозяев?
- Нет, - ответил Гордеев. - Я адвокат, мне нужно с вами поговорить.
- Ну, ладно, заходите.
Юрий зашел в квартиру. Повсюду стояли коробки, чемоданы, свертки, хозяйка паковала в оберточную бумагу картины, запихивала в коробки вещи, проверяла стенные шкафы.
- Простите, как вас зовут? - спросил Юрий.
- Марина.
- Очень приятно, Юрий. Я адвокат Соболева Михаила Васильевича, вы ведь знаете такого?
- Конечно, - кивнула Марина.
- И то, что он подозревается в убийстве вашего мужа, тоже знаете?
- Конечно, - повторила женщина, при этом на лице ее не появилось и тени ненависти к Соболеву.
- А вы верите, что он убил вашего мужа? - в лоб спросил Юрий.
- Нет, не верю.
- Почему?
- У них были хорошие отношения. Миша не стал бы убивать Якова. У него не было повода.
- А вот Ирина Соболева утверждает, что Михаил Васильевич угрожал вашему мужу.
- Ну, раз утверждает, значит, так и было, - безразличным тоном ответила женщина.
- Но вы сами-то как считаете?
- Молодой человек, мне все равно, - подняла Марина свои усталые глаза на Гордеева. - Все равно. Яков убит, и все остальное для меня не важно.
- Ну, неужели вы не хотите, чтобы настоящий убийца понес справедливое наказание?
- Мне все равно. Я не верю в справедливость. Я не знаю, поймаете вы настоящего убийцу или нет, но справедливости все равно не будет.
- Почему? - не понимал Юрий.
- Потому что мне легче не станет, даже если вы найдете всех, кто участвовал в этом преступлении: исполнителя, заказчика, советчика, кого угодно. И если вы их всех посадите за решетку, ничего не изменится, Якова как нет, так его и не будет.
- Странно вы рассуждаете, - пожал плечами Гордеев.
- Возможно. Вы извините, конечно, вы еще что-то хотите у меня узнать? Видите, мне некогда, я продала квартиру и теперь собираюсь.
- Вы уезжаете куда-то?
- Да, поеду в Испанию. У нас там дом, там дочка с семьей живет. Здесь мне больше делать нечего. Я не люблю Россию. Жила здесь только из-за Яши, он не хотел уезжать ни в какую. Сколько я ни просила, ни умоляла, он был непреклонен. Говорил, что больше нигде жить не может. Россия - дом родной, и все тут. А я как сердцем чувствовала, что жизнь в России ничем хорошим кончиться не может. В бандитском государстве жить можно только по бандитским законам, а кто не может - плохо заканчивает.
- Ну, ладно вам, в России живет сто пятьдесят миллионов человек, и примерно процентов восемьдесят из них вполне законопослушные граждане, и прекрасно проживают свою жизнь до старости, и на пенсии внуков нянчат.
- У них с Яшей уровни разные, - жестко возразила Марина. - Яков поднялся на тот уровень, когда спокойно жить уже нельзя. Нужно быть все время начеку: или ты, или тебя. Получилось - его. Не знаю, может быть, сейчас страшную вещь скажу, но, может, и лучше, что - его. Потому что если бы он кого-нибудь, я бы точно на себя руки наложила. Устала я ужасно. Бежать нужно отсюда, как можно скорее. Вот бы только с делами развязаться, и я свободна. Квартиру уже продала, пока некоторое время поживу в гостинице, а когда все решится, уеду и никогда сюда не вернусь.
- Почему так категорично? - тихо спросил Юрий.
- Потому что нет мне здесь жизни. Я с детства мечтала уехать за границу, и даже возможность у меня была такая. Я ведь до Якова собиралась замуж за другого человека. Он был намного старше меня, я его не любила, но он был с положением, дипломат, уезжал в Австрию. Мы должны были пожениться, и мне было все равно, что он старый и я совсем его не люблю, мне хотелось уехать в Европу, а дальше хоть трава не расти. Но однажды я встретила Яшу. Он был молод, красив и беден как церковная мышь. Но это была любовь! Через неделю я послала своего дипломата в его Австрию, отменила свадьбу, ушла жить к Якову. Мои родители в ужасе были, обещали меня от семьи отлучить. От дипломата ушла к нищему студенту, мать со мной месяц не разговаривала. Но потом отошла, правда, простила. Да и Яша быстро в гору пошел. Высоко поднялся, выше только звезды. И понеслось: любовницы, измены, какие-то непонятные дела. Кошмар, а не жизнь.
- Почему вы считаете, что в вашей неудавшейся жизни виновата страна?
- Потому что если бы я двадцать пять лет назад уехала со своим дипломатом в Австрию, жила бы сейчас припеваючи и горя не знала, - всхлипнула Марина.
"Эх, жаль, нет Лены рядом, что бы она сейчас возразила по поводу женской логики?" - подумалось Гордееву.
- Все теперь, - продолжала Марина. - Продам бизнес и уеду. Начну новую жизнь. Может, хоть в старости поживу, как человек.
- Какой бизнес? У вашего мужа были еще какие-то дела, кроме адвокатской деятельности?
- Были. Яков любил деньги, поэтому любую возможность использовал для пополнения своего капитала. Он владел оптовой фирмой, теперь я, как наследница, имею право делать с ней все, что захочу.
- Чем занималась эта фирма?
- Закупала продовольствие, продавала.
- Где закупала, кому продавала? - наступал Гордеев.
- Да не знаю, я не занималась этим. Теперь бы мне все это сбагрить поскорее. Вы, кстати, не хотите ничего приобрести? Дельце откроете.
- Я подумаю над этим. А как фирма называется?
- "Велес-трейд".
- Спасибо, - Гордеев поднялся с запакованного в полиэтилен стула. - Не буду больше вас отвлекать. Счастливого пути.
- Спасибо, - не глядя на Юрия, ответила женщина.
Гордеев, не дожидаясь, пока его проводят, вышел из квартиры, осторожно прикрыл дверь и тут же начал звонить Лене.
- Ленок, ты в прокуратуре?
- А где ж мне быть, - отозвалась Бирюкова.
- Какие новости? Розыск Старостиной и Буздыгана объявили?
- Естественно, я же говорила.
- Чем занимаешься?
- Отчет для Меркулова строчу, роман-эпопея выходит. Такие перепетии сюжета, ты не представляешь! Выйду на пенсию, начну детективы писать.
- Тогда я тебе сейчас еще один сюжетец подкину.
- Ну-ка, давай, - заинтересовалась Лена.
- Я только что вышел от вдовы Колодного.
- Вот как, - после недолгого молчания произнесла Бирюкова. - Ну и как она?
- В смысле?
- Ну, красивая?
- Нет, - соврал Гордеев. - Старая совсем, мешки под глазами, вся в морщинах, да еще индифферентная какая-то, все ей по Цельсию. Но дело не в этом. Он сказала мне, что Колодный владел оптовой фирмой, закупающей продовольствие. Ты знала что-нибудь об этом?
- Нет, - удивилась Лена. - Я и не подозревала, что он еще чем-то кроме юриспруденции занимался.
- Ну вот, выходит, занимался. Фирма называется "Велес-трейд", узнай про нее все, что можешь. Торговые каналы, деловые контакты, клиенты, покупатели, в общем, ты умничка, сама знаешь все.
- Ну, надо же! Дожила, на старости лет Гордеев меня умничкой обозвал! - поразилась Лена. - Ладно, выясню что-нибудь, позвоню. Или знаешь что, приезжай за мной. К этому времени, может, будет какая-то информация.
- Идет, сейчас заеду перекушу где-нибудь, и к тебе.
- Юр, шоколадку привези с орехами, - попросила Бирюкова. - Мне необходимы эндорфины.
- Хорошо, жди меня. - Гордеев дал отбой.
Юрий зашел в первую попавшуюся кафешку, долго размышлял над меню. Ему очень хотелось вкусного, сочного шашлыка, пахнущего дымом, но после Лениных шуточек он опасался употреблять шашлык в подобных заведениях. Но в конце концов чувство голода победило, и Гордеев заказал себе большую порцию шашлыка, жареную картошку и овощной салат. Быстро расправившись со всеми блюдами, шашлык, надо заметить, оказался очень даже недурственным, Юрий расплатился и поехал за Леной. Та уже ждала его на ступеньках здания.
- Долго же вы обедаете, Юрий Петрович. Шоколадку привез?
- Вот, - вытащил плитку из нагрудного кармана Гордеев.
- Ой, спасибо, моя любимая. А теперь слушай, что я тебе скажу.
- Я весь внимание.
- Очень хорошо, потому что инфромация внимания как раз заслуживает. Фирма "Велес-трейд" занималась закупкой продовольствия.
- Ну, это мы уже знаем.
- Не перебивай, - махнула Лена рукой. - Вы не знаете, у кого фирма закупала продовольствие.
- И у кого же?
- Основным ее поставщиком был "Московский холод"! - торжествующе воскликнула Бирюкова.
- Вот так-так! - присвистнул Гордеев. - Значит, Соболев с Колодным были завязаны еще и бизнесом?
- Выходит, но слушай дальше.
- Еще и дальше будет?
- А то! Теперь фирма принадлежит вдове Колодного, Марине Колодной, и она деятельность свернула и распродает товары. - Лена выжидающе замолчала.
- И? - поторопил ее Гордеев.
- А среди покупателей знаешь кто нарисовался?
- Лен, не томи.
- Ульяна Старостина! Старостина покупает товары фирмы Колодного, приобретенные у "Московского холода"! Странный треугольник, не правда ли?
- Более чем, - согласился Гордеев. - Есть объяснение?
- Пока нет, но я чувствую, что разгадка близка. Гордеев, мы с тобой наконец-то поймали кончик веревочки. Теперь главное - грамотно распутать клубочек. Смогем?
- Смогем, Ленок. Ты же у меня умница.
- Смотри, Юрка, захвалишь - возгоржусь, обнаглею, - рассмеялась Лена.
- Ну и что получается, Лен? Старостиной крайне необходимы продукты из холодильников Соболева? Она голодает, бедняга?
- Хотелось бы у нее лично спросить, но наши возможности с желаниями не совпадают, поэтому придется действовать по-другому.
- Как, например?
- Может, устроить импровизированный незапланированный обыск в холодильниках Соболева? Обвинение в убийстве с Соболева еще никто не снимал. В интересах следствия имеем полное право произвести ревизию.
- Но если мы пойдем получать разрешение на обыск "холодильников", может подняться шумиха, и если там есть что-то интересующее нас, его немедленно там не станет.
- А мы будем все делать тихо-тихо, как мышки в кладовке, - ткнулась Лена носом в ухо Гордееву.
- Тихо-тихо? - передразнил Юрий.
- Ага.
- Ладно, подумаем. Пока ничего не предпринимай. Может, мне удастся еще завтра поговорить с самим Соболевым. Сегодня меня к нему не пустили, сказали, что очень плох. Вот если завтра ничего не получится, тогда будем действовать по-твоему, договорились?
- Договорились, - согласилась Лена.
- Кстати, с Ириной Соболевой разговаривал опять.
- И что, опять глухая несознанка?
- Ага, типа того. Но знаешь, что она сказала?
- Что?
- Она решила, что ты моя невеста, и когда я сказал, что это не так, она ужасно расстроилась, практически зарыдала и начала меня уговаривать, чтобы я на тебе женился. В ногах валялась, говорила, пожалей, Гордеев, девушку, она по тебе сохнет, тает на глазах, а ты ее замуж не берешь.
- Так и сказала?
- Так и сказала, - подтвердил Юрий.
- Не, Гордеев, я за тебя замуж не выйду, ты женоненавистник. Женись на телевизоре.
- Почему на телевизоре?
- Ну, во-первых, с ним не скучно, во-вторых, нельзя почувствовать, что он умнее тебя, а в-третьих, всегда можно выключить звук.
- Хорошая идея, Лен. Наверное, я так и поступлю.
- Я знала, что тебе понравится. Ну, все, пошла отчет дописывать, там у меня самое интересное началось: перестрелка и закрывающий меня своим телом Гордеев.
- Ты давай не увлекайся, Нобеля все равно не дадут.
- Кто знает? Увидимся вечером. - Лена чмокнула Гордеева в щеку и побежала вверх по ступенькам. Юрий проводил ее взглядом и махнул вслед рукой.
21
Солнце пекло как бешеное. А океан был синим и искрящимся. Он развалился под дальневосточным солнцем, словно гигантский синий кит, подставивший свою спину полуденным лучам.
Город Находка, расположенный амфитеатром, спускался к бухте и кипел в это время суток, как муравейник.
Так же работал и порт Находки. Докеры, таможенники, моряки всех мастей и национальностей… Если бы обычный человек посмотрел на бухту с берега, он нашел бы ее явное сходство с огромным дикобразом. Воды почти не было видно. Только одни корабли, баржи… Бесчисленное множество мачт, рей, компанию которым составляли высоченные подъемники на берегу. Издалека казалось, будто какой-то мировой колдун истыкал поверхность океана иглами, как куколку вуду.
Но обычных людей в порту, по большей части, не наблюдалось. Люди, что работали здесь, давно уже привыкли к подобному зрелищу и не стали бы описывать свою работу напыщенными эпитетами, как любят это делать бледные, ни разу не побывавшие в их шкуре романтики.
Нет, сказать, что в морском труде мало романтического, значит сильно покривить душой. Но это - романтика иного рода, сильно отличающаяся от, скажем, плаксивой романтики юного Вертера или мрачно-пессимистической, как в "Чайльд Гарольде". Это суровая, мужественная, отчаянная романтика. И если кому-нибудь когда-нибудь доводилось слушать рассказы моряков, то они могли заметить, что рассказ этот - обычная, ничем не примечательная проза, уснащаемая крепкими словечками и отборной матерщиной. И тем не менее, что может быть занимательнее морского рассказа? Каким бы ни был язык рассказчика, а не сможет он загородить своей неблагозвучностью отвагу, мужество, приключения. Не правда ли, мало кто из нас не мечтал в детстве стать пиратом, китобоем, просто моряком или капитаном, на худой конец, хотя бы пассажиром какого-нибудь лайнера?..
Зато портовые докеры - совсем другая статья. О каком бы то ни было романтизме и думать не приходится. Ну, сами посудите, что такого уж привлекательного в работе докеров? Докеры - это еще ничего, можно сказать, что даже хорошо звучит. А что на самом деле скрывается под этим словом, заимствованным у Запада! Как это по-русски? Грузчики! Суровая правда жизни, и никакой романтики.
- Ну, грузчики, ну и что? - не понимал сорокалетний Конюхов. - А чем тебе не нравится?
- Да как-то неблагозвучно… Как-то уж очень повседневно, неромантично… - ответил Шкет.
Шкет - это не фамилия, это была кликуха. А дали ему, такую кличку, потому что он самый молодой в бригаде, и какой-то щуплый, хлюпенький.
Они с Конюховым сидели на огромном мешке с пенькой. У них был небольшой перекур.
Докеры отдыхали не слишком часто. А сегодня прибыли три товарных корабля. Бригада под номером 101 должна была разгружать "Анжелину", колумбийское судно, которое привезло замороженные бараньи туши для какого-то московского предприятия.
- Ну, все! Отдохнули, и хватит! Аврал! - кричал бригадир Коротеев.
- Вот раскричался-то! - послышалось невдалеке ворчание еще одного члена бригады.
К ним размашистой походкой подошел бригадир Коротеев.
- Все, все, ребятушки! Заканчивай дурака валять! Давайте! Андреев -. на погрузчик, и вперед! Остальные тоже по своим местам.
Члены команды нехотя встали. Шкет направился к погрузчику.
Бараньи туши находились в больших контейнеpax. Конюхов краном грузил контейнеры на погрузчики, и те везли их к складу с весами.
Собственно, бригада № 101 давно договорилась между собой, что несколько тушек не мешало бы умыкнуть для семьи. Ведь у каждого члена бригады была семья, кроме Шкета, тот еще не успел обзавестись заботливой женой и желторотыми малютками. Для него было в новинку то, что собиралась делать бригада и что, собственно говоря, делала почти каждую разгрузку. Шкет немного побаивался, но от этого его решимости никак не убавлялось.
Бригада состояла из пяти человек: бригадир Коротеев, Конюхов, который работал на кране, Андреев (он же Шкет) и еще двое ребят, они работали на складе.
Шкет думал о предстоящей афере, и руки его слегка тряслись. Ему не представлялось возможным совершить все то, что собирались сделать. Кругом были таможенники… Да и как можно было обмануть старого дотошного весовщика! Ему объясняли это несколько раз, но от переизбытка чувств он мало что смог понять. И все равно, предстоящее мероприятие отдавало вкусом романтики и приключений.