Меня упорно не оставляла тревожная мысль: не сбежал бы он из Батуми. И даже не за границу: туда он не рискнет уходить - не экипирован, не готов, да и пограничники предупреждены В Москву он может рвануть, в Москву. На самолете или поездом. Ему туда раньше нас попасть нужно. Если он и вправду резидент, то оборвет все связи, уничтожит все, что может его изобличить, и, возможно, успеет скрыться. А самое главное, еще больше запугать старуху, мамашу его распрекрасную. Если она не станет молчать - ему конец. Впрочем, он не дурак: сам к старухе не сунется, понимает, что все пути к ней мы перекрыли. Значит, будет искать что-то другое…
Честно говоря, я не был подготовлен к решению. О возможности побега предупредили пограничников - так. Но в Сухуми меня заверили, что каждый его шаг в Батуми будет взят под контроль. Значит, нужно встретиться с оперативной группой раньше, чем она возьмет Сахарова под наблюдение и помешает его бегству в любом направлении.
Рискну? Рискну, пожалуй. Любое промедление может сорвать операцию. Я потянулся за сигаретами и тут же получил по рукам.
- Стоп! - сказала Галка. - Брось курить. Хватит одной пачки! - Она вырвала у меня вторую, к которой было потянулся. - А все-таки интересный у тебя, Сашка, был разговор, остросюжетный. (Я только хмыкнул в ответ.) Не находишь? Зря. Ужасно интересно вот так просто, в мирнейшей, можно сказать, обстановке, за чашкой кофе с врагом своим встретиться. С оголтелым врагом, смертельно тебя ненавидящим, готовым на все - хоть пулю в упор в переносицу, хоть бритвой с размаху по горлу, - и разговаривать вот как мы с тобой, с глазу на глаз, о самом для вас сокровенном… Об Одессе хоть вспомнили?
- Вспомнили. Они к тебе наутро из гестапо пришли, а тебя нет. Пусто. Так и сказал: "Переиграл ты меня, кавалер Бален де Балю".
- Даже прозвище помнит.
- Да, Галка, Пауля не проведешь. Вторично он откровенничать не будет. Обязательно заподозрит, Только, пожалуй, прямые контакты с ним уже не нужны. В Батуми и Новороссийске будем обедать и ужинать в городе. Или у капитана. Подумаем.
- Насторожится еще больше.
- Пусть. Теперь уже не страшно.
- Зато мне страшно.
- Только если упустим…
Так мы и проговорили почти до рассвета, пока не начался шторм. Нашу многоэтажную громадину хотя и плавно, но изрядно покачивало. Я вышел на палубу. В предрассветном сумраке ничего не различалось, кроме свинца неба и моря да белых гребней волн у самого борта - дальше они тускнели и размывались. Стоять было холодно и тоскливо. Я вернулся в каюту, лег и, как это ни странно, заснул под качку.
Разбудил меня телефон. Трубку сняла Галка.
- Да. Доброе утро… Это Тамара, - добавляет она уже для меня шепотом. - Почему такой голос? Только проснулась. Что? Вторую смену завтрака? Проспали, конечно. Все шторм - не могла спать из-за качки. Нет, нет, не беспокойтесь. - Галка прикрывает рукой телефонную трубку и шепчет: - Сахаров предлагает сходить к шеф-повару и соорудить для нас завтрак в каюте… Спасибо, Тамарочка. Поблагодари Михаила Даниловича и скажи, что мы завтракаем у капитана. Да, да. Уже договорились.
- Что за вольт, Галка? - удивляюсь я.
- А ты хочешь, чтобы Сахаров принес тебе завтрак из ресторана?
- Шеф может послать официантку.
- А если Сахаров все-таки принесет сам?
- С какой стати?
- Подумай. Ты очень уверен в том, что ему не захочется подсыпать тебе чего-нибудь в чай или кофе?
- Яд в кофе! Этим занимались, насколько я помню, Рене-флорентинец у Дюма и Чезаре Борджиа у Саббатини. Даже Сименон не подвергал Мегрэ такой вульгарной опасности.
- Почему обязательно яд? - витийствует Галка. - Есть и снотворные. Имеются и другие токсические средства, позволяющие положить человека на больничную койку. Ты же сам говорил, что ему важно попасть в Москву раньше нас.
- Между "важно попасть" и "попасть" не один шаг. Боюсь, что даже и яд теперь ему уже не поможет… А где же все-таки будем завтракать?
- Может быть, в кафе на причале?
- Причала еще не видно. Придется к твоему варианту прибегнуть.
- Какому варианту?
- Позвонить капитану.
Но телефон сам предупреждает меня.
- Вас просят срочно в радиорубку.
- Одевайся, Галка, и будь готова, - говорю я, срочно приобретая подходящий для палубы вид. - Когда позвоню, подымайся наверх.
В Москве меня уже дожидается у телефона Корецкий.
- Очень коротко, Александр Романович. Есть уже данные экспертизы по фотокарточкам. На фотоснимках Сахарова в 1970 году и в 1946-м после возвращения из плена установлено приблизительное тождество оригинала с оригиналом фотокарточки Пауля Гетцке, присланной из ГДР и датированной 1940 годом, с учетом, конечно, допустимых возрастных изменений.
- Почему приблизительное?
- На снимке Гетцке нет шрама на лице и несколько иная конфигурация губ.
- И шрам и складка губ могут быть результатом косметической операции.
- К сожалению, снимки даже при увеличении не позволяют установить косметическое вмешательство.
Я вздыхаю.
- Значит, остается лаборатория.
- Лабораторное исследование может быть проведено только после ареста обвиняемого.
- Знаю, Коля, знаю, - устало говорю я. - А как обстоит дело с идентификацией почерков?
- Пока никак. Эксперты в чем-то еще сомневаются. Окончательный результат экспертизы получим часа через два.
- Значит, в два позвоню по ВЧ.
- Лучше в три, Александр Романович. До трех обязательно позвонит Ермоленко. Предварительные данные обнадеживают. Бугров именно тот Бугров, который был в сорок шестом в Апрелевке, и Сахаров, о котором шла речь, именно тот Сахаров, который нам нужен. Ермоленко обещал позвонить тотчас же, как только все детали разговора с Бугровым будут уточнены.
- В три так в три, - согласился я. - Лишний час музыки не испортит. А как наблюдение в Апрелевке?
- По плану. Пост у дома и наблюдение за передвижением по городу. Пока тихо.
- Главное, не допускать встреч с неизвестными в городе лицами.
- Учтем, - отчеканивает Корецкий и кладет трубку.
Завтрак у капитана сервируется, едва я успеваю высказать свою просьбу. Мало того, мы получаем приглашение и на все дальнейшие завтраки, обеды и ужины вплоть до прибытия в Одессу. В личных контактах с Сахаровым уже необходимости нет. Главное сейчас - это встреча с батумской опергруппой раньше, чем Сахаров сойдет с теплохода.
Но и тут решение уже подготовлено. И даже, я бы сказал, с некоторым театральным эффектом. Пока мы завтракаем и слушаем занимательные капитанские байки о корабельном житье-бытье в загранрейсах, к теплоходу подходит катер из батумского порта, и высокий грузин в штатском появляется в капитанской каюте с просьбой немедленно связать его с полковником Гридневым. Все понятно. Я извиняюсь перед капитаном и выхожу с грузином на мостик.
- Старший лейтенант Лежава, - представляется он, - жду ваших распоряжений.
- Вы обо всем предупреждены или нужны разъяснения?
- Задача поставлена так. Сахаров должен быть опознан по фотоснимку. Снимки розданы. Мы встречаем его у трапа, следуем за ним по городу, засекаем все встречи и разделяемся в зависимости от ситуации.
- Сколько у вас человек?
- Четверо. С нами легковая машина и мотоцикл.
- Учтите главное: его ни в коем случае нельзя упустить.
- Мы не упустим, а погранохрана предупреждена.
- Погранохрана не понадобится. За границу он не побежит. Вероятнее всего, попытается удрать на самолете в Москву.
- Билетов в Москву уже нет. На все рейсы до утра.
- Он может ждать до утра. Смущены? Что делать тогда, узнаете. А пока разберем другие варианты. Во-первых, можно достать билет и по блату.
- Постараемся пресечь и эту возможность, товарищ полковник.
- Можно вылететь в Москву и с других аэродромов. Скажем, из Сухуми, Адлера или Тбилиси. А туда добраться не так сложно.
- Будет сложно. Предупредим кассира.
- В городе не одна касса. Можно уйти в Сочи и на "Комете". В Сухуми тем более. А до Тбилиси поездом ночь езды. Вариантов много. Ну так вот: если он опередит или перехитрит вас, задержите его хотя бы под предлогом, что он не то лицо, за которое себя выдает, что требуется проверка подлинности его документов, и вызовите меня - я буду у вас в управлении. Это на случай, если он попытается бежать из Батуми. Если вернется на теплоход, не спускайте с него глаз, куда бы он ни направился. Наблюдение и днем и ночью. Учтите, что он отличный пловец и легко может вплавь добраться до берега. Все это диктует необходимость по крайней мере двоим из вас сопровождать нас до Одессы.
- Нас предупредили об этом, товарищ полковник.
- Кто поедет?
- Я и лейтенант Нодия.
- Вот и отлично, - улыбаюсь я. - Будем работать совместно. Дополнительные распоряжения получите по возвращении на теплоход. Каюту мы вам подберем поближе к Сахарову. А пока займите пост у лифта на шлюпочной палубе и ждите, пока он не выйдет из каюты. Третья от вестибюля, номер сто двадцать четыре. Вы его сразу узнаете, если он не сбрил бороду, а я думаю, что не сбрил. Он будет с женой - эффектная крашеная блондинка лет сорока, жемчуг в ушах, жемчужная нитка на шее. Пойдете вслед за ними, чтобы наблюдающие у трапа действовали безошибочно. Важно не упустить его.
- Будет исполнено. - Старший лейтенант машинально тянет руку ко лбу, но, вспомнив, что он в штатском, виновато раскланивается и уходит. Хороший, по-видимому, работник, толковый и не болтливый. С такими легко.
- Вторая палуба вниз, - говорю ему вслед.
- А я здесь все знаю, товарищ полковник, - оборачивается он, спускаясь по трапу к подвешенным в гнездах шлюпкам.
Мы выходим с Галкой на мостик. Капитан уже на посту, вводит судно в устье портовой бухты. Медленно, как в кадре набегающей кинокамеры, движется навстречу причудливая конструкция порта - панорама зданий, кранов, цистерн, больших и малых судов у причалов на фоне зеленого амфитеатра нагорий с россыпью белых и кремовых домиков. Я люблю это зрелище нарастающего перед глазами порта с его пестрой палитрой красок и праздничной суетой на причалах и набережных. Как хорошо наблюдать эту сцену, когда ты беззаботен и счастлив той полнотой радости, какую дают эта высота неба, жар солнца, ленивая синь моря и бронзовый загар на лицах встречающих. Галка так и смотрит сейчас - с радостным чувством свободы от житейских забот, забыла даже спросить о прервавшем наш завтрак госте с военного катера.
Впрочем, ошибаюсь - вспомнила.
- Ты кого это высматриваешь в толпе?
- Видишь двух парней у трапа? Один в желтой водолазке, с усиками, другой - в майке. Типичные "бичи". А вон еще один у машины. И мотоцикл вдали у стеночки.
- Твои люди?
- Предполагаю.
- Это их тот парень прислал? Оттуда?
- Ага.
- Я так и подумала. Больно вышколен, только что каблуками не щелкает.
- Он и должен быть вышколен. Старший лейтенант по званию. С нами до Одессы поедет.
- Зачем?
- Может понадобиться.
- Договорились?
- Конечно. Обо всем, что требуется. Давай вниз, хочу с Сахаровым на палубе потолкаться, пока они на берег не сошли.
Сахаровых мы встречаем двумя этажами ниже, у лифта. Они явно собрались на берег. У Тамары импортная пляжная сумка с головой тигра на белом пластике, на руке у Сахарова переброшен аккуратно вывернутый подкладкой наверх пиджак.
- На экскурсию или на пляж? - интересуется Галка.
Тамара обиженно морщится:
- Я хотела на экскурсию. Потрясная прогулка в ботанический сад на Зеленом Мысу. Но Миша почему-то не хочет.
- А вы куда? - спрашивает он с обычной сахаровской незаинтересованностью, словно и не было у нас никакого разговора вчера.
- Сейчас никуда. Подождем, пока не схлынет эта туристская толчея. А там, вероятно, тоже на пляж. Кстати, - говорю я Сахарову, - за буйки там плавать вам не удастся. Охрана.
Он молча пожимает плечами все с той же наигранной безразличностью.
Все идет как задумано: старший лейтенант Лежава в летней кремовой распашонке неотступно следует за Сахаровым. Он и в кабину лифта с ними вошел, и шагает сейчас за ними по трапу.
- Интересно, зачем Сахарову пиджак? - спрашивает Галка: тоже заметила.
- А ты не догадываешься?
- Кажется, да.
- Погляди-ка на этих ребят у трапа. Вот один уже садится на мотоцикл - думаю, в аэропорт махнет. Другой поплелся за нашей парочкой, а третий идет к машине.
- Кто это?
- Ты же его только что в лифте видела.
- Ясно.
- Все идет по плану.
У меня еще два часа свободного времени. В город ехать рано, а Галка теряет день.
- Ты бы на пляж поехала, - говорю я, - все-таки лучший пляж на побережье. Тамару найдешь. Вероятно, зареванную.
- Почему?
- Он же оставит ее на пляже. Вот ты и утешишь.
- А ты?
- Мне лишь через два часа надо быть в управлении. Кстати, может быть, я сегодня и не вернусь на теплоход. Возможно, мне придется срочно лететь в Москву. На сутки. Завтра, может быть даже утром, вернусь в Новороссийск. Как раз к теплоходу.
- Почему вдруг такая спешка?
- Все зависит от сложившейся ситуации, вернее, от некоторых ее обстоятельств. Каких, сам еще не знаю. Но, вероятнее всего, лететь придется.
- В связи с Бугровым?
- Не только. Это одна из связок, не больше. И не будем уточнять, Галочка. Всему свое время.
- А ведь верно сказал Сахаров: ты все-таки службист, Сашка.
- Обстоятельства, - неопределенно говорю я. - Задачи разделяются. Мне - одна, тебе - другая. Добровольно или вынужденно, но Сахаров обязательно вернется на теплоход. Будет рваться ко мне - не пускай. Скажи, что я нездоров, повысилось давление или сердце пошаливает, - словом, что-нибудь придумай. Врач будет предупрежден. Дверь каюты держи всегда на запоре, ключ при себе. Предупреди стюардессу, чтобы второй ключ никому не давала. Вот, собственно, и все. А заканчивать операцию будем на перегоне Новороссийск - Одесса.
ОБЛАВА
Вахтанг Мгеладзе, немолодой уже грузин в звании подполковника, говорит по-русски с легким акцентом. А внешне он чем-то напоминает Ираклия Андроникова, этого мастера короткого рассказа, - если не лицом, то каким-то только ему присущим обаянием.
- Похож? - улыбается он. - Многие говорят, а чем похож, понятия не имею. И рассказывать ничего не умею. Вместо рассказа я вам лучше рапорт Лежавы прочту.
- "Нинико, бери карандаш и стенографируй. Подполковника на месте нет, а у меня срочное донесение. Пиши. Полковник Гриднев задание уточнил. Надо не только проследить Сахарова во время его передвижений по городу, засечь все его встречи и явки, но и никоим образом не выпустить его из города. Только на теплоход - и никаких других вариантов. Первый вариант провалился сразу: в кассах аэропорта билетов на Москву не было. Только он вышел в зал ожидания и объявил во весь голос: "Друзья, - говорит, - кто захочет уступить мне билет в Москву, плачу вдвое". Никто не откликнулся. А он, как на рынке, еще громче: "Очень нужно, товарищи, поскорее попасть в Москву - человек при смерти! Может, кто с женой едет, так я и два билета возьму. По сто рублей, деньги на бочку". Тут кто-то зашевелился. Ну а мы тоже не простачки. Милиционер под боком - сразу в бой. "Не шуми, - говорит, - генацвале, нехорошо получается. А еще хуже спекуляцию разводить. Кто билет продаст, заберу обоих". Тут он извинения попросил: "Очень нужно, - говорит, - товарищ, простите". Ко второй кассе пошел, на местные рейсы. А там уже Нико Гавашели сидел. "Продажа билетов, - говорит (это он уже с начальством согласовал), - временно прекращена ввиду нелетной погоды". - "Какая же нелетная погода, - кипятится Сахаров, - когда на небе ни облачка!" - "Здесь нет, - говорит Нико, - а в горах грозовой фронт, понял?" Ну Сахаров наш совсем заскучал. Стоит сейчас в дверях, пока я по телефону докладываю, что и как, и размышляет, куда податься. Торадзе с Нодия уже у машины, меня ждут. Вот он шагнул в дверь, прощай пока, Нинико, некогда мне: бегу, догоняю. А Гавашели уже на вокзал помчался - на случай, если Сахаров в Тбилиси надумает с вечерним скорым. Будешь расшифровывать, смотри не перепутай - зарежу".
Я невольно не могу сдержать улыбки, но и тревоги скрыть не могу - очень уж энергично действует Сахаров, очень уж ему хочется раньше меня в Москву попасть. И денег никаких не жалеет.
- Эх, не упустили бы, товарищ подполковник, - не могу я сдержаться.
Он смотрит на меня с таким успокаивающим радушием, что тревога моя тает, как мороженое на его блюдце.
- Извини, дорогой, не угощаю: совсем растаяло, - говорит он, поймав мой взгляд, - и давай так. Полковника и подполковника пока отменим, мы не на смотре. Я - Вахтанг, ты - Сандро, все, как у вас говорят, проще простого. Задача твоя мне ясна: из Сухуми предупредили. Ему не уйти. Мне уже все ясно: брать его ты не хочешь или потому, что цепочка, которая за ним тянется, тебе неясна, или потому, что оснований для ареста пока еще нет. Думаю, второе вернее. Так?
- Так, - говорю я, - основания в Москве добывают, а мне важно не выпустить его с теплохода, до Одессы довезти. Двух я у тебя забираю - предупрежден?
- Поедут Лежава и Нодия. От таких ни по морю, ни посуху не уйдешь. Будь спок, как там в Москве говорят, Райкин, кажется? А Сахаров этот что, из-за рубежа?
- Нет, - вздыхаю я, - из-за рубежа давно бы взяли. А то с сорок шестого в Москве живет. А в сорок третьем в Одессе в гестапо подвизался в чине гауптштурмфюрера. По национальности русский, по обстоятельствам немец, а по духу подлец.
- Тогда зачем спешить? Взять можно и позже, пусть гуляет до поры до времени. А пока нащупай всю его агентуру - связных, явки, шифровки, тайники, почтовые ящики.
- Нельзя. Нет времени. Он узнал меня и сразу понял, что открыт. Главное для него теперь - уйти от следствия. И если мы не разоблачим его до возвращения в Москву, он преспокойно оборвет все связи и с милой улыбкой предложит Немезиде ничью. А это, сам понимаешь, нас никак не устраивает. А если возьмем его до возвращения в Москву, то хоть кончик ниточки да останется. А там, смотри, и весь клубок размотаем. Вот он и рвется в Москву нас опередить.
- Почему бы тебе там его не встретить? У тебя же все шансы попасть в Москву раньше.
- Может, и придется слетать на сутки. Спецрейс устроишь?
- А почему нет? Туда и обратно.
- Обратно не сюда, а в Новороссийск, к теплоходу. Он сегодня вечером отойдет, в Новороссийске утром будет. А мою поездку сейчас с Москвой согласую.
Мгеладзе хрустит пальцами и вздыхает сочувственно.
- А жаль небось отпуска, а? На таком теплоходе только жить-поживать, а не шпионов ловить. Я сам прошлым летом на "Шота Руставели" такой же круиз проделал. Бассейн - царский, можно сказать, коньячок к ужину, пивком залейся. Я сам люблю и на сквознячке посидеть, и шариками на бильярде постукать, и кофейку у Махмуда вкусить - есть у нас такой мусульманин, кофе как аллах варит.
- Да, - говорю, - жаль, конечно, - и вздыхаю. И не пляж в голове, а мечущийся по городу Сахаров и Корецкий в Москве у телефона.
С ним я и соединяюсь по ВЧ.
- Есть новости? - спрашиваю.