– Дела у нас, как в сказке, говорю. Чем дальше – тем страшнее. У меня есть для тебя негласное поручение, Махид. Его надо выполнить так, чтобы ни одна живая душа не догадалась. Мы далеко от родины, и наш путь лежит ещё дальше. Надо быть уверенным в каждом. Если заведётся предатель, нам несдобровать, поэтому я принял решение организовать службу внутренней безопасности. Ты будешь её начальником. Пока ты будешь заниматься этим один. И первое твоё задание – проверь Арсана.
– Арсана? – ошалел Махид.
– Да, Арсана. Начнём с головы, как говорится. Арсан второй человек в нашей организации. Так вот, не думай о нём как о человеке, который не может предать… Понял меня?
Махид какое-то время соображал, потом кивнул:
– Я всё понял, босс.
– Тогда иди принимайся задело и… Махид, принеси финики.
– Вы сказали, что не любите их с детства.
– Я съем их через силу. Быть в Египте и не попробовать свежих фиников – это преступление. А я теперь законопослушный бизнесмен.
Махид засмеялся шутке Шамиля.
Оставшись один, Шамиль нервно встал, подошёл к окну, отдёрнул штору – на улице нещадно палило солнце. Его номер располагался на предпоследнем этаже отеля, и был виден пляж. В это время года отдыхающих было немного, в основном немецкие пенсионеры и туристы из России, приехавшие по путёвкам, купленным по сниженным ценам, так как в стране лишь недавно стихли беспорядки. Под яркими зонтами и на лежаках располагались группки купальщиков. Толстые и старые – немцы, молодые девки с пузатыми кавказцами и мускулистыми молодыми мужиками – россияне.
Шамиль смотрел на пляж и лихорадочно соображал – у него, помимо Камнева, было ещё несколько проблем, требующих быстрого решения. Камнева, пожалуй, можно отбросить – он не проблема, он уже труп – живой труп, и его можно оставить на "закуску". Главное – устранить опасность развала своей организации и "поиметь" спесивых причерноморских мафиозников. Когда он устранит Арсана, расправится с новороссийцами (предварительно сняв с них деньги), тогда он осядет в Бельгии. Там сложилась сильная диаспора из "непримиримых кавказских сепаратистов", многие из них имеют официальные должности в Совете Европы как борцы за независимость республик Северного Кавказа, там его примут с распростёртыми объятиями. Шамиль сможет ходить на заседания, обвинять россиян в зверствах и геноциде горских народов, а его люди в это время будут "шерстить" российских туристов в Германии, приехавших за подержанными машинами, "держать" русских проституток в Венгрии и на севере Франции, делать "крышу" торговцам наркотиками в Голландии, Дании и Люксембурге. Со временем Шамиль станет очень богатым и достаточно респектабельным бизнесменом. Он примет лютеранскую веру, превратившись из Шамиля Аратского в Александра Араса, и женится на какой-нибудь датской киноактрисе или норвежской княжне. Детей он назовёт Патрик и Софи. У него будут внуки – уже истинные европейцы.
Шамиль зло задёрнул шторы. Вошёл Махид, поставив на столик хрустальную чашу с финиками.
– Спасибо, Махид. – Закинув в рот финик, Шамиль ощутил отвратительную сладость. Воспоминание из детства… Когда-то, ещё ребёнком, гостив у родственников в Казахстане и соблазнившись экзотическим названием, он купил в аульском сельпо пакет фиников (наверное, полкило – не меньше), но, съев один, с отвращением выкинул весь пакет. И было жалко потраченных денег. Тогда финики стоили копейки, но копейки были большими деньгами, и это ощущение напрасной утраты вернулось сейчас – зря он снова захотел ощутить вкус фиников, принёсших воспоминания о детстве, самом несчастном периоде своей жизни. Он не бедуин, кочующий на верблюде от оазиса к оазису. Этот вкус никогда не будет ему по нраву.
Махид посмеялся над его реакцией – видимо, у Шамиля на лице появилась забавная гримаса. Бросив косточку в вазу, Шамиль заметил:
– Напрасно я поддался настроению – финики мне противопоказаны. Махид, принеси крепко заваренного чая.
– Каких-нибудь сладостей?
– Принеси, пусть стоят.
Оставшись один, Шамиль вернулся к своим размышлениям – он устранит дух бунтарства в своей команде, даст по носу спесивому "дону" Данилову, но и… и… у старика классная шлюха, над которой он трясется, словно Кощей Бессмертный над златом. Лола Балаян. Надо её спасти. Только старый маразматик способен обречь такую роскошную женщину на смерть. Её надо раздавить морально и всегда держать при себе, чтобы иметь и иметь.
Шамиль сел на диван и стал есть финик за фиником, не замечая, что делает. Уже одни мысли о ней могут довести почти до безумия…
От мыслей об аппетитной красотке ему стало почти плохо. Вошёл Махид с новым подносом, на котором стоял экзотический резной чайник в окружении маленьких медных чашечек, украшенных затейливым орнаментом.
– Крепкий чай, босс.
Шамиль нервно встал. Махид удивлённо поглядел на чашу с финиками – босс съел почти половину.
– Пойдем, Махид, к "дону". Есть разговор к старику.
Махид, опустив поднос с чайным сервизом и блюдцами со сладостями на низкий столик, обогнал Шамиля, успев открыть перед ним дверь номера. Тут же из спальни в прихожую вышли ещё шестеро нукеров.
По коридору отеля Шамиль шёл уверенно – за ним гулко топали семеро молодых "волчат", готовых отдать свои жизни по мановению его руки. Во всяком случае, так казалось Шамилю, а вообще здесь, в Египте, он не был уверен ни в чём и ни в ком…
Глава 12
Данилов нервно пил кофе. Подлец Суев. От него следовало ожидать подлости. И это случилось. Спасибо Арату, или как там его по-настоящему, – его люди бросились в погоню и вернули убежавших. Это ещё одно подтверждение того, что "крёстный отец" (как себя величал Данилов) сделал правильный выбор – Арат будет ему верным слугой. Конечно, горцу льстила сама мысль, что его выбрал такой могущественный человек – глава мафиозного клана из Краснодарского края. Кто Арат здесь, за границей? Пустое место. Ясно как белый день, что он – скрывающийся от российских спецслужб экстремист. Видимо, бузил на Кавказе. Там ему давали деньги заказчики с Запада, выслушивали его спесивые требования, с ним заигрывали. Западу было выгодно иметь маленькую сепаратистскую войну на окраине России – эта война, с бесконечными жертвами и малой надеждой на скорое завершение, отвлекала мысли Кремля от внешней политики. Пока не разберёшься в своём доме – до улицы дела мало. Войны в Чечне, потом в Грузии, бесконечные зачистки в Ингушетии, Кабарде, Балкарии и бурлящем преступностью Дагестане – всё это изолировало Россию от мировой политики. Арат был одним из многих, кто на получаемые из-за рубежа деньги вносил хаос в новую мирную жизнь Кавказа. Теперь ему платить никто не собирался. Зачем Европе или Штатам новая банда головорезов здесь, на их территории? Арату ничего не оставалось, как искать щедрого хозяина, и Данилов для него в этом плане был золотой находкой!
Улыбнувшись таким мыслям, Данилов поставил чашечку с недопитым кофе на блюдечко, полюбовался на свои отполированные, ухоженные ногти, на перстень с бриллиантом, сверкающий на мизинце. Всё будет так, как он задумал, – Савватея сожрут львы, а Лариса выйдет замуж за Арата, который станет ему верным псом. Дикие, бесшабашные горцы помогут организации Данилова отвоевать новые рынки в Восточной и Западной Европе, а новые рынки – это новые миллионы долларов. Новое могущество. Кстати, что-то не очень походил этот Арат на выходца с Кавказа. Какой-то то ли хохол, то ли хитромудрый русак. Обветренный, чересчур загорелый – попробуй разбери, кто таков… А глаза-то серые…
– Иван Сергеевич, к вам Арат.
– Зови.
Данилов "надел" радостную улыбку – когда вовлекаешь в орбиту своего влияния нового человека, тут, как в первый период любви с женщиной, надо очаровывать.
Арат вошёл, хмуря брови.
– Ты чем-то встревожен, мой друг? – спросил Данилов, указывая рукой на кресло напротив себя.
Арат сел и несколько секунд сидел молча, видимо обдумывая слова, которыми собирался выразить свои мысли. Данилов, поощрительно улыбаясь, ждал.
Арат сказал резко и отрывисто:
– Дон Данилов, мои люди передали вам ваших беглецов.
– Спасибо тебе, ты мне очень помог. – Данилов говорил Арату "ты", чтобы он привыкал, что над ним есть человек, которому он должен беспрекословно подчиняться и верить, как Богу. Поэтому Арат должен был теперь обращаться к нему на уважительное "вы", а получать в ответ покровительственное "ты".
– Спасибо, что вы это оценили. Но я беспокоюсь об их участи. Осмелюсь спросить: они виноваты перед вами?
Данилов удивился такому повороту. Ему-то какая разница, чем провинились беглецы? Но пока Арат не был во власти Данилова, стоило обращаться с ним ласково, как с ребёнком, и отвечать на вопросы. Данилов решил, что можно рассказать Арату о своих задумках относительно зятя и красавицы Лолы.
– Савватей мой зять. Ты знаешь, как он низко пал уже здесь, в Египте. А в России он разочаровал меня другим. Лола – его сотрудница. Они любовники. Они обидели мою дочь своей грязной связью и оскорбили меня – моё имя из-за их романа стали трепать бульварные газетёнки и низкие люди. Разве такое можно простить? Пока я придумывал, как их казнить, они жили рядом со мной и я ни в чём им не отказывал. Могли напоследок порадоваться! Но Савватей понял, что прощения не будет, что я накажу их по-любому, и устроил побег. Ты их вернул, и моя месть настигнет провинившихся.
Лицо Арата не выразило никаких эмоций. Это понравилось Данилову.
– Хочешь кофе? – спросил он его.
– Да, выпью.
– Я сам налью тебе. – Данилов взял в руки кофейник и наполнил чашечку ароматным напитком. – Кофе прекрасный. Я пью только этот сорт. С собой привёз полный чемодан.
– В отеле нет такого сорта?
– Чёрт их знает после их "арабской революции", что у них теперь есть, а чего нет… Порядка у них нет. Как и у нас. В России.
Арат взял двумя пальцами за ручку миниатюрную чашечку, сделал глоток, сказал, ставя чашечку на блюдце:
– Не стану скрывать от вас, дон Данилов, здесь, в Египте, у меня есть пленник. Он мой враг. Он убивал моих друзей. Он умрёт – я так решил, и умрёт он в кенийской саванне, в лапах хищников.
– Это страшная смерть – быть съеденным заживо. Он её заслужил?
– Он гадкий, злой человек. Самая страшная мука не искупит его злодеяний.
– Вот как. Буду и я с тобой откровенен. Мои беглецы – это мои кандидаты на кенийский аттракцион. Моя дочь скоро станет вдовой, а муж Лолы – вдовцом.
– Лола – замужняя женщина?
Данилов усмехнулся про себя – Арат запал на красавицу. Но это не удивительно – нормальный молодой мужчина не способен устоять перед притягательными прелестями Лолиты. Даже он – пожилой мужчина, вдовец-однолюб – иногда ловил себя на грешных мыслях.
Уже из-за одного этого прекрасную развратницу следовало предать смерти. Данилов все годы супружества и все годы горестного вдовства был чист и гордился своей чистотой. Теперь же в его душе поселилось сомнение в своей непорочности: страшно подумать – он желал обладать молодой женщиной, к тому же замужней! Искушение было слишком велико, и требовалось уничтожить причину этого искушения.
Арат улыбнулся своим мыслям, невнимательно и быстро допил кофе, видимо совершенно не ощущая его вкуса, и, посмотрев на Данилова, сказал:
– Я прошу вас о милосердии.
– Что ты говоришь? Это не в моих силах. Вина моего зятя и его подружки велика – такое не прощают!
– Горцы тоже не прощают супружеской измены, но… может, стоит заменить казнь каким-нибудь нелегким наказанием.
– А-а, тебе понравилась Лола! – Данилов шутливо погрозил Арату пальцем. – Я объясняю тебе, как другу, почему я не смогу оставить жизнь Лолите. Признаюсь, её красота и мне туманит мозг, но сложилась такая ситуация, что она не может вернуться в Россию. Её муж является членом другой организации, и глава этой организации рискнет всем, чтобы вступиться за него и Лолу. Это война, Арат, погибнут десятки мужчин, а у каждого мужчины есть жена, дети. Многим людям станет очень плохо, если я оставлю Лолиту в живых.
– Пусть живёт в другой стране, вдали от мужа.
– Если она останется в живых, она найдёт способ подать весточку мужу. Как видишь, Арат, я сам заложник обстоятельств! Я не хочу убивать Лолу, но не могу. – Данилов, улыбаясь, смотрел прямо в серые глаза Арату. Сказал тихо: – Если тебя так тянет к Лоле, я подарю тебе свидание с ней на час или два, как человеку, которого очень ценю… Хижина в саванне, беззащитная красавица, которой ты будешь обладать, а после она погибнет в лапах хищников… По-моему, незабываемые впечатления… Экстрим… Прилив адреналина.
Арат покачал головой, сокрушаясь:
– Вы не поняли меня.
Данилов вздохнул, вставая:
– Наверное.
Он дал понять Арату, что не собирается больше обсуждать участь Лолиты. И так позволил слишком много чужаку.
Арат встал, сказал:
– Спасибо за кофе, дон Данилов. Мои люди уже вылетают в Кению, чтобы всё подготовить.
– Отлично. Когда лететь нам?
– Я дал сроку на подготовку трое суток.
– Прекрасно. Оперативность – хорошая черта.
Данилов вдруг протянул к губам Арата свою холёную руку.
Шамиль изумился – старый дурак решил, что он станет целовать ему руку? Насколько Шамиль знал – руки целуют у священников после получения благословения. Данилов же не священник. А хотя бы и был им, Шамилю плевать – у него своя вера, собственная. Он вспомнил, что у итальянских мафиози принято целовать у "дона" перстень на мизинце – это жест покорности и признания его власти. Видимо, Данилов завёл в своей организации такой же порядок. Придётся поцеловать чёртов перстень, иначе старик не пойдёт на дальнейшее сближение. Шамиль улыбнулся и быстро чмокнул бриллиант на перстне.
Данилов, удовлетворённо кивнув, опустил руку.
– Можешь идти. Теперь мы соратники, Арат.
Шамиль окончательно утвердился в мысли, что в прошлую встречу Данилов оскорбил его, назвав "кутаком" преднамеренно. Пёс, всё у него рассчитано, всё под контролем. Ничего, в Кении Шамиль припомнит ему и "кутака", и грязный перстень, который ему пришлось целовать. За всё это он не просто убьёт "дона", а заставит принять мучительную смерть: привяжет к баобабу и отсечёт кинжалом гадкие яйца старика – пусть истекает кровью, а муравьи и мухи будут копошиться в ужасной ране, пока вопли старого маразматика не привлекут внимания стаи гиен.
– Арат! – окликнул Шамиля Данилов уже у дверей номера.
– Да. – Шамиль оглянулся.
– А как тебя звать по-настоящему?
Шамиль улыбнулся:
– Шамиль.
– Нет. Вообще, по-настоящему. Как мне тебя называть?
– Шамиль.
– Точно Шамиль?
– Да Шамиль.
Выйдя в коридор, Шамиль, посмотрев на поджидавших его "нукеров", сказал Гамиду:
– Надо доставить Камнева сюда, в отель. Пусть сутки поживёт рядом со мной. Почувствует перед смертью, что жизнь прекрасна, тогда с ней особенно мучительно будет расставаться.
– Хорошо. Сделаем, как велишь, – отозвался Гамид.
Этот не пытался анализировать приказы, и Шамиль удовлетворённо хмыкнул. Надо, надо почистить организацию – убрать Арсана и его приближённых, оставить рядом с собой лишь тех, кто слепо, до конца верил только ему.
– Махид, закажи в ресторане приличный обед. Хочу пообщаться с Камневым за столом.
– Будет сделано.
– Молодец. Иди выполняй. Ваха и ты, Доку, останетесь со мной, сходим на площадку отдыха. Хочу искупаться в бассейне. Я буду купаться, а вы следите за моим покоем. Плавки на вас?
– Да, командир. Здесь мы всегда надеваем под брюки плавки.
– Отлично. Я ценю, когда свои обязанности исполняют точно и без напоминаний, и вам, ребята, в конце недели выдам хорошую премию.
Глаза "нукеров" радостно вспыхнули, но их лица остались бесстрастны – настоящие средневековые вассалы. Их Шамиль и приблизит впоследствии. Их, и Махида, и ещё двух-трёх самых преданных – у него будет "мафия" почище итальянских организаций и русских банд. Он станет по-настоящему могущественным человеком. У него будет очень много денег и будут люди, которые по его приказу не задумываясь пойдут на любое преступление.
Шамиль и два телохранителя на скоростном лифте спустились в роскошный вестибюль отеля – кругом было много мягкой кожаной мебели, пальм в кадках, киосков, продающих сувениры, бижутерию, нижнее бельё, снующих деловитых мальчиков в униформе и не торопящихся, одетых очень демократично европейских туристов. Шамиль, в белой рубашке, чёрных брюках и цветном галстуке, и двое его подручных, одетых так же, на этом празднике жизни выглядели ночными мотыльками среди королевских махаонов. Шамиль подумал, что он и его люди, в идеальных английских деловых костюмах за три тысячи долларов каждый, одеты здесь явно не по "протоколу". Для Египта более подошли бы аляпистые латиноамериканские рубахи с короткими рукавами и длинные шорты. Их одежда привлекала к ним внимание, выделяла их, а Шамиль менее всего желал попасть в поле зрения египетских спецслужб. Сейчас, после "революции", они были особенно бдительны. И хотя до отбытия в Кению оставалось всего трое суток, он тут же решил, что надо всех своих людей переодеть в лёгкую простую одежду среднестатистических туристов.
Они вышли из отеля на внутреннюю территорию – аккуратные бетонные плиты, между которыми пробивалась зелёная трава, тянулись до самого песчаного пляжа, пестреющего яркими зонтами, под ними прятались от солнца отдыхающие. У моря было тесно от купающихся.
Но Шамиль и его люди не двинулись к морю, не пошли и к оформленному под тропическое бунгало бару, где подавались безалкогольные коктейли, а устремились к большому бассейну с пресной водой.
Они сдали одежду в гардероб под кодовое слово (многие раздевались в своих номерах отеля, но можно было снять одежду за ширмами и сдать её в гардероб). Если туристам не хотелось подниматься в отель за купальными принадлежностями, здесь же продавались мужские и женские купальные комплекты всех размеров.
– Искупнусь. – Словно спрашивая согласия, Шамиль посмотрел на своих.
Быстро оттолкнувшись, он бросился в воду, стремительно проплыл от края до края бассейна и вернулся в исходную точку. Вода не принесла ему облегчения – всё-таки было очень жарко. На что он человек, давно живший на юге России и прошедший адское пекло монгольских степей во время скотоперегонов, и то здесь, в Египте, жара тяготила его сверх всякой меры. Даже вода всегда была чересчур тёплая.
Тряхнув головой, он опёрся руками о край бассейна – "нукеры" вытянули его из воды. Он громко выдохнул:
– Хорошо. Один со мной, один может купаться.
Ваха остался с Шамилем, а Доку бросился в воду, обрызгав нескольких пожилых немок в купальниках, еле прикрывающих их роскошные тяжёлые груди. Немки дружно принялись ругаться по-немецки, но Шамиль и Ваха засмеялись – всё ясно. Доку любил пожилых тёток. У него всегда были любовницы в годах. Шамиль покачал головой: вот ведь вкусы какие – одни на девочек молоденьких да тугих западали, а другим тёток спелых да сахарных подавай.
Шамиль и Ваха заняли столик у бассейна – к ним тут же подошёл официант в синих плавках и подал кожаную папку с меню.
Шамиль махнул рукой – не надо меню.
– Три апельсиновых сока, осветлённых.
– О’кей. – Официант проворно удалился.
Шамиль огляделся. Приятная, ненавязчивая музыка лилась из динамиков кафе, откуда официанты выбегали с полными подносами и куда скрывались за новыми заказами.