* * *
Кристина пришла в трейлер под вечер. Я же весь день не занималась ничем, кроме уборки и тяжкого раздумья с перерывами на чтение. Вернее, из книги я раз двадцать прочла одну и ту же строчку, но так ничего и не поняв, отложила её в сторону. И если не считать того, что меня на обед вытащил Паскаль.
Гадюка появилась в трейлере и с порога заявила:
– Арзу не эрра.
Я скривилась и вопросительно уставилась на девушку.
– Когда я к ней зашла, то на нас внезапно напал Борзый, представь?! – подмигнула мне она. – Так вот, цыганка натурально испугалась и, чуть было не залезла мне на голову. Орала как бешеная, чтобы я её спасла. Нетипичное поведение для человека со способностями.
– Сваровски, ты дура, – в очередной раз повторила я. – Мало того сама, так ещё и Илью втянула.
– Ну что ты заладила: дура, дура. Просто проверили.
– А если бы она была тем самым убийцей, то вы бы полегли смертью храбрых? – приподняла я одну бровь.
– Сомневаюсь, что она бы справилась с двумя эррами, – уже серьёзно ответила девушка, – мы же не детки, а опасные малые. Кстати, сегодня начали демонтаж купола, Илья уже рассадил кошаков по клеткам и упаковал их в тягач. Значит, дня через три отчалим.
Я тихо и нецензурно выговорилась, чтоб Гадюка знала, что я о ней со Злославским думаю, а потом в очередной раз меня огорошила:
– Мне нужна твоя помощь. Постоишь на стрёме, пока я покопаюсь у Ветрова?
– О, Боже, нет, – простонала я. – Ты-то идиотина, ясное дело, но меня в свои диверсионные марш-броски не впутывай…
* * *
Доставала она меня таким образом, два дня. Ныла и ныла. Злославский, который часто стал приходить к нам в трейлер, ей не перечил, видимо знал девицу лучше, чем я, и понимал, что если она что-то вбила себе в голову, то девушку уже не переубедить. Кстати, этими тихими вечерами, мы почти не говорили о произошедшем, и состояние постоянного страха немного притупилось. Особенно, когда к посиделкам присоединялся Паскаль. Илья и Сваровски вели себя точно так же как и всегда, что, кстати, не могло меня не удивлять, перемирие между ними наступало лишь ближе к ночи, когда парень утаскивал словоохотливую девушку к себе в трейлер.
Так уж вышло, что и я ночи проводила вне трейлера. Если так пойдёт дальше, то Ветров отберёт и отдаст наш, кому-нибудь более нуждающемуся. Наши отношения с Паскалем мы не скрывали, но и не афишировали. Просто были вместе. Этот парень запал мне в душу, и каждый раз, когда я смотрела ему в глаза, то чувствовала бесконечную нежность. Да, я влипла. Окончательно и бесповоротно. И мне это нравилось. Нравилось ощущать, что я теперь не одна, нравилось чувствовать его заботу, и то, что меня оберегают. Я знала, что я ему нужна и это грело душу.
И именно в момент слабости, когда я пришла от моего иллюзиониста, Сваровски добилась наконец того, о чём выносила мне мозг эти два дня. Я сдалась. В конце концов: ну постою на стрёме, чего уж…
ГЛАВА 20
Злославский над нами смеялся и не упускал возможности подколоть, но Кристина всё равно стояла на своём. Девушка была уверена, что в тех документах обязательно найдётся что-то такое, что нас заинтересует. Если честно, то я сомневалась, что мы найдём там чего-нибудь полезное. И даже стушевалась, понимая, что то, что хотим сделать, как минимум – не красиво. Но донести это до Гадюки не представлялось возможным, тем более, что для неё подобные диверсии – в порядке вещей. Лично видела, как Дрего, не особо церемонясь, выставлял её из кабинета Ветрова. И что самое удивительное – Гадюка как-то умудрилась посеять толику надежды и в мою душу, что возможно и правда в кабинете будет что-то для нас полезное. В общем, идиотизм, видимо, штука заразительная.
Именно поэтому, когда конферансье объявил нам всем, что на следующий день мы выдвигаемся, Кристина прилетела ко мне и заявила, что вот он – шанс. А дело было в том, что с утра она побывала в кабинете Григория Николаевича придумав какую-то белиберду в своём духе (видимо под привычным предлогом нас расселить, но тут она не уточнила), а сама, в это время, внимательно оглядела кабинет, заприметив место, где хранился вожделенный ключик. Как оказалось, она была ужасным везунчиком, потому как Дрего выставил её из трейлера и сообщил, что им некогда слушать её истерики, поскольку сегодня у них заключительная встреча с комиссией, где они наконец-то получат долгожданный акт проверки Бизарра. То есть выходило, что Ветров с Дрего на неопределённое время, будут отсутствовать.
Я чуть было не струхнула в последнюю секунду, но Сваровски обложила меня трёхэтажным матом, и потянула на улицу. Был день и довольно жаркий, но это девушку не смущало, она потащила меня близ трейлера директора, так, чтобы он просматривался. К сожалению, столики около Нены отсутствовали – их увезли ещё два дня назад, а все наши трейлеры уже давно прицепили к тягачам. Потому, мы больше были похожи на двух ополоумевших идиоток, которые решили прогуляться в самый солнцепёк. Особенно Гадюка. Она нацепила на нос огромные солнечные очки, что стала похожа на черепаху.
– Стоим как две дуры. Не верится, что я, разумный человек, в этом участвую… – произнесла я то, что было на уме, пока Кристина строила из себя Джеймса Бонда и время от времени выглядывала из нашего места дислокации на директорский трейлер. Благо, хоть в теньке стояли.
Спустя полчаса, когда я уже облилась седьмым потом, а Сваровски заметно притомилась, уже была готова послать всё к чёрту, если через секунду Ветров и Дрего не выйдут, как около нас, словно чёрт из табакерки, появилась Нина.
– Вы чего тут делаете? – удивлённо спросила она. – Жара на улице…
– Шла бы ты дорогуша, куда собиралась, и не приставала к людям, – в своей привычной манере ответила ей Сваровски, что аж меня передёрнуло. Я успела отвыкнуть от этого мерзкого тона.
– Привет. Стоим, – проговорила я полную чушь. Мне было неудобно от глупости положения и от того, что Кристина нагрубила этой милой девушке.
Но Нина вроде как не обиделась, а подошла к нам поближе и тоже встала в тенёк.
– Вот погодка, да? – улыбнулась она.
– Иди отсюда! – зашипела на неё Сваровски, будто стараясь напугать, а затем что-то хлопнуло и девушка, резко развернувшись, выглянула из-за трейлера. Но тут же вернулась в исходное положение, нахмурившись.
Нина, проигнорировав шипение Гадюки, тоже выглянула из-за трейлера и сказала:
– Директора ждёте? Так они с Дрего уехали.
– Что?
– Куда? Когда? – выпучила глаза Кристина, что это было видно даже через её огромные очки.
– Так около часа назад ещё, – пожала плечами девушка. – В город поехали, на комиссию.
На этих словах я послала в сторону Гадюки такой испепеляющий взгляд, что та должна была непременно расплавиться, но она, к сожалению, устояла.
– Ошибочка, – проговорила Кристина и, дёрнув меня за руку, направилась к нашему трейлеру.
– Увидимся позже, – бросила я напоследок Нине, которая с интересом на нас смотрела.
– План провалился? – злобно спросила я, поравнявшись со Сваровски.
– Нет, просто я не учла, что они уехали почти сразу после того разговора. Сейчас, эта плюшка уйдёт, и пойдём в кабинет, – сообщила девушка.
– Ты шизанулась? Никуда я не пойду! – рявкнула я и тут же понизила голос: – А если они вернутся?
– Через час? – ухмыльнулась она. – Обед, пробки и комиссия, это тебе не шутки. За час точно не обернутся.
Мы пререкались с ней весь путь, пока дали кругаля по стоянке трейлеров, а когда вновь оказались около директорского, то остановились и прижухли. Честно говоря, план Гадюки мне виделся, по меньшей мере, странным, и отчасти бесшабашным. Благо, что вся самая тяжёлая его часть лежала на плечах самой затейницы. Воровато оглядевшись, она определила меня на подножку лестницы около входа, чтобы я в случае чего кашляла и отвлекала непрошеных гостей, если таковые будут. В этом плане солнцепёк играл нам на руку.
Я уселась на ступеньки, а Сваровски, с разбега прыгнула на трейлер, умудрившись уцепиться за выход вентиляционной трубы. Затем одна её нога встала на ручку двери. Подтянувшись, что вентиляция тихо крякнула, Кристина поставила вторую ногу на петлю двери, и далее, словно змеюка, заползла на крышу трейлера.
– Ну, даёшь… – удивилась я.
Честно говоря, я была уверена, что у неё ничего не получится, но каучук, есть каучук. Мне же ничего не оставалось, как оставаться на месте и нервно грызть ногти. По расчётам Сваровски, она должна была поместиться в люк, что был на потолке, его директор часто держал открытым. Но там было такое узкое расстояние, что я всерьёз опасалась, что девушка может там застрять в причинных местах. Услышав нехилый грохот внутри кабинета, поняла, что всё-таки ей удалось. Теперь мне стало ещё хуже, что я даже не отказалась бы от сигаретки, хотя вроде как окончательно покончила с этим.
– Пс-с… – услышала я позади, и увидела лицо Сваровски в маленьком окошке трейлера.
Она что-то показывала мне жестами, но я ничего не понимала. Через секунду Гадюка пропала, щёлкнул замок, и дверь трейлера слегка приоткрылась.
– Иди сюда, мне нужна твоя помощь, – прошипела она из щели.
– Ты дура, твою мать, зачем открыла дверь? Сдурела? – зашипела я, как буквально подпрыгнула на месте, когда мне на плечо легла рука.
Все небесные кары пролетели перед моими глазами, пока я оборачивалась. А увидев Нину, несколько растерялась. Девушка приложила палец к губам и, задорно подмигнув мне своими карими глазами, прошептала:
– Иди, я постою на стрёме.
– Эп… – только и всё что я смогла произнести от шока, а Нина подтолкнула меня и повторила:
– Иди, иди, я если что отвлеку их.
Ошалело кивнув, я протиснулась в кабинет и оказалась на пороге. Сваровски ловко закрыла за мной дверь на замок и вперилась взглядом.
– Плюшка? – прошептала она.
Я кивнула.
– Ну даёт… – хихикнула Гадюка, а я покосилась на неё, всерьёз заподозрив, что девушке нравилось то, чем она сейчас занимается. Какого чёрта в цирк попёрлась, ей бы цены в ФСБ не было.
Я робко оглядела кабинет, с его ворохом ярких афиш и реквизита, чувствуя себя словно в запретной цитадели. Кристина жестом указала мне на огромный дубовый сундук, в который директор ещё при мне прятал ту самую шкатулочку. На сундуке лежали кипы каких-то документов, скреплённых между собой металлическими зажимами. Чтобы добраться до сундука, нужно было всё это убрать.
– Давай, – проговорила девушка и ухватилась за первую стопку, – вместе живей справимся.
У меня буквально горели пятки, так сильно хотелось отсюда убраться, но я поняла, что уже отступать было поздно, потому с особым рвением принялась помогать и стаскивать документы на пол, не веря, что делаю это добровольно и осмысленно. Через пару минут, когда документы были убраны, Кристина склонилась над сундуком и, потрогав небольшой замочек, потянулась к столу Ветрова, запустив руку под столешницу. Она долго что-то щупала под ним, но потом, нахмурившись, и вовсе под него залезла. Когда она вновь появилась, то в руке оказался маленький ключик.
– Штирлиц, блин, – похвалила я, мандражируя на месте, а Гадюка довольно ухмыльнулась.
Через секунду, замок был открыт и перед нашими глазами появился сундучок. Кристина довольно потёрла руки, но тут была небольшая проблемка. Замка на нем не было, но он никак не желал открываться. Девушка пробовала и так, и сяк, но результат был нулевой.
Тогда я выхватила его и внимательно оглядев, приметила потёртости в некоторых резных местах. Надавив в четыре руки на все разом, мы услышали щелчок, и крышка отпружинила.
– Молоток, Гидра, – хохотнула подруга и, встав с коленей, определила сундучок на стол.
Выудив оттуда документы, она припала к ним, а я, на секунду отвлёкшись, выглянула в окошко. Снаружи было всё тихо. Нина стояла спиной к трейлеру и крутила в разные стороны головой. Всю кантору палит!
– Что за… – послышалось позади, и я через миг оказалась около Сваровски.
Девушка нахмурилась и вглядывалась в документы. Я тоже сунула туда свой нос. А оказалось, что к документам были прикреплены фотографии. Жуткие фотографии.
Выхватив стопку, я впилась взглядом в изображения, и у меня спёрло дыхание. На одном из снимков была изображена женщина, вернее то, что от неё осталось. Она лежала на кровати с запрокинутой головой и открытым ртом. Вся скрюченная и напоминала мумию, словно пролежала в таком состоянии много лет. Я выпучила глаза и просмотрела другие фото, прикреплённые к документу – там была изображена она же, но с разных ракурсов. "Камзарова Ольга", значилось в документе, а также дата, год рождения, дата смерти и…
– Это экспертиза… – прошептала я, прочитав шапку документа. – Из морга.
– Катьк… так это же досье на… – она прервалась, отложив один документ и схватив другой, – на погибших… посмотри! – Кристина ткнула мне в лицо документом. – Посмотри на фото! Они все одинаковые!
Девушка разложила на столе четыре файла и на всех фото были похожие изображения иссохнувших трупов.
– Давай-ка двигать отсюда, – проговорила я, посмотрев на Гадюку и та, кивнув, принялась всё складывать обратно в шкатулку, а у самой глаза напоминали филина. Я принялась ей помогать. Когда злосчастная коробка оказалась на дне сундука, мы как можно тише закрыли крышку. Но в это время с улицы послышались голоса.
Мы замерли, впившись друг в друга паническими взглядами и, не сговариваясь, начали судорожно складывать кипы документов обратно на сундук. Сердце смылось в пятки, я была напугана до чёртиков, руки дрожали и хотелось заорать от безысходности.
Тут до нас отчётливо донёсся голос Григория Николаевича, который что-то громко проговорил и тоненький визг Нины, затараторившей ему в ответ.
Со скоростью света документы оказались на сундуке, правда, не так как лежали прежде, но это уже было не важно. Сваровски подтолкнула меня к люку на потолке и прошептала:
– Подсажу.
Я же отчаянно замотала головой, поняв, что просто не смогу сделать это тихо, ловко и беззвучно. А главное – быстро. Ну и, конечно же, удача решила и вовсе повернуться к нам задом, так как послышался шелест ключа в замочной скважине. Мы в панике разбежались по разным углам кабинета, но поняв, что прятаться тут особо негде, в шоке уставились друг на друга. Ключ перестал шебуршать, а снаружи раздался голос Нины, которая что-то усиленно и громко говорила директору.
Пока я пребывала в ауте, Кристина в два прыжка подошла ко мне и, схватив за локоть, потащила к столу. Ухватив за затылок, она наклонила меня и определила под стол. Места там было катастрофически мало, поскольку половину занимала огромная под стольная тумба, поэтому я уселась там, как попало и в раскоряку. Это ещё что! Сваровски начала протискиваться ко мне! Она буквально просочилась, что мне уже пришлось лечь на пол, а колени поджать под себя. На них-то и устроилась девица, уперевшись руками в пол. Где при этом были её ноги, оставалось только догадываться.
В эту секунду открылась дверь. Так как наши лица были друг напротив друга, мы отчётливо могли видеть реакцию на каждый шаг директора.
– Дрего, закрой дверь, – проговорил Григорий Николаевич, а мы со Сваровски ещё сильнее расширили от ужаса глаза, если это вообще возможно.
Вот чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как же так?! Вот сейчас либо нас найдут, и наша проблема с уходом из цирка разрешится сама собой, либо всё ещё проще – нас просто убьют, и мы пополним замечательную коллекцию фотографий из сундучка!
Мы притихли и старались не дышать, моля Бога о том, чтобы Григорий Николаевич не сел за рабочий стол. Лежать на полу под давлением Сваровски было тяжело – а ещё тяжелее тихо выпускать воздух из лёгких, но я старалась, как могла. По кабинету, тем временем, послышались мерные шаги и звук дверной щеколды. Затем глубокий протяжный вздох.
– Ну вот и всё. Отбрехались, – проговорил директор и его шаги послышались у меня возле головы.
Он обходит стол!
– Ещё бы, – хмыкнул Дрего, – но учти, Гриша, больше так нам не повезёт. Хорошо, что министр тебя хорошо помнит, но сомневаюсь, что в следующий раз он решится подставиться. Финита ля комедия.
А мы в это время наблюдали, как начищенные до блеска, лакированные туфли директора мелькнули около нас в каких-то десяти сантиметрах. Реши он сесть и его коленки прямиком въедут в физиономию Сваровски. Но он стоял.
– Дай-ка папку с документами. Спрячу её от глаз подальше, – проговорил Ветров.
А я чуть не взвизгнула. Магнит, где хранился ключ от сундука, мало того, что был прилеплен над нашими головами, так и ещё сам ключ отсутствовал! Сваровски покосилась вниз, я проследила за её взглядом, и заметила в её кулаке, которым она упёрлась в пол, блеснувший кусочек металла. Мои руки имели манёвр для движения, потому я вытащила его из зажатого кулака и успела прикрепить на магнит за долю секунды до того, как Григорий Николаевич потянулся за ключом. Кристина при этом пригнулась, чтоб он не задел её копну волос и уткнулась своим мокрым лбом в мой лоб, страдальчески прикрыв глазки.
– Глаза бы мои не видели эту комиссию! Умники, мать их! Можно подумать, мы в кукольном театре работаем! – фыркнул директор. – Травмы и несчастные случаи, в нашей работе – издержки производства! Никто не застрахован! Будут они меня ещё учить!
– Гриш, – попытался успокоить его Дрего, но тот всё распалялся.
– Что? Ну вспомни цирк Зиновьего? Мистик? Дюссаллей, в конце концов! У всех, у всех цирков травмы.
– И только у нас падальщик, – тихо проговорил конферансье.
Повисла тишина. Григорий Николаевич сложил руки за спиной и, наконец, вышел из-за стола.
– Гриш, надо закрываться. Слышишь? Хотя бы на время…
– Я не позволю…
– Гриш, – вновь перебил его Дрего, – ну ты же понимаешь, что мы лишаемся лучших. Саронов, Завойский, список можно продолжить. Случайности отменяются. Опасно играть чужими жизнями. Ребята все молодые. Девушки… ни дай Бог…
– Знать бы что за тварь… знать бы кто… – злобно прошипел директор, а мы с Кристиной вновь уставились друг на друга, на этот раз нахмурившись от услышанного.
– Мда, – грустно проговорил Дрего. – Не сбылась твоя голубая мечта – цирк эрр. Один падальщик и годы поисков насмарку. Надо закрываться, Гриш, или полностью убирать артистов, что под ударом. И искать простых людей. В конце концов, в Бизарре работают обычные люди за исключением некоторых. И они ничем не хуже эрр. Взять хоть Сваровски. Это талант, а не сила эрры, в её номере она просто не нужна.
– Я не могу. Не сейчас, Денис. Не после того как… что я скажу артистам? Они живут здесь. Это их жизнь. Их хлеб. Как я могу? Дело не в деньгах…
– Всегда есть вариант. Можно поговорить с ними, объяснить…
– И через секунду их след простынет, – не дал договорить ему директор.
– Тогда уволь их и проблема отпадёт.
– А падальщик? Как я его уволю? Я даже не знаю, существует ли он на самом деле или нет!
– Существует, и ты прекрасно об этом знаешь.
– Как я могу их уволить? – отчаянно проговорил Ветров, и тут раздался стук в дверь.
Дрего открыл и раздался голосок Нины:
– Григорий Николаевич, там кто-то проколол нашей фуре с реквизитом все колеса!
– Что? – взревел конферансье.
– Идём, – проговорил директор и они выбежали из кабинета.
– Вылазь, – прохрипела я.
– Не могу, – отозвалась Сваровски, – затекла…