- Да, - расстроенным голоском пискнула Лена. - Тебе вот завидно было бы, если бы у твоего приятеля была красивая машина, на которую ты давно уже глаз положил, потому что у тебя отменный вкус. И вдруг ты видишь, что какой-то хлыщ, который ничего не смыслит в изысканности, купил твою красавицу. А у тебя на нее по-прежнему нет денег. Со мной примерно то же самое произошло, когда эта фифа в шикарном туалете, в платье от Валентино, вошла ко мне в кабинет.
- Бедненькая! Как я тебя понимаю! А на шее у нее ничего не было?
- Нет, кажется, нет, - серьезно воспринимая то, что говорит Гордеев, ответила Лена. - А что?
- Ничего, - пожал плечами Гордеев. - Просто, кажется, с ее стороны это было большой оплошностью. Красивую женскую шейку должно украшать какое-нибудь красивое колье, как ты думаешь?
- А, - махнула рукой Лена. - Ее шею уже ничего не способно украсить.
- А злая ты все-таки. Но, наверное, права. Вот у тебя шея красивая, просто загляденье! На ней просто обязано быть какое-нибудь ожерелье. Например, вот такое, - с этими словами Гордеев достал черную бархатную коробочку и передал ее Лене.
Лена, как завороженная, приняла коробочку и открыла ее.
- Гордеев, ты сдурел совсем! - вырвалось у нее.
На дне коробочки лежало круглое золотое ожерелье. На расстоянии где-то пяти сантиметров друг от друга располагались пять крохотных золотых цветочков с изящными лепестками, внутри которых блистали маленькие сапфиры. Это было очень красивое, изящное украшение. Оно не бросалось в глаза своим богатством, но Лена сразу поняла, что стоит оно очень дорого. Лена даже открыла рот. Дело было не в том, что Лене никогда не дарили таких подарков, но она явно не ожидала этого от Гордеева.
- Гордеев, ты что, банк ограбил?
- Хоть бы одно слово благодарности.
- Это же вся твоя… Это же… Это же весь аванс! Ты потратил весь аванс вот на это?
- Что значит "вот на это"? Тебе не понравилось, да? - опущенным голосом спросил Гордеев.
- Нет, мне очень понравилось, но зачем…
- Ну, я же обещал или в дорогой бутик тебя сводить, или купить какую-нибудь безделушку, когда ты рассказывала мне про Соболеву.
- Ничего себе безделушка! Гордеев, я же не могу… Нет, я не могу этого от тебя принять, - твердо сказала она.
- Это еще что за новости? Чем я тебе не угодил, что ты не можешь от меня принять? - обиделся Гордеев.
- Тебе следовало потратить эти деньги на более полезные вещи, нужные тебе.
- Я сам вправе решать, на что мне тратить мои деньги! Можешь считать, что это компенсация за все трудности и проблемы, связанные с нашим общим делом.
Лена помолчала. Потом улыбнулась и надела себе на шею ожерелье.
- Юрий Петрович, вы, может быть, хотите мне сделать предложение руки и сердца?
- Ну, - усмехнулся Гордеев. - Это же не кольцо.
- Все вы, мужчины, одинаковые, чуть что - сразу на попятную, - вздохнула Лена…
Утро предвещало отличную жаркую погоду. На небе не было ни единого облачка. И Все на земле радовалось беззаботному летнему деньку.
Они с Леной вошли в квартиру Ульяны Старостиной без труда. Дверь была открыта ключом, который нашли у Соболева при обыске его квартиры.
- А ты знаешь, что если даже мы сейчас здесь найдем что-нибудь полезное, мы не сможем это приложить к делу, так как у начнет ни санкции на обыск, ни понятых?
- Спасибо, что просветила глупого, темного адвоката, - сказал ей Гордеев, надевая перчатки.
- Ты похож на грабителя из фильма. Зачем тебе эти перчатки? Думаешь, Ульяна будет потом искать в своей квартире отпечатки твоих пальцев? - улыбнулась Лена.
Гордеев посмотрел на свои перчатки, махнул рукой и снял их.
- Интересно, эту квартиру Соболев ей снимает? - спросил Гордеев.
- Мне кажется, нет. Соболев мог бы и побольше снимать.
- Но мебель все равно шикарная.
- Ну а что ж ты хочешь! Любовница генерального директора "Московского холода"!
- Ладно. Иди посмотри в тех ящиках. А я залезу в стол.
- Сейчас, я только косметику посмотрю! - Лена остановилась около туалетного столика.
- Лена! - упрекнул ее Гордеев.
- Ну что?
- Что за ветер у тебя в голове?
- Ну, когда такой мужчина рядом, как я могу думать о деле? - насмешливо подмигнула Лена.
Гордеев засмеялся и поцеловал ее в лоб.
- Может, мне уйти?
- Что ты? - Лена изобразила испуг. - Как же я без тебя?
- Все, все! Берись за работу.
- Хорошо, как скажешь. - Она направилась к ящичкам, на которые ей указал Гордеев.
Сам Юрий искал в ящиках стола, потом услышал восторженный возглас Лены.
- Что там? - спросил он.
- Смотри! - Лена держала в горсти кучу драго ценностей.
- Лена! Напоминаю тебе, мы пришли сюда не грабить квартиру!
- Да, да, - вздохнула Лена. - Мы все неправильно делаем. Что мы по ящикам и по полкам лазаем? Мы что, какие-нибудь бумаги ищем? Вряд ли у Старостиной хранятся компрометирующие ее бумаги. Мы для чего пришли? Мы хотим проверить свои предположения насчет того, что это она травила Соболева. Значит, у нее могут быть грибы, правильно? И, значит, надо искать грибы. А я не думаю, что нормальный человек будет хранить грибы в ящиках стола.
- Права, - отметил Гордеев. - А где тогда? Где мы у Соболева нашли грибы?
- На кухне.
- Слушай, давай так. Ты ищи на кухне, тебе, как женщине, виднее, где можно грибы хранить…
- Ну, спасибо! Тебя послушать, так все женщины держат у себя в домах мухоморы на случай, если муженек поднадоест!
- Я этого не говорил. Лен, ну, все равно, согласись, у женщин все-таки логика сходная. А я тут что-нибудь еще поищу.
- Вот, значит, какого ты о женщинах мнения? - Шутливо ворча, Лена ушла на кухню.
Гордеев облазил все ящики и полки, заглядывал под кровать. Около телефона, на тумбочке он обнаружил записную книжку, но там не было никаких важных записей и телефонов. Лена тоже ничего не нашла на кухне.
"Неужели я ошибся? - соображал Гордеев. - Не может быть! Тогда все рушится!"
- Ты все там обследовала? - спросил он Лену.
- Да все, все! Хочешь, сам проверь.
- Ладно, - махнул он рукой. - Нет нужды…
- Как тщательно она замела следы! - сказала Лена.
- А может, она вовсе и не заметала? Может, это я ошибся?
- Ничего подобного. Как только ты высказал свою версию, я сразу поняла, что это именно так! Точно тебе говорю.
Гордеев опустился на диван и обхватил голову руками.
- Не расстраивайся!
- Пошли отсюда? - сказал Юрий.
- Сейчас, Юра. Пять минут! - Она побежала в ее комнату.
- Юр, - послышалось оттуда. - Юр, кто такая Тамара Дмитриевна? Что-то знакомое, да?
- Как ты сказала? - оживился Гордеев.
- Тамара Дмитриевна.
Гордееву припомнилась пожилая женщина с безразличным ко всему выражением глаз в квартире Соболева.
- Да, да! - выкрикнул он. - Это домработница Соболева.
Он поднялся и пошел в комнату, где была Лена. Она стояла около зеркала и держала в руках бумажку.
- Странно, - сказала она. - Зачем любовнице Соболева телефон его домработницы? Может, она у них одна на двоих? Или?.. - Ее вдруг осенило.
- Угу, вот именно! Где нашла телефончик?
- Здесь, около зеркала. Он в вазочке лежал.
- Значит, вот так она и травила Соболева! Через его же домработницу! Ну что? - Он взял Лену за плечи. - Наведаемся к Тамаре Дмитриевне?
- Слушай, а если эта старуха ничего нам не расскажет?
- Надо будет оказать давление. Перепугается и, как миленькая, все расскажет!
Следующий поход был домой к Тамаре Дмитриевне, домработнице Соболева. Еще в подъезде Лена с Гордеевым напустили на себя чрезвычайно строгий вид. Старуха сразу дверь не открыла, а посмотрела в глазок и проворчала:
- Кто там еще?
- Пожалуйста, извольте открыть. Генеральная прокуратура, - хмуро сказал Гордеев.
За дверьми воцарилась тишина. Потом заскрипел замок, и дверь слегка приоткрылась. Оттуда высунулась недоверчивая, но испуганная физиономия домработницы. Лена сунула ей под нос свое удостоверение и спросила:
- Тамара Дмитриевна? Здравствуйте.
- Да… Здравствуйте…
Они с Гордеевым тут же потеснили ее и, не дожидаясь приглашения, вошли в квартиру. Старушка затрусила за ними. Обстановочка была, прямо сказать, небогатая. Две комнаты. Обои кое-где свисали со стен. Мебель старая, засаленная. Но сама старушка опрятная, в чистом халате и фартуке, волосы гладко причесаны и собраны в пучок.
- Что такое? - спросила она.
- Да вы садитесь, садитесь, - милостиво предложил Гордеев.
Она присела на краешек кровати и, как затравленный зверек, смотрела на гостей. Лене даже немного жалко ее стало.
- Кажется, мы с вами уже знакомы, не так ли? Я - следователь Бирюкова, - напомнила она. - А это адвокат Гордеев. Нам нужно задать вам несколько вопросов.
Гордеев с удивлением посмотрел на уж слишком любезную Лену и добавил:
- Но учтите: сокрытие фактов, которые могут быть полезны для следствия, или лжесвидетельство караются законом.
В ушах домработницы отчетливо прозвучали только последние слова, и в глазах ее отразился такой нешуточный ужас, что Гордеев заметил это и поспешил воспользоваться ситуацией:
- А в вашем преклонном возрасте отправляться за решетку совсем не солидно, - заметил он. - Кончать свои дни в тюрьме, в лишениях, среди отъявленных преступников!..
Лена незаметно толкнула его в бок. Но старушка была уже напугана так, что руки ее тряслись, словно на нее напал приступ болезни Паркинсона, и она уже готова была рассказать все, что нужно и что не нужно.
- Вы ведь домработница у Соболева Михаила Васильевича, так? - спросила Лена.
- Так, так, - закивала головой старуха.
- А откуда же вам известна Старостина Ульяна?
- Так она меня Соболеву и порекомендовала.
- Ах, вот как? И вам известно, конечно, какие отношения у Старостиной с Соболевым?
- Известно, известно.
- Она его любовница, - скорее утверждала, чем спрашивала Лена.
- Да, вроде того…
- Что значит "вроде того"?
- Ну… - старуха замялась.
- Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, - вмешался Гордеев. - Вы подмешивали в еду Соболева сушеные мухоморы? - резко спросил он.
- Я не знала, не знала… - затряслась старуха.
- Перестаньте! Что значит "не знала"!
- Это не я! Мне велели так сделать!
- Велели? Что значит, "велели"? Вас заставляли это делать? Вы не знали, что это мухоморы, или не знали, что мухоморы содержат смертельный яд?
- Нет, нет… То есть да. Я знала. Только, понимаете?.. Нет, меня не заставляли…
- То есть? Что вам давала смерть Соболева?
- Ничего, ничего… Не это вовсе… Нет, я не хотела смерти… Я не знала… Мне деньги платили за то, чтобы я добавляла ему это в еду.
- Кто?
- Его любовница, Ульяна Старостина.
- Зачем ей это было нужно?
- Не знаю, не знаю… - старушка расплакалась.
Лена с Гордеевым удовлетворенно переглянулись.
- Что же, много платила?
- Да, да, много. Я столько денег в жизни не видела. А у меня пенсия маленькая и никого нет, никакой помощи…
- И вы знали, что это отрава?
- Знала. Но не знала, что от нее умирают.
- Неужели вы так любите деньги, что ради них готовы загубить жизнь человека? - спросил Гордеев.
Старуха только трясла головой.
- Вы даже не поинтересовались у Старостиной, умрет ли от этого Соболев?
- Нет, нет, не интересовалась. Она сама сказала, что просто для того, чтобы на некоторое время устранить его. Что ничего не будет. И большие деньги платила…
- Неужели вы и в Бога не верите? - спросил Гордеев. - Это же грех то, что вы делали!
Старушка беззвучно плакала. Лена с Гордеевым собрались уходить.
- Подождите, - пропищала домработница. - Меня теперь в тюрьму посадят, да?
- Вас? - Гордеев задумался. - Вы выступите, как свидетель? Дадите показания против Старостиной?
- Да, да, - мелко закивала та.
- Ну, насчет вас, это как суд решит. Но, по крайней мере, можно будет как-нибудь похлопотать. Но учтите, мне вообще-то не резон о вас хлопотать! Просто из уважения к вашему возрасту… Хотя у вас нет уважения даже к чужой жизни. Но если вы выступите на стороне Соболева…
Старуха опять яростно закивала головой.
- Да! И не смейте отлучаться из города!
- Нет, нет, куда мне!
- Еще один вопрос, - вспомнила Лена. - Вам известно такое имя Петр Буздыган?
- Нет, нет, не известно, - ответила слегка уже пришедшая в себя старуха…
- Вот тварь! - с сердцем произнесла Лена уже на улице.
- Ты про домработницу?
- Нет, я про Старостину. Я за нее так волновалась, так переживала, когда этот чертов Буздыган увез ее в качестве заложницы в неизвестном направлении. А это, оказывается, был хорошо поставленный спектакль!
- Да. Не хило она жертву сыграла!
- Тварь! - еще раз повторила Лена.
Гордеев усмехнулся. Было такое впечатление, что Лена вне себя лишь от того, что Старостина зря заставила ее волноваться, обманула, а не от того, что она травила Соболева, была заодно с Буздыганом, да и вообще оказалась форменной преступницей.
20
Утро было приятным. Гордеев снова проснулся в объятиях Лены и сладко потянулся.
- Эй, красавица, пора вставать, - ласково пощекотал он девушку по спине.
- Ох, Гордеев, отстань, спать хочется, - в полусне пробормотала Бирюкова.
- Просыпайся-просыпайся, соня. Половина девятого на часах, а нам с тобой еще работать и работать.
- Не хочу, - приподнялась Лена над подушкой и тут же рухнула обратно. - Ты себе не представляешь, какие мне снились сны. Ты разбудил меня в самый неподходящий момент. Представляешь, я прилетаю в какую-то страну. Какую-то южную и жаркую. Там такая красота, цветы необыкновенные, запахи, все яркое, небо нереально синего цвета, пальмы, фрукты. И вот я иду по дороге к морю, я его уже вижу, в лицо ветерочек дует, песок под ногами желтый-желтый. Я скидываю с себя одежду, бегу к морю, там как раз идет волна, и только я касаюсь ногами воды, как слышу: "вставать пора, вставать пора" - и просыпаюсь. Есть в жизни справедливость?
- Никакой, - авторитетно заявил Гордеев. - Это я тебе как адвокат говорю. Давай вставать.
- Вставай. Я в гостях, так что кофе не мне варить.
- Вот так. Узурпаторша. Ладно, валяйся, я пошел завтрак готовить. - Юрий вылез из кровати и поплелся в кухню. Лена тут же юркнула под одеяло и свернулась в клубочек. Гордеев появился снова через десять минут.
- Эй, ты, нечестная женщина, - обиженно протянул он, - ну, вставай же, наконец, кофе готов!
- Ладно, - вздохнула Бирюкова. - Отвернись, я встаю.
Юрий послушно повернулся спиной. Лена, завернувшись в простыню, пошлепала в ванную. Через несколько минут она уже сидела на кухне, одетая, причесанная, и попивала приготовленный Гордеевым кофе.
- Слушай, Юр, ты когда кофе варить научился? Я так не умею.
- Поживи с мое, - улыбнулся Гордеев. - Ешь бутерброды, а то опять будешь весь день голодная бегать.
- Поговори со мной еще, папочка, - рассмеялась Лена.
- Ну, ладно, а кроме шуток, история-то наша все усложняется и усложняется, - вернулся к извечной теме работы Юрий.
И правда, Лена с Гордеевым терялись в догадках. Теперь когда в главной роли злодейки на авансцену выступила Старостина, все окончательно запуталось.
- Я не понимаю, не понимаю, не понимаю… - твердила Лена. - Старостиной-то это зачем? Зачем ей была нужна смерть Соболева? Ну, не из-за наследства же! Она сама не бедствует. Неужели можно решиться на убийство из-за денег? Нет, то есть можно, я допускаю, но в том случае, что тебе самой жрать нечего, да еще и дети от голода на твоих собственных глазах умирают. Но у нее же все есть. Зачем ей это?
- Лена, ты знаешь, иногда женские поступки не объясняются простой, незатейливой логикой, - отвечал Юрий.
- Гордеев, слушай, - вскинулась Лена. - Я в последнее время то и дело слышу от тебя один и тот же постулат, облеченный в разные словесные выражения. Если упростить, то смысл его сводится к тому, какие бабы дуры. Тебе самому не надоело?
- Да что я такое сказал? - изумился Гордеев. - Я просто хотел сказать, что в чужую голову не залезешь и поступки другого человека объяснить нелегко.
- Если бы ты хотел сказать это, ты бы так и сказал, а не пускался в рассуждения о женской логике. Надоел уже. Шовинист проклятый. Женоненавистник.
- Ладно, не кипятись. Был не прав, каюсь и беру свои слова обратно.
- То-то же, - удовлетворенно пробурчала Бирюкова.
- Ладно. Давай действовать. Теперь мы хотя бы знаем, что Старостина с этим, как ты его обозвала, с Кабыздохом, работали вместе. Нужно в розыск подавать.
- Вспомнил! - рассмеялась Лена. - Давно уже сделала. Но у меня много дела в прокуратуре. Надо съездить в Благовещенский. А ты что делать будешь?
- Не знаю, пока не решил. Возможно, навещу Соболева. Если оклемался чуток, поговорю с ним снова. Может, после этой истории он все-таки что-нибудь расскажет. Ведь я точно знаю, что он чего-то скрывает.
- Попробуй. Отвезешь меня на работу?
- Не вопрос, собирайся.
Лена была готова через пятнадцать минут. Молодые люди сели в машину и направились в сторону Генеральной прокуратуры. Высадив Бирюкову в Благовещенском, Гордеев поехал в больницу к Соболеву. Возле палаты его встретил лечащий врач Михаила Васильевича.
- Нет-нет, я вас не пущу, - запротестовал он на просьбу Юрия повидаться с подзащитным. - Он очень слаб. Только что от него вышла жена, больше сегодня к нему никто не войдет.
- Очень жаль. У меня крайне важный разговор к Михаилу Васильевичу.
- Ничем не могу помочь, приходите завтра, - не уступал доктор. - Если ему будет лучше, я позволю вам пообщаться несколько минут.
- Хорошо. Вы сказали, что Ирина Соболева была здесь. Давно она ушла?
- Минут пять назад, спуститесь в кабинет заведующего отделением, она хотела поговорить с ним.
- Спасибо, - поблагодарил врача Гордеев и направился разыскивать Соболеву.
Искать долго не пришлось, Юрий столкнулся с ней нос к носу возле лифта.
- Доброе утро, Ирина Петровна.
- Здравствуйте, Юрий Петрович.
- Когда вас отпустили?
- Вчера вечером.
- Мне очень жаль, что пришлось вас арестовать, но понимаете, тогда все подозрения падали на вас.
- Я понимаю, - сдержанно ответила Ирина.
- У вас есть несколько минут, чтобы поговорить со мной? - спросил Гордеев.
- Если только несколько. Мне необходимо поговорить с заведующим, но он куда-то вышел, так что, пока его нет, я в вашем распоряжении.
- Очень хорошо. Давайте выйдем на улицу и присядем вон на ту скамейку.
Гордеев с Ириной спустились в больничный дворик и опустились на деревянную лавку.
- Ну, начинайте, спрашивайте, - торопила адвоката Соболева.