Савватей подошёл к высокому аквариуму, где беспорядочно шныряли зубастые хищницы, прищурившись, секунду смотрел на голодных пираний. Это были самые жестокие мясоеды из Амазонки, выловленные специальной экспедицией, которую Савватей проплатил из своего кармана… Ходили слухи (он был в них не уверен), что пираньи, живущие в аквариумах, давно перестали быть кровожадными хищницами, а всё потому, что из поколения в поколение плодились в неволе… И Савватей отправил двух "удодов-рыбаков" за самыми дикими тварями, самыми кровожадными, самыми "отморозками" из рода зубастых хищниц. Он заплатил им "сотку" (сто тысяч долларов!), чтобы только "удоды" добыли ему реальных людоедов. И не надо считать Савватея самого удодом, которого можно "нагреть", купив "рыбок" и сэкономив на экспедиции, подсунуть ему "туфту". Людей он знал, а люди знали его. Они всё провернули за тридцать тысяч зелёных, а остальное оставили себе "на чай". Неплохие чаевые! Но и у Савватея в высоком длинном аквариуме ныне бились в неимоверной злобе жуткие бестии, на ярость которых даже взглянуть было жутко. Думалось, они могут выпрыгнуть из аквариума и впиться в горло, в глаза, порвать губы и щёки. Это были сущие дьяволы. И они были в аквариуме у Савватея. Он боялся их, но повелевал ими… И вот что он сделал бы с женой… Он бы… Да… Разрезал бы Ларису на куски и тихонько скармливал этим тварям.
Он взял пинцет, открыл скляночку, где суетились головастики, захватил одного и бросил в аквариум. Вода забурлила… Секунда, и щуплое тельце разорвали в клочья.
Так бы и её сожрали, эту стерву! Кусок за куском!..
Измены жены бесили Савватея. Да, она любила юных и красивых, а он был старый и некрасивый… Наверное, эта курва и сейчас трахалась с новым садовником Никитой – худеньким пареньком со светлыми волосами, зачёсанными на прямой пробор. Он издали чем-то напоминал голливудского киноактера Леонардо ди Каприо… Из-за его схожести с заокеанской кинозвездой Лариса и приголубила вздорного мальчишку. Для чего? Чтобы ухаживать за садом? Да что за ним ухаживать! Глупости всё это! Старый дед Белянкин, дежуривший у ворот, прекрасно мог бы окучить землю под кустами и полить деревья. Эту должность Лариса придумала, чтобы нанимать всяких юных говнюков для своих утех! Она и Никиту, этого оборванца, высмотрела не из-за его умения что-то делать, а потому, что он был смазлив. Юный ублюдок! А кто он? Сопляк. Нищета. Воровал помидоры на городском базаре!
Ну нет! Сегодня Савватей не позволит голубкам порезвиться – раз ему сказала "нет" Лола, он тоже всем испортит день!
Эта мысль настолько овладела его сознанием, что Савватей, презрев все важные дела, бегом бросился из своего кабинета, мимо секретарш, через обширную "приёмную", спустился по мраморной лестнице в вестибюль, к золочёным древневавилонским дверям царя Набонида, выкраденным из иракского музея во время штурма американцами Багдада, а ныне висевшим в петлях проёма офиса "Курортной газеты". Савватей, без всякого почтения к древностям, так шарахнул дверьми, что напряглись все секретарши в приёмной на втором этаже, а их было целых шесть (нельзя же отказать видным чиновникам в трудоустройстве любимых дочур!).
Как рассказывал "дон" Данилов, он выкупил "шумерские" ворота в Израиле – ребята, по заказу злодеев-коллекционеров из цивилизованных стран, так прошерстили багдадские музеи после прохода передовой наступательной линии американцев, что историкам оставалось только рыдать! Победители-оккупанты-американцы, естественно, забрали все ценные раритеты, что ещё оставались… Раритеты стоили миллионы долларов. А некоторые – миллиарды!..
Война – суперприбыльный бизнес!
А как было в Египте, когда Мубарака валили?! Там "мародёры" (спецназы из Европы и США, по заказу миллионеров-коллекционеров) так прочесали музеи Каира и других городов с их сокровищами Древнего Египта, что только тлен остался. Даже самую знаменитую золотую статую египетского фараона вывезли… Где она теперь? В подвале какого европейского замка?
Савватей этими мыслями не задавался. В Ираке американцы дёргались от бессилия, глотая пыль песков пустыни? Хорошо. В Афганистане глотали песок и томились от безысходности? Их проблемы! Данилов подвесил вместо нормальных железных дверей с кодовым замком и домофоном этот древний хлам? Это его головная боль! А он, Савватей Суев, сейчас так нагрузит свою "благоверную", что ей, и её любимому папочке, мало не покажется!..
Домой Савватей приехал злее чёрта – он тихо бесился на заднем сиденье роскошного "мерседеса", а два амбала-охранника впереди неторопливо болтали.
Не дожидаясь, пока ему откроют дверцу, Савватей сам толкнул её и, семеня толстыми короткими ногами, побежал к белоснежной трехэтажной вилле.
Отмахнувшись от лакея, он прошёл в вестибюль, огляделся – кадки с растениями, мягкая мебель, картины, скульптуры… Жены не было видно…
– Лариса! – заорал Савватей, раздираемый даже не яростью, а каким-то подлым желанием уличить "благоверную" в гадости.
– Да, дорогой.
Высокая худенькая Лариса, в полупрозрачном красивом халатике, вышла из библиотеки. Зевнув, она опустилась в кресло, закинула ногу на ногу. Ноги как палки, но очень сексуальные (так подумалось Савватею).
Савватей не мог оторвать взгляда от её тонких ног. Может быть, она его ножками и "приманила"? Он же не гнался за богатством, да и не посмел бы (Савватей признавал, что бывал трусоват) что-то просить у "дона" Данилова. Он бы никогда не посмел… Но посмел! А сейчас никак не мог вспомнить, почему посмел… Из-за ног Ларисы? Из-за её красоты? Она совсем не изменилась за столько лет. Он – да, обрюзг, потолстел, постарел и обленился, а она… Она была колдуньей, над которой время было не властно… Почему же он менял её, такую умную и красивую, на других женщин, глупых и малопривлекательных?
"Может, правда совсем окабанел? Перестал ценить сокровище, которым обладаю?" – подумал Савватей и тут же усмехнулся таким мыслям – он давно не считал жену сокровищем, потому что… Потому что… Об этом вспоминать не хотелось… Кому хочется о себе гадости вспоминать!..
– Савва, я читала эротический роман, – призналась Лариса, закрыв книжку и посмотрев на мужа зовущим взглядом. Голос был хриплый, с придыханием. – Ты знаешь, я подумала, вот бы приехал Савватей, и мы занялись бы с ним любовью… И ты приехал.
Савватей сразу поскучнел. Ярость пропала. Пыл обвинителя погас. Запустив руки в карманы брюк, он прошёл к столику со спиртным, но пить передумал. Только бы не начала приставать… Как бы там ни было, а Лоле он вкатил изрядную "порцию", и мысли о соитии сейчас, кроме досады, в нём ничего не пробуждали. Он резко повернулся и спросил преувеличенно бодро:
– Как прошёл день?
– Савва-а, иди сюда.
– Что?
– Иди сюда, говорю. Сорванец. Ты вечно в делах, и Лорик всегда скучает по своему толстячку. Иди, пузанчик…
Савватей подошёл к сидящей Ларисе. Она вдруг обхватила его бёдра руками и припала лицом к ширинке…
Савватей дёрнулся. (Только не это!)
– Лариса, прекрати. Прислуга увидит.
– Пускай! Ты – мой законный муж. Савва-а, где твой тугой гигант?
Лариса ловко расстегнула ширинку и тонкими пальцами цепко обхватила возбудившийся член Савватея. Она вытащила его на свет, оттянула кожицу с головки, собираясь заглотить, но вдруг дёрнулась, как от пощёчины.
– Опять! Савва, опять! – вскричала она, вскакивая с кресла. – Ты трахал ту суку в задницу!
Однажды Лариса застала Савватея в его кабинете, когда он имел Лолу Балаян в нечистый анус, увидела процесс совокупления и его результат – ссадины на члене. Савватей тогда, трусливо шлёпая губами, побежал за Ларисой в приёмную, забыв натянуть трусы и брюки, валялся у неё в ногах, моля о прощении. С той поры Лариса начала изменять Савватею с юными красавцами. Но иногда её тянуло к толстому пожилому мужу – в нем чувствовалась мощь опытного самца, звериная уверенность, которой не было у её женоподобных любовников.
– А ты! Ты! Дрянь! – перешёл в наступление Савватей, тыча рукой в сторону библиотеки. – Ты трахаешься с этим ублюдком. Я всё знаю! Всё! Никита – твой любовник! Этот жалкий садовник! Он ещё ребёнок! Ты что творишь, сука?! Что ты вытворяешь?! Ты совсем оборзела! Здесь тебе не Америка!
Савватея "понесло". Он гремел, не считаясь с "авторитетами":
– Срал я на твоего папашу! Поняла? Срал на всех вас!
Член Савватея, покрытый свежими ссадинами, покачивался в такт движению его руки. Савватей ослеп от ярости и позабыл, что "не совсем одет"…
На крик вбежали амбалы Хрящ и Фока.
Савватей, обернувшись к ним, прокричал слова, предназначенные жене:
– Ты трахаешься с ним, с Никитой! Ты моя жена, и я не буду больше молчать! Я убью этого дрянного мальчишку!
– Никита ни в чем не виноват, – глухо произнесла Лариса.
– А кто виноват?! Его член?! У него больше моего?! Тебе приглянулся его тонкий длинный член?
– Ты откуда знаешь, какой у него член? – устало спросила Лариса.
– Ах, так! – взъярился ещё больше Суев. Он уже не управлял своим разумом – им руководили гнев и великая обида на молодую, красивую, сильную (благодаря отцу-злодею) и такую спокойную супругу.
Он задыхался от гнева, хватал ртом воздух, собираясь разразиться новой истеричной тирадой, но его опередили – Лариса начала первой.
– Ты тварь, – сказала она хрипло. Её голос был спокойным и ровным. – Я люблю тебя, а ты шлюх в задницы плющишь? Ну ты и сука! Ты подонок, Суев! У тебя такая молодая и красивая жена, а ты тратишь себя на шалав… Ты… Не могу слов найти… Ты – дурак! Ты чмо в кубе! Ты всегда здесь можешь получить наслаждение. – Лариса хлопнула ладонью по своей промежности. – А ты ищешь тварей уличных?.. Мразь ты полная!
Хищно ощерившись, Савватей нагнулся к её лицу, посмотрел в сузившиеся от ненависти к нему глаза, хотел плюнуть в эту ненавистную физиономию, но сдержался (Данилов сразу бы убил!), крикнул амбалам:
– Схватите садовника, отрежьте ему член и выбросьте на дорогу!
Супруга вздрогнула, ослабла.
Савватей чуть толкнул её, заулыбался – вот так-то!
– Кого выбросить, босс? Никиту или член?
Суев снова вскипел (вот тупые ублюдки!). Заорал так, что Лариса, зажмурившись, закрыла уши руками, сжимаясь на диване в комок.
– А-а-а-а-а-а!!!
Всё стихло, даже стало слышно, как гудели комары, на которых совершенно не действовали хвалённые в рекламе спиральки.
– Слушайте меня внимательно! Повторять не стану. За неточное выполнение накажу самым страшным образом! – загремел Суев. – Выбросьте негодяя и его поганый член! Теперь вам понятно? – Савватея трясло. – Можете засунуть ему его член в карман!..
Через восемь минут ажурные ворота виллы распахнулись, и огромный "мерседес" на полной скорости вырвался на гладкое асфальтированное шоссе, с одной стороны которого нависали скалы, с другой, внизу, плескалось море.
У поворота в город "мерседес" притормозил, задняя дверца открылась, и на асфальт вывалился связанный по рукам и ногам бесчувственный светловолосый юноша. Он был в футболке, но без брюк и трусов. Между ног у него алела кровью страшная рана.
Следом из машины вылез, в чёрном костюме и в чёрных очках, дуболом Фока. Осмотревшись, он достал из кармана целлофановый пакетик, морщась, извлёк из него кровавый шматок и вложил его в руку застонавшего садовника.
– Вот твой член, приятель. Если не подохнешь, попробуй приклеить его суперклеем. Ха-ха-ха! Без члена скучно жить на нашем солнечном побережье…
Глава 2
Шамиль оглянулся в последний раз – внизу виднелись зеленая долина и посёлок. Последний российский посёлок. Впереди были горы и Грузия… Его отряд уходил за Кавказский хребет на очередную отсидку – пока боевики будут зализывать раны в приграничном ущелье, Шамиль, в сопровождении приближённых телохранителей Мамеда и Зола, вылетит домой, в Палестину, чтобы десять дней провести с комфортом, который он заработал, заслужил, воюя в этих горах, взрывая мосты и дороги, грабя мирных жителей и убивая россиян.
Да, он убивал россиян, независимо от их национальной принадлежности и вероисповедания. Он только тем и занимался в последнее время, что лишал жизни юношей и девушек, мужчин и женщин, уважаемых стариков, но он не считал их своими – он не мог быть частью той великой, могущественной силы, имя которой – Россия, и потому он бесился и творил беспредел на своей родной земле.
Он сам выбрал путь изгоя, и не жалел об этом, пожираемый изнутри всемогущей ненавистью к людям, которые лишили его всего, лишили самого главного – любви. Отец считал его не родным, "пригретым" матерью от очередного дружка. Александр всю жизнь чувствовал холодную ненависть и презрение, которые испытывал к нему отец. А мать, то ли сознавая своё прегрешение, то ли, наоборот, ощущая неправду в обвинениях со стороны мужа, также не любила маленького Сашу.
Александр рос нелюбимым ребёнком, не понимая, почему он изгой среди самых близких ему людей. Зато старшему брату доставалось всё! Он был "аристократ", в его правильном происхождении ни отец, ни мать не сомневались.
Александр узнал правду о своей "неполноценности", когда вернулся под ненавистный семейный кров после службы в Советской армии. И ещё больше возненавидел и отца, и мать, и брата. У родителей свои разборки, а он-то при чём? Всё детство и юность он мучился – что в нём было не так, чем он был так плох? А всё оказалось значительно проще. Проще и пошлее.
Тогда Александр вырвал из своего сердца этих людей. Отказался от них навсегда.
Он уехал далеко на восток, устроился на скотоперегон из Монголии в Забайкалье, решил забыть свою прошлую жизнь. Он стал другим существом, "человеком-никто", человеком с пустым сердцем и с израненной душой, наполненной ненавистью до самых краёв.
В то время рухнул Советский Союз. В самой России шёл парад суверенитетов – республики и области рвались к самостийности, подогреваемые финансовой подпиткой заинтересованного Запада.
На скотоперегоне, словно в другом мире, отрешённом от страшных реалий жизни разваливающейся страны, испуганный и духовно поверженный, Александр близко сошёлся с группой мусульманских радикалов, проповедовавших крайний тип ваххабизма – джихадизм. Согласно их учению, требовалось вести священную войну против упорных "неверных" и непонятливых "верных", а на землях рухнувшего СССР создать Великий Халифат. Чтобы достичь этой великой цели, необходим был разнузданный, безжалостный террор! Для чего? Чтобы запугать всех, заставить покориться! Сломать всех и сделать рабами своих прихотей.
Эта вера мгновенно проросла в душе Александра миллионами всходов ярости. Она была тем, чего алкало его озлобленное "эго".
Александр стал фанатичным адептом джихадизма.
Тогда же православный славянин Александр превратился в правоверного Шамиля Аратского.
Прозвище Аратский Александр вывел из своего занятия, благодаря которому начал жить с новым мироощущением. Арат – монгольский скотовод. Он стал Аратским.
А имя Шамиль он трансформировал из настоящего, данного ему матерью при рождении: Александр – Саша – Шура – Шамиль.
Уже потом, быстро продвигаясь наверх в экстремистской иерархии, Александр начал глубокомысленно объяснять своим последователям и соратникам, что стал Шамилем в честь великого борца за свободу горцев имама Шамиля. Тот Шамиль боролся с Россией, и он, новый Шамиль, будет бороться с Россией, с каждым человеком, который попытается помешать главной его цели – созданию Халифата!
И в этой борьбе Шамиль Аратский преуспел.
И пролилось много крови в терактах в крупных городах России и Северного Кавказа.
И было время, когда казалось, что цель эта могла осуществиться…
А потом всё рухнуло.
Кавказ разочаровался в ваххабизме. Люди захотели мирной жизни. ФСБ всё уверенней пресекала новые попытки террористов. Кольцо вокруг Шамиля сжималось…
Переменился Кавказ! Видимо, всех волков перестреляли… почти всех… Шамиль был один из последних… Когда-то он брал мзду от "неких западных хозяев" и творил заказанный ими, щедро оплачиваемый беспредел… А теперь? В Северной Африке и Западной Азии царил всемогущий мистер "бардак". Египет и Тунис никак не могли зализать все финансовые и моральные раны после страшных "народных" революций. В Ливии не видно было конца и края гражданской войне. Лихорадило Сирию, а из-за неё трясло Турцию и бедный, злой на Америку и Европу, насильно объединённый Йемен.
В связи с этим инвестиции в "джихад" на Кавказе иссякли, добровольцев-арабов тоже не наблюдалось – у них теперь дома дел было по самое горло, им теперь Россия была неинтересна – ныне "зоной джихада" стали их родные страны, там баррикады и стрельба на улицах, а ещё мародёрство, которое даёт немыслимый доход, если грабить музеи родины и продавать реликвии "неким коллекционерам".
Но всё равно та арабская буза когда-нибудь должна была закончиться. И очень скоро – так думал Александр-Шамиль. И по-русски так думал, и по-арабски (выучил!). Основная буза должна была сойти на нет очень быстро. А хорошо, если бы это продолжалось многие годы! Главное, что его радовало, что вокруг его логова всё было спокойно – он приезжал в свой дом, чтобы хоть на пять-шесть дней обрести успокоение, расслабиться, вытравить из души ту нервозность, которая не давала ему нормально спать во время "оперативных рейдов" по Северному Кавказу и крупным городам России с килограммами взрывчатки…
Дом у Шамиля (Александра… Саши Русского) был большой, даже не дом – маленькая вилла из белого камня на скалистом холме в пригороде палестинского города Газа.
Микродворец обошёлся Саше в шестьсот шестьдесят тысяч долларов. Там было всё – бассейн, бильярдная, столовая, холл с пальмами в кадках; в гараже терпеливо дожидались хозяина два джипа и один кабриолет.
Для Шамиля маленькая война изначально была основным бизнесом, источником постоянного дохода. А кровь соотечественников, в которой он купался, его мало волновала. Он даже пьянел от крови своих сородичей, которых теперь всех поголовно считал врагами.
Несколько лет назад террористическая группа Шамиля по заказу одной западной политической организации устроила теракт в Москве. Погибли десятки ни в чём не повинных людей. И среди них оказались его мать и отец. Нелепый случай. Почему они там оказались?
Что было в его душе? Боль? Сожаление? Вина?.. Шамиль тогда лишь усмехнулся… Нет, посмеялся. Не истерично, не мстительно. Просто посмеялся, без всяких эмоций, холодно и цинично. Да… Но по пятнадцать раз в месяц теперь видел он во сне тот теракт и их… И ему казалось, что сердце лопнет от боли… А просыпаясь, смеялся… Всё он правильно сделал! Согласно своей новой ипостаси!..
А после пил кофе, мрачно изъедая свой мозг тем воспоминанием…
И ещё была мысль… Ведь в Библии сказано: "Воздам Вам за грехи Ваши, и детям Вашим, и детям детей Ваших…" Неужели что-то сделано было не так? Неужели то была не небесная кара, а что-то совсем другое? Не могли они оказаться в том месте, да ещё вдвоём. А оказались… Может, это наказание не им, а ему?
И сердце из-за этого страшно болело. Трёшь грудину, а душевная боль не унимается… Спрашиваешь Господа: "За что, Господи?" Ответа, конечно, не бывает. А ты мучаешься в терзаниях: "В чём ошибка?"
Ваххабиты разве так не просят?
Просят! Ещё как!
Господа о милости просят на любых языках, в любых концессиях. Он всё понимает и даёт милость всем!
Александру так казалось.
Каким он был слюнтяем!..