– Пригнись! – Роджерс сильно дернул Наталью за рукав и буквально уронил ее на землю.
Обосновавшийся на левом борту вертолета пулеметчик начал поливать джунгли огнем из М-60. Его тотчас поддержала артиллерия с "ганшипов". Каждая из "кобр" открыла огонь из "миниганов", которые при стрельбе издавали звук, напоминавший Наталье стрекотание швейной машинки ее гувернантки Фру на даче под Лугой, расположенной очень, очень далеко отсюда. И, кажется, в другой, почти фантастической жизни…
Время от времени, летая по кругу за пределами боевых позиций отряда, "ганшипы" изрыгали огненные залпы еще и из автоматических гранатометов, однако вьетконговцы не сдавались: продолжали обстреливать зелеными трассами зависший в воздухе транспортник и боевые порядки американцев по всему периметру. Пули буравили землю вокруг так, что невозможно было поднять голову. Все звуки слились в один сплошной непрекращающийся гул. От частого мелькания вспышек болели глаза: казалось, неожиданно разразилась гроза, только вместо дождя с неба сыплется град из свинца.
– Док! Док!
Наталья не столько услышала, сколько поняла по движению губ Джонса, что он зовет ее. Все правильно: вертушка опустилась достаточно низко, чтобы начать поднимать раненых на борт. Персийн и Джонс уже взялись за ручки носилок. Наталья рванулась к ним.
– Лежать! – прорычал Роджерс, пытаясь удержать ее. – Они сами справятся!
С трудом, но Наталья все-таки высвободилась и поднялась. В первое мгновение подумала, что сердце сейчас остановится, поскольку оказалась в самом эпицентре разбушевавшейся смертельной стихии. Однако, взяв себя в руки, бросилась к носилкам, поправила слегка сбившиеся повязки Коула. После этого Джонс, привстав на цыпочки и вытянувшись во весь рост, протянул свой конец носилок склонившемуся к нему из двери салона члену экипажа транспортной вертушки. Заранее надев на себя страховочный пояс, тот опустился на шасси-лыжу, готовясь приниять раненых, однако Джонсу не хватало роста, чтобы дотянуться до шасси.
Отыскав глазами лейтенанта Тобермана, Наталья призывно махнула ему рукой и крикнула:
– Сюда! Сюда!
Тоберман подбежал, и его сто восемьдесят семь сантиметров роста помогли решить проблему: перехватив у Джонса передние ручки, он поднял носилки над головой и дотянул их до высоты посадочной лыжи.
– Сейчас! Я помогу! – Радист Уайли, подпрыгнув, проворно вскарабкался на лыжу. Одной рукой он держался за дверной косяк вертолета, а другой помогал согнувшемуся вдвое члену экипажа затаскивать раненого внутрь грузового отсека. – Давай! Давай! Поднажми!
Лейтенант Тоберман подтолкнул носилки вперед, и те вошли наконец в отсек.
Все, кто стоял внизу, быстро попадали на землю, поскольку винтокрылая машина, совершив наклонный маневр, пошла на разворот. Уайли, не успев спрыгнуть с лыжи, уцепился правой рукой за страховочный пояс члена экипажа, а тот всем телом наклонился внутрь грузовой кабины, чтобы их обоих не сдуло потоком воздуха. Развернувшись, вертушка снова пошла на снижение.
– Несите второго раненого! – крикнула Наталья, и процедура повторилась: Джонс и Тоберман подняли носилки с Ширли вверх, а Уайли и член экипажа втащили их внутрь.
– Все, спрыгивай! Скорее! – крикнул лейтенант радисту.
Козырнув вертолетчику, Уайли с высоты трех метров прыгнул вниз. Наталья зажмурилась. "Сейчас получу еще один перелом. Только этого мне не хватало!" Но радист благополучно приземлился на "пятую точку" и даже улыбнулся при этом.
– Док, в укрытие! Уайли, к рации! – приступил к раздаче приказов Роджерс. – Тоберман и Джонс, занять боевые позиции! Все молодцы!
Благополучно развернувшись, вертолеты улетели. Сразу после этого прекратили стрельбу вьетконговцы, стихли и американские позиции. Члены отряда молчали, говорить никому не хотелось. Неожиданно обрушившаяся на плато тишина казалась невероятной. Все сразу почувствовали чудовищную усталость.
Отхлебнув из фляги воды и утерев рукавом пот с лица, первым приятное для ушей безмолвие нарушил Джонс:
– А вот у нас в Оклахоме такой случай был. Переправлялись мы однажды, мальчишками еще, через реку вброд. Побаивались, конечно, но виду не подавали. И только один из нашей компашки постоянно скулил, что ему страшно. Так вот сам на себя беду и накликал. И откуда эта змея водяная вдруг взялась, мы так и не поняли: сроду в нашей речке такой гадости не водилось. А тут стоило только этому трусу в воду войти, как она сразу в ногу ему и впилась! Еле откачали потом. Зато на всю жизнь усвоил, что действовать надо решительно, без промедления. А нюни разводить – только лихо будить.
– Это точно, – согласился капитан Роджерс и, еще раз оглядев окрестности в бинокль, устало опустился на камень. – Думаю, наши Ширли с Коулом тоже на всю жизнь сегодняшний день запомнят. И я их запомню. И даже когда мы, док, переедем с тобой в Чикаго, – улыбнувшись, он подтолкнул Наталью в бок, – я буду вспоминать, как мы дваджды их эвакуировали.
– Осторожнее, кэп, – поморщилась Наталья, – если не хочешь, чтобы я свалилась в каньон. А там наверняка до сих пор вьетконговцы в засаде сидят.
– Угу, тебя дожидаются, – хохотнул Роджерс, весело блеснув глазами. – Еще бы, такая красотка к ним в руки угодит! Они небось и сейчас на тебя пялятся.
– С чего бы? – пожала она плечами. – У них свои представления о красоте. Хо Ши Мин, например…
– Ну уж не скажи! Это до тех пор лишь, пока они ничего другого не видели. Помнишь ту идейную девицу-снайпершу? – повернулся Роджерс к лейтенанту Тоберману. Тот кивнул. – Ох, как она поначалу нам свои коммунистические лозунги на допросах вкручивала! А потом призналась, что вместо того чтобы стрелять, чаще просто подглядывала за нами: как едим, как спим, как ссать ходим. Особенно ей Джонс нравился, – он подмигнул Наталье, – черных-то она отродясь, оказывается, не видела! А чтоб еще и член черный, да к тому же таких размеров, как у него!..
– Кэп, я попрошу…
– Нэт, ты же доктор, все анатомические термины знаешь! Короче, однажды при виде Джонса эта снайперша напрочь про свою винтовку забыла. Видно, сама обоссалась в кустах от счастья. Не заметила даже, как мы ее в плен взяли. – Все рассмеялись, а Том закурил и продолжил: – Я, между прочим, уверен, что она специально в плен сдалась, ради хозяйства Джонса. Все ему потом глазки строила. Но он побрезговал почему-то. Заразы, сказал, испугался. Да оно и верно: у них почти каждая какой-нибудь заразой страдает. Торчи тут потом после них на карантине! Да и домой еще неизвестно с чем приедешь: черви ведь могут всю гордость отгрызть, фу! Лучше уж, сказал Джонс, подожду, когда нас снова к проституткам в Тайбей повезут…
– Зато, похоже, у тебя с этой снайпершей что-то было, раз ты ее так хорошо помнишь, – обронила Наталья как бы между прочим, не глядя на Тома.
– У меня?! – он даже присвистнул от удивления. – Да я ей задаром не нужен! Тут таких, как я, пруд пруди, насмотрелись они уже. То ли дело – Джонс!..
– Так я тебе и поверила, – ущипнула Наталья его за палец. – Ни одну узкоглазую не пропускаешь, мне рассказывали.
– Разве что в Тайбее, где все девушки со справками и медосмотром, – отшутился Том. И тихо добавил, склонившись к ее уху: – Я тебя, док, заразить не хочу.
– Помалкивали бы уж, кэп, – оттолкнула его Наталья, сделав вид, что сердится.
– Ладно, привал окончен! – Роджерс поднялся, поправил шляпу и амуницию. – Скоро совсем стемнеет. До наступления ночи нам надо спуститься к реке и успеть разбить лагерь. Нечего маячить тут на виду у ВК. Что скажешь, лей? – он взглянул на Тобермана.
– Согласен, кэп.
– А ты, док?
– Насчет лагеря я вам не советчик, – гордо вскинула голову Наталья. – Я ведь доктор.
– Тогда – всем подъем! И двигаемся вниз, в ущелье, пока тропинку пусть слабо, но еще видно.
21
Палатки были изготовлены из тяжелого зеленого брезента и натягивались на здоровенные шесты. Днем в таких палатках невозможно было находиться: из-за темного цвета они поглощали столько тепла, что превращались в аналог плавильных печей. Ночью же в них скапливалась невыносимая духота, потому двери таких палаток постоянно скатывались. Впрочем, днем палатки, как правило, пустовали: рассиживать в них было особо некогда.
Над горами висел желтый полукруг луны. В черном небе – ни одной звездочки.
– Не исключено, что ночью снова зарядит дождь. – Рядовой Джонс вытащил из кармана нож и принялся выскабливать им в песке канавку. – Поэтому пусть лучше вода сюда стекает, чтобы нас не залило.
– А если твою канавку облюбует змея? – вскинулся на него Персийн.
– К вам заползла змея?! – встревоженно спросил кто-то из соседней палатки.
– Нет, живите спокойно! – ответил Джонс. И чертыхнулся: – Черт, у всех одни только змеи на уме. Подумали бы лучше о ВК.
– Или о бабах, – ответили ему уже со смехом.
Внизу грохотала по камням река. Время от времени речные брызги долетали даже до палаток. Лейтенант Тоберман при свете фонарика писал письмо жене.
– О чем пишешь? – полюбопытствовал Роджерс, закурив сигарету. – О том, как Джонс показывал убежденной коммунистке-вьетконговке свой черный член?
– Ты шутишь?! – округлил глаза Тоберман. – Да моя Пэтти с ума от таких вещей сойдет!
– Тоже идеалистка? – Том посмотрел на Наталью. Сидя на земле и привалившись к плотному палаточному брезенту, она дремала. Он осторожно присел рядом, положил ее голову себе на плечо. – Как наш док?
– Пэгги у меня тоже док.
– Неужели?!
– Стоматолог.
– Ну, стоматолог – не хирург. Она в рот смотрит, а не между ног, как… – Мягкий влажный ветерок принес в палатку запах фекалий, и Роджерс, мягко вернув Наталью в прежнее положение, поднялся. – Вот уроды! – Он выглянул наружу. – Кто устроил сральню посреди лагеря, да еще прямо у меня под носом?! Велено же было вкопать для таких дел пустой ящик из-под ракет на краю лагеря! Жрите меньше, а то почва ваше дерьмо уже не впитывает!..
– Змея! Змея!
Гневный монолог капитана был прерван истошными воплями, и из соседней палатки выскочили рядовые Коннорс, Скрыпник и Болдовски. Первые два забрались на камень и нервно теперь подпрыгивали, поочередно поджимая ноги, а третий заметался по лагерю как ошпаренный.
– Она ползает по мне, она ползает по мне! – вопил он непрерывно.
– Что случилось? – проснулась от его криков Наталья.
– Боюсь, он сейчас и самого Хо Ши Мина разбудит, – буркнул Роджерс и вышел из палатки. Изловив Болдовски, крепко схватил его за плечи и встряхнул. – Заткнись! Кто по тебе ползает? Показывай!
– Она ползет сейчас по моей икре! – Казалось, глаза Болдовски вот-вот выскочат из орбит от ужаса. – Холодная и мерзкая! Что делать?! Она меня сейчас укусит!
– Была бы змея, давно бы уже укусила. А ну, живо задери штанину!
– Я… я боюсь.
– Задирай, я сказал, твою мать!
Болдовски дрожащими руками вздернул штанину кверху, и из-под нее вылетело большое коричневое насекомое, которое тут же упорхнуло в ночь.
– Эх, ты, вояка! – саркастически рассмеялся Роджерс, а за ним и все остальные.
– Сэр, – подскочил к капитану радист Уайли, – Дракон-2 сообщил, что в сторону нашего лагеря движется крупная группа противника. Достигнет нашего расположения примерно к утру. Приказано устроить засаду и уничтожить ее.
– Скажи, что мы готовы, пусть дают координаты.
– Есть, сэр.
Том вернулся в палатку.
– Что там случилось? – встретила его Наталья покрасневшими от бессонницы глазами. – Кого-то укусила змея? Противоядие у меня есть, если надо…
– В ухо ему надо дать как следует, а не противоядие, – проворчал Роджерс. – Спи. У тебя еще есть время. – Опустился рядом, снова подставил под ее голову свое плечо.
Едва небо порозовело, радист доложил:
– С базы сообщили, что ВК будут у нас примерно через час, сэр.
– Все, тогда труби подъем! Док, вставай, просыпайся, – ласково потряс он Наталью за плечи. – Дома с тобой отоспимся, в Чикаго. Тоберман, готов?
– Так точно, сэр, – отрапортовал лейтенант, натягивая ботинки.
– Смотри сюда, – сказал ему капитан, когда тот подошел и они оба склонились над картой. – Расположимся вот здесь, встанем буквой "L". Боевой порядок – под прямым углом, огневая позиция там же. Вторая огневая точка – слева, вот здесь, на самом верху вертикальной палочки. А мой КП – прямо на стыке прямого угла.
– Ясно, сэр.
– Действуй.
– Есть, сэр.
Должные позиции заняли через двадцать минут, но гуки появились раньше, чем их ждали.
– Черт бы их подрал, – выругался Роджерс. – Не идут, а летят словно.
– Так они же у себя дома, – напомнил Тоберман.
– Тоже мне, открытие сделал! – усмехнулся капитан.
– Они заметили нашу передовую огневую точку, сэр! – сообщил Джонс.
– А вы бы еще подольше там повозились! Ну, сейчас врежут… Всем приготовиться!
Через мгновение на огневую позицию американцев обрушился ураганный огонь. Вьетконговцы перебежками продвигались к КП, ведя стрельбу непрерывными очередями. Послышались стоны первых раненых.
Стоило Наталье высунуться из укрытия, чтобы помчаться на помощь к раненым, как она увидела бегущего прямо на нее вьетконговца. Она тотчас плашмя упала на землю, и это спасло ее от неминуемой смерти: вьетконговец выпустил в нее целый магазин. Наталья чувствовала, как вокруг, впиваясь в землю, ложатся пули. Несколько из них пробили санитарную сумку, одна продырявила ее полевую куртку. Чуть повернув голову, Наталья увидела рядом с собой мертвого сержанта первого класса Николса: пуля угодила ему прямо в лоб. Глаза его остались широко открытыми, в них читалось удивление. Каска сержанта откатилась чуть в сторону, на внутренней ее поверхности виднелись кровь и частички головного мозга. Ни в момент смерти, ни после падения сержант ни разу даже не дернулся.
Затаив дыхание, Наталья искоса взглянула на вьетконговца: у него опустел магазин, и сейчас он вставлял новый. Не медля больше ни секунды, Наталья рывком поднялась на колени, попутно выхватив из кобуры пистолет сорок пятого калибра, и выстрелила вьетконговцу в лицо. Нелепо качнувшись, он замертво упал.
Выбравшись наконец из укрытия, Наталья первым делом увидела, что американцы теснят гуков по всем позициям, планомерно вынуждая отступать. Самое жаркое место обозначилось на пересечении двух линий буквы "L". Оттуда доносились пронзительные крики о помощи, и Наталья побежала на эти призывы. Пули цокали под ногами, но она старалась о них не думать. Равно как и о том, что представляет сейчас собой отличную мишень для ВК.
– Перегруппироваться! Занять позиции справа!
Донесшийся до нее уверенный голос Роджерса придал ей сил. Вокруг по-прежнему свистели пули, однако она уже с головой ушла в работу. Несколько уже перевязанных ею бойцов были ранены повторно, но тут, на ее счастье, подбежали санитары.
Тех, кому первая помощь была уже оказана, выносили с поля боя и переправляли на КП. Временами Наталья чувствовала, как от страха внутри у нее все точно слипается, ведь сегодня ей впервые приходилось оказывать помощь раненым в непосредственной близости от противника. Но всякий раз чувство страха постепенно сменялось странным спокойствием. Тогда дрожь в теле унималась, и проносившиеся мимо огненные струи уже нисколько не пугали. Не обращая на них внимания, она просто как можно быстрее перебегала от одного раненого к другому.
– Они отходят, сэр! – раздался неподалеку крик Тобермана.
– Отлично, парни! – отозвался капитан Роджерс. – Все о’кей, мы их сделали! Сейчас проведем coup de grace, и дело в шляпе!
Приказ "сoup de grace" (завершающий смертельный удар) означал, что надо добить раненых солдат противника. Добивали гуков с бранными ругательствами, даже с каким-то садистским удовольствием. Смотреть на это было неприятно, и Наталья отвернулась, занявшись завершением своей работы.
– Обеспечить надежное прикрытие! Отходим! Раненых – с собой! Нести как можно аккуратнее! – Последнее распоряжение Роджерса раздалось совсем близко. А затем последовал и шепот прямо в ухо: – Ты как, док? Жива?
– Кажется, да, – Наталья с трудом заставила себя улыбнуться.
– Закончила?
– Нет, еще сержант Хаас остался, ранен в плечо.
– Не торопись, мы подождем. – Том присел рядом на корточки, закурил. – А ты молодец, Нэт, не струсила. Я очень боялся за тебя, когда видел, что ты бегаешь прямо под пулями.
– Убитых много? – поспешила она сменить тему, почувствовав смущение от его похвалы.
– Двое. Рядовой Тревино и сержант Николс.
– Николса я видела. Погиб от выстрела в упор. Шансов у него, увы, не было.
– Зато у других благодаря тебе шансы выжить повысились. Знаешь, что говорил мне один бывалый майор в Вест-Пойнте?
– Откуда ж мне знать? – пожала Наталья плечами, заканчивая перевязку.
– Он говорил так: "Делай то, что наиболее подходит для данного момента, но быстрее, чем это делает твой противник. Только тогда ты победишь". Так что, Нэт, потеря нами всего двух человек – это твоя заслуга. Если бы под таким кромешным огнем раненые не дождались твоей помощи и умерли, число погибших в нашем отряде неизмеримо возросло бы. Ты многим сохранила сегодня жизнь, док.
– Я выполняла свою работу, только и всего. К тому же вы меня хорошо прикрывали, я чувствовала это.
– Верно, – улыбнулся Том и с нежностью посмотрел на нее, взмокшую от пота, с головы до ног забрызанную кровью, уставшую и, несмотря на внешнее спокойствие, явно изрядно напуганную. – Кстати, Тоберман тут подкинул мне идею представить тебя к награде. К Серебряной звезде. По-моему, здорово придумал. Я поддерживаю, – заговорщицки подмигнул он Наталье.
– Вы с ума сошли? – устало распрямилась она. – Какая еще Серебряная звезда?
– Это медаль такая, док, – поощрительно улыбнулся Том. – Золотая звездочка подвешена к муаровой ленточке, а в центре звезды – лавровый венок и еще одна звезда, серебряная. Красиво. Тебе пойдет, док. Такую медаль вручают исключительно за отвагу в бою.
– Ты спятил, Том? – повернулась к нему Наталья. – Или вам, кроме меня, наградить некого?
– Конечно же, есть кого. Но и тебя в том числе. – Он взял ее за руку и притянул к себе. – Я люблю тебя, док.
– Я откажусь от награды, так и знай, – уперлась она рукой в его плечо. – Мадам Мари за всю войну ни одной не получила, а я чем лучше?
– Но мадам Мари, насколько я помню, числилась заключенной концлагеря, – мягко возразил кэп, – и награждение ее было бы проблематично для властей. А ты не заключенная. Ты – свободный гражданин. Правда, пока не США, а Франции, но это не имеет значения, ведь наши страны – союзники. К тому же с Серебряной звездой ты будешь еще красивее, док. – Он поцеловал ее в губы.
– Да не дадут мне никакой медали, – отмахнулась Наталья, уже не зная, какой еще довод привести ей в качестве возражения.
– Дадут, куда денутся? Заставим. Но с такой наградой, док… – Том сделал эффектную паузу.
– Что? – бросила она на него быстрый взгляд. – Назначат пенсию?
– Когда-нибудь и пенсию назначат, конечно. Но я имею в виду ближайшее будущее. В общем, с Серебряной звездой тебе придется выполнять помимо своей еще и кое-какую другую работу.
– Например?