- Лиза, - начал он, - я…
Лиза с легкой улыбкой смотрела на него и молчала.
"Что я, в самом деле, робею, как юнец на первом свидании!" - подумал Роман и тут же разозлился на себя. Это привело к тому, что он почувствовал знакомый прилив адреналина, и робость немедленно прошла. Приняв свободную позу, он закурил и, положив ногу на ногу, сказал:
- Милая Лиза, я должен сказать тебе то, о чем долгое время молчал.
- Надеюсь, не то, что у тебя имеется жена и трое детей? - усмехнулась Лиза.
- К счастью, нет, - Роман представил себя в таком положении и ужаснулся, - нет, конечно же нет. Я о другом.
Он затянулся и, помедлив секунду, рубанул сплеча:
- Я знаю, что ты поставила банк на гоп-стоп.
- И это все, что ты хотел мне сказать? - Лиза улыбнулась, и Роман растерялся. - Мой любимый глупый мальчик, то есть, конечно же, не мальчик, а молодой, но зрелый, полный сил и талантов муж… Ромка, дурак ты бестолковый, то, что тебе известно об этом, все время было написано на твоем лбу. Понятно?
- Э-э-э… - Роман нахмурился, - не очень.
- Ну что тут может быть непонятного? - Лиза соскользнула с дивана и, усевшись на толстый мягкий ковер, положила голову Роману на колени, - ты говорил со мной о том, другом, третьем, обнимал, целовал и прочее… А в глазах так и прыгало - а я знаю! А я знаю! И это было ясно как божий день. А я все думала - ну когда же ты расколешься?
- Ну вот… - Роман совершенно смутился, - вот и раскололся.
- Вот и хорошо, - Лиза прижалась щекой к его руке, - теперь у нас нет тайн друг от друга. А как ты узнал?
- Я был в гаражах, когда ты переодевалась и меняла машины. А потом увидел в новостях то, что было заснято камерой слежения в банке. Ну а дальше уж дело техники.
- И это значит, - Лиза угрожающе прищурилась, - что наша "случайная" встреча была подстроена тобой?
- Ага…
- Ах ты, коварный и расчетливый соблазнитель! - воскликнула Лиза.
Вскочив с ковра, она подтянула рукава свитера и встала перед Романом в позе разъяренной гориллы.
- Сейчас ты заплатишь за все, - зашипела она и бросилась на Романа.
Кресло с грохотом опрокинулось, и Роман, вывалившись из него, оказался лежащим на спине. Лиза уселась на нем верхом и торжествующе провозгласила:
- Бей мужиков!
Но бить почему-то не стала, а вместо этого нежно поцеловала Романа в губы.
Потом положила голову ему на грудь и прошептала:
- Дурак… Любимый дурак.
- Ага… - Роман почувствовал, что его губы помимо воли растягиваются в совершенно дурацкой улыбке, которая как нельзя кстати подтверждала слова Лизы.
- А что ты делала до того, как… Ну, в общем, до банка?
- То же, что и все, - грустно ответила Лиза, - я была обычной красавицей, которая работала продавцом-консультанатом в компьютерной фирме. Вся моя жизнь до известных событий не представляла собой ничего интересного. Институт, потом работа. А как начала работать, то жизнь стала просто невыносимой. Работа - магазин - дом, причем - одинокий дом, заметь. Я ведь не шлялась по мужикам, как некоторые.
Она презрительно сморщилась, как видно, представив себе этих самых "некоторых".
- И наконец, - Лиза гордо подняла бровь, - я поняла, что так дальше жить невозможно. И придумала план. Знаешь, как мне было страшно там, в банке?
- Представляю, - кивнул Роман.
- Ничего ты не представляешь, - отмахнулась Лиза, - я там чуть в обморок не упала.
И она замолчала, вспоминая тот страшный и счастливый день.
- А что ты будешь делать с деньгами? - зачем-то спросил Роман.
- Та-ак… - многозначительно протянула Лиза, - узнаю мужскую манеру тянуть руки к кошельку… Ну, если не жены, то любовницы.
- Не больно-то и надо, - обидчиво ответил Роман, - у меня своих хоть жопой ешь.
- Фу! - Лиза оторвала голову от его груди и неодобрительно покачала головой. - Не зря люди говорят, что все музыканты грубияны и хамы.
- Ага, - повторил Роман, - и еще они с лошадьми спят.
- Что? - Лиза вскочила. - Ты что имеешь в виду? Это я, значит, лошадь?
- Нет, - Роман, продолжая лежать на спине, замахал руками, - это просто так говорится.
Лиза поставила ногу ему на грудь и сказала:
- Скажи: тетенька, прости засранца.
- Тетенька, прости засранца! - торопливо выпалил Роман.
- То-то!
Лиза поправила волосы и уселась на диван.
- Можешь встать, - милостиво объявила она, - и подать мне пиво.
- Сию минуту, сударыня, - Роман поднялся на ноги и взялся за ручку двери.
Но открывать ее не стал, а вместо этого язвительно произнес:
- Между прочим, было весьма неосмотрительно оставлять весь маскарад там, в гаражах. А если бы кто-нибудь нашел? А если бы все эти фальшивые толовые шашки и прочие провода нашел именно тот, кому это было положено по службе?
- Чушь, - Лиза пренебрежительно махнула рукой. - Во-первых, это никоим образом не указывает на меня. А во-вторых опять же - я-то тут при чем?
Ну посуди сам - находит какой-то сыщик эти причиндалы. Ура! И что дальше? Ну?
Роман прикинул и согласился:
- Пожалуй, так оно и есть. Но все равно лучше было уничтожить улики.
- Ага, - Лиза усмехнулась, - и попасться как раз на этом.
Тут Роман понял, что умом женщину не понять, и ловко перевел разговор на более безопасную тему:
- Какой сорт пива вы предпочитаете в это время суток? - любезно осведомился он.
- Холодный! - уверенно ответила Лиза.
Глава 6
СМЕРТЬ НА ЗОНЕ
Получив очередное назначение, генералмайор Безродный был на седьмом небе от счастья. Разве мог он рассчитывать на такую блестящую карьеру - он, выпускник заштатного Псковского училища МВД, обреченный всю жизнь трубить в какомнибудь Пыталовском ГУВД с перспективой выйти на ничтожную пенсию в чине подполковника и с циррозом печени?
Конечно же, нет, если бы таинственная и могущественная "Воля народа" не взяла его под свое крыло. Правда, он и сам не подкачал - упорно трудился после окончания училища, самостоятельно вырос из младших лейтенантов в майоры, не обольщался грошовыми оброками с мелких провинциальных жуликов и так называемых предпринимателей, берег репутацию для больших дел.
А умело и лихо закрученный роман с женой инспектора Главного управления исполнения наказаний помог Безродному добиться перевода в Ленинград, прямиком в управу по Северо-Западу.
Там-то он и обратил на себя внимание "Воли народа".
Когда в одной из колоний Волховского района заключенные осмелились выразить протест против бесчеловечных условий содержания, майор Безродный проявил инициативу, оперативно прибыл на место и лично возглавил жестокое и беспощадное подавление бунтовщиков.
Через месяц он был уже полковником, перескочив через чин, а еще через неделю ему позвонил сам Адольф Богданович Самоедов, отставной генераллейтенант МВД и депутат Государственной Думы, он же - руководитель Северо-Западного регионального отделения "Воли народа".
Самоедов быстро объяснил Безродному, чьему покровительству он обязан столь быстрым служебным ростом и сделал предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться.
Нельзя сказать, что Василий Кимович Безродный принял это предложение без колебаний. Поначалу было страшно - стать членом законспирированной структуры, пусть и возглавляемой самыми высокопоставленными лицами, структуры, которая ставит своей целью ни больше ни меньше как захват власти в стране и перераспределение национального богатства…
Однако Самоедов убедительно доказал, что при таких покровителях бояться нечего, зато самая блестящая будущность обеспечена - и в смысле положения, и в смысле материального уровня. Такого уровня, о котором паршивые отечественные олигархи и мечтать не смеют. Василий Кимович решился, и ни разу не пожалел об этом. Впрочем, он прекрасно понимал, что отказ был бы равнозначен даже не концу карьеры, а досрочному уходу на этой жизни.
Дальше все пошло как по маслу. Генерал-майорство на блюдечке, оформленный на жену трехэтажный особняк в Парголово, круглый счет в филиале банка "Лионский кредит" на острове Мэн. Неприятно только было вспоминать о разного рода щекотливых мероприятиях, которые Безродному приходилось курировать по приказу "Воли народа". В результате этих мероприятий заброшенные могилы кладбищ Ленинградской области частенько пополнялись безымянными подселенцами - однако забыть об этом помогали дополнительные нули, исправно заносимые в банковские гроссбухи аккуратными клерками с далекого островка в проливе Ла-Манш.
И вот теперь - Москва!
О долгожданном переводе с повышением Василию Кимовичу сообщил все тот же Самоедов, и Безродный не без злорадства отметил про себя: "Все, Адольф Богданович, покомандовали мною, и хватит. Пришел черед поменяться ролями".
Собственное кресло в ранге заместителя министра, огромный кабинет в массивном здании Главного управления исполнения наказаний с видом на Воробьевы горы - это не шутка! Плюс вызов для личной беседы с самим председателем политсовета "Воли народа" Самсоном Эдуардовичем Бергамовым.
Это совершенно новый уровень и, конечно же, новая ответственность.
И новые доходы.
И новый страх…
В приемную Бергамова Безродный прибыл за десять минут до назначенного срока. Кивнув бесстрастному секретарю, он придирчиво осмотрел себя в настенном зеркале и остался доволен. Отутюженный ординарцем китель ладно сидел на коренастой фигуре, на золотых погонах с генеральским зигзагом поблескивала звездочка.
Пока единственная… Ничего, бог даст, еще обмоем и вторую, и третью.
Дождавшись приглашающего жеста секретаря, он с одобрением посмотрел на огромную двухстворчатую дверь из красного дерева, потрогал полированную бронзовую ручку в виде львиной головы и негромко, но решительно постучал.
Бергамов принял Безродного стоя у окна, наполовину прикрытого тяжелыми шторами из вишневого бархата. За окном, на другой стороне Москвареки, виднелись кремлевские башни.
"Вот это вид, прямо открытка, - мечтательно подумал Безродный, - да, это уровень!"
И тут же опомнился, услышав ровный, бесстрастный голос Бергамова:
- Здравствуйте, Василий Кимович, проходите.
Безродный направился было к столу совещаний, к которому примыкал поставленный под прямым углом письменный стол Бергамова, однако тот остановил его.
- Нет, не сюда. Давайте присядем у камина. Разговор у нас будет хотя и важный, но неофициальный, поэтому чиниться незачем.
И он указал на облицованный резным итальянским мрамором камин в противоположном углу кабинета, напротив которого стояли два глубоких низких кресла и стеклянный журнальный столик с пепельницей. Слегка поклонившись, Безродный пропустил Бергамова вперед, подождал, пока тот сядет, после чего опустился в свободное кресло сам, осторожно поддернув брюки с лампасами.
Бергамов посидел с минуту молча, пристально глядя на потрескивающие в камине поленья. Несмотря на жаркий огонь, в кабинете было прохладно - мощные кондиционеры бесшумно освежали воздух, попутно наполняя его запахом свежей хвои.
- Люблю, знаете ли, прогуляться по сосновому бору, - сказал Бергамов задумчиво, - да вот только редко выдается свободная минута для этого. Дел много, Василий Кимович, причем дел неотложных.
Он поворошил поленья чугунной кочергой с позолоченным набалдашником, тяжело вздохнул:
- А людей не хватает, Василий Кимович. Поэтому мы ценим ответственных инициативных профессионалов и заботимся о них. Не забываем, как впрочем, не забываем и своих врагов. Помните, какой девиз был у эсэсовцев?
Безродный удивленно поднял брови.
- А девиз у них был такой: "Наша честь - верность". То-то. Правильный принцип, на редкость продуктивный. Все химеры вроде каких-то там идей, чести и достоинства ничто по сравнению с верностью. Верностью, основанной на страхе и на том, что раньше называли материальным интересом. Впрочем, я отвлекся.
Бросив кочергу в серебряное ведерко, Бергамов встал, жестом остановил готового подняться вслед за ним Безродного и прошелся по устилающему пол мягкому ворсистому ковру.
- Я наслышан о вас. Сколько лет вы служите нашей организации?
- Более трех лет, Самсон Эдуардович.
- Что ж, достаточный срок. Вы служили верно, и уже успели убедиться в прямой выгоде этой службы.
- Я искренне благодарен и готов…
- Довольно, довольно. Не надо пустых слов.
Бергамов снова погрузился в кресло и пристально посмотрел на Безродного:
- Слушайте внимательно, Василий Кимович. Наступило время решительных действий, в результате которых все достояние этой страны - я подчеркиваю, все! - окажется у наших ног. И у ваших тоже, потому что принято решение включить вас в политсовет. Мы не будем больше довольствоваться крохами, мы возьмем все. А население, хоть и многочисленное, но увы - ничтожное духом, будет обеспечивать наши нужды и получать достаточное для пропитания содержание.
- Самсон Эдуардович…
- Не прерывайте! Существует план, продуманный до мелочей, который позволит нам одним ударом разрубить этот Гордиев узел и решить кое-какие проблемы на будущее. В частности, такую - в этой стране слишком много ненужных и бесполезных людей. Западные экономисты давно уже подсчитали, что на территории современной России экономически оправдано существование не более 50 миллионов обслуживающего экспорт природных ресурсов персонала. Вот и нам больше не нужно - лишние рты нам ни к чему.
- Но каким же образом…
- Молчите! Сейчас я говорю, а вы слушаете. Да… Уже сейчас, спровоцировав уничтожение наиболее вредной части населения, мы посеем хаос, и власть сама упадет к нам в руки. Ну, а уж взяв власть, мы спокойно сможем продолжить эту оздоровительную практику до достижения полной экономической целесообразности.
Указательный палец Бергамова уперся в Безродного.
- Теперь о вашей роли в этом историческом событии. Она особенная, в силу вашей профессиональной принадлежности как высокопоставленного сотрудника Главного управления исполнения наказаний. Кстати говоря, высокопоставленного благодаря нашей заботе, о чем вы, конечно же, помните.
- Я не только помню, но и безгранично ценю это, - наклонил голову Безродный.
- Отрадно. Начать массовую зачистку страны целесообразно с уголовной швали, переполняющей заведения вашего управления. Это удобно - можно науськать население на нынешние власти, объяснив ему, что только мы в состоянии эффективно бороться с преступностью, а нынешняя власть ее, наоборот, плодит, создавая тепличные условия в колониях и тюрьмах. Впрочем, на население плевать. Гораздо удобнее то, что когда на Западе поднимется вой по поводу узурпации нами власти и сопутствующих ей богатств, мы тут же свалим этот якобы геноцид на происки международного капитализма, сионизма - да чего хотите. Вызовем всемирный скандал… Впрочем, это уже не ваше дело.
Безродный не подал виду, что обижен последней фразой и осторожно спросил:
- Однако как же это будет осуществлено практически, Самсон Эдуардович?
- Не скрою, однажды мы уже пытались осуществить этот план и хотели сделать это сами. Не вышло. Теперь мы будем умнее и сделаем все чужими руками - а именно руками тех же самых западных правдолюбцев и любителей лезть в чужие дела. Что и позволит нам в конечном итоге свалить этот якобы геноцид на них самих.
- Но как?
Торжествующий Бергамов поднял вверх указательный палец:
- Вот!
Он кивнул сам себе и сказал:
- Все гениальное просто. Мы получили сведения, что поганцы из западных организаций типа "Международная амнистия", "Хьюман райтс" и "Здоровый заключенный" решили в очередной раз нас поучить. Они, видите ли, сильно озабочены эпидемией туберкулеза в российских тюрьмах и колониях. Прямо спать не могут от жалости и сострадания.
Бергамов брезгливо поморщился.
- И надумали эти поганцы ткнуть нам в нос нашей черствостью. Приготовили гуманитарный груз противотуберкулезной вакцины, достаточный для вакцинации порядка миллиона заключенных, и передали его нам в порядке безвозмездной помощи.
- То есть вы имеете в виду, что эту вакцину… - догадался Безродный.
- Именно! - подхватил Бергамов. - Их гуманитарную вакцину мы подменим на препарат собственного изготовления. И препарат этот уже разработан и изготовлен в нужном количестве в наших лабораториях на Таймыре. Это новый, еще никому не известный штамм вируса бубонной чумы, гарантирующий стопроцентный летальный исход, причем вирус с инкубационным периодом в шесть месяцев, уникальное достижение наших - подчеркиваю, наших - специалистов. Генералы-адмиралы, подбирающие кремлевские объедки, о таком и не мечтали!
- Понимаю, - медленно сказал Безродный, - чисто придумано… Акция закончится, никаких подозрений, триумфальный шум в прессе, и вдруг через полгода, когда все уже забудут, катастрофа!
- Причем для демонстрации чистоты намерений мы через наших друзей в правительстве организовали целую акцию типа "Врачи без границ". Приезжайте, мол, благодетели, к нам, сирым и убогим, сами колите свою вакцину, мы ведь без вашей помощи даже клизмой в собственную жопу попасть не в состоянии. А мы вам и поезд специальный выделим, и лекарства ваши доставим и погрузим на него за свой счет, только смилуйтесь!
- И какова реакция Запада, Самсон Эдуардович?
- В Германии, Италии и Франции уже сформирована бригада из ста пятидесяти врачей-добровольцев. Готовы вылететь в Россию по первому требованию. Ну а мы, конечно же, благородно оплачиваем им перелет.
Если у Безродного и оставались какие-то сомнения, то они улетучились без следа. Он был явно впечатлен развернутым перед ним грандиозным планом.
Бергамов благосклонно наблюдал за реакцией Безродного, откинувшись на спинку кресла. Потом он опять взялся за кочергу, поворошил поленья, выпуская снопы искр, и коротко спросил:
- Вопросы?
- Самсон Эдуардович, - Безродный сделал озабоченное лицо, - а что с поездом?
- Поезд давно готов, стоит в одном из депо Хабаровска. Более того - на него уже полностью загружена партия нашего препарата. Причем о подмене не имеют понятия даже те, кто осуществлял погрузку - наши люди подменили вакцину еще на стадии ее растаможивания во владивостокском порту. И позаботились заодно о том, чтобы навязанная нам западная дрянь оказалась там, где ей и место - на дне небольшой бухточки в заливе Золотой Рог.
- Не разумнее ли было бы продать ее куда-нибудь в Африку? - осторожно осведомился Безродный. - Все-таки деньги, да еще и дармовые…
- Брось, Василий Кимович, - Бергамов неожиданно перешел на "ты", - ход мысли, конечно, правильный, наша школа, но не до того сейчас. Надо не упустить главное. Лучше подумай о своих задачах.
- Извините, Самсон Эдуардович, увлекся. Я весь внимание.