– Некоторые из артистов сразу после выступления выходят на улицы нашего городка, – виновато пояснил Ветров, – поэтому у них просто нет времени. Не переживай, ты обязательно найдёшь себе компанию.
Тут из растекающейся толпы вышел загорелый дрессировщик и направился к нам. Вот уж без чьего знакомства я бы обошлась.
– Катюха, привет, я Илья Злославский, – склонил он голову и, ухватив мою ладонь, на секунду припал к ней губами. – Нам уже доводилось встречаться, не так ли?
– Доводилось, – выдала я самую добрую улыбку, на которую только была способна.
– И чем же нас удивит этот прекрасный цветок, директор? – поинтересовался Илья, не отводя взгляда.
– Шипами, чем же ещё, – не растерялась я, заставив Григория Николаевича хмыкнуть, а дрессировщика слегка сузить глаза, удивительного коньячного цвета.
Тут к нам подошла та самая парочка, которая поразила меня своим последним выступлением, я тут же забыла обо всем и вперилась взглядом в лоб девушки, из которого совсем недавно торчал нож. Нет, ну хоть синяк-то должен был остаться, все же с такого расстояния был запулён нож!
– Привет, – поздоровалась она с едва различимым акцентом, слегка акцентируя речь на букве "р", – моё имя Максим, это мой муж, Ральф.
Тот учтиво склонил голову. Вблизи было видно, что им обоим чуть больше чем за тридцать, но при этом они выглядели очень моложавыми и подтянутыми.
– Катерина, очень рад, – произнёс циркач с таким же акцентом.
– Немцы? – предположила я.
– Немцы, – разулыбалась семейная пара, а я краем глаза заметила, что Илья отошёл от нас и растворился в темноте кулис, а Максим, тем временем, весело добавила: – Спешу напомнить, что война давно окончена, а фашисты – редкостные свиньи.
– Да, я помню, – кивнула, рассматривая их пёструю одежду и наблюдая за любопытными взглядами, не удержалась от вопроса: – Если честно, я в шоке от вашего номера. Как вы это сделали?
– О, моя дорогая, это как раз то, чего нельзя раскрывать не при каких обстоятельствах, – засмеялась Максим, – но не беспокойся, нож не вонзается в мой лоб, и я не самый главный артист в нашем тандеме, правда Ральф?
– Ну, что ты такое говоришь, дорогая, без тебя не было бы этого номера вообще, – проговорил циркач, и чмокнул жену в щеку.
– Главное, правильно прицелиться, – подмигнула мне Максим, – а остальное сделает это, – она достала тюбик с надписью "бутафорская кровь".
– Впечатляюще, – честно призналась я, вертя в руках тюбик с краской, хоть и не получила ответа, оно и не удивительно.
– О, мы же как раз этого и добивались, моя дорогая, как раз этого!
– Сваровски! – внезапно послышался крик директора, который разговаривал с другими артистами. – Сваровски, стоять! Катерина, ко мне! – скомандовал он, заставив меня ухмыльнуться такой манере общения. Едва успев крикнуть семейной чете "до скорого", я поспешила за Григорием Николаевичем, который уже выскочил из чёрного хода.
Не успев сделать и шага, я врезалась в спину Ветрова, который старался перекричать шумную улицу городка, и гаркнул во весь голос:
– Сваровски, чёрт тебя дери!
Тут я увидела её. Девушка все ещё была в облегающем змеином костюме, и плавно развернувшись, по-королевски шествовала к нам. Да, настоящая красотка, такие глазища очень любят рекламщики.
– Я что, бегать за тобой должен? – недовольно проговорил он, подошедшей девушке, но тут же сменив гнев на милость проговорил: – Кристина, это твоя новая соседка по трейлеру. Случилось счастье, и ты теперь живёшь не одна. Покажи ей как у нас здесь все устроено, расскажи распорядок, ну и…знаешь, в общем, что нужно делать. На сегодняшнюю ночь ты можешь быть свободна от своих обязанностей. А ты, Катрин, завтра в десять утра как штык в моем кабинете, ясно? А пока я вас оставляю.
Григорий Николаевич развернулся чтобы уйти, но на миг остановился и грозно проговорил, обращаясь к Кристине:
– И, Сваровски, без фокусов.
– Какие могут быть фокусы, директор? – мило улыбнулась красотка, приятным сопрано. – Мы разве в цирке?
Ветров умчался, а я осталась с девушкой один на один. Она внимательно изучила меня придирчивым взглядом, взмахивая огромными накладными ресницами, давая мне возможность в свою очередь рассмотреть её. Сказать честно, что возле таких вот красоток начинаешь чувствовать себя пугалом огородным, но на эту роль я не претендую, потому и осталась непоколебима её чарами.
Девушке надоело меня рассматривать, и она произнесла:
– Ты мне не нравишься. Никогда не любила перегидроленных блондинок.
Я молча улыбнулась, ожидая, что она ещё скажет. Повезти с соседкой мне в принципе не могло, поэтому я даже не удивилась. Кроме того, меня предупредили. Но чтобы вот так сразу…
– И дружить мы с тобой не будем, – продолжала девушка. – Побежишь жаловаться директору?
– Нет, – пожала я плечами. – Ты мне тоже не нравишься.
– Вот и славно. Мои вещи не трогать, на мою сторону трейлера не заходить. И змей я не уберу.
– Хорошо, тогда и ты на мою сторону трейлера тоже не попадёшь, – в тон ей отозвалась я.
– Но там туалет.
– Вот именно, – ухмыльнулась я, стараясь выдержать этот бой взглядами. – Попросишься к тем, кто тебе нравится.
– Так не пойдёт! – взвизгнула Сваровски, притопнув ногой.
О, да меня подселили к истеричке.
– Тогда меняй свои принципы красотка, и мы будем жить в мире, – проговорила я, с интересом ожидая её реакции.
Но гадюка молчала, хлопая своими длиннющими ресницами.
– Покажешь мне, что у вас тут к чему? – наконец нарушила я тишину, поняв, что гнев клокотавший в ней не позволяет девушке раскрыть рта.
– Конечно, – тут же улыбнулась Сваровски, а я насторожилась от столь резкого смены мимики и приструнивания эмоций. – Вот цирк, – она указала на главный купол, – вот городок. Там трейлеры и там же еда, – она перевела свой наманикюреный пальчик вглубь цирка. – Всё понятно?
– Доходчиво, спасибо, – серьёзно кивнула я.
– А теперь, если позволишь, я вернусь к своим прямым обязанностям.
– Конечно, иди, змеи всегда к теплу тянутся, – сочувственно произнесла я, – а там, где трейлеры, темно и холодно.
Сваровски растопырила глаза, открыла рот чтобы что-то сказать, а потом, фыркнув, развернулась и злобной походкой понеслась по улочкам. Мудрое решение, вот уж не подумала бы. Но тут она чуть было не налетела на иллюзиониста, который ловко освободил для неё проход.
– Паскаль! Моя новая соседка невыносима! – взвизгнула Кристина на ходу и растворилась в толпе.
Фокусник лучезарно улыбнулся ей в след, а потом перевёл заинтересованный взгляд на меня. Я пожала плечами и улыбнулась ему, внимательно изучая. Он показался мне каким-то необычным, даже сама не знаю, что именно имеется ввиду под словом "необычный", но что-то в нем было загадочное. Парень направился прямо ко мне, а я достала из кармана помятый пион.
– Спасибо, – проговорила я, виновато покосившись на цветок, и определила его обратно в карман. – Я Катя.
Паскаль снял свой цилиндр, и учтиво поклонился, продемонстрировав свои блестящие черные волосы, которые упали на лицо в хаотичном беспорядке. Он небрежно откинул их рукой, и посмотрел на меня своими серебряными глазами.
– Это ты изображён на афише? – поинтересовалась.
Парень утвердительно кивнул, гордо приподнял бровь и поправил галстук-бабочку, а затем широко улыбнулся своим большим ртом, искупав меня в искренности улыбки. Но я нахмурилось. Почему он молчит?
– Эм… – я раздумывала, чего бы такого спросить, чтобы он уж точно ответил, но в голову ничего не лезло, а под его изучающе-заинтересованным взглядом, и вовсе мысли путались. – А где здесь можно чего-нибудь съесть?
Его брови взметнулись, и он резко поравнялся со мной, протянув локоть. Я неуверенно за него схватилась, и мы пошли вглубь циркового городка. Пока шли, Паскаль молчал, только лишь иногда с живым интересом заглядывая в моё лицо, когда я видела на улочках городка что-то, из-за чего не могла сдерживать эмоций. Господи, неужели парень нем? Это было бы ужасно. С такой яркой внешностью, с таким талантом и добродушным взглядом быть немым, это просто несправедливо.
Мы подошли к довольно большому трейлеру, который стоял немного поодаль остальных, и огромное окно, которое предназначалось для выдачи еды, оказалось закрытым, на нем висел увесистый серебристый замок. Около трейлера стояли убранные друг на друга пластиковые столы и стулья, которые как правило используются для летних кафешек. Кстати, мой трейлер находился относительно недалеко от этого места.
– Наверное, уже поздно, – опечалилась, вспомнив про чёрствый кусок булки в своём рюкзаке, оставшийся от гамбургера, внутренности которого я слопала.
Паскаль улыбнулся и, подмигнув, облокотился спиной на трейлер около двери, и пару раз в неё стукнул. А я все продолжала всматриваться в этого циркача. Казалось, что парень какой-то нереальный, словно выпрыгнул из фильма. Столько артистизма и отстранённости, а на лице эмоции лишь тогда, когда он смотрел на меня или видел, что я на него смотрю. Он ими разговаривал.
Дверь резко распахнулась, и повеяло запахом выпечки, что желудок неприлично громко буркнул. В проёме появилась тучная женщина с раскрасневшимися щёками и грозно посмотрела на меня, уперев руки в бока. Но тут Паскаль отлепился от стенки и предстал перед поварихой.
– О, Паскаль, мальчик мой! – разулыбалась женщина. – Ты проголодался? У меня кое-что тут припасено для тебя…
Но иллюзионист отрицательно покачал головой и, указав на меня, отступил в сторону.
– А это не та ли новая артистка, о которой все судачат? Катя, кажется? – улыбнулась женщина.
– Та самая, – скромно потупилась я. – И очень голодная.
– О, детка, Нена тебя накормит, не переживай! Я не позволю бедному ребёнку остаться голодным, хоть директор и против ночных едоков, – проговорила повариха и крикнула в трейлер: – Машка! Давай припарок мой припрятанный сюда, клиенты нашлись! – в дверях появилась маленькая девчушка лет четырнадцати, в белом переднике и кудрявыми волосиками, она протянула Нене небольшой бумажный пакет. – Я вот, например, не одобряю ваши эти диеты, и так худышечки все, а тут ещё готовь обезжиренное мясо! Где это видано? Вам сила нужна! Кушай деточка, а на завтра я напеку ватрушки с клюквой.
– Спасибо, – вцепилась я в пакет обеими руками, словно от этого зависела моя жизнь.
– Паскаль, – подмигнула ему Нена и протянула три шоколадные конфеты, которые тут же исчезли с ладони фокусника, стоило ему пошевелить рукой. – Любит шоколад, – пояснила женщина. – Ну бегите детки, кушайте!
Мы отошли от кухарки Нены и двинулись вдоль ровных рядов вагончиков, а я рассыпалась благодарностью к Паскалю, уже убедившись, что моя догадка оказалась верна и парень действительно не может разговаривать. Оказавшись около своего трейлера, я обернулась к нему и улыбнулась.
– Ну, пока. И спасибо тебе.
Паскаль пошевелил пальцами, и в его руке оказалась одна из шоколадных конфет, которую он протянул мне.
– Нет, спасибо, это ты по сладкому, я больше мясо люблю, – улыбнулась я, демонстрируя свой припарок.
Он недоверчиво покосился и, засучив рукава, продемонстрировал мне ту же конфетку, потом, раз, и конфетка исчезла.
– Здорово, как это у тебя получается? – залюбовалась я игрой света в его глазах.
Он медленно покрутил передо мной своими ладонями, а затем развёл их в стороны.
– Вся магия в руках, так? – догадалась я.
Он склонил голову, подтверждая мою догадку. Затем снял цилиндр, отвесил шутовской поклон и, развернувшись, поспешил дальше развлекать публику. А я, глядя ему в спину задумалась. Мне вдруг показалось странным, что он с такой готовностью вызвался меняя проводить, да ещё и накормить, при всем при том, что как я поняла, в этом месте отношения между циркачами напоминают серпентарий. Немного странно это. Да и друзья мне ни к чему, опыт показывает, что все цирковые друзья любители метать ножи в спину. Обойдусь без этого.
Зайдя в трейлер, я обнаружила на своей кровати свёрнутый матрац и аккуратно сложенное постельное белье. К этому же прилагались запечатанные в пакет шампуни, щётки и тому подобные нужные вещи. Видимо, тут так положено. Что ж это как раз вовремя. Но прежде чем начать раскладываться, я решила поесть.
Так уж вышло, что чернявый кот моей соседки тоже был голодный, поэтому обезжиренным мясом мне пришлось делиться, и вскоре мы оба сытые и довольные развалились на моей чистой и застеленной кровати. Я задумчиво накручивала прядь волос на палец.
Ничего не перегидроленная я.
– Вот змеюка у тебя хозяйка, – обратилась я к коту, который усиленно умывался после сытного ужина. Чуть позже он завалился на меня и выдавал трель, а я чесала ему пузо и пялилась в потолок. Нужно будет туда афишу какую-нибудь приклеить. Для вдохновения.
С этими мыслями я провалилась в глубокий, в отличие от многих месяцев, сон.
ГЛАВА 5
– Чёрт тебя дери! – проник сквозь мой крепкий сон крик.
Я всполошилась, резко соскочила с кровати, и встала в стойку для нападения, когда мой разум наконец-то прояснился и, поняла, что это вопль моей соседки.
Посмотрев на часы, увидела, что проспала всего час, после чего закатила глаза и плюхнулась обратно на кровать, пытаясь унять сумасшедшее сердце, которое билось в груди, словно птица в клетке.
Кристина, тем временем, продолжала истерить:
– Какого чёрта ты делала на моей половине?! Я тебе ясно сказала, чтобы ты не трогала мои вещи!
Вот идиотка, она даже не подозревает, как опасно вот так меня пугать. Хрясь, и нету Гадюки.
– Я ничего не трогала, – устало произнесла я, прикрыв глаза от яркого света. Оказывается, тут ещё и люстра имеется.
– А книги почему валяются? Не знаю, в какой дыре ты жила до этого, но в цивилизованном обществе принято уважать чужие вещи!
Я почувствовала, что во мне начинает закипать гнев, холодной водой подступая к горлу, поэтому, решив не искушать судьбу, села на кровати и принялась натягивать кеды.
– Тайсон, иди сюда! – рявкнула она, заметив на моей кровати кота, который зашкерился от ультразвукового крика своей хозяйки.
Видя, что тот не реагирует, она в два шага подошла ко мне и, только было протянула руку, как я ухватила Гадюку за запястье, и подтянула к себе, тихо прорычав в лицо:
– Мы с тобой вроде чётко обозначили, где чья сторона…
Сваровски отпрянула, словно от удара и на её лице появилась тень растерянности граничившей со страхом. Но только на секунду.
– Это мой кот.
– Кошки сами себе хозяева, захочет – придёт, – уже спокойно отозвалась я и отпустила руку.
Гадюка потёрла запястье, сузила глаза, но всё же вернулась на свою половину. Усевшись за трюмо, она наградила меня пренебрежительным взглядом и, вылила себе на руки крем, коим количеством, при желании, можно было бы перемазать всех посетителей цирка. Она нанесла эту массу обильным слоем на лицо, и потянулась за салфетками. Зрелище комичное.
– Чего ты ухмыляешься? – огрызнулась девица.
– Невеста Франкенштейна, – отозвалась я, демонстративно почесав Тайсона за ухом.
– Невежда, как, по-твоему, мне ещё снять грим?
– Мылом, – пожала я плечами, и стала натягивать на себя куртку.
– Дура. Каким мылом? – она хотела было ещё что-то добавить, но удивившись тому, что я направилась к двери, поинтересовалась: – Далеко собралась?
– Подальше от тебя. Пережду твою истерику и вернусь.
– Ты меня ещё истеричкой назови, – хмыкнула Гадюка.
– Да я вроде назвала, – недоуменно проговорила я уже на самом пороге.
– О, да ты прям-таки жалишь словами! – иронично произнесла она.
– Жалить, скорее, твой удел.
– Твоя правда.
– Будь добра выпусти весь яд к моему возвращению.
– И не надейся, у меня его тонны.
– Оно и видно, смотри не захлебнись, – проговорила я уже в дверях, решив закончить эту надоевшую перепалку.
– Перегидроленная стерва! – выкрикнула она, когда я уже ушла.
* * *
На улице было тихо и темно. Цирковые огни потухли, в городке не было ни души. Циркачи разбежались по своим трейлерам, и лишь тусклые лампочки около каждой двери освещали путь. Я, зябко поёжившись, запахнула куртку и двинулась, куда глаза глядят.
На пустынных и тёмных улочках циркового городка было жутковато, казалось, что все просто вымерли. Это угрюмое место никак не ассоциировалось у меня с недавней цитаделью веселья. Побродив немного вдоль рядов палаток, двинулась дальше, пока не покинула пределы городка. Глаза уже привыкли к темноте, а тут ещё и луна услужливо выглянула из-за облаков. Я начала взбираться на небольшой холм, и когда уже устав, собралась повернуть назад, то почувствовала запах свободной воды.
Словно мотылёк, стремящийся к свету, я как заворожённая продолжила подъём, следуя за этим дивным запахом. Ожидания себя оправдали. Остановившись на самом верху холма, залюбовалась открывшимся передо мной видом. Внизу, чуть поодаль от подножья холма, оказалась густая лесополоса, за которой распростёрлось большое озеро, искрящееся бликами луны. Я улыбнулась и обернулась обратно. С одной стороны – цирковой городок, с другой – озеро.
– Господи, неужели мне хоть в чём-то в этой жизни повезло?! – проговорила, и принялась методично спускаться к озеру. Наличие холма и лесополосы воодушевляло, поскольку даже при всём желании меня будет трудно там заметить, а особенно сверху.
Пробравшись сквозь деревья, оказалась на берегу, густо покрытым зелёной мягкой травой.
– Прелесть, – выдохнула. – Привет, водичка.
Я протянула руки и небольшое количество воды словно дельфин выпрыгнуло из озера и плюхнулось на мои ладони. Я с удовольствием умыла лицо и блаженно опустилась на травку, вглядываясь в красоту, созданную природой. Хоть одна отдушина от реальности мне гарантирована. Вспомнив про эту самую реальность: про бешеную соседку и необходимость придумать себе номер, сморщилась, и стукнула руками о землю, а вода, вторя моим движениям, сымитировала два удара о поверхность, словно понимая, что у меня в душе. Сваровски стала неожиданной неприятностью. Эта девица, судя по всему, привыкла жить одна и, скорее всего, выжила не одного человека из своего трейлера. Со мной у неё этот номер не пройдёт. Так я решила. И нужно постепенно приучать к этой мысли Гадюку.
Перед моим мысленным взором возник момент из выступления Сваровски и, нужно признать, что она чертовски хороший каучук. Кристина действительно полностью владеет своим гибким и подтянутым телом, что не может не восхищать, но знали бы зрители, что происходит, стоит этой красотке открыть рот, то, наверное, не взрывались бы в таких бурных овациях.
Ну да ладно, это всего лишь лирика. Я никогда не относилась к кому-либо предвзято, а потому, после сегодняшнего представления у меня не появилось чувство дикой зависти вперемешку со злобой к остальным обитателям цирка. Скорее, я бы сказала, что меня очень сильно поразил высокий уровень Бизарра. Ранее мне не приходилось бывать на подобных шоу, а все мои выступления сводились к скучным фокусам с мыльными пузырями. Тут этот финт не пройдёт. Здесь нужно что-то особенное, на грани дозволенного. Однако нужно обставить это так, чтобы ни у кого, а тем более, у какого-нибудь залётного эрра не возникла мысль, что перед ним его сородич, а не иллюзионист.