– Ведь это я их пристроил к "витязям", Максим. Наткнулись на них наши строители при подготовке к сносу старого дома в третьем микрорайоне. Пошли с обходом по этажам, по опыту зная, что в квартирах могут быть лежбища бомжей. И вот, пожалуйста – шайка беспризорников. Сначала ребятишки испугались, хотели уйти через окна. Но, поняв, что перед ними не милиция… фу ты, не полиция и не уличная шпана, сдались на нашу милость. Хотя сопротивлялись рьяно. Один даже укусил бригадира. – Василий Гаврилович показал на запястье правой руки и рассмеялся. – Да сильно так укусил, что пришлось обратиться в больницу. Видел бы ты их тогда, Максим. Грязные оборвыши, голодные и злые… Мы их сразу же пропустили через санитарный приёмник, дали за них поручительство фирмы. А потом я договорился со своим другом, директором областного клуба "Витязи Урала", уже под своё честное слово. Так вот и оказались они у тебя. Значит, не подвели. Ну, молодцы, засранцы! Молодцы!
– И что мне теперь с ними делать?
– Максим, где наша с тобой не пропадала за последние годы! Давай-ка учредим в Сосновке ещё и приют для беспризорников да и вообще детей-сирот. Святое дело! Скажи? Ведь эти… ну, мои протеже были рабами у шаромыжников. Представляешь? Тот, который постарше, а ему всего-то двенадцать лет, Венькой его звать, неплохо играет на гитаре. Стоял в подземном переходе, пел воровской репертуар, "травкой" начал баловаться. Другие двое торговали "дурью" у политехнического института. За это им оставляли гроши, лишь бы с голоду не умерли. А не выполнил оброк – били нещадно. Вот они и решили оторваться от своих хозяев. Надо помочь им, Максим, иначе пропадут мальчишки.
– Ясно, что надо помочь. И Анюта моя, и отец Константин тоже за это…
– Вот-вот, так и порешим тогда! На себя бери оргвопросы, а я – финансирование. Думаю, и прихожане в стороне не останутся. В Сосновке состоятельных людей теперь немало. Хотя…
– Вот именно – хотя. Ну да ладно, вперёд забегать не будем, поживём – увидим.
– Ты как всегда прав, Максим! Будь на связи, телефон мой знаешь.
Василий Гаврилович уехал, а Пургины вечером снова пошли к отцу Константину в раздумьях, с чего начинать решение этого нового, интересного и очень серьёзного вопроса.
Что им пришлось потом пережить, какие препоны одолеть – лучше не вспоминать. Без малого год было убито на регистрацию приюта! Зато теперь душа радуется, когда глядишь на этих оживших в тепле и уюте лишённых семьи ребятишек. Пока здесь только мальчишки. Для девочек Василий Гаврилович договорился с областным начальством открыть православный приют в райцентре Пригожино. Это в двенадцати километрах от Сосновки. Там охотно поддержал его настоятель Петропавловского храма отец Гавриил – старинный друг сосновского батюшки. Бог ему в помощь!
Добравшись до приюта, Максим первым делом спросил дежурного, здесь ли отец Константин. Получив утвердительный ответ, быстро поднялся в зал торжеств, оборудованный на втором этаже, в бывшей купеческой гостиной. Батюшка с воспитанниками воскресной школы репетировали рождественский спектакль, который они хотели показать в приюте. А потому приютских мальчишек в зал не пускали, хотя они то и дело выглядывали из своих комнат в надежде, что сидевшая у дверей старшая воспитательница куда-нибудь отлучится.
– Здравствуйте, Наталья Александровна, – переводя дыхание, Максим поздоровался с ней.
Наталья Александровна Кувайцева, внучка одного из немногих оставшихся в живых коренных сосновцев – Ивана Макаровича Карнаухова, полтора года назад с удовольствием переквалифицировалась из инженера-геодезиста сосновского участка фирмы "Уралстройсервис" в первоклассного педагога. Педагог от Бога, как принято говорить в таких случаях, в приюте она неожиданно нашла себя. Работа с детьми, особенно трудными, оказалась её призванием. Воистину, пути Господни неисповедимы! Мальчишки в ней души не чаяли, и она отвечала им искренней материнской заботой и лаской.
– Что-то случилось, Максим? – Наталья Александровна с тревогой поднялась навстречу директору.
Доброе давнее знакомство позволяло этой миловидной женщине обращаться к Максиму без отчества. Но пользовалась она своим правом только в том случае, если рядом не было ни посторонних людей, ни детей.
– Не волнуйтесь, ничего особенного. Надо только срочно переговорить с отцом Константином. Позовите его, пожалуйста.
Вышедший из зала батюшка тоже взволновался, увидев Максима. Но, узнав в чём дело, развеселился как ребёнок.
– Вот ведь какой у нас владыка! Вот он наш отец родной! Помощника мне дал… Слава Тебе, Господи! А отец Гавриил в райцентре тоже давно просит второго священника. Не дал ему владыка, во-о-от… А мне дал! Мне дал!
В душе Максим радовался, пожалуй, не меньше этого уже немолодого, всеми уважаемого человека. А батюшка, того и гляди, запрыгает на одной ноге, с прихлопом в ладоши. Таким радостным, по-мирски весёлым его никто и никогда не видел. С трудом скрывая улыбку, Максим попытался вполне заслуженным комплиментом вернуть отцу Константину полагающуюся священнослужителю степенность:
– Но у вас и приход теперь больше, чем в Пригожино.
– Больше, Максим, конечно, больше. Ведь сколько у нас венчаний да крестин – сам видишь. Слава Богу, хорошо это. Но мне тяжело в моём-то возрасте. Да уж и здоровье не то. Это отец Гавриил тоже знает, не обидится. Один-то я уж скружился совсем… А батюшку я встречу. Обязательно встречу! Вот ещё часок порепетируем с детками, и я бегом домой. Ты только, Максимушка, не сочти за труд упредить мою матушку, чтоб состряпала чего ни то к приезду гостя. Телефон-то свой карманный опять дома забыл, худая голова.
– Всё сделаю, отец Константин. И комнату приготовим в нашей гостинице, и без обеда не оставим. Вы не беспокойтесь, репетируйте…
В это время в кармане Максима запел мобильник.
– Слушаю, Аннушка… Что?! Какой Петруня? Петька, что ли?.. Да ты что! А когда же он, прохвост, успел жениться?.. Всё, Анёк-огонёк, всё! Ты меня прямо наповал… Минут через двадцать буду дома… Представляете, отец Константин, Наталья Александровна, Петька приехал! С женой! Надо же – три года к Рождеству не показывался и… приехал. Вот подарок к праздничку так подарок!
От нежданной радости оставив друзей в полной растерянности, Максим во всю прыть помчался назад. Пробегая мимо церковного дома, выполнил просьбу отца Константина, ошарашив новостью ещё и матушку Пелагию.
Петька ждал у ворот. Уже издали завидев Максима, он бросился навстречу, широко раскинув длинные руки. Столкнулись, как неразъехавшиеся машины, кувырком покатились в глубокий январский снег. Клубы искрящейся пыли окутали их с головы до ног. Вдосталь накатались, хотели уже подняться, но, оставшись на коленках, начали толкаться руками в плечи, снова стараясь уронить друг друга в сугроб. И ни единого слова – только смех взахлёб. Петьку, наверное, смешили подшитые валенки Максима и его несуразный рыжий полушубок с волчьим воротником. А Максим не мог без смеха смотреть на совершенно незнакомую ему пышную смоляную кудель на Петькином подбородке, сплошь забитую чистым деревенским снегом.
Вволю натешившись, друзья враз вскочили на ноги и обнялись.
– С приездом, непутёвая твоя голова!
– Привет, Макс! Не представляешь, как я рад тебя видеть!
– А то я не рад! Ты почему не предупредил? Мы бы тебя встретили по-человечески. Всё молчал-молчал, и на тебе, свалился как снег на голову. Каким ты был, Петька, таким и остался…
– С предупреждением неинтересно. А так – сюрприз!
Максим с Петькой снова обнялись и направились к дому. У ворот стояла Анюта с непокрытой головой, в наспех накинутой телогрейке и бойко разговаривала, то и дело показывая рукой в сторону приближавшихся мужчин, с какой-то молодой незнакомкой в шоколадного цвета пальто с красивым пушистым воротником.
– Кто это к нам ещё пожаловал? – Максим как ни всматривался, не мог признать собеседницу жены.
– А это ещё один вам сюрприз к Рождеству. – Петька хлопнул зятя по плечу и громко рассмеялся.
– Жена, что ли?
– Она самая. Сейчас познакомишься…
Радостных, раскрасневшихся, вывалянных в снегу друзей встретили такие же радостные, приветливые улыбки их жён.
– Знакомься, Мариша, это не только мой родственник, это мой лучший друг детства – Максим, – отрекомендовал зятя Петька.
– Очень приятно, – проворно сняв варежку, протянула свою маленькую, по-детски пухлую руку Марина.
– Взаимно. И радостно, и приятно, – сдержанно ответил Максим, подкрепив слова лёгким рукопожатием.
– Ну а теперь – милости просим в дом, гости дорогие. – Анюта подхватила под руку новоиспечённую невестку, а Максим подтолкнул Петра.
Шумная гурьба больших, холодных да вдобавок совсем незнакомых, кроме папы и мамы, людей нимало не смутила Кирюшку. Он только с любопытством повернул в их сторону белокурую головку, оторвавшись от поглотившего его в отсутствие родителей занятия – уничтожения ёлочных украшений. Почти все игрушки, до которых он смог дотянуться, были превращены в мелкий блестящий бой, густо усыпавший пол вокруг ёлки.
– Кирилл, разве так делают умные мальчики? – с трудом напуская на лицо строгость, спросил сына Максим, осторожно высвободив из его ручонки очередной приговорённый шарик. – Посмотри, какой шарик красивый, как радовалась ему ёлочка, а ты его хотел разбить. Не жалко?
– Залко… Он сам хотел лазбиться. Я его только поделзал, стобы он не лазбился. – Кирюшка ясными повлажневшими глазёнками посмотрел на отца, потом перевёл взгляд на Анюту, ну и, конечно, вышел из воды сухим.
Разобравшись со своим проказником, Максим снова всё внимание обратил на гостей, а Анюта быстро замела в совок осколки ёлочных игрушек. Кирюшка внимательно разглядывал Петра и Марину.
– Ну что, племяш, будем знакомиться. – Пётр взял на руки малыша и поцеловал его в нос. – Я твой дядя, а зовут меня Петей. Значит, я – дядя Петя. Понял?
– Понял… Ты дядя Петя. – Кирюшка без церемоний обхватил Петра за шею. – А это сто за тётя?
– Это тётя Марина.
– Понял… Посли, я тебе показу, какая у меня есть лосадка.
– Пошли, пошли, я очень люблю лошадок.
Пётр с Кирюшкой ушли в детскую, оборудованную Максимом в недавно срубленной притычке к дому. Анюта захлопотала на кухне, а Максим с Мариной расположились было в зале, как исстари повелось в этом доме называть большую заднюю комнату. Но разговора не получилось. Виновато спохватившись, что осталась не у дел, Марина попросила дать ей переодеться, вынудив Максима уйти в детскую и присоединиться там к вовсю шумевшей мужской компании.
– К нам сегодня гостей со всех волостей, – весело объявил Максим, усаживаясь в кресло. – Второй священник в Сосновку назначен. Звонили из епархии, чтобы встречали. Вот-вот должен подъехать.
– Да ну? А что, отцу Константину он не в тягость будет?
– Отец Константин как дитя малое радовался, когда я сообщил ему эту новость. Трудно ему стало одному справляться. Приход-то разросся. Молодёжи много: кто женится, кто ребёночка крестит. Да и старики потихоньку уходят. Он, бедный, как белка в колесе крутится. Второй священник давно уже нужен. Только бы под стать отцу Константину оказался. Не нарадуемся мы на нашего батюшку. Все его уважают, душевный он человек, рассудительный и верующий искренно.
– Здесь, Макс, уж как повезёт, на всё воля Божья. – Пётр поднялся с пола и пересел в другое кресло, напротив Максима. Кирюшка тут же взобрался к нему на колени и, тихонько похихикивая, стал теребить густую дядину бороду. – А молодой батюшка-то?
– Не знаю. Сказали только встретить да приготовить жильё. Номер в нашей гостинице устроит его, как ты думаешь?
– Ваша гостиница губернатора устроит, не то что попа. Об этом мечтать только! – Пётр аккуратно пересадил удивившегося такой бесцеремонности Кирюшку в кресло, а сам подошёл к окну и, сдвинув в сторону тюлевую занавеску, выглянул на улицу. – Макс, а батюшка-то, похоже, приехал… Чего ты расселся? Беги встречать.
Максим опрометью кинулся из комнаты, на ходу что-то крикнув Анюте. В поднявшейся суете на пороге детской появилась Марина.
– Переодевайся быстрее. – Едва сдерживая смех, шепнула она мужу и подсела на корточках к Кирюшке.
Не мешкая Пётр достал из принесённого Мариной пакета своё облачение и через несколько минут был готов преподнести сестре с зятем очередной сюрприз. Встав за дверью, он стал ждать появления Максима. Пока всё шло по плану.
– Ну и где же батюшка? – взволнованный Максим прямо в валенках вбежал в детскую. – Слышь, Петька, где твой батюшка? – Не увидев шурина, он в растерянности остановился. – Марина, а Петька куда пропал?
Чтобы не расхохотаться, Марина уткнулась лицом в пушистый свитерок Кирюшки. Выручил её ровный, зычный голос мужа:
– Да все мы здесь, успокойся, Макс. И батюшка, и Петька…
Максим обернулся на незнакомый голос и остолбенел. Во всей красе светло-серого подрясника, с большим крестом на груди перед ним стоял Петька. Он степенно подошёл к другу, троекратно поцеловал его и осенил крестным знамением.
– Отец Пётр, второй священник Троицкого храма посёлка Сосновка. – Пётр в пояс поклонился Максиму и, чувствуя, что тот не на шутку поражён увиденным, осторожно, под руку подвёл его к креслу и усадил.
Кирюшка крутился вокруг них, не сводя глаз с недоступного ему дядиного креста, а Марина, сотрясаясь в беззвучном смехе, закрыла лицо руками и быстро вышла в зал. Максим по-прежнему бестолково смотрел на Петра и не мог произнести ни слова. Из оцепенения его вывел звонкий возглас сына:
– Папа, ты сто, не узнал дядю Петю?
Максим вздрогнул, ожил:
– Узнал, сынок, ещё как узнал! Ну, Петька, не будь на тебе этого креста, не знаю, что сделал бы с тобой. Подожди-ка, Кирюша… – Максим встал с кресла и, схватив в охапку Петра, закружил его по комнате, чем до невозможности рассмешил Кирюшку. – Молодец, отец Пётр, – перевёл дыхание Максим. – От души рад за тебя… за вас с Мариной. Поздравляю!.. Аннушка! Иди сюда скорее, полюбуйся на братца!
Марина выдержала характер и ничего преждевременно не рассказала Анюте. А та, поспешив на зов мужа, была поражена не меньше его самого.
– П-петруня? Ты… батюшка? – Анюта с минуту заворожённо смотрела на брата и вдруг, машинально вытерев руки о фартук, бросилась ему на шею. – Петенька, Петруня ты мой! Когда же ты удумал такое?
– Старец Нектарий Оптинский, сестричка, очень просто ответил бы на твой вопрос: "Ищите во всём великого смысла. Все события, которые происходят вокруг нас и с нами, имеют свой смысл. Ничего без причины не бывает…"
Отец Пётр ласково обнял Анюту и расцеловал, аккуратно смахнув большим пальцем выступившие из её счастливых глаз слезинки радости.
Марина стояла в сторонке и с доброй улыбкой наблюдала столь необычную и трогательную картину нежданного явления в семью родного человека в облике священника.
Глава 6. Операция "Антиквар" начинается
Утренняя оперативка в следственном отделе занимала, как правило, не более десяти-пятнадцати минут. Полковник Игнатов умел ценить и своё время, и время подчинённых. Тем более сейчас, когда два серьёзных нераскрытых преступления никому в отделе не давали покоя.
– На тебе, Саша, отныне вся ответственность за операцию… – Дмитрий Петрович испытующе посмотрел на Жарова, потом окинул вопросительным взглядом сидевших за приставным столом сослуживцев, – операцию…
– …"Антиквар"! – как-то само собой сорвалось у сразу смутившегося молодого следователя Синельникова.
– Молодец, малец! – обрадовался Игнатов. – Других предложений нет? Тогда так и будет: операция "Антиквар". Давайте определимся, кто куда, и за работу. Жарову, я думаю, надо вплотную заняться реставраторами. Припрягай, Саша, Тимофея Кузьмича, он по старой памяти может навести на кого-то из них. Следователь Синельников и капитан Дроздов… вы прошвырнитесь-ка по скупкам и ломбардам. Майор Кротов занимается сейчас вчерашней дракой молодёжи в Запрудовке. Он останется пока в резерве. Да… Верный путь мы нащупали, мужики. Верный! Только бы не сбиться с него… Ну, заканчиваем на этом. Все свободны.
Определив подчинённых по местам, Игнатов уже в который раз стал спокойно, системно восстанавливать в памяти все дела, связанные с антиквариатом, когда-либо проходившие через его руки. Были камни, золото, была коллекция старинного китайского фарфора, комплект дуэльных пистолетов чуть ли не времён Пушкина, парадный китель генерала, Героя Советского Союза, с полной выкладкой орденов и медалей. Был один труп при ограблении ювелирной мастерской… Но картины и иконы до последнего времени ни разу не встречались. В округе вроде бы тоже не слышно о такой специфике грабежей. Наверное, давно уже всё ценное выкрадено да вывезено из России. И вдруг на тебе, эпизод за эпизодом: этот проклятый "Чёрный квадрат", налёт на староверческий скит, дерзкое ограбление древней Богородичной церкви… Стоп! А ведь буквально за несколько дней до этого пытались выкрасть из музея раритетную Острожскую Библию. Подожди, подожди… Игнатов набрал номер директора краеведческого музея.
– День добрый, Надежда Андреевна. Вас беспокоит начальник следственного отдела полковник Игнатов… Хотелось бы уточнить, кто и когда подарил вашему музею старинную Библию, которую летом у вас едва не похитили… Да что вы говорите?! Значит, есть ещё среди молодёжи хорошие ребята… Я слушаю, слушаю… Мы курируем Пригожинский район… В Сосновке? Всё понятно, Надежда Андреевна, большое вам спасибо. До свидания.
Положив трубку, Игнатов закурил. Значит, память ему пока не изменяет: Острожскую Библию действительно нашли в Сосновке. А законным её наследником, оказывается, является директор фирмы "Уралстройсервис" Василий Гаврилович Подрядов. Он-то и решил сдать этот фолиант в музей. Получается, что в Сосновке многим было известно о раритете. Но кто достоверно мог его оценить? Отец Константин? Возможно… Сам Подрядов тоже, вероятно, знал, какое наследство ему досталось от деда… Ребятишки, которые нашли Библию? Вряд ли. Хотя сейчас они уже взрослые люди. Надо будет выяснить, кто они теперь. Ну что же, немного, но кое-что всё-таки есть…
Полковник пока не знал, что его предположение очень схоже с одной из версий Тимофея Кузьмича Репнина. Такое часто случается в работе опытных следователей, умеющих грамотно обобщать информацию и анализировать ситуацию, делая соответствующие выводы.
Позвонил Кротов. Сообщил, что один из замешанных в драке рокеров может заинтересовать Дмитрия Петровича.
– Так тащи его немедленно! – приказал Игнатов и с нетерпением заходил по кабинету. "Что за интерес может представлять какой-то там рокер-покер? Кроме вреда от них ничего нет. Придумает майор ерунду всякую. Лучше бы ехал, Жарову помогал…"
– Здравствуйте…
Негромкое приветствие заставило полковника резко повернуться к двери.
– Вот, товарищ полковник, Глеб Кузнецов. Задержан вчера во время драки в Запрудовке. – Кротов подтолкнул Глеба вперёд. – Разрешите идти?
– Останьтесь. Проходите и садитесь. И вы, молодой человек, садитесь.
Кротов занял своё обычное место за приставным столом и, показав кивком на стул напротив, усадил Глеба.
– Я вас слушаю. Докладывайте, майор. – Игнатов откинулся на спинку кресла и вопросительно посмотрел на присутствующих.