- Сначала этот никчемный паяц, этот клоп, возомнивший о себе невесть что, нагло отказывается ехать на гастроли по исправительно-трудовым учреждениям и делает таким образом невозможным запуск программы на самоуничтожение окопавшихся там дармоедов! И мы - мы! - не можем с ним ничего сделать! Потом он фактически объявляет нам войну, то есть в одиночку противостоит глубоко законспирированной структуре, имеющей соратников практически во всех эшелонах власти, - и выигрывает!!! Выставляет нас на посмешище, провоцируя международный скандал, пропихнув в эфир телеинтервью с погаными разоблачениями изменника Петрова, слизняка, приспособленца, сволочи…
Взяв себя в руки, Бергамов вернулся к столу и снова сел, с раздражением отбросив в сторону блокнот.
- Если Казбек Магомедович в чем-то и прав, - помолчав, сказал он уже обычным бесстрастным голосом, - так это в том, что мы опозорены. И это никому даром не пройдет. Есть ответственный за нормальное функционирование Северо-Западного отделения организации. Изменник Петров был его креатурой, ему и было поручено разобраться с ним. Где Самоедов?
- Здесь, на верхней палубе, - тут же откликнулся Телегин и несмело улыбнулся, - волнуется в ожидании…
- Не время шутки шутить, Аркадий Игнатович, - оборвал его Бергамов, - самое время всем поволноваться, а не одному Самоедову. Давайте его сюда!
Телегин быстро подошел к пульту, расположенному под жидкокристаллическими дисплеями, нажал клавишу. Тут же с мягким шипением открылась входная дверь, и в проеме показался бледный Самоедов.
- Самоедов, что с Петровым? - не глядя спросил Бергамов.
- Самсон Эдуардович, - заторопился Самоедов, не осмеливаясь приблизиться, - я все выполнил, он уже на дне Обводного канала…
- Милиция?
- Отрабатывает единственную версию - самоубийство на почве неприязненных личных отношений с женой…
- Журналистская сволочь? - все так же не глядя осведомился Бергамов.
- Скончался позавчера от сердечной недостаточности, перетрудился, бедный, на нервной работе, мы использовали те самые порошочки, которые раздобыл еще покойный Петров у отставных химиков из кагэбэшных лабораторий…
Бергамов опять помолчал, пододвинул к себе блокнот, полистал его.
- Ладно, садись, - наконец смилостивился он, - хоть кто-то что-то путное сегодня доложил, да и тот - Самоедов…
Некоторое время все молчали. Потом Бергамов постучал ногтем по зеленому сукну стола.
- Так, - сказал он наконец, - сделанного не воротишь. Но и останавливаться мы не должны, не имеем права. На карту поставлены наш престиж, наши деньги, наше заслуженное право распоряжаться погрязшей в разрухе страной, в конце концов!
Палец Бергамова уперся в Самоедова:
- Первое!
Самоедов тут же выхватил записную книжку, Бергамов брезгливо скривился:
- Не холуйствуй, Самоедов, не перебирай! Роман Меньшиков по-прежнему за тобой. Разобраться с ним надо так, чтобы другим на веки вечные неповадно было!
- Вырезать всю его семью! - встрепенулся Додоев. - У него на глазах, а потом и его медленной смертью!
- Да нет у него семьи, - осмелился было возразить Самоедов, - один кукует…
- Значит, всех, кто ему дорог! - не унимался Додоев. - Всех, у него на глазах!
- Смерть его, конечно же, должна быть показательной, - осторожно заметил Телегин, - однако важно не засветить окончательно нашу организацию. После телевизионных разоблачений и так шуму выше крыши, даже Кремль зашевелился. Мы, само собой, гасим резонанс, возможности есть, но все же…
Бергамов поднял руку.
- Стоп! Думаю, что разработку деталей мы вполне можем доверить Адольфу Богдановичу, - он кивнул Самоедову, - в конце концов, на то он и специалист, и меру своей ответственности должен понимать. Как и необходимость реабилитироваться за свои просчеты.
Долговязая фигура Самоедова съежилась на стуле, он постарался сделаться как можно более незаметным.
- С этим все. Второе! - с нажимом продолжил Бергамов. - За приятными вещами мы должны не забывать и о главном. Задачу очистки страны от ненужных отбросов общества никто не отменял. Смею вас заверить, и не отменит.
Бергамов снова закурил и с наслаждением выпустил тонкую струйку ароматного дыма.
- Пора подумать о реализации резервного плана. Детали вам известны. Аркадий Игнатович, что с приобретением железнодорожного состава?
- Поезд практически готов, - с готовностью вскочил Телегин, - гэдээровский двойной локомотив из государственного резерва, заблаговременно списанный нами через подставных лиц еще два года назад. Подвижной состав, то есть вагоны, уже предоставил Алексеенко из путей сообщения. Десять купейных, два почтовых, четыре плацкартных с разобранными перегородками. Все они уже находятся в депо под Пензой, там пока осуществляются профилактические работы по ходовой части, покраска в соответствии с задачей. Осталось не более недели до полной готовности, за это же время туда завезут полученное по гуманитарке оборудование - оно уже растаможено в Ленинградском морском порту.
Удовлетворенно кивнув, Бергамов перевел взгляд на Додоева:
- Казбек Магомедович?
- Профсоюзы у меня вот где! - Додоев сжал костистый кулак. - Вы же знаете, Самсон Эдуардович. Никаких забастовок, заставлю поставить на линии лучших людей, поезд пулей полетит! Зеленый свет, клянусь честью!
Бергамов задумчиво побарабанил пальцами по столу, докурил сигарету и затушил окурок в массивной хрустальной пепельнице, изображающей штурвал.
- Ну все, товарищи, - сказал он с упором на последнем слове, - за дело. Действовать жестко, решительно, не отступая ни перед чем. Это наш последний шанс. Обосремся - значит, мы не способны вершить великие дела, недостойны тех воистину великих задач, которые сами перед собой поставили. И не видать нам ни власти, ни, сами понимаете, - денег. Время не ждет!
Он внимательно посмотрел на соратников. Телегин с Додоевым решительно кивнули, Самоедов задержал дыхание.
- Вольно! - улыбнулся Бергамов одними губами, отодвинул стул и направился к выходу на палубу.
Уже взявшись за полированную медную ручку двери, он бросил напоследок через плечо:
- Учти, Самоедов, - пока эта сволочь Меньшиков не сдохнет, приказа о реализации резервного плана я не отдам.
Телегин с Додоевым поднялись и молча вышли вслед за Бергамовым.
Самоедов стиснул зубы и зажмурился.
Глава 3
ВЛЮБЛЕННЫЙ ШПИОН
Покрышка, которую поставил на "Вольво" шиномонтажник из "заброшенного марсианского города", оказалась кривой. На скорости выше ста машину начинало мелко трясти, и Роман, матерясь, сбавлял скорость. Но ехать обратно и ругаться с жуликоватым бездельником не хотелось, поэтому он добрался до дома, принял душ и, поставив перед собой небольшой пластмассовый тазик с салатом от "Грин Крест", уставился в телевизор, не забывая при этом трудолюбиво работать вилкой.
На кухне уже посвистывал чайник, по телевизору показывали "Людей в черном", за окном был теплый субботний вечер, в общем - полная благодать и спокойствие. Образ девушки, которая так удивила и заинтриговала Романа, на время трапезы слегка померк и отдалился, тем более что на экране в это время здоровенный таракан карабкался на башню, держа под мышкой главную героиню.
Через некоторое время салат в тазике закончился, люди в черном прекратили свои ужимки и прыжки, и Роман, сходив на кухню за чаем, нацелился смотреть новости.
Много раз он спрашивал себя: ну что я пялюсь в этот ящик? Что я хочу увидеть в этих новостях? Ну, покажут очередного застреленного банкира или толстомордого оборотня в погонах, которого его же начальники сдали спецам за какую-нибудь провинность…
Однажды Роман решил досконально прояснить для себя эту тему.
Разборка была короткой и привела к вполне очевидному и слегка неприятному выводу: Роман обнаружил, что подсознательно ждет событий, которые были бы не менее эффектными, чем нью-йоркский кошмар одиннадцатого сентября.
События, которые в тот день сотни раз повторялись на экранах всего мира, настолько задрали планку впечатлений, что какой-нибудь очередной захват заложников волновал не больше, чем репортаж о наложении штрафа на алкоголика, перешедшего улицу в неположенном месте.
Неужели я настолько циничен и жаден до кровавых зрелищ? - спрашивал себя Роман. И, покопавшись в собственной душе, отвечал: да вроде бы нет…
Тогда в чем же дело? И ответа не было.
Слегка утешало, что, изучая себя на предмет информационных пристрастий, Роман с умилением наткнулся на наивную мечту о поимке и уничтожении главного злодея Земли, от которого происходят все беды. И, конечно, это был бы вовсе не какой-то там Бен Ладен.
Или, например, на Луне вдруг обнаружилась бы действующая база пришельцев…
В общем, Роман решил больше не лезть себе в душу, потому что ничего вразумительного найти там, по всей видимости, не получится, и продолжал регулярно смотреть новости в ожидании неизвестно чего.
На экране завертелся голубой шар в окружении появляющихся и исчезающих колец, и молодой диктор сказал:
- В начале выпуска мы покажем репортаж о чрезвычайном происшествии в Санкт-Петербурге.
Диктор исчез, а на экране появились черно-белые кадры, сделанные камерой слежения.
- В петербургском банке "Петробабки", - прозвучал голос за кадром, - произошло ограбление. Неизвестная женщина с поясом шахида…
Роман подскочил, облился чаем и впился взглядом в экран, как оголодавший вампир в горло бедной сиротки.
Съемка была некачественной и напоминала быстро сменявшие друг друга черно-белые слайды, но Роман сразу узнал в идущей по коридору фигуре ту самую бесформенную женщину, за превращением которой в молодую красавицу он наблюдал из щели между гаражами.
Потом появилось изображение с другой камеры, и Роман увидел эту же женщину, стоявшую посреди просторного кабинета. Человек в костюме передавал ей какие-то пачки, скорее всего - деньги. Напоследок показали несколько мутных кадров, на которых женщина выходила из банка и садилась в уже знакомый Роману "Москвич".
На экране снова возник диктор, который бодро сообщил, что добыча неизвестных, но изобретательных злоумышленников, использовавших в своих целях несчастную пожилую женщину, составила двести тысяч долларов. И на этой мажорной ноте Роман выключил телевизор.
Уставившись перед собой остановившимся взглядом, он пробормотал:
- Вот, значит, что за девушка…
И он снова увидел перед собой, как в замедленном повторе, изящный жест, которым девушка сняла парик, и ее медленно рассыпавшиеся по плечам каштановые волосы. И легкую улыбку на губах.
- Ага…
Роман вскочил и пробежался по комнате.
Перед его глазами услужливо прокрутился момент, когда девушка небрежно швырнула в салон "БМВ" полиэтиленовый мешок.
- А это, значит, денежки были…
Роман остановился и нахмурился:
- Злоумышленники, которые использовали ее?
Он медленно покрутил головой и уверенно сказал:
- Не было никаких злоумышленников. Нет. Она была одна и провернула это дело сама. Без всяких там… злоумышленников.
Роман посмотрел на темный экран телевизора, потом в окно, где начинал розоветь летний закат и произнес:
- Вот это мадемуазель! Я хочу эту девушку.
Шнырь подошел к его ногам и потерся о них.
- Слышишь, животное? - Роман взглянул на кота. - Это такая девушка, что другой такой за тысячу лет не найдешь. И она мне нужна. Все те розовые самки, которых ты видел в моей постели - мусор. Просто машинки для соития и продолжения рода. Понял?
Шнырь согласно мяукнул.
- Вот. Даже ты понял.
Роман мечтательно посмотрел в потолок и сказал:
- Ах, какая девушка! С такой и в огонь и в воду можно. И в постель… И навсегда.
Тут Роману в голову пришла совсем другая мысль, и он нахмурился:
- Это если только я не покажусь ей слишком скучным и примитивным… Может быть, она из бессмертных эльфов, а я просто-напросто обычный тупой человек, и нужен ей как прошлогодний снег.
Но тут же просветлел:
- Ну уж нет! Я тоже парень хоть куда. Так что… Да здравствуют Бонни и Клайд! За это дело можно и пивка.
Роман решительно направился к холодильнику.
Шнырь - тоже.
- Ладно, скотина, сегодня я добрый. Можешь рассчитывать на добавку.
Роман взял себе бутылку пива, Шнырю вывалил в миску сверхнормативную банку "Вискаса", потом схватил телефон и развалился на диване.
Набрав номер, он глотнул пива и стал ждать, когда на том конце снимут трубку.
Боровик ответил не сразу.
- Да, - сказал он холодно.
- Экий у тебя голос жестокий да страшный, - усмехнулся Роман, - мне сразу же захотелось прошептать: извините, я ошибся номером, и осторожно положить трубку.
- А, это ты… - смягчился Боровик, - привет, Ромка. Давай, говори быстро, чего нужно. Я тут занят немного…
- Он занят! - возмутился Роман. - Знаю я твои занятия. Небось изучаешь свою патологическую анатомию с какой-нибудь студенткой юридического факультета.
- Не твое собачье дело. Ну чего тебе?
- Слушай, Саня, у тебя ведь остались связи по службе?
- Конечно, а что?
- Тут, понимаешь… - Роман сделал большой глоток, - найди мне человека по номеру автомобиля. Можешь?
- Легко, - небрежно ответил Боровик.
- Тогда записывай номер.
- Диктуй, я запомню.
- Запомнишь? - недоверчиво хмыкнул Роман. - Ладно, запоминай. "М семьсот шестьдесят семь ХР". Повторяю - "Мент семьсот шестьдесят семь Хрен Редька". Понял?
- Понял. Словоблуд ты наш. А регион?
- Здешний - семьдесят восемь.
- Принято. Конец связи.
- Э! Постой! Какой конец связи? Мне это срочно нужно! - завопил Роман.
- Что значит - срочно?
- А то и значит. Сегодня нужно.
Роман помолчал и добавил:
- Понимаешь, мне нужно девушку найти.
- Девушку ему, - ехидно ответил Боровик, - то есть я сейчас должен бросить свою девушку и заняться поисками твоей?
- Ну, не должен, конечно, - смутился Роман, - но я тебя прошу! Когда ты увидишь эту девушку, сам поймешь.
- Ладно, - смилостивился Боровик, - я позвоню. Ты дома?
- Дома.
- Все, давай.
И Боровик повесил трубку.
Роман допил пиво и посмотрел на часы.
Половина десятого, солнце уже у горизонта, а на улице светло как днем.
Вот что значит - белые ночи!
Ужасно хотелось пойти пошляться по городу, но Роман решил этот вечер провести дома, дисциплинированно дожидаясь звонка от Боровика. Пива в холодильнике было хоть залейся, компания тоже имелась - Шнырь, нажравшись "Вискаса", валялся на диване и демонстративно вытягивал когтистую лапу - приглашал хозяина поиграть…
Роман вспомнил, что у него имеется несколько еще не смотренных фильмов, и это оказалось последним аргументом.
- Ладно, - сказал он Шнырю, - сегодня я с тобой.
Шнырь моргнул правым глазом и вроде бы даже кивнул.
* * *
- Слежка, шпионаж и вынюхивание, - пробормотал Роман, глядя, как стройная красавица с каштановыми волосами заходит в кафе "Кон-Тики", - а также подкрадывание с подветренной стороны, маскировка и вуайеризм.
Сегодня он встал ни свет ни заря и уже с восьми часов утра следил за подъездом, в котором проживала Елизавета Леонидовна Трубецкая, русская, тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения и так далее.
Боровик выполнил свое обещание и позвонил в два часа ночи.
Роман, испугав Шныря, вскочил с дивана, на котором задремал под новые "Звездные войны", и схватил трубку.
- Записывай, - сказал Боровик.
И продиктовал данные о Елизавете Трубецкой.
- Хорошая фамилия, - сказал он напоследок, - не то что у шапировской подстилки - Шурыгина. Может быть, тебе хоть на этот раз повезет?
- Тьфу-тьфу-тьфу! - Роман замахал рукой, хотя Боровик этого и не мог увидеть. - Не знаю. Ничего не знаю. Никто ничего не знает. Увидим.
- Увидим, - согласился Боровик, - ну что, все?
- Все, - подтвердил Роман. - А как там у тебя со студенткой?
- Не твое собачье, - ответил Боровик и повесил трубку.
Поставив машину напротив нужного подъезда, Роман откинулся на спинку сиденья и закурил. Он не знал, сколько времени придется ждать - может быть, Елизавета Трубецкая любит поспать, как он сам, а может быть - она ранняя пташка, и с самого утра помчится по своим женским делам. Или, например, искать еще какое-нибудь развлечение вроде давешнего ограбления банка.
Кто знает…
Роман этого не знал тем более, но был готов просидеть в засаде столько, сколько потребуется.
"БМВ" с номером "М767ХР" стояла у подъезда, и, судя по всему, госпожа Трубецкая была дома. Хотя, опять же, есть люди, которые не всегда ездят на машине, а по странной прихоти, имея автомобиль, передвигаются на общественном транспорте. И Роман от всей души надеялся на то, что объект его любительской слежки не относится к этой категории.
Примерно около одиннадцати часов, когда у Романа уже заныла поясница, дверь подъезда распахнулась, и на улицу выпорхнула - именно выпорхнула - Елизавета Трубецкая. Она двигалась легко и радостно, и Роман усмехнулся - он бы тоже порхал как птичка, сорвав куш в двести тысяч долларов.
На Елизавете был колониальный костюм, состоявший из шортов цвета сафари и такой же рубашки с закатанными рукавами. А на голове у нее, и это привело Романа в телячий восторг, красовался натуральный пробковый шлем, обтянутый материй в тон костюму.
Подойдя к своей машине, Елизавета достала из кармана просторных шортов ключи и нажала на брелок. "БМВ" свистнула, щелкнула замками, и мисс Трубецкая, изящно изогнув спинку, уселась за руль.
Роман сглотнул и понял, что ему пришел конец.
То есть, конечно, никакой не конец, а наоборот, начало чего-то нового и радостного… Если, кстати сказать, оно действительно будет радостным. Но Роман отогнал эту совершенно неуместную мысль и, подождав, пока "БМВ" тронется с места, запустил двигатель.
Последующие семь часов он провел, чувствуя себя агентом частного сыскного бюро, с той только разницей, что агент получает за слежку грязные и небольшие деньги, а иногда и пулю, а Романа в перспективе ждало возможное нездешнее блаженство и прочие блистательные радости.
Елизавета заходила в магазины и какие-то офисы, заехала на заправку, а потом провела два часа в "Пассаже". И вот в этот момент Роман подумал: ни в коем случае нельзя забывать о том, что какой бы он ее себе ни представлял, она - просто женщина. И это ее свойство никуда не денется, а если он начнет воображать, что она действительно эльфийка из невероятной сказки, и наделять ее несвойственными обычным женщинам качествами, его ждет великое разочарование.
И, сворачивая вслед за серебристым "БМВ" в очередной переулок, Роман твердил, как заклинание - она просто женщина, очень красивая и необычная, но - женщина.
Помни об этом, придурок!
Наконец "БМВ" остановилась рядом с кафе "Кон-Тики", и Елизавета, выйдя из машины, направилась к входу.
- Преследование и настигание, - снова пробормотал Роман, - захват и овладение…