3
Красл торопился к дому Павлаты, на ходу обдумывая новую идею. Тот, кто убил Павлату, должен был заранее знать, что на демонстрации будут стрелять и выстрел из револьвера никто не заметит. Голан, конечно, знал, что солдаты не станут обниматься с демонстрантами. Если он хотел избавиться от Павлаты, демонстрация давала ему отличную возможность. Но как ему удалось незамеченным проникнуть в лавку? Этот вопрос и погнал сейчас Красла к домику Павлаты. Через ворота Голан войне не мог: его увидела бы старуха из дома напротив. Мог пройти через сад, но там как раз Альбинка отвязывала собаку. Оставался один путь - через забор, отделявший дом от сада. Но забор высокий, двухметровый да еще сверху вмазано битое стекло. Разве перелезешь не порезавшись?..
Красл обошел домик Павлаты со всех сторон, пытаясь поставить себя на место убийцы. Единственная возможность - перелезть через забор где-то рядом с растущей за ним березой по ней спуститься… В этот момент сквозь тучи показалась луна. Где-то пискнула ночная птица. И вдруг над стеной появитесь рука, оперевшаяся на кусок одеяла, накинутого на стекла, а еще через миг показалась голова мужчины лет сорока, с лысиной. Тяжело дыша, он перевалился через стену и схватился за ствол березы. В точности как должен был поступить Голан, разве тот был, наверное, половчее. Между тем престарелый спортсмен сдернул с забора одеяло и стал осторожно слезать по дереву, оглядываясь по сторонам. Краслу было хорошо видно его лицо.
- Ганка! - вскрикнул он, узнав друга детства. - Тоник!
Тот испуганно спрыгнул с дерева и свалился прямо под ноги Краслу.
- Ну-ка, дружище, - учитель хотел помочь ему подняться, но едва успел отскочить в сторону: в руках бывшего дружка сверкнул нож.
- Чего нужно? Кто такой? - прошипел Ганка.
- Ты что, не помнишь меня? Я же Красл, мы с тобой жили вместе, Тонда. Вместе пасли гусей. Потом у меня умерла мать…
Ганка еще какое-то время недоверчиво приглядывался, потом сложил нож.
- Прямо барином ты стал в своем приюте, - буркнул он. - Не повезло мне, видно, что моя мать не померла…
- Не кощунствуй!
- А ты знаешь, как мы живем? Всю неделю вкалываем. И в воскресенье тоже - только что после заутрени. Так вместо церкви хоть храпануть малость. А ты прямо барин…
- Я учитель. А ты? Не обижайся, пожалуйста, но зачем ты ночью лазаешь по чужим заборам? На вора ты непохож.
- Вот то и плохо, что воровать не гожусь. А тебе что за дело? Кто тебя послал сюда? - снова окрысился Ганка.
- Никто не посылал, просто я забочусь об Альбине Павлатовой…
- Незачем. И без тебя есть кому позаботиться. Думаешь, зачем я через забор лазил? Еду Альбинке принес.
- А зачем же тайно?
- Допрашиваешь?
- Боже сохрани, - учитель принялся объяснять Ганке, что привело его в Свагов.
- Памятник? - У Ганки явно стало спокойней на душе, он заговорил почти дружелюбно: - Чего только эти пражские господа не придумают! Тут люди с голоду подыхают, а им взбрело в голову ставить памятник какому-то лавочнику! Прямо не поверишь… - Они медленно пробирались по лесной тропке. - Травят нас как зверей. Чего ради, думаешь, я через забор должен лазить? Людей боюсь. Ведь за меня награда объявлена. А то бы сидел со всеми, кто возглавлял стачку.
- Я думал, что стачкой руководил Шойе.
- Мы вместе были. И об Альбинке беспокоюсь, потому что Голан с ней ходил.
- Так он действительно за ней ухаживал?
Красл хотел узнать о Голане побольше. Однако из дальнейшего рассказа Ганки выяснилось, что Голан не мог убить Павлату. Оказывается, он занимал командный пост на Большом Холме и оттуда рассылал связных. Альбина должна была ехать в Либерец - просить Шойе, чтобы тамошняя фабрика Риссига поддержала стачку. Но Альбина в Либерец не поехала и на Большой Холм не явилась.
- Теперь-то я знаю, почему. Отец ее не пустил. Загородил двери, чтобы не вышла. А тогда все подумали, что она струсила, предала нас. Кое-кто и сейчас думает, что либерецкие не захотели нас поддержать. А как они могли, если, оказывается, ничего не знали? Все из-за Павлаты и его дочки.
- А ты все-таки ей помогаешь?
- Потому что знаю, как было на самом деле. Но людям сказать не могу. Враз посадят. Подожду, пока вернется Голан.
- Так ты считаешь, Павлата из-за дочери заперся? А не потому, что рабочих испугался?
- Он боялся только Голана, боялся, что дочку уведет. А больше никого. Недавно он даже пистолет купил.
- Да что ты, не может быть!
- Что-то ты слишком уж им интересуешься, Красл!
Пришлось перевести разговор на другую тему: вспомнить молодые годы, детство, как родители приехали сюда из Градецка после неурожая. Но и здесь дела не поправились, наоборот. Пришлось им поселиться в одной комнате с семьей Ганки, искать работу. Так все и шло до самой их преждевременной кончины. Краслу стало тоскливо от этих воспоминаний. Ходит он тут, пытаясь раскрыть какие-то тайны, а о своих родителях забыл. Что ему дороже? Они простились около поселка.
- Надо смываться, - сказал Ганка, но, задержавшись на минутку, ухватил Красла за полу: - Люкс материальчик, небось с нашей же фабрики. Нам такой не по карману! - усмехнулся он. - Вот что я тебе скажу, Красл, передай своему пражскому хозяину, что нас так просто на кобылке не объедешь! А что до тебя самого, так ты никогда не отличался сообразительностью, Красл. Грозить не стану, но советую тебе поскорее убраться отсюда в свою Прагу. А в эту твою болтовню про памятник я не верю и знаю, что тебя интересует. Смотри, можешь плохо кончить! Дело в том, что в нашем нищем краю, где, бывало, родились только овес да картошка, теперь загребают миллионы. И сейчас вот решается, кому они достанутся. Уж не учителю Краслу, можешь мне поверить…
Ганка ушел не простившись.
III. Я его ненавидела
1
Под утро Краслу приснилось, что Альбина превратилась в мускулистую Валькирию и стреляет в него из отцовского пистолета. Проснувшись, он принялся анализировать действительность. Итак, Павлата запер и загородил двери, чтобы дочка не убежала к Голану. Мыслимо ли, чтобы, желая освободиться, хрупкая и слабая девушка стреляла в отца? Непохоже. Зачем же она выдумала историю с Шойе, которого в это время не было даже в Либерце? Почему она так нервничала во время вчерашней встречи? И почему целыми днями валяется в постели? Можно ли такой полнейший упадок сил объяснить постигшим ее горем? Не чувствует ли она вины за собой?
Ну нет уж, чем обвинять девушку в убийстве, пусть лучше будет случайная смерть. Он отдаст ей деньги на памятник и уедет домой. Решению содействовало и то, что угрозы Ганки несколько охладили следовательский пыл Красла. Ведь этот друг детства его теперь прямо-таки ненавидит! О прошлом забыл. Теперь ему важнее, из какой материи у кого сшито платье. Зависть вместо дружбы!
С утра Красл отправился на кладбище и с помощью могильщика отыскал заброшенную могилу с табличкой, на которой некогда были выгравированы фамилии родителей. Красла ошеломило количество новых могил. Кладбище спускалось теперь почти к самому шоссе, на равнину, а заложили его когда-то на лесистом холме.
Задержался он также у могилы Павлаты, еще совсем свежей. Что, если он был все-таки настоящим патриотом и просто хотел помешать дочери сделать глупость? Может, этот Голан действительно никчемный вертопрах, охотник до молодых девушек. А Павлата пользовался уважением самого доктора Х. Не мог он быть ни предателем, ни ничтожным лавочником. Значит, неправильно его убийцу оставлять безнаказанным, кто бы он ни был. Что на свете может оправдать убийство?..
Красл пришел к Альбине в глубоком раздумье. Она опять лежала в постели и выглядела еще бледнее, чем вчера. Сказала, что нет аппетита, все тело ломит.
- Негоже вам убиваться, как старая баба, - строго сказал Красл, будто отчитывал нерадивую ученицу. - Молодым негоже болеть. - Нервно прохаживаясь по комнате, он впервые заметил, какой кругом беспорядок. Грязные кастрюльки с засохшей и заплесневевшей едой, пыль, от грязной постели пахнет потом.
- Отец оставил завещание? - спросил он неожиданно.
- Папа не думал, что умрет. Он ведь был вполне здоров.
- А где его пистолет? - резко спросил Красл и подскочил к постели. Девушка приподнялась. - Где пистолет?! - громко повторил Красл.
Альбина ошеломленно таращила на него глаза, кровь бросилась ей в лицо, слова застревали в горле.
- Ну так я поищу сам, - Красл направился к столу и хотел выдвинуть ящик, но тут девушка бросилась на него.
- Нет! - кричала она. - Не трогайте! - Она повисла на его руке, вцепившись в рукав, так что ему не сразу удалось освободиться. Отрывая Альбину от себя, Красл нечаянно рванул ее ситцевую рубашку у плеча. Тонкая материя треснула, и он остолбенел от удивления. Спину и плечи девушки покрывали кровоподтеки.
- Это отец вас так избил? - тихо спросил учитель.
- А вам все надо знать? - Девушка обернулась с печальной усмешкой. - Можете и ящик осмотреть, папиного пистолета там нет. Не знаю, куда он подевался. Может, папа сам его перед стачкой припрятал, чтобы его не сочли бунтовщиком…
С трудом дотащившись до кровати, Альбина со стоном легла на бок.
- Зачем же он бил вас? За что?
- Я его не любила, нет, даже ненавидела его! А сейчас бы мне лучше самой умереть!.. - Бледная, с закрытыми глазами, она и вправду выглядела как мертвая. Красл на цыпочках направился к двери.
- Деньги на памятник я оставлю здешнему учителю, - сказал он. - Вечером я уезжаю. Прощайте…
Девушка не ответила. Он вышел, чувствуя себя виноватым. Явно она застрелила этого зверя, защищаясь от избиения. Но ведь это был ее отец! Рассудить их Красл не брался.
2
Школа находилась недалеко от трактира, в ней был всего один класс. Учителю, молодому и неопытному, приходилось обучать семьдесят пять учеников.
- Деньги на памятник? Деньги нам нужны. Павлата задолжал всему поселку!
- Как задолжал? - Красл остановился на пороге; из класса сквозь шум доносились слова: "Вы спрашиваете - почему я славянин…"
- Деньги, собранные для школы. Мы задумали сами пристроить еще один класс, раз не можем добиться субсидии. Павлата вел учет пожертвований и сам агитировал в самых бедных деревушках в горах, чтоб давали. Собирали буквально по крейцеру и набрали немало. Но после смерти Павлаты оказалось, что он все растратил. - А имущество? Ведь что-то осталось…
- Разумеется, но у нас нет документов. Павлата вел все записи сам. Говорил, не надо, чтобы власти знали о сборах, особенно когда рабочие бастуют, требуя повышения заработка. Скажут, чего повышать, раз у них есть деньги на новый класс. Вот так он нас и обвел.
- Вот, значит, почему никто о нем и говорить не хочет!
- Не только поэтому. Еще из-за его предательства. В день расстрела он заперся дома, как от татарского нашествия. Сами теперь удивляемся, как можно было так долго верить этому человеку. Ведь он не в один день изменился! Просто мы вовремя ре разглядели его с его показным патриотизмом.
- А вы разве не патриот?
- Разумеется, да! Но люди здесь буквально мрут от голода! От голода детишки прямо на моих уроках теряют сознание, страдают от рахита и чахотки. Тут не до пышных рассуждений!
- Да, это ужасно, я вас понимаю. - Красл вспомнил своих учеников-крепышей. - Но эти деньги, к сожалению, я не могу вам отдать, они на памятник. В Праге я постараюсь объяснить доктору Х., может, он решит по-другому.
- А мы больше пану доктору не верим! Можете прямо так и передать. Павлата был его доверенным лицом. А как он действовал? А в "Дельнике", который издает ваш Х., что про нас написали - что мы опасные безумцы? В общем, сытый голодного не разумеет, как говорит пословица…
Ученики в классе уже не декламировали, а просто орали, стараясь перекричать друг друга: "Почему мне братом каждый чех? Почему пляшу я, почему пою - в светлом я раю?"
- Ти-хо! - Учитель постучал по кафедре и вызвал одного из учеников к доске. Красл задумчиво направился к трактиру.
Он застал хозяина сидящим у окна с книгой. Трактирщик с любопытством взглянул на Красла.
- Вечером я уезжаю, - сказал ему учитель. - Расплачусь после обеда.
- На кладбище были?
- Был.
- А в поселке знакомых нашли?
- Знакомых… - Красл повернулся к нему. - Послушайте, пан трактирщик, как же вы меня не помните! Ведь мой отец играл на скрипке. Ни одна танцулька без него не обходилась, а я носил за ним футляр со скрипкой. Неужели вы не помните Красла-скрипача, что приехал сюда из Градца?
- А я тут всего четыре года. Трактир совсем недавно купил.
- Похоже, весь поселок сюда недавно переехал!
- Ну не весь, однако немало народу понаехало. И все хотят разбогатеть.
- Вот почему все такие злые! Ни с того ни с сего стрельба, подозрения, угрозы… Когда я тут жил, никогда такого не было.
- Тогда здесь жили небось одни бедняки.
- А кто сейчас богатый? Весь поселок еще бедней, чем прежде.
- Зато Риссиг поставил замок!
- А вы постоялый двор, - не сдержался Красл.
- Каждый живет как умеет. Кабы Павлата был жив, он небось разбогател бы не хуже Риссига!
- Серьезно? Каким же образом, интересно?
- А вам очень хочется знать? - усмехнулся трактирщик и перевернул страницу. - За комнату заплатите жене. Я жду свадьбу…
Действительно, один стол в углу был накрыт по-особому. Красл разозлился на трактирщика. Думает, если здоров в плечах, может дерзить? Все равно не доживет до богатства! Сказать ему? Не стоит, надо собираться в дорогу, еще можно успеть на омнибус. Он заторопился в свою комнату.
3
- Это я… - тихо произнесла Альбина, прежде чем он успел испугаться. Она сидела на стуле возле умывальника, в черном платье, какое надевают на воскресное богослужение. Первый раз Красл видел ее одетой. Платье ей шло. - Хотелось рассказать вам правду, пока вы не уехали… Посмотрите, не подслушивают ли нас.
Красл уверил ее, что все в порядке. Хотел угостить ее чем-нибудь.
- У меня нет аппетита. Я не ем целыми днями. Как старая баба, - вспомнила она его слова. - Не знаю, кто вы, знаю только, что ваши пражские друзья были друзьями моего отца. А его застрелили. Убили, понимаете? - Красл был удивлен: хочет переложить свою вину на других? Этого он от нее не ожидал.
- А почему вы не сказали полицейским, если что-то знаете?
- Подождите, я сейчас все объясню. Да, он запер все окна и двери, чтобы я не убежала к Голану. Я сказала ему, что люблю Голана, что все равно выйду за него, даже если потом придется жить по углам! А он избил меня. Вы сами видели. Когда удалось вырваться, я убежала в сад. Хотела бежать к Яреку на Большой Холм, но по дороге мне попалась толпа рабочих из Танвальда и захватила меня. Ничего нельзя было сделать, меня несло, как в наводнение. Никто меня не знал, почти все немцы. Я услышала, что Ярек уже на фабрике. Может, так оно и было, ведь меня ждали на Холме еще в полдень, а теперь уже смеркалось. Так я с ними и дошла до фабрики, пережила всю эту стрельбу, все искала Ярека, а когда все начали разбегаться, вернулась домой. И там я нашла отца в луже крови, с простреленной грудью. Сначала я подумала, что он сделал это из-за меня. Он говорил, что застрелится, если я выйду за Ярека. Но тут я заметила, что дверцы шкафа распахнуты настежь, все ящики стола выдвинуты, в лавке все перевернуто вверх дном. Убийца чего-то искал. Но не взял ничего. Ну, я сначала прибралась немного, потом побежала за доктором. С той минуты никак не решу, надо ли все рассказывать. Посоветуйте мне, пан учитель, - губы у нее дрожали от волнения.
- Разумеется, не следует ничего скрывать! Не понимаю, почему вы колеблетесь. Чего ради?
- Забыла сказать: одна вещь все-таки пропала - отцовский пистолет. И еще я нашла… Прядь светлых волос, которую отец, видимо, вырвал у убийцы… - Она развязала маленький узелок. В нем блеснули золотисто-русые волосы.
- Да ведь это же улика! Она может навести на след убийцы! Вы обязательно должны сообщить полицейским… - Красл с ненужной резкостью выхватил у нее узелок. - Вот теперь многое выяснится…
- Да, - всхлипнула Альбинка. - То-то, что выяснится! Ярек-то как раз блондин…
Красл так и сел. С минуту было тихо. На фабрике колокол прозвонил обед. Так вот почему девушка потеряла интерес к людям, к своей внешности, лежала полумертвая в постели. Она не могла выдать любимого, не хотела из-за отца отправить на виселицу жениха.
- А почему же вы теперь решились?
- Я думала, что отец плохой человек. И тут приезжаете вы, из самой Праги, от таких известных людей, и хотите поставить ему памятник. Уж, видно, не зря! А у нас в поселке все говорят, что отец не пошел со всеми из трусости, не понимают, что это из-за меня. А я все молчала, боялась. И Ирку мне жалко. Ведь это он тоже из-за меня… Не знаю, что делать! Лучше бы умереть, - и она разрыдалась, громко, по-детски.
- Подождите-ка, барышня, - Красл пытался ее успокоить. - Вы ошибаетесь. Я думаю, что Голан тут ни при чем…
- Как это? - Девушка сразу перестала плакать.
- Случайно я узнал, что он ждал вестей из Либерца и все время находился в районе Большого Холма, в поселке же его вообще не было.
- И меня он ждал…
- Где он находился, подтвердили многие свидетели в Млада Болеславе, когда его судили за руководство стачкой. Его нельзя обвинять за то, что случилось где-нибудь, кроме его поста под Большим Холмом.
- Там просто деревянная избушка, сруб… - впервые улыбнулась Альбинка.
- А хоть бы дворец или землянка, нам важно, что во время преступления он находился там. И потом, зачем пану Голану переворачивать мебель и рыться в ящиках? Если бы ему понадобилось что-то, он бы прямо у вас и спросил! У вас же не было, наверное, от него секретов.
- Никогда!
- Вот видите!..
Однако у Альбины снова испортилось настроение.
- Но кто же тогда убил папу? Кто же был у нас во время стачки?
- Вот это и надо выяснить, мой ангел.
- Но ведь вы уезжаете!
- Ради вас я задержусь еще на пару дней, - сказал Красл и стал рассматривать узелок с прядью волос. - Можете оставить эту находку у меня…
Красл вывел девушку из комнаты. Он решил заказать ей внизу кофе. На последней ступеньке она пошатнулась.
- Я так боюсь, - прошептала она в отчаянии, - так боюсь…
И упала в обморок. Он едва успел подхватить ее и внести в зал, где бушевало свадебное веселье. Музыка мигам смолкла.
- Что такое? В чем дело? - нахмурился трактирщик. - Мы тут не признаем ваших городских замашек. Нечего водить к себе в комнату девок! У нас приличное заведение, а не бардак, вашество…
Красл оправдывался: разве он не узнал Альбину? Невеста разревелась: ведь это не к добру - обморок на свадьбе. Испуганный супруг, лет на двадцать постарше, старался успокоить ее.
- Уходите отсюда! Сейчас же заберите эту женщину! - набросился на Красла дружка и схватил Альбину за плечи. Красл едва успел подхватить ее, и они оказались за дверью. Яркие ленты на шляпе дружки запутались в длинных волосах все еще не пришедшей в сознание Альбинки. Куда же теперь?.. Ничего не оставалось, как отнести ее в школу.
Учитель не проявил никакого энтузиазма. Молча показал на маленькую комнатушку, похожую на келью. Дружка торопливо стал прощаться. Достав из кармана, поставил на стол плоскую бутылку с водкой.