* * *
Войдя первым в зал ресторана, Шапиро повернулся к Роману и сказал:
– Вон тот стол в углу.
И указал на большой, заставленный снедью и выпивкой стол, за которым уже сидели несколько человек.
– Это твои акулы бизнеса? – спросил Роман.
– Они самые, – ответил Шапиро, – и я тебя очень прошу, веди себя с ними без твоих обычных вывертов. Я понимаю, ты – суперзвезда, но... Разговор будет очень важным, и я не хотел бы, чтобы из-за твоих капризов дело сорвалось.
– Так что за дело-то? Ты уже целую неделю долдонишь мне про это дело, а в чем оно состоит – не говоришь.
– Сюрприз, сударь! – Шапиро хитро прищурился. – Но сюрприз приятный. Поверь мне.
– Ну смотри, сын гюрзы и раввина, – Роман погрозил Шапиро пальцем, – верю. Пошли к твоим бизнесменам.
Они прошли к столу, причем по дороге Роману пришлось несколько раз ответить вежливым кивком на приветственные возгласы, доносившиеся из-за столиков.
Его, как всегда, узнали.
Один из сидевших в углу братков поднял рюмку с водкой и громко спел:
– Я пью за то, чтобы колючка превратилась в гирлянду ароматных алых роз!
Это была строчка из песни Романа.
Улыбнувшись братку, он кивнул и, пройдя еще несколько шагов, оказался у накрытого специально ради него стола. Устало опустившись в обитое полосатым бархатом кресло, он оглядел сидевших за столом людей и взглянул на Шапиро.
Тот, оживившись, тоже осмотрел собравшуюся за столом компанию и сказал:
– Позвольте мне представить вас друг другу. Ну, Романа представлять не надо, а остальных господ... Режиссер нового проекта, о котором Роман впервые услышит именно сейчас, – Леонид Край.
Седоватый, коротко стриженный мужчина лет сорока с мелкими морщинками вокруг глаз слегка приподнялся с кресла и протянул Роману руку.
Ответив на рукопожатие, Роман сказал:
– Роман.
– Леонид, – улыбнулся Край.
– Директор телевизионной компании "Балтийский экран" Евгений Старостин, – продолжил Шапиро.
– То-то я и думаю, где же я вас видел, – вспомнил Роман. – Очень приятно.
– Мне тоже, – ответил Старостин и пожал протянутую руку Романа.
– Спонсор проекта – директор сети бензоколонок "Факел" Александр Каценеленбоген, – Шапиро повел рукой в сторону маленького полного брюнета.
– Ага, – Роман протянул ему руку, – судя по специальности спонсора, проект серьезный.
– А мы мелочами не занимаемся, – ответил бензиновый король и пожал руку Романа неожиданно крепкой лапкой.
– И, наконец, – Шапиро посмотрел на сурового мужчину в годах, который равнодушно наблюдал за процедурой знакомства, – заместитель начальника "Крестов" Александр Федорович Бурдюк.
Бурдюк криво ухмыльнулся и наклонил голову.
Роман, приветливо улыбнувшись, пожал его большую, но вялую руку.
– Итак, – Шапиро с шуршанием потер ладони друг о друга, – начнем, пожалуй. Я имею в виду – выпьем по первой.
Он наполнил рюмки и произнес:
– Сегодня Роман закончил запись нового альбома, и я предлагаю выпить именно за это. Естественно, когда он выйдет, каждый из присутствующих получит подарочный экземпляр. Итак, за талант нашего Романа!
Шапиро поднял рюмку и, подмигнув Роману, ловко опрокинул ее в рот.
Все последовали его примеру, а затем Шапиро сказал:
– Давайте пока что перекусим. Я должен заботиться об артисте и следить за тем, чтобы он всегда был сыт.
– И пьян, – улыбнулся Роман.
– Ну уж нет! – решительно возразил Шапиро. – Пьянка сгубила не одного артиста. Вспомни хотя бы того же Высоцкого. А ты кушай, мой маленький, а то ты такой худенький!
Роман засмеялся и ответил:
– Зато тебе поголодать не мешало бы. Вон какой дирижабль отрастил!
– Мне по рангу положено, – Шапиро довольно погладил объемистое брюхо, – я должен выглядеть солидно и представительно, чтобы всякие малахольные вроде тебя трепетали при одном моем виде.
Так, за шуточками и прибауточками, прошло около получаса.
Наконец первый голод был утолен, несколько рюмок водки сделали атмосферу за столом более непринужденной, и Шапиро приступил к изложению сюрприза.
– Итак, – сказал он, откинувшись на спинку кресла, – сейчас я расскажу тебе о гениальном проекте, в создании которого я играю далеко не последнюю роль.
– Валяй! – благодушно ответил Роман и закурил.
– Валяю, – кивнул Шапиро, – итак.
Он оглядел присутствующих и повторил:
– Итак. Проект "Чистое небо над зоной". Как тебе название?
– Ничего, – Роман кивнул. – Пока нормально.
– Пока! – фыркнул Шапиро. – Ты слушай дальше! Значит, так. Ты даешь благотворительный концерт в "Крестах" под открытым небом. Концерт будет транслироваться в прямом эфире компанией "Балтийский экран", – Шапиро кивнул в сторону Евгения Старостина, – а также записываться этой же компанией на видео. А потом выйдут сразу два диска в одной коробке – аудио "Крестный сын", который ты сегодня закончил, и DVD "Чистое небо над зоной". Замначальника "Крестов" господин Бурдюк обеспечит свою сторону. Усек?
Роман задумчиво посмотрел на довольно ухмылявшегося Шапиро и улыбнулся:
– Хитер бобер! А идея действительно неплоха.
– Неплоха? – возмутился Шапиро. – Идея просто гениальна! А в коммерческом смысле – так и вообще выше всяких известных планок. Два миллиона коробок улетят, как ласточки в Африку. Умножать умеешь?
– Умею, – кивнул Роман.
– Вот и хорошо. А теперь о делах скорбных, то есть денежных. Господин Каценеленбоген, – Шапиро посмотрел на маленького брюнета, – готов покрыть все расходы. В первую очередь – участие "Балтийского экрана". Ну там... Съемочная группа, персонал, транспорт и прочее. И, конечно, повышенные гонорары для всех сотрудников. А чтобы ты, артист, проникся всеми селезенками, скажу тебе, что гонорар месье Старостина составляет сорок тысяч. Долларов. Я ввожу тебя в курс финансовых дел, чтобы ты отнесся к предстоящей акции с полной ответственностью.
– А я, между прочим, всегда с полной ответственностью, – обидчиво сказал Роман.
– Ага, – саркастически кивнул Шапиро. – А кто прошлым летом в Екатеринбурге на банкете после концерта швырнул в мэра курицей?
– А ты хоть помнишь, что он, падла, сказал? Давай, говорит, артист, сбацай начальнику жизни! Ну я ему и сбацал курицей по рылу... Начальник, бля!
– Ладно, ладно, – усмехнулся Шапиро, – из присутствующих никто тебе таких глупостей говорить не будет.
Он оглядел компанию, и все дружно кивнули.
– Теперь о площадке, – Шапиро взглянул на Бурдюка.
Бурдюк сделал внимательное лицо.
– Насколько я понимаю, концерт будет проходить во дворе. Так, Александр Федорович?
– Так, Лев Самуилович, – согласился Бурдюк, – это мы обеспечим. Но тут есть еще нюансики.
– Давайте ваши нюансики, – с готовностью произнес Шапиро и взялся за бутылку, – для того и собрались.
– Значит, так, – взгляд Бурдюка неотрывно следовал за бутылкой, совершавшей сложные эволюции над рюмками, – первым делом нужно организовать какиенибудь подарки заключенным. Потому что... В общем, чтобы все было красиво и гуманно.
– Сделаем, – кивнул Шапиро.
– Дальше. Начальник заведения намекает...
– На сколько он намекает? – с пониманием подхватил Шапиро.
– На десять.
– Будет ему десять, – улыбнулся маленький Каценеленбоген. – Главное, чтобы он не забыл, от кого эти деньги пришли. Мало ли что... От сумы да от тюрьмы, знаете ли...
– Забудет он – не забуду я, – пообещал Бурдюк. – Ну а по части физической помощи – если нужно, пришлю сидельцев сколько нужно. Поднести там, поставить...
– Спасибо, не нужно, – вежливо сказал Старостин, – у меня все это персонал делает. Аппаратура, знаете ли, дорогая. Если зэк уронит что-нибудь, кто будет платить?
– Как хотите, – Бурдюк пожал плечами.
Шапиро повернулся к Леониду Краю, который сосредоточенно выковыривал из салата кусочки курицы, аккуратно складывая их на край тарелки, и сказал:
– Теперь – сценарий.
Край оставил салат в покое и, вытерев губы салфеткой, сказал приятным баритоном:
– Сценарий... Ну, собственно, ничего особенного я не предполагаю. Но нужно, чтобы в кульминации зэки раскачивались, взявшись за руки, а потом, когда мы выпустим голубей...
– Каких голубей? – удивился Бурдюк.
– Обычных сизых голубей. Символ, так сказать, мира и свободы. Привезем с собой несколько сотен в коробках и выпустим в нужный момент. А зэки чтобы мечтательно смотрели на них и протягивали к небу руки. Кстати, надо организовать, чтобы небо в этот день было действительно чистым. А то знаете, как у нас в Питере – то солнце, то дождь... А ведь проект "Чистое небо над зоной" называется.
– Организуем, – уверенно сказал Каценеленбоген, – дадим военным денег, они по небу полетают, выпустят там эту гадость, как ее...
– Азотистое серебро, – со знанием дела вставил Роман.
– Вот-вот, серебро. В общем, будет вам чистое небо.
– Отлично, – Шапиро поднял рюмку. – Ну что, помоему, основные моменты обсудили.
– Почти все, – сказал Край. – Там по сценарию еще кое-что есть, но это потом, в рабочем порядке.
– Тогда – за успех нашего безнадежного дела!
Над столом раздался хрустальный звон, и после этого несколько минут все были заняты исключительно закусками.
Проглотив несколько соленых груздей, Бурдюк посмотрел на часы и сказал:
– Однако мне пора. Служба.
Он встал и, пожав всем руки, удалился.
Шапиро посмотрел ему вслед и сказал:
– А все-таки от него воняет. Какой-то казарменной гадостью.
– Да, – согласился с ним Каценеленбоген, – этот запах ничем не перебить. Одень его хоть в "Версаче", а разить все равно будет.
– Господа, господа, – улыбнулся Край, – о заместителе начальника следственного изолятора нужно говорить или хорошо, или ничего.
– Так ведь он вроде бы пока что живой? – сказал Старостин.
– Это только с виду, – хмыкнул Край, – а так – труп трупом. Разве что ходит и разговаривает. Обыкновенный зомби. И воняет от него не казармой, а могилой.
– А ведь он наш партнер, – сказал Каценеленбоген.
– Да, – согласился с ним Старостин, – все-таки бизнес – грязное дело. Иной раз приходится расшаркиваться с такими... уродами.
– Надеюсь, к присутствующим это не относится, – вставил Шапиро.
– О, нет! – оживился Каценеленбоген. – Конечно, нет! Мы все милые люди, переводим старушек через дорогу и жертвуем деньги на развитие в Эфиопии лыжного спорта.
Все засмеялись, а Край сказал:
– Мне, между прочим, тоже идти пора. Так что вы, когда я уйду, кости мне не мойте. Я чувствительный. Икать буду.
Каценеленбоген взглянул на часы и поддержал его:
– Действительно, пора. Мы, акулы бизнеса... Кстати, – он посмотрел на Старостина, – Евгений, у меня есть к вам несколько вопросов, не интересных нашим гуманитариям.
Он с милой улыбкой взглянул на Романа и встал.
– Ну, если есть вопросы, – Старостин тоже поднялся, – тогда мы вас покидаем.
Все встали, обменялись рукопожатиями, и акулы бизнеса ушли.
За столом остались Роман, Шапиро и Марина, которая со скучающим видом разглядывала посетителей ресторана.
– Ну вот, деловая часть сегодняшнего вечера закончена, – с удовлетворением произнес Шапиро.
Роман зевнул и сказал:
– Слушай, Лева, ты в следующий раз все это без меня решай. Мне на ваших деловых встречах просто скучно. Ты обратил внимание, что я все время молчал?
– Дурак, – укоризненно сказал Шапиро, – на этой встрече обсуждались условия продажи товара. Товар – это ты. Товар должен быть лицом. Вот твое лицо тут и торчало. Понял?
– Да понял я, – поморщился Роман. – Генерал на свадьбе...
– Ну, не без этого, – согласился с ним Шапиро, – однако ничего не попишешь. Таковы правила игры. Тебе налить?
– Давай, – Роман кивнул, – и налей в другую рюмку, побольше. А то эти церемониальные рюмочки по пятнадцать граммов... Рука устанет поднимать, прежде чем окосеешь.
– Ты это, – Шапиро разлил водку, – ты подожди косеть. У меня к тебе еще один разговор есть. Поинтереснее, чем этот концерт в "Крестах".
– И даже поинтереснее, чем два миллиона коробок с дисками?
– Очень может быть, – задумчиво сказал Шапиро, – потому что на этом деле можно заработать нечто большее, чем просто одноразовый ящик денег.
– Интересно... – Роман поднял рюмку и посмотрел на сидевшую рядом с ним Марину. – Ну, тогда за присутствующих здесь дам.
– Вспомнили наконец, – фыркнула Марина и подняла бокал с шампанским. – От этих ваших деловых разговоров мне просто тошно стало.
– Понимаешь ли, Мариночка, – сладко сказал Шапиро, – женщина, она украшение жизни. И ты на этой встрече деловых мужчин была подобна букету роз.
– Ага, знаю, – усмехнулась Марина, – "... ты служишь украшением стола". Так?
– Ну что ты! – обиженно прогудел Шапиро. – Вовсе не так.
– А ну тебя, – Марина махнула на Шапиро рукой, – не оправдывайся. Давай лучше выпьем за Романа, который служит тебе если не украшением стола, то уж всяко источником дохода.
– Так... – мрачно произнес Шапиро. – Женский яд полился бурным потоком.
– Да ладно тебе, Марина, – засмеялся Роман, – все путем. Каждый делает свое дело, и каждый получает то, что заработал. Ну куда бы я делся без Левы? Пел песенки по клубам? Разносил бы свои домодельные кассеты по радиостанциям? Это ведь действительно бизнес, и талант автора иногда значит даже меньше, чем дар администратора.
– Золотые слова! – вскричал Шапиро. – Вот, слушай, Марина, его устами глаголет истина.
– Фи, младенца нашел... – Марина повела плечами.
– Нет, это не младенец! – с воодушевлением продолжал Шапиро. – Это зрелый муж, и его слова – слова половозрелого, умудренного жизненным опытом мужа.
Он повернулся к Роману и сказал:
– Твои слова да Богу в уши. А то все только и знают – кровопийца, упырь, пиявка! А о том, что для этого тоже дар нужен, и дар немалый, почему-то забывают.
– Я не забываю, – заверил его Роман и поднял рюмку. – Ну, за тебя, упыря!
– За тебя, клоуна! – Лева Шапиро тоже поднял свою рюмку.
– А о присутствующих здесь дамах вы уже забыли, – укоризненно покачала головой Марина. – Чего еще ждать от тупых мужланов...
– Прости, Мариночка, увлеклись. За тебя, конечно, за кого же еще можно пить!
– Не напомнишь, так и не вспомнят, – Марина вздохнула и подняла бокал с шампанским.
– Ну, поехали! – Роман залпом выпил водку и, поставив пустую рюмку на стол, потянулся за маринованным огурчиком.
Шапиро, для оригинальности занюхав водку рукавом, достал сигареты и сказал:
– А теперь слушай гениальный план, сочиненный сыном работника торговли и школьной учительницы.
– Ну давай! – Роман почувствовал, как правильная доза водки разожгла в желудке огонь, и тоже потянулся за сигаретами.
– Значит, так... – Шапиро сложил толстые губы трубочкой и выпустил дым в потолок. – Идея, значит, такая. Ты знаешь, сколько в России э-э-э... исправительных учреждений?
– Тюрем, что ли?
– Да. Тюрем и зон.
– Нет, – Роман пожал плечами. – Откуда мне знать?
– А ведь ты певец уголовной романтики. Должен был хотя бы поинтересоваться. Ну да ладно.
Шапиро затянулся и, пустив дым носом, сказал:
– Больше тысячи. Точных данных на теперешнее время у меня нет, но посуди сам – на девяносто восьмой год только колоний было семьсот пятьдесят. Плюс следственные изоляторы, тюрьмы. Пусть даже не больше, пусть тысяча. Представляешь, какая поляна?
– Ну, представляю. И что?
– А то, что мы отправимся в длительное турне по тюрьмам и зонам. Например – на год.
– Хорошо, – кивнул Роман, – но ведь зэки – народ бедный, откуда у них деньги на билеты?
– Во-первых, не такие уж они и бедные – за колючкой вертятся суммы, о которых ты даже не подозреваешь, а во-вторых – никто с них денег брать не будет. Так не делается. Деньги появятся от спонсоров. А уж спонсоров я найду таких, что закачаешься. Кроме того, у спонсоров будет свой интерес, и нас он никак не касается.
– А что нас касается?
– А то, что ты получишь за этот год столько денег, сколько тебе и в кошмарном сне не приснится. А кроме того – и это главное, – ты заработаешь такую репутацию, что деньги тебе просто не будут нужны.
– Деньги всегда нужны, – Роман поднял бровь, – потому что репутацию можно и потерять, и что тогда останется?
– Ну хорошо, пусть так. Но ведь и денег ты заработаешь просто шквал!
– И для этого мне нужно будет целый год таскаться по тюрьмам и зонам?
– Ну да. Так ведь работа у тебя такая, сам знаешь – жизнь артиста...
– Блин... – Роман задумчиво посмотрел на бутылку, – целый год... Это ведь все равно, что самому отсидеть!
Он взглянул на Шапиро и решительно сказал:
– Нет. Не годится. Не хочу.
– Ты идиот!
За соседними столиками оглянулись, а из угла, где сидели братки, поднялся жилистый парень с короткой стрижкой и, подойдя к столу Романа, вежливо поинтересовался:
– Братуха, у тебя проблемы с этим?
Он кивнул на Шапиро.
– Нет, брат, – засмеялся Роман, – это мой директор, и мы тут решаем серьезные вопросы.
– Ну извини, если что не так. А если что – только моргни.
– Понял, – кивнул Роман.
Браток бросил на Шапиро многозначительный взгляд и удалился.
Роман дождался, пока браток сел на свое место, и тихо сказал:
– И ты хочешь, чтобы я провел целый год вот с такими? Ладно, я пою для них песни, но сам-то я другой, я вовсе не бандит, я не какой-нибудь там конкретный, по фене не ботаю, живу не по понятиям, понимаешь? А ты хочешь ради денег упрятать меня за колючку на целый год. Свинья ты, Шапиро, вот ты кто!
– Сам ты свинья, Меньшиков, – ответил Шапиро. – Мы же партнеры, и я предлагаю тебе золотое дело. Ты можешь заработать за этот год...
Он сделал паузу и раздельно сказал:
– Два. Миллиона. Долларов.
– Нет, не хочу, – сказал Роман, чувствуя, как им начинает овладевать давно знакомый демон упрямства.
Он знал, что когда внутри у него появляется эта отталкивающая сила, тут уже ничего не поделаешь. Можно упрашивать, грозить чем угодно, но он будет говорить "нет", получая от этого странное наслаждение.
– Не поеду, – сказал Роман и поднялся. – Считай, что этого разговора не было.
– Идиот, – повторил Шапиро и опасливо оглянулся на столик, где сидели братки.
– Все равно не поеду, – Роман налил себе водки и залпом выпил ее, – а поеду я домой. Спать. Вот возьму по дороге бутыль шнапса и буду с ней спать.
Марина хихикнула.
– Ну и поезжай, – Шапиро обиженно смотрел в сторону. – Потом волосы на жопе рвать будешь. Такие предложения, знаешь ли, не каждый день делают. А мне еще со спонсорами объясняться.
– Так ты уже с ними договорился? Без меня?
– Но мы ведь работаем вместе, и я даже предположить не мог, что ты упрешься, как ишак. Год за колючкой ему не нравится... Некоторые по двадцать лет сидят, и ничего.
– Так они за дело сидят. Вот замочу тебя... – Роман посмотрел на Марину, – Марину еще и до кучи человек пятнадцать, тогда и буду сидеть там до второго пришествия.