- Вот что, дай-ка мне эту записку, - велел он мальчишке. - И будь очень осторожен. Убийца на свободе. Пока ты здесь, под охраной, тебя никто не достанет. Но, возможно, убийца думает, что ты знаешь больше, чем он хотел бы… Тогда он постарается добраться до тебя. Кстати, а куда отправился Генрих, в Леменграуен?
- Ну да, - кивнул Себастьян. - Он поехал в город, с ночевкой. Собирался остановиться в "Сонном Светлячке".
- А зачем, не знаешь?
- Заказы развозит, он часто ездит. Но мне не рассказывает про свои дела. Только обратно приезжает всегда с деньгами и веселый.
- Он называл чьи-нибудь имена? Заказчиков? Или знакомых городских?
- Кажется, нет. Хотя вот, месяц назад, когда вернулся, он сказал, что у русского графа Ерёмина потрясающая свора меделянской породы и он хотел бы приобрести щенка от суки Роли…
- Вряд ли граф виноват в убийстве, - сказал отец Иеремия и взял записку из рук Себастьяна. - Держись, дружок. Сделаю для тебя всё, что будет в моих силах.
На этот раз он все-таки постучал в дверь. Вальтер Бауэр тотчас открыл её.
- Ну как, покаялся малец в убийстве? - спросил он священника.
- Это не Себастьян убил Феликса, - ответил отец Иеремия.
- Да ну бросьте вы! Как это не Себастьян? Кто же еще? - на лице жандарма отразилось недоумение.
- Не знаю. Но мы должны с вами найти настоящего убийцу.
- Я вас не понимаю, святой отец. Я, конечно, вас уважаю, и всё такое, ваш сан, ваше положение. Но подмастерье нашли с топором в руках. Прямо над трупом, из которого он его вытащил. И все знают, как мальчишка ненавидел Феликса.
- Прежде всего, Себастьян говорит, это не топор, это алебарда. Мальчик и вправду, наверное, вытащил ее из раны, когда увидел, что она торчит из тела Феликса. Любой бы так сделал. У меня есть доказательство, что он не убийца. Посмотрите! Кто-то подсунул ему эту записку…
Бауэр брезгливо, двумя пальцами, взял протянутую ему грязную мятую бумажку и, шевеля губами, внимательно проглядел ее.
- А вы вправду знаете, кто отец Себастьяна? - приподняв брови, спросил он.
- Да нет, Вальтер, - с досадой воскликнул священник. - Я не писал это! Эту записку вчера подкинули Себастьяну, чтобы выманить его сегодня утром из кузницы. На то время, когда там случилось убийство.
- Вот оно как! - удивился жандарм. - Интересно получается. Значит, вы правы: Себастьян и вправду, возможно, не виноват. А, как думаете, сам он не мог написать записку, чтобы отвести от себя подозрение?
- Да будто вы его не знаете, - возразил отец Иеремия. - Он пишет, как кура лапой царапает, и в каждом слове делает две ошибки, а тут… все буковки, все запятые - одна к одной, на месте. Да и не мог бы он додуматься до столь хитрого хода - создать себе алиби, не суметь Себастьяну запланировать преступление столь тщательно. Он хоть и шкодлив, но весьма недалек.
- Да, я как-то не подумал, - согласился Бауэр. - Пожалуй, так и есть. Просто для меня так неожиданно… Я был уверен, что мальчишка - убийца. Придется вызвать из города следователя. Даже не знаю, кого попросить… Обычно я сам бываю в Леменграуене с еженедельными отчетами, но сейчас… Вы можете за ним съездить, святой отец? В деревне неспокойно, мне надо следить за порядком и кутузкой - сами видите, народ лютует. И за Себастьяном нужно приглядывать - до приезда следователя я не могу его отпустить. А старосты Шульца, как назло, нет… - Бауэр осекся и прикусил язык.
Конечно, ситуация получалась двусмысленная. Распоряжаться в таком серьезном деле как преднамеренное убийство должен был староста деревни, а он как раз на днях повез расхворавшуюся в последнюю зиму супругу на воды, в Рогашку Слатину. Доктор Филипп весьма озаботился ее состоянием, опасался чахотки и настоял на смене климата для своей пациентки. Но хуже всего было то, что староста Шульц и его супруга были родителями убитого Феликса.
- Интересно, может, убийство связано с их отъездом? - сосредоточенно потирая голую макушку, произнес жандарм. - Что-то здесь явно нечисто. Зачем убивать ничтожного городского прощелыгу, которого, говорят, собираются… собирались выгнать из университета? Представить себе не могу. Так вы съездите в Леменграуен, святой отец?
- Нет-нет! - воскликнул священник. - Я останусь в Рабеншлюхт! Я должен помочь вам найти убийцу. Он ходит на свободе, а невинному сироте грозит гибель. Пошлите в город кого другого, хоть прислугу из дома старосты. А помочь Себастьяну - это не только мой долг, но и личное дело, здесь затронуто и мое честное имя, и жизнь раба Божьего, за спасение души которого я несу безоговорочную ответственность. - Бауэр поморщился. Священник сделал вид, что не заметил этого. Он знал, что Вальтер Бауэр заражен новомодным атеистическим течением и не верует в Бога. За это отец Иеремия слегка недолюбливал жандарма, но часто себя укорял в том - ведь перед Господом все равны - и пути Его неисповедимы - неизвестно, какую роль в замысле Творца играют атеисты и материалисты, но раз попущено им быть такими, значит, следует принять волю Божью. - Поймите, Вальтер, ведь следователь не знает Себастьяна, как мы с вами, он может не вникнуть во все подробности дела. Деревня ненавидит мальчика, чего только не скажут про него, представьте сами. И у человека, который должен будет решить судьбу Себастьяна, окажется изначально предвзятое мнение! Мы должны выйти на след преступника и собрать улики до приезда следователя.
- Вы хотите найти убийцу? - ухмыльнулся Бауэр. - Ну-ну, я не возражаю. Только не боитесь ли вы, святой отец, что ваша жизнь тоже подвергнется угрозе?
- И все-таки я должен найти злодея, - сухо ответил отец Иеремия. - Но хотел бы, Вальтер, спросить у вас совета. - Как вы думаете, с чего мне следует начать?
Бауэр вновь потер голую макушку и задумался.
- Прежде всего, напишите мне для отчета: "Я, священник деревенского прихода Иеремия, считаю подмастерье кузнеца Себастьяна невиновным в совершении убийства".
Жандарм уступил место за столом священнику и тот написал, что ему было велено.
- А вот теперь посмотрите, - сказал Бауэр, - как вы написали слово "Себастьян", даже не слово, а одну только букву "S". Вы точно и четко обозначили начало и конец знака черточками. Это характерная особенность вашего письма.
- И что это значит? - спросил отец Иеремия.
- Это значит, я убедился в том, что вы сказали мне правду. Я проверил, точно ли не вами написана записка, полученная Себастьяном. Как видите, тут буквы совсем другие. И если мы посмотрим на ту же "S", то в записке она резкая, угловатая, с характерными, глядящими вверх рожками. Если вы сумеете найти того, кто так же пишет эту букву, то мы найдем человека, который хотел убрать Себастьяна из кузницы, мы найдем убийцу. Понимаете меня?
Отец Иеремия кивнул.
Теперь напишу я, - Бауэр забрал листок бумаги из рук священника и быстрыми разма-шистыми движениями начертал тот же текст. Ну-ка взгляните.
- Вы пишете очень быстро, поэтому все буквы соединены вместе, - отец Иремия внимательно сравнивал два почерка: автора записки и Бауэра. - Все буквы у вас наклонены вправо, углов почти нет…
- Отлично! - похвалил Бауэр. - Но спрашивать надо очень аккуратно, чтобы убийца не догадался, что мы проверяем его почерк. Так, как я проверил сейчас вас. Начать следует с того, кто первым увидел Себастьяна с алебардой в руках. Я пришел в кузницу на звон колокола, Нина трезвонила на всю деревню. Но, кроме нее, там уже были люди… Сейчас припомню… Йоахим, ее муж, был с ней, и Рудольф, учитель - он, кстати, вызвался сторожить место преступления, так что ищите его там… Да, а за кузницей еще вертелся Альфонс Габриэль, - Бауэр поморщился. - Поспрашивайте их о том, что видели, слышали необычного, проверьте почерка, а потом зайдете и расскажете мне. Вы же видите, я отлучиться не могу, а то мне всю кутузку разнесут…
- Ладно, - сказал священник. - Я тотчас же займусь этим.
Все последние минуты за стеной слышался нарастающий гул, и вдруг раздался грохот, звон, окно кутузки разбилось, и на пол упал здоровый камень, он чуть не задел жандарма и откатился под стол. Бауэр побагровел и с ревом выскочил на крыльцо. Отец Иеремия вышел вслед за ним.
5
Мощный рык Бауэра мигом усмирил беснование толпы, она еще некоторое время глухо поворчала, но отдельные выкрики, угрозы, проклятия прекратились.
- Мммммммммолчать! - рявкнул жандарм и подтолкнул вперед священника. - Святой отец поговорит с каждым из вас, узнает, кто что делал во время убийства. На вопросы отвечать точно и четко! Не лгать! Из Рабеншлюхт не отлучаться! Ты! - Бауэр ткнул пальцем в Йоахима. - вставишь новое стекло!
- Это не я! Не я! - затрещал Йоахим. - Все кидались камнями. Почему всегда я?
- Без разговоров! - жандарм устрашающе завращал круглыми глазами, дождался полного молчания и отступил обратно за дверь, оставив отца Иеремию одного на крыльце.
Священник вздохнул и начал говорить. Он говорил не очень громко: так, как обычно в церкви на проповеди. Слушали его внимательно, почти не перебивали.
- Месть - это страшное чувство, - сказал отец Иеремия. - Она разрушительна. Она, как морской вал, сметает всё на своем пути. Она слепа и не разбирает, кто прав, кто виноват. Сколько раз в истории случалось, что невинные погибали потому, что вина человека казалась окружающим очевидной и несомненной. Однако, спустя какое-то время кто-то другой сознавался в совершенном злодеянии. Боюсь, сегодня у нас происходит то же самое.
- Себастьян - убийца! - выкрикнул кто-то из толпы, но на него шикнули, и священник продолжал дальше.
- У нас с господином Бауэром есть серьезные основания подозревать, что Себастьяна пытаются выдать за убийцу, а сам убийца продолжает оставаться на свободе. Возможно, он находится здесь, среди нас, - люди в толпе стали нервно оглядываться, внимательно осматривать друг друга, раздался неровный рокот, но быстро смолк.
- Почему вы так решили, святой отец? - крикнула Нина. - Ублюдок держал в руках топор. Весь в крови! Он и меня хотел убить!
- Он замахнулся им?
- Он пошел с топором на меня. Прямо на меня! - и молочница, выставив вперед руки, прошла несколько шагов вперед, демонстрируя, как это выглядело. Люди перед ней расступились.
- Себастьян увидел, что Феликс мертв и растерялся. Он вытащил топор из раны и не знал, что делать. Тут появились люди, он захотел подойти к ним. Так его движение можно истолковать?
Молочница смутилась. Она очень не любила Себастьяна, но врать ей не хотелось.
- Ублюдок ненавидел Феликса.
- Да, я знаю, - мягко сказал отец Иеремия, - Но не настолько, чтобы убить. Пожалуйста, займитесь каждый своим делом, ведь сейчас начало лета, в поле много работы, каждый Божий день и даже час на счету. Поверьте мне, Себастьян виноват в смерти Феликса не больше каждого из вас. Он всегда слишком сильно переживал своё сиротство, именно это обстоятельство заставило его поверить нелепице, обману, поддаться искушению, бросить работу и уйти из кузницы, даже не заперев ее. Больше он ни в чем не виноват. Кто-то другой убийца. И, поверьте, я обязательно узнаю, кто он.
- А может, призраки убили Феликса? - крикнула вдруг мельничиха Марта. - Колодец Рэнгу неподалёку! Они могли прилететь оттуда.
Священник вздохнул.
- Нет никаких призраков, - сказал он. Услышав эти слова, толпа недовольно заворчала, и тогда отец Иеремия возвысил голос: - Привидения выдумали в древности невежественные люди. А мы с вами живем в девятнадцатом веке, постыдитесь! Вы такие умные, образованные, в отличие от ваших предков, учились в школе. Сколько же можно вести разговоры о призраках? Их нет! Это предрассудок. Суеверие. Заблуждение, основанное на слабой вере в Господа. Кстати, насчет веры. Я знаю, что убийца - один из наших жителей. Мне очень хотелось бы, чтобы каждый из вас пришел завтра на исповедь и покаялся в грехах. Я не имею права никому рассказать об услышанном во время таинства, но убийца больше, чем кто-либо, нуждается в очищении от совершенного злодеяния.
- А где кузнец? - крикнул Йоахим. - Почему его здесь нет? Его тоже убили?
- Нет, Генрих уехал в город. Он должен скоро вернуться.
- А может, это кузнец убийца? - закричала мельничиха. - Откуда мы знаем, что он уехал, а не прячется в лесу?
- Я всё-всё разузнаю, - успокаивающе поведя рукой, промолвил священник. - Тот, кто убил Феликса будет найден и наказан. Не будем прежде времени никого подозревать. Но вспомнить что-то необычное, происходящее сегодня утром, или вчера, или в последние дни каждый из вас, наверное, сможет. Я поговорю со всеми свидетелями и все выясню. Мне кажется, что мы заняты сейчас не тем, чем надо. Вот нужно, например, подумать, о том, что господин Вальтер Бауэр должен послать сегодня в город за следователем, и посланник мог бы заехать на почту. Не так давно там установили телеграфный прибор Юза, пишущий печатными буквами на расстоянии. Надо составить депешу для родителей Феликса, вызвать их домой, но постараться пощадить родительские чувства. Вот ты, Нина, пока коровы на пастбище, попробуй составить такое письмо. Я зайду к тебе попозже и заберу. - Молочница, которой доверили столь важное дело, горделиво подняла голову и, подбоченившись, посмотрела на окружающих, сверху вниз. - Расходитесь пока что все по домам. Кому надо в поле, отправляйтесь в поле. А я пока что схожу в кузницу. Эй, Иоганн! - отец Иеремия, завидев в толпе племянника, подозвал его. Юноша тотчас подскочил к нему. - А ты отправляйся домой и скажи, что обед сегодня пройдет без меня.
- Я с ваааааааами, - как маленький, заныл Иоганн. Он вдруг испугался, почувствовав, что новое приключение может так быстро и бесславно для него закончиться. - Ну пожааааааалуйста. Только не сегодня! Я должен быть с вами. Мне в лицее говорили, что я прирожденный следопыт. Я сам нашел украденное у жены бургомистра ожерелье. И поймал преступника. Правда-правда, - торопливо заверил Иоганн. - Не верите?
Он, конечно, слегка привирал. Никаких преступников он никогда не находил. Кто бы ему доверил? Просто Иоганну неслыханно повезло, что он с группой друзей стоял в день ограбления у особняка бургомистра Леменграуэна. Когда полиция допрашивала его, он сумел в точности описать внешность каждого прохожего, и по его описанию преступник был опознан. Сам бургомистр тогда пожал ему руку и сказал, что без его, Иоганна, помощи, вор едва ли был бы найден. Матушка целый месяц гордилась тогда сыном.
Отец Иеремия улыбнулся.
- Ну хорошо, - сказал он, вспомнив собственную юность, такую же азартную, неугомонную и любопытную. - Только забеги все-таки домой и скажи кухарке, чтобы нас не ждала. Я направляюсь к кузнице, догоняй меня!
6
От Базарной площади до церкви пять минут быстрым шагом. По тропинке между древними-предревними тисовыми деревьями, с самого высокого из которых в ясную солнечную погоду видно соседнюю деревню Аасвальде. Эх, спилить бы его да посчитать годовые кольца! Говорят, что здешние тисы остались еще со времен нашествия римлян. А, может, даже и раньше. Страшно подумать - некоторые из этих великанов посажены до рождения самого Христа! На холмах они давно уступили место лиственным деревьям, древесина из тиса очень ценится в городе. Но несколько деревьев, среди которых была построена церковь, местные жители не тронули. Сначала Иоганн подумал, что это из-за храма, но в один из вечеров дядя разворчался на человеческие суеверия, и юноша понял, что тисы были почитаемы задолго до того, как построили церковь. Вот только за что, никто из нынешних жителей Рабеншлюхт внятно объяснить не мог. Пастух говорил, что на той стороне реки, за лугами, есть целая тисовая роща, но Иоганн ни разу так далеко еще не заходил.
Услышав, что отец Иеремия сегодня не придет на обед, старая толстая кухарка всплеснула руками и принялась расспрашивать Иоганна, не случилось ли чего со священником. Но Иоганн лишь отмахнулся, скороговоркой на бегу выдал, что они расследуют убийство, чем окончательно перепугал бедную женщину, и помчался иной дорогой, стремясь опередить дядю и поспеть на место преступления раньше. Пробежал мимо школы, мимо дома учителя, вывернул на окраину деревни, запыхался и перешел на шаг. Кузница находилась в полукилометре от села, но от крайних домов видно ее не было, скрывал лес. Дорога виляла между дубов, берез и грабов и вязкой песчаной лентой уходила, минуя кузницу, вокруг болота к дому убитого в прошлом году лесника. Достигнув края леса, Иоганн перешел на шаг. Если убийца пришел этим путём, подумалось ему, то должен был оставить следы. Следы на песке хранятся долго… Пока не размоет дождь или не проедет телега или… а это что такое? Четыре тонкие путающиеся меж собой полоски… Следы от велосипеда, ну конечно! Значит, здесь проезжал Франц? Но куда он мог направляться? В кузницу? К заброшенному старому колодцу Рэнгу, что располагался между кузницей и домом лесника? За болота? Вспыхнувший азарт заставил Иоганна ускорить шаг, и словно взявшая след гончая он бросился вперед, позабыв обо всем. Пробежал добрую сотню метров, вынырнул из-за очередного поворота и резко затормозил. Навстречу ему медленно тащила телегу старая рыжая лошадь лесничихи. Рядом с телегой шел доктор Филипп и двое незнакомых Иоганну людей.
Лошадь двигалась нехотя, вздрагивала, кашляла и то и дело норовила остановиться. Вот и поравнявшись с Иоганном, она снова замерла, с надеждой скосив на него левый глаз: авось ее, наконец, перестанут мучить и отведут назад в конюшню. Но Иоганн смотрел не на лошадь. На телеге, прикрытый рогожей, лежал мертвый Феликс. Как ни странно, в первый момент Иоганн не почувствовал ничего: ни жалости, ни любопытства. Только холодную отстраненность, словно не стоял рядом, а наблюдал за событиями через окно. Машинально стянул картуз, перекрестился, да так и застыл немой статуей с картузом в руках.
- Ты бы отошел, парень, - хрипло произнес один из незнакомцев, высокий, с густой чер-ной бородой и угрюмым взглядом. Лицо его было бледным, будто он всю жизнь провел под землей. - Вишь, покойника в хладную везем.
- Отойди, отойди, сынок, - засуетился доктор и, приобняв рукой Иоганна, попытался отвести его от телеги. В лицо юноше пахнуло не то кислым вином, не то самогоном.
- Господин Филипп, - опомнился Иоганн, - нельзя труп увозить! Сюда отец Иеремия идет, он обязательно должен убитого осмотреть.
- Зачем? - удивился доктор.
- Нам господин Вальтер поручил расследование! - юноша уже пришел в себя, и теперь его распирало от важности. - Ни в коем случае нельзя увозить. Pereat mundus et fiat justitia.
- Расследование? - переспросил доктор. - Отцу Иеремии?
- Отцу Иеремии и мне! - значительно произнес Иоганн и повторил вычитанную где-то латинскую пословицу уже на родном языке. - Правосудие должно свершиться, пусть и погибнет мир.
Посмотрел на вытянувшееся лицо доктора и торопливо добавил:
- Да вы его здесь подождите, он вот-вот…
Мальчишеское "доковыляет" чуть было не сорвалось с языка, но Иоганн вовремя спохватился и проглотил окончание фразы. Затем бросил исподтишка хитрый взгляд на доктора и заявил:
- Абсолютно точно установлено, что Феликса убил не Себастьян. А это значит…