Сопровождаемый этим воспитанным молодым человеком, я прошел в зал. Усевшись, я внимательно посмотрел по сторонам. Практически все места были заняты. Лишь слева от небольшой эстрады были свободны два стола, стоящие в слабо освещенной части зала.
Столы, как говорится, ломились от яств. Разнообразные салаты, давно позабытые деликатесы, дорогие коньяки, вина. Казалось, что все это происходит не в девяносто третьем году, а по крайней мере в восемьдесят пятом.
А официанты несли все новые и новые блюда, одно аппетитнее другого. Надо сказать, что и коньяк здесь был в чести. Не успевали гости опустошить бутылку, как мгновенно появлялась новая.
Мой сосед справа, который, как и я, был один, без дамы, в отличие от большинства, слегка, видать, ошалев от изобилия, минут десять молча, но усердно работал челюстями, непрерывно подливая себе марочный коньяк. Потом, видно, насытившись, громко рыгнул и, пробормотав извинения, предложил мне с ним выпить.
Сосед слева был занят своей молодой спутницей, которая не переставая хихикала и все время громко спрашивала своего кавалера:
- А когда подадут кабана?
Так что скучать мне не пришлось. Постепенно у меня возникло подозрение, что я попал не туда. На банкет эта массовая вакханалия обжорства была явно не похожа.
Я уже собрался тихо покинуть зал, как вдруг увидел, что ранее пустующие два стола заняты. Мне невольно бросилось в глаза, что сидящие за ними люди практически ничего не ели. Да и столы были сервированы иначе: фрукты, легкие салаты, сухие вина и роскошные цветы в высокой китайской вазе.
Среди этих людей неожиданно для себя я заметил того высокого мужчину, с которым Лала ушла со стадиона. Он курил длинную сигарету и с презрительной улыбкой смотрел на эту пьющую и жующую массу.
Слегка подвинув своего соседа справа, успевшего хорошо нагрузиться и уже ни на что не реагирующего, я вылез из-за стола. У стеклянных дверей, ведущих в зал ресторана, прислонившись к стене, стояла Наза.
- Боже мой, как они себя ведут, - тихо произнесла она. - Вы наверное разочарованы, - продолжала Наза, повернувшись в мою сторону, - я и сама шокирована всем этим.
- Ничего, каждый развлекается как может. Нам, очевидно, не удастся сегодня поговорить. Когда мы вновь сможем встретиться? - с надеждой спросил я ее.
- Я сама позвоню, - ответила она, записывая мой телефон.
Попрощавшись с Назой, я покинул ресторан.
Уже у себя дома я, как ни странно, почувствовал голод. Вытащив из холодильника бутылку кефира и взяв булку, я приступил к позднему ужину. Но спокойно закончить свою трапезу мне в тот вечер так и не удалось. Настойчивый телефонный звонок в который раз сыграл со мной злую шутку. Нехотя подняв трубку, я, к своему удивлению, услышал взволнованный женский голос.
- Это Наза. Не могли бы вы срочно приехать ко мне домой?
- Конечно, - ответил я, от неожиданности выпустив бутылку с кефиром из рук, - я обязательно приеду.
ГЛАВА 3
Ехать было недалеко, и уже минут через пять я очутился у дома Назы. Остановив машину перед ее подъезда, я не мешкая бросился вверх по лестнице. Считанные секунды потребовались мне для того, чтобы, взбежав на третий этаж, оказаться у массивной двери, на которой блестела хорошо начищенная медная пластинка с ее фамилией.
Не найдя кнопку звонка, я уже собрался было постучать, как вдруг заметил слева от двери старинный медный молоточек. Слегка приподняв его, я несильно ударил им по шляпке широкого медного гвоздя. Тотчас же раздался мелодичный звон, и буквально через мгновение распахнулась дверь.
- Добрый вечер. Входите, - негромко сказала Наза, пропуская меня в прихожую.
На ней был сиреневый халат, перехваченный в талии узким блестящим ремешком, и мягкие, войлочные домашние туфли. Она была бледна, но держалась неплохо. Во всяком случае, явных признаков волнения я не заметил. Косметики практически не было. Точнее говоря, она была настолько профессионально наложена, что не бросалась в глаза.
Квартира оказалась под стать хозяйке. Элегантная мебель, прекрасная посуда, неяркий свет изящной хрустальной люстры, благородных тонов ковер на всю стену, японская видеоаппаратура. Чувствовался природный вкус и определенный достаток.
- Что будете пить? - спросила она, подходя к бару.
- Если можно, кофе, - ответил я, садясь в глубокое, удобное кресло у окна.
Вскоре на небольшом столике необычной овальной формы появились две чашечки с крепким густым кофе.
- Я слушаю вас, - прервал я затянувшееся молчание.
- Извините, что я вам позвонила так поздно, но время не терпит. Мне срочно необходим дельный совет по очень важному для меня вопросу. Если вы не возражаете, я кратко расскажу его предысторию, - несколько сумбурно начала Наза, закуривая сигарету. - Как вы знаете, я сейчас руковожу театром мод и веду еженедельные просмотры новых моделей. Так вот, руковожу я чисто формально и прав практически никаких не имею. Мне нельзя взять на работу того, кого хочу, нельзя уволить нерадивого сотрудника. Нет, я, конечно, знала на что иду, согласившись работать в театре. И когда мне предложили его возглавить, то, безусловно, предупредили, что последнее слово будет за теми, кто финансирует это предприятие. Но мне также сказали, что во всем, что касается организации самого дела, я полностью самостоятельна. Но на практике все оказалось иначе. Я уже не говорю об определенной специфике нашей работы. Ведь большинством людей воспринимается наш театр как узаконенный бордель со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это отдельный разговор. Хотя надо сказать, что в большей степени в такой скандальной репутации виноваты сами так называемые "отцы создатели". Им кажется вполне естественным, что их молодые подружки обязательно должны работать в нашем театре, не имея при том никаких навыков. Я на многое закрывала глаза, пыталась не обращать на все это внимания. Те несколько девушек, с которыми мы все это задумали, работали днем и ночью. Так как всем этим протеже невозможно было ничего поручить. Одну, после долгих уговоров, мы выпустили на сцену. Так она настолько вульгарно себя вела, что мне казалось, еще немного - и все сидящие в зале мужчины начнут, как на аукционе, разыгрывать ее благосклонность. Это было просто ужасно… Вам, наверно, неинтересно слушать мои жалобы, - смущенно улыбнувшись, тихо произнесла Наза, наливая мне вторую чашку кофе - но мне, по-видимому, необходимо просто выговориться.
- Нет, все нормально, - успокоил я ее, - все то, что вы рассказали, более чем интересно.
- Как ни странно, я никогда не видела людей, финансировавших организацию театра. Я была знакома лишь с посредниками. Правда, иногда мне казалось, что тот или иной человек из числа постоянных наших посетителей мог оказаться одним из них, но это было только предположение. И вот совсем недавно ко мне подошел один мужчина. Он был вежлив и предупредителен. Представился как один из тех, кто финансировал организацию театра, и заявил, что уполномочен остальными пайщиками предложить нам, как он выразился, гастроли за рубеж. Я тогда ничего не ответила, а неделю назад получила странную записку. Как она попала в мой кабинет - не знаю, но придя утром на работу нашла на столе следующее послание. - Она встала и подошла к серванту. Открыв правую дверцу, извлекла небольшую шкатулку, в которой и находилась та самая записка.
Я с интересом ознакомился с ее содержанием, из которого следовало, что владельцы театра считают целесообразным организовать показ мод в ряде зарубежных стран и доводят до сведения руководства театра, что в будущем все вопросы, связанные с гастролями, оно обязано решать с их представителем.
- Тот самый вежливый мужчина? - спросил я Назу.
Она молча утвердительно кивнула головой.
- Потом, - продолжала она, - снова появился он сам и сказал, что все уже решено. Мы едем через неделю, и пригласил меня и всех моих друзей на банкет. Более всего он напирал на то, что я могу пригласить всех своих друзей.
- И вы решили пригласить меня? - с ноткой недоверия спросил я.
- Нет, не сразу, - после небольшой паузы ответила Наза. - Сначала я попросила поехать со мной Фуада, но он вежливо отказался, сославшись на занятость, и предложил вас, сказав, что вы его ближайший друг и честный человек.
По правде говоря, я почувствовал себя несколько неловко от такой характеристики и слегка даже смутился.
- Ну и как развивались события? - возвращаясь к ее рассказу, спросил я.
- Сегодня вечером, часов в шесть, за мной приехала машина, посланная им. Захватив меня, она заехала за ним, и мы вместе прибыли в ресторан. Вначале все было более или менее пристойно, но потом… Вы видели лица этих людей? Мне казалось, что все они выражали одно и то же: всех их интересовало, какие между мной и этим типом отношения. К слову сказать, мой спутник вел себя так, что были основания для подобного интереса. Он демонстративно взял меня под руку, все время улыбался. Распорядился поставить для нас и еще нескольких гостей отдельно от всех два стола. А остальное вы видели сами. Это было ужасное зрелище. Я терпела до тех пор, пока он не предложил мне отлучиться на час-полтора. Якобы для того, чтобы познакомить меня с одним из пайщиков. Я наотрез отказалась, что его несколько удивило. И тогда я просто покинула зал. Вот тогда-то мы с вами и встретились в гардеробной. Я все еще надеялась, что он объяснится, но он демонстративно делал вид, будто не замечает меня. Через несколько минут после вашего ухода я тоже покинула ресторан. Откровенно говоря, я думала, что моя карьера в театре закончена. Но буквально через минуту после моего прихода домой мне принесли от него букет роз и записку с извинениями, а потом позвонил он сам и напомнил, что прямо с утра необходимо начать грузить все, что мы возьмем с собой. Так вот, - тут Наза сделала короткую паузу, - он еще сказал, что мы должны взять с собой дополнительный груз, расфасованный по небольшим мешочкам, который обязательно надо разместить среди наших вещей. Потом предупредил, что наш разговор сугубо конфиденциальный, и дал отбой. Подумав, я позвонила Фуаду, но его на месте не оказалось. Тогда я позвонила вам. Возможно, вам удастся его найти или дать мне какой-нибудь совет. Дело в том, что завтра с утра мы начнем упаковывать наши вещи.
- Скажите, вы не догадываетесь, что находится в этих мешочках? - спросил я, не надеясь на ответ.
- Нет, - ответила она, закуривая вторую сигарету.
- А когда вы уезжаете?
- Через два дня.
- Простите за вопрос, но мне очень интересно, откуда вы знаете Фуада?
- Он помог нам в одном щекотливом деле. Короче говоря, сразу после организации театра нас стали шантажировать какие-то люди, требуя, как они выражались, "долю".
- И ему удалось помочь?
- Да, ему удалось с этими людьми договориться.
Мой последний вопрос ей явно не понравился. Она встала с кресла и подошла к окну. В комнате повисло неловкое молчание. Поняв свою бестактность, я потушил сигарету и подошел к ней.
- Извините, - тихо произнес я, - вы правы, мне не следовало задавать так много вопросов.
За окном шел мелкий дождь. Редкие дождинки, мягко касаясь земли, покрывали блестящим ковром все вокруг - деревья, дорогу, скамейки парка. В комнате было тихо и уютно. По телу разлилась теплая волна покоя и безмятежности.
Стоящая рядом Наза, в мягком свете медленно вращающегося бра, казалась загадочной феей. Разноцветные блики, скользя по ее точеному лицу и безупречной фигуре, придавали всему происходящему что-то нереальное и мистическое. Исходящий от нее тонкий аромат дорогих духов кружил голову.
Не отдавая себе отчета, как-то очень естественно, я взял ее за руку и осторожно повернул лицом к себе. Ее большие синие глаза были полны какой-то затаенной боли. Слезинка, переливающаяся в свете бра всеми цветами радуги, оставляя за собой блестящую дорожку, медленно скользила вниз по щеке к ее слегка приоткрытым, пухлым, почти детским губам.
Нагнувшись, я поцеловал ее, сразу ощутив чуть солоноватый привкус ее упругих губ и будоражащий кровь аромат ее молодого тела.
Словами подобное передать невозможно. Казалось, мир раскололся на тысячи осколков, оставив за собой бесконечную пустоту. И в этой пустоте, оторванные от всего сущего, погруженные друг в друга, остались только мы - я и она.
Ее густые волосы, рассыпавшиеся по ковру, ее гибкие руки, медленно скользящие по моей груди, ее нагое, прекрасное тело, податливое и упругое одновременно, расщепили мою суть на миллионы еле уловимых желаний, чтобы через мгновенье соединить их в единый, могучий поток страсти, вновь и вновь погружая нас в водоворот неистребимого, всепоглощающего желания.
Пробуждаться не хотелось. Проведя рукой по поверхности ковра и ничего не нащупав, я открыл глаза. Назы рядом не было.
Было уже позднее утро, комната залита светом. В голове был сплошной сумбур, тело как-то приятно ныло. Душу переполнял какой-то почти фантастический восторг.
Не одеваясь, я направился в ванную. Приняв душ и побрившись, я накинул банный халат Назы и прошел на кухню. На кухне меня ждал обильный завтрак: яйца, колбаса, сыр и целый кофейник с густым, крепким кофе.
Под вазой С конфетами я нашел короткую записку Назы. "Не стесняйся. Хорошо поешь. Вечером я тебе позвоню. Целую. Твоя Наза".
Записка была написана на красивой почтовой открытке, твердым, понятным почерком.
Закончив утреннюю трапезу и выпив две чашки кофе, я вернулся в комнату, чтобы одеться. Надо было спешить на работу. Одевшись, я еще раз окинул взглядом комнату и вышел в коридор.
Неожиданно раздался требовательный телефонный звонок. Немного подумав, я подошел к телефону и снял трубку.
ГЛАВА 4
- С добрым утром, Эмиль, как спалось?
Голос Фуада был слышен очень хорошо, казалось, он говорит из соседней комнаты.
- Спасибо, хорошо, - ответил я, неприятно удивившись. - Откуда ты знаешь, где я провел ночь? - добавил я с раздражением.
- Мои ребята тебя подстраховывают, - спокойно ответил Фуад, - если хочешь, посмотри в окно, они сидят в красных "жигулях". Не злись, так надо. Я заеду к тебе на работу. Нам надо поговорить.
В трубке послышались отбойные гудки. Я подошел к окну и посмотрел вниз. Недалеко от моей машины, и правда, стояли новенькие красные "жигули".
Спустившись во двор, я внимательно посмотрел на сидящих в "жигулях" двух парней. Один из них приветливо помахал мне рукой. Настроение мое вконец испортилось.
На работу я опоздал. На моем рабочем столе высилась куча бумаг, требующих срочного разбора. Работать в нашем еженедельнике всегда было трудно, но в последнее время стало просто невмоготу.
Объявленная свыше "свобода печати" прибавила нам работы. У тысячи ранее послушно молчащих граждан появился вдруг неудержимый писательский зуд. Писали обо всем и обо всех. Ругали и хвалили, требовали и просили. Предлагали свои рецепты выхода из кризиса.
Единственное, что меня успокаивало, - в конце недели возвращался наконец из отпуска зав. отделом писем и я, временно взваливший на себя эту тяжелую ношу, со спокойной совестью смогу заняться проблемами своего отдела уголовной хроники.
Обедать я остался в редакции. Запивая твердое как камень печенье крепким кофе, я внимательно рассматривал записку, переданную мне Назой. Оказывается, этот "представитель" имел вполне благопристойную фамилию - Сафаров. И был - кто бы мог подумать - художником-дизайнером. Внимательно изучив записку, я вызвал секретаршу и попросил ее по нашим каналам найти информацию об этом типе.
Удивленно посмотрев на меня, она молча взяла выписанные мной данные и вышла из кабинета. Эта старая дева, несмотря на свой невыносимый характер, была незаменимым работником: аккуратная, педантичная. Именно по ее инициативе мы стали вести так называемую картотеку, куда заносилось все более или менее ценные сведения.
Вносилось туда и то малое, что мы узнавали непосредственно от наших друзей из прокуратуры и уголовного розыска. А также различного рода непроверенные слухи, которые на поверку оказывались подчас вполне достоверными фактами. Так что у нас вполне могло что-то оказаться на этого типа.
Не успела секретарша покинуть кабинет, как в него без стука ввалился Фуад. Его было трудно узнать. Куда исчез весь его лоск: небритая физиономия, мятый джинсовый костюм, несвежая сорочка.
Он молча плюхнулся в кресло и, взяв со стола пачку сигарет, жадно закурил. Я ждал, когда он заговорит сам.
- Удивлен? - наконец спросил он, стряхивая пепел на пол.
- Нет, - язвительно ответил я, пододвинув ему пепельницу.
- Кофе у тебя найдется? - спросил Фуад, закуривая вторую сигарету.
Я молча налил ему большую чашку кофе.
- Значит, так, - продолжал он, - я тебе сейчас все расскажу, а потом ты задашь вопросы, хорошо?
И не дожидаясь ответа, поведал мне следующее.
Их фирма, где обосновались бывшие спецы из прокуратуры, милиции и служб безопасности, специализируется на так называемой экономической контрразведке и борьбе с наркобизнесом. Иногда они даже выполняют достаточно щекотливые задания правительства.
Так вот, несколько недель назад компетентные органы наших восточных соседей передали, что в их республике какими-то нашими дельцами производится скупка и переправка к нам большого количества сырья для производства наркотика. Сразу возникли два естественных вопроса. Первый: где конкретно будет производиться само наркотическое вещество и второй: как полученный наркотик будет реализовываться.
То, что обработка сырья будет происходить у нас, не вызывало сомнений, потому что провезти его через нашу республику дальше на запад было достаточно сложно. Куда проще вывозить уже готовый продукт. Кроме того, в создавшейся ситуации значительно выгоднее переправить наркотик на запад и получить твердую валюту, чем вывозить его в соседние республики. И риска больше, да и платили похуже. Так что оставалось узнать, как именно будет осуществляться вывоз.
Но главное - необходимо было найти и уничтожить саму лабораторию, где осуществлялась переработка сырья.