Аркадий Карасик
Последняя версия
1
Над административным корпусом мигает электическими лампочками надпись: Росбетон. Такие же "вывески" над входом в здание, переходом в цеха, над конторкой дежурного, то-есть, повсюду. Любит генеральный директор рекламу, прямо-таки млеет при виде сияющих букв, выкрикивающих наименование руководимой им фирмы. Блокноты с тиснением "Росбетон", ручки и карандаши - с соответствующими закорючками, обрамленными виньетками. На спецодежде арматурщиков и бетоншиков - все та же "печать" акционерного общества.
Впечатление - даже мозги проштампованы, на почках и печени выгравировано опротивевшее сочетание букв.
Было бы понятно и оправдано, находясь Росбетон в столице, будь он связан с многочисленными филиалами и дочерними фирмами на всей территории страны. Тогда назойливая реклама преследовала бы некую благую цель. Но предприятие, в котором я работаю, располагается на окраине затрапезного городишки Кимовск, никаких ни "сыновьих" ни дочерних фирм в других городах не имеет, пробавляется местными заказами, иногда получает их из соседних городов.
К чему афишировать свои способности и стремления, когда нет под боком конкурентов? Росбетон - единственное предприятие подобного рода!
Как кому, а мне разрекламированное благополучие изрядно надоело. При виде таблички, прикрепленной к дверям заместителя генерального по экономике и реализации продукции Вартаньяна Сурена Ивановича к горлу подступает тошнота. Слово "заместитель" выгравировано максимально маленькими буквами, РОСБЕТОН - крупными, а уж фамилие-имя-отчество едва умещается на двери.
Будто Вартаньян по меньшей мере не обычный заместитель, пусть даже в ранге главного специалиста, а Президент с большой буквы или всевластный регент при нем.
В многоступеньчатой лесенке производственных и административных должностей я - самая незаметная ступенька - начальник пожарно-сторожевой охраны предприятия. Ниже располагаются подчиненые мне сторожа и неподчиненные уборщицы.
Звучит-то как! А на самом деле - обычный сторож с двухтысячным окладом, не имеющий ни прав, ни обязанностей. Старший кто куда пошлет. Ибо цемент и щебень, слава Богу, не горят, деревянных деталей в цехах кот наплакал, единственная опасность возгорания - в кабинетах. Вот поэтому и приходится "начальнику" большую часть рабочего времени проводить вместе с дежурным в его остекленной конторке.
А сегодня вообще - в одиночестве: отпросился Феофанов по причине недомогания, без пред"явления больничного листа. Сурен проявил необычное внимание - отпустил. Как всегда, обязанности дежурного по совместительству, без дополнительной оплаты, возложил на "пожарника".
Сопротивляться я не стал - бесполезно, даже вредно. Портить отношения с взрывчатым армянином все равно, что садиться на стул с поломанными ножками - можно оказаться на полу. И в прямом, и в переносном смысле слова. Тем более что Светлана весь вечер занята - то ли заседание, то ли банкет, нередко два эти мероприятия совмещаются в одно.
Сидеть, бездумно уставившись на фонтанчик, омывающий виньетку из все тех же букв - РБ, надоело. Я поднялся, потянулся до хруста в суставах и отправился к входу в цеха. Поглазеть на трудовые достижения коллектива Росбетона - пусть маленькое, но развлечение. Там все кипит: арматурщики ползают на коленях, скручивая вязальной проволокой арматурное плетение; вдоль форм ползает тельфер, разнося громоздкий ковш с бетоном; в формы укладываются изготовленные каркасы; натужно хрипят вибраторы; кран выносит к выезду на эстакаду готовые панели; отчаянно матерятся бетонщики и арматурщики, визгливо отчитывает их сотрудница отдела технического контроля, доказывает высокое качество изделий сменный мастер…
Посмотришь со стороны - бедлам, вникнешь - производственный процесс, приносящий предприятию немалые прибыли. Мизерная их доля "капает" и в мой карман. В виде премий и добавок, разного рода компенсаций и помощи. Поэтому мой интерес к происходящему в пролетах цеха не столько познавательный, сколько материально заинтересованный.
Войти в цех так и не пришлось.
Прямо на меня выскочил распаленный работой мужик в распахнутой на груди клетчатой рубахе. Подбежал к автомату газированной воды, наполнил поллитровую банку, выпил залпом.
- Помираешь с безделья, Сергеич, - прохрипел он, жадно следя за снова подставленной под струю банкой. - Поди, поворочай дерьмовые каркасы - повеселишься…
- У каждого свое, Тимофеич, - я примирительно посмеялся, похлопав работягу по потному плечу. - Кому каркасы ворочать, кому пожары гасить. Соответственно и платят: ты кладешь в карман десяток увесистых кусков, я - всего-навсегох пятую часть.
- Куски, говоришь? Бумаженции, которыми впору стены оклеивать. Пошли давеча с жинкой на рынок, купили пожрать, одежонку пацанятам - поллимона выложили… А жрать, между прочим, каждый Божий день охота, та же обувка на пацанятах просто-таки горит, да и бабе не ходить голяком… Вот и все мои прибытки. Впору выходить потемну с ножичком, подстерегать дерьмовых богачей. Посадят - туда и дорога, не повяжут - жить можно…
Железная дверь с грохотом открылась, из цеха выглянул бородатый мужик с растрепанными волосами, щедро попудренными цементом.
- Ты что, косоглазый, на чужом… в рай в"ехать хочешь? Форма простаивает, так тебя и перетак. Тащщи каркасы, вдоль тебя и поперек, по матушке Волге с пересадкой в космосе…
Обычный производственный диалог, пересоленный и переперченный. Так уж повелось в Росбетоне: на одно нормальное слово - полтора десятка извлеченных из соседней лужи.
Тимофеич быстренько опростал вторую банку шипучки и бросился трусцой на зов приятеля. Или - бригадира, черт их там разберет, в каких должностях пребывают. Лично я различаю только три категории работающих: работяги, мастера с онтролерами всех степеней да толстые матерщинные крановщицы. Итти в цеха мне расхотелось. Не потому, что - высоконравственный и святой, сам могу при случае и соответствующем настроении такими словообразованиями огреть - у слушающих мозги набекрень. Просто считаю постыдным находиться среди вкалывающих работяг этаким туристом, шастающим вдоль стендов бездельником.
Возвратился в дежурку и ожидающе уставился на упорно молчащий телефон. Ну, зазвони, дорогой, проснись, ведь наступает пора проверки бдительности несения службы сторожами. Шесть часов вечера. Сурен, небось, возвратился с очередного собрания-совещания в свой уютный кабинетик и вот-вот примется обзванивать дежурных. Казалось бы, что главному экономисту до сторожевой охраны, его дело - деньги считать, обкатывать прибыльные контракты с заказчиками да повыгодней реализовывать продукцию. А Вартаньян и охраной занимается. Причем - не вскользь, не время от времени - вплотную. С минуты на минуту позвонит.
Так и получилось. Телефонный аппарат вздрогнул, зашелся в истерических всхлипываниях и, когда я поспешно снял трубку, радостно заблаговестил голосом Сурена.
- Костя, порадуй, скажи, как дела? Не напали рэкетиры, не поджидают ли лучшего твоего друга киллеры?
В голосе заместителя генерального ни малейшего акцента, о его армянском происхождении говорит, разве, чисто кавказской построение фраз и частое употребление набивших оскомину словечек: пожалуйста, дорогой друг, порадуй, понимаешь…
- Все чисто, Сурен Иваныч, можете спокойно ехать домой.
- Какой там дом, друг, когда работать надо? Замучили всякие бумаги и бумажки, дышать не дают. А тут ещё в кассе - ремонт, кассирша все деньги стащила в мой сейф… Понимаешь, друг?
Понятно. Вартаньян обожает работать по вечерам, раньше полуночи из кабинета не выходит. По его убеждению, день загромождается неприятной текучкой, когда - ни подумать, ни взвесить. Тащат из бухгалтерии многостраничные ведомости, отдел реализации донимает накладными, производственники информируют - обязательно в письменном виде! - о марках и количестве выпущенной продукции, посетители, один за другим, появляются в кабинете…
А вот ночью - благодать. По правую руку - трубка радиотелефона, по левую - стакан крепчайшего чая, мерцает монитор компьютера, покорно раскладываются многочисленные бумаги. Думай, взвешивай, принимай решения.
- Послушай, друг, просьба имеется. Маленькая, как мизинчик твоей Светланы… Не пускай, пожалуйста, ко мне никого, а? Если даже президент заявится под ручку с премьером - все равно не пускай…
- Сделаю.
Меня покоробило упоминание "мизинчика" Светы. Правда, многозначительное словечко "твоей" несколько сгладило возмущение, но все же - неприятный осадок надолго проник в сознание. Ибо наши отношения с давних пор напоминают примитивный треугольник, нижние вершины которого занимаю я с Суреном, в верхнем углу парит над нами изящная, умненькая Света. И не просто красивая женщина - главный технолог Росбетона.
Наши со Светой два угла сближены почти вплотную, угол Вартаньяна отдален, но горячему армянину помогает мое положение обычного сторожа. Во время совещаний-банкетов, доступ туда мне перекрыт, Сурен имеет возможность беспрепятственно ухаживать за технологиней, добиваясь нашего с ней отдаления друг от друга.
Вот и сейчас Вартаньян не просто узнал о безопасности вокруг административного корпуса, тем более, не обеспокоил "сторожа-пожарника" дурацкой просьбой никого к нему не пропускать - лишний раз убедился в том, что я не брожу по коридорам третьего, управленческого, этажа. Невенчаный муж технологини - на месте, можно беспрепятственно "штурмануть" её в очередной раз. Авось удастся.
"Штурм" облегчается тем, что Светка во время моих ночных дежурств тоже "дежурит". А что ей, спрашивается, делать одной дома? Уборкой квартиры заниматься или еду готовить? Шалишь, незаконный муженек, зря надеешься, сопостельничек, жена - не домработница и не служанка, она предназначена совсем для иной цели… Не знаешь, какой именно? Изволь, ночью подскажу…
Светка выпорхнула из лифта веселой, беспечной птахой. Единственное, пожалуй, отличие от пташки - отсутствие крылышек. На ходу, не оглядывааясь по сторонам, чмокнула меня в плохо выбритый подбородок.
- Уже домой? - удивился я, взглянув на настенные часы, окаймленные все тоже же символикой - Росбетон. - Всегда задерживаешься…
- Головка бо-бо, - изобразила детский лепет Светлана. - Хочу отоспаться…
Я бы чувстввал себя намного спокойней, зная, что "ребенок" сидит в своем кабинете, но не показывать же охватившую меня ревность. Возможно, дома подружка будет под большим контролем - телефон под рукой. А её кабинет на третьем этаже находится в опасной близости к кабинету главного экономиста.
- Действительно, тебе нужно отдохнуть. Полежи, почитай, попозже позвоню, узнаю о самочувствии, - ненавязчиво, вскользь, упомянул я о неизбежности проверки. - Поужинай и ложись в постель…
- Какая постель без тебя, милый, - засмеялась "жена". - Скорей всего до утра проворочаюсь без сна.
Женщины по своей природе - самые опытные психологи, им дано умение успокаивать либо возбуждать мужчин-идиотов, внушать им ревность или гасить её проявления. Вот и сейчас, выслушав слегка замаскированное признание в любви, почувствовал облегчение. Зловещая фигура "соперника" перестала донимать меня, расплылась в подсвеченном голубом тумане.
Светка одарила меня парочкой самых сладких улыбок и побежала к остановке автобуса. А я оперся локтями на стол и стал ожидать появления Вартаньяна. Появится армянин - все ясно: назначено свидание, возможно даже в нашем со Светкой гнездышке. Не появится - можно дежурить спокойно.
Сурен не появился. Дышать мне стало легче, настроение улучшилось.
Вместо него в вестибюль вошел с улицы мужчина средних лет, в модном плаще и такой же модной шляпе. Раскрасневшееся от ветра лицо выражает уверенность в праве врываться в любое учреждение после завершения рабочего дня, все встречные-поперечные обязаны падать на колени, предупредительно открывать и закрывать двери, стряхивать дождевые капли, согревать румяные щеки.
Короче, вошел новоявленный богач, полный собственник современной России. Вгляделся я повнимательней и обалдел. Всего навидался на своем веку, всякого испробовал на вкус, но такая втреча - впервые.
В далекие времена, когда я не был "сторожем-пожарником" - работал сыщиком уголовного розыска, пришлось брать одну преступную группу, занимающуюся сбытом наркотиков. Главарь - поджарый, будто весенний волк, с бегающими жадными глазками и золотым оскалом - не стал запираться, выдал не только своих подельниколв, но и "курьеров", доставляющих ядовитое снадобье из районов Средней Азии.
Как водится, получив причитающийся ему по закону срок, Листик - такую он носил кликуху - отправился на зону, исправляться и учиться жить честно. Не знаю, чему его там научили, но вот - стоит передо мной, попыхивая сигарой, сощурив маленькие глаза. Пальцы рук унизаны кольцам и перстнями, на груди выпущен на всеобщее обозрение золотой крест, украшенный крупными бриллиантами.
Ничего похожего на давнего главаря наркобизнеса.
Я, конечно, тоже изменился. И не только внешне - внутренне. Попробуйте не измениться после постигшей меня передряги: подсунули сыщику засвеченную взятку, подвели под суд. Сколько не оправдывался, как не суетились сотрудники уголовного розыска - ничего не помогло: три года заключения, которые я отбарабанил минута в минуту.
И вот - встретились.
- Если не ошибаюсь, старший лейтенант Сутин? - неуверенно спросил бизнесмен. - Надо же - встреча… Думал, в генералы выбился, а ты - в сторожа…
- Не ошибся, Листик. Что же касается должности, то по мне лучше сторожить, чем воровать… Хочу спросить, не ты ли приложил руку к той самой фальшивой взятке?
Листик самодовольно улыбнулся. Стряхнул влагу с плаща, небрежно потряс своей дорогой шляпой. Будто отряхнул все свои грехи - и прошлые, и настоящие, и будущие.
- Зря ты так со мной, Сутин. Сам ведь знаешь, не воровал. И сейчас этим не занимаюсь… Что же касается давнишней историей со взяткой, ты не ошибаешься - самолично организовал… На сколько тебя тогда упекли? На три года, кажется. Именно этого времени мне и не хватало для накопления, как сейчас любят выражаться, стартового капитала. Слишком уж глубоко ты залез в тогдашние мои делишки - сам виноват…
- Сейчас, значит, не воруешь? Верю с трудом… Чем же тогда занимаешься? Ежели, конечно, не секрет…
Бизнесмен пренебрежительно стряхнул столбик пепла мне под ноги - будто плюнул.
- Могу, конечно, не отвечать - не на допросе у следователя, но если просишь - пожалуйста. Создал аптечную фирму. Сейчас люди часто болеют, всем нужны лекарства, а мне - их денежки… Вот так, учись, малолеток, постигай азы современного бизнеса… Навсегда кончилось ваше времячко, нищих правдоискателей, мешающих жить достойным людям. Жизнь все расставило на свои места: кому заниматься бизнесом, кому - сторожить.
Напряженная беседа все больше напоминала дуэль на шпагах, в которой я безнадежно проигрывал. Острые жалящие уколы противника пронзали меня насквозь, до самого сердца доставали, жалкие ответные удары оставляли на Богомоле легко заживающие царапины. Да и чем я мог ответить - жалкими всхлипываниями о позорности воровства и своей честности?
Еще раз окинув бывшего сыщика презрительным взглядом, бизнесмен медленно пошел в сторону лифта.
- Погоди, Листик, - остановил я его. - Рабочий день окончился, приказано посетителей не пускать.
Не оборачиваясь, Богомол попросил-приказал.
- Позвони Вартаньяну - разрешит.
Я поколебался. С одной стороны, пропускать наглеца не хочется, но, с другой - вдруг он приятель Сурена? Рассвирепеет армянин, вполне может превратить начальника пожарно-сторожевой службы Росбетона в обычного безработного. Без согласия профсоюза и решения суда.
Позвонил.
- Сурен Иваныч, к вам рвется посетитель…
- Неужели ты не понял, Костя? Никого, ни клиентов, ни родственников. Нет меня, понимаешь? Вознесся на небеса, провалился в преисподнюю, выпал в осадок, уехал купаться в озере Севан.
Я не успел положить трубку - её взяла пухлая рука Листика.
- Это я, Сурен Иванович. Богомол. Мы договорились встретиться…
Листик умолк. Видимо, на него полился водопад гневных фраз, щедро расцвеченных чисто восточными выражениями. Я с удовольствием следил за лицом бывшего торговца наркотиками. Сейчас оно покроется красными пятнами, во взгляде появится раздражение и я с удовольствием выставлю за дверь новоявленного аптечного дельца.
Ничего подобного не произошло. Трубка возвратилась к моему уху.
- Пропусти, пожалуйста, Костя, - вяло, без привычной горячности, попросил Сурен. - Понимаешь, нужный человек, очень нужный…Больше - никого, пожалуйста, даже президента под ручку с премьером, - повторил Вартаньян коронную свою шуточку. - Очень прошу.
Пришлось подчиниться. С презрительной улыбочкой на пухлых губах Листик вошел в кабину лифта.
Странный человек Сурен, непредсказуемый, но мне ещё не приходилось сталкиваться с подобным качеством его характера - уступчивостью. Неожиданной и поэтому - необ"яснимой. Интересно, что связывает между собой аптечного предпринимателя и главного экономиста Росбетона, где и когда пересеклись их пути-дорожки, чем покорил эмоционального армянина холодный и расчетливый Листик?…
Судьба свела меня с Вартаньяном через полгода после того, как я поселился у Светки. Еще не прошел шок от свалившихся на меня несчастий, которые искарежили всю мою жизнь. До чего же все было надежно и прочно: любимое дело, заработанный нелегким трудом авторитет, безоблачное будущее… А потом посыпалось: взятка, арест, суд, зона. На фоне этой черноты единственное светлое пятнышко - знакомство со Светланой.
Наше с ней сближение произошло на редкость легко - без многодневных ухаживаний и красноречивых взглядов. В один из зимних вечеров я бесцельно бродил по улицам Кимовска, мучительно выискивая "маршрут" дальнейшей своей жизни. В первую очередь - устроиться на работу, получать ежемесячно зарплату, занять панические мысли. Слава Богу, не отобрали прописку, есть где жить - родительская комнатушка в коммуналке - мое убежище от настоящих и будущих ненастий.
Впереди быстро шла изящная женщина. Видимо, очень торопилась либо к мужу домой, либо - на свидание. Так спешила, что не заметила предательской наледи, спрятанной под снежком, взмахнула руками и упала. Попыталась подняться - не получилось, помешала подвернувшаяся нога.
Я поспешил на помощь, помог подняться, предложил вызвать скорую. Женщина, болезненно гримасничая, отказалась. Пришлось почти нести её на руках. В двухкомнатной квартирке с разбросанными вещами, ванной, перегруженной грязным бельем, остатками еды на кухонном столе я помог даме сбросить дубленку, уложил на диван. Все, миссия спасателя выполнена, можно возвращаться к своим проблемам.
Не получилось - Светка не отпустила. Как же она обойдется без помощи, когда не может передвигаться? По её твердому убеждению, я не имею морального права оставлять её в беспомощном положении.
- Суп в холодильнике, там же - колбаса, - безаппеляционно заявила она, будто перед ней не случайный прохожий - офицерский денщик. - Для поднятия тонуса налейте мне рюмку водки. Закуска - малохольный огурчик. И не вздумайте сбежать - все равно найду.