Пришлось принять, как выражаются политики, неординарные меры. Нет, я не стучал кулаком по столу, не орал во весь голос, не увещевал трепача - бесполезно, на Грушу не действуют ни запреты, ни просьбы. Просто скрутил из тряпки, которой он вытирал стол, кляп. Показал ему.
- Прекрати болтать! Не то - ты меня знаешь - заткну фонтан!
- Но я…
- Кому сказано?
Ошеломленный говорун кивнул.
- Я поживу у тебя пару суток. Возражения имеются?
Витька закивал и показал шесть пальцев. Дескать, раньше, чем через неделю не отпущу, не надейся.
- Будет видно, - с ловкостью завзятого дипломата ускользнул я от согласия или возражения. - Как пойдут дела.
В ответ - продемонстрировано пять пальцев. По сузившимся глазам хозяина квартиры я понял: торг бесполезен, на дальнейшее сокращение Витька ни за что не согласится.
И еще одно дошло до моего сознания. Придется освободить его от обета молчания. Мне сейчас нужен не безгласный манекен, а человек, способный отвечать. Ибо выпрыгнула чертом из коробочки свежая идейка: Пудов должен вывести студенческого друга на какого-нибудь опытного сыщика. Которому можно довериться, не опасаясь предательства. В том, что Груша знает таких людей, у меня - ни малейшего сомнения.
После окончания университета Витька перепробовал уйму специальностей. Начал с журналиста. Напечатал в газете непроверенный факт, который касался видного политика - прогорел. Выгнали. Уехал на Камчатку, года два проболтался на рыбных промыслах. На сейнере повредил позвоночник, с год провалялся на больничной койке. Вернулся на Большую Землю. В сельской школе вел уроки русского языка и литературы. Надоело. Обратился в уголовку, предложил свои услуги. Приняли. С одним условием: не выпячиваться, быть на подхвате. Подучится, набьет мозоли на мозгах, заднице и кулаках - выпустят в "свободный поиск". Пришлось согласиться.
"На подхвате" Груша проработал почти год. Понял - положение подчиненного не для него, по характеру он должен быть начальником. Неважно каким: директором рынка или заведующим родильным домом - лишь бы действовать самостоятельно, а не по указке безголовых руководителей. Возвратился в журналистику.
Что стоит Витьке, при его обширных связях в той же уголовке, свести меня с толковым сыскарем.
Я убрал самодельный кляп.
- Дай слово не дергаться и говорить только по моему разрешению.
- Черт с тобой, держи. Неужто заткнул бы пасть?
- Можешь не сомневаться.
- Даешь, Гвоздь! Наблатыкался в своих детективчиках - позавидуешь. На днях купил один. Название не упомню…
- Кто пообещал молчать? - грозно прикрикнул я, отлично понимая эфемерный характер нашей с Витькой договоренности. - Говорить - только по моему разрешению!
- Давай, репетируй!
- У тебя есть хорошо знакомый сыщик, на которого можно положиться?
- И не один, - восторженно закричал Груша. - Знаешь, как-то довелось присутствовать при операции нашей уголовки. Ребята повязали целую группу рэкетиров. Да так ловко, что те даже не поняли, что произошло, У одного из них удалось взять интервью. Представляешь, по горячим следам… Главред от восторга обделался… Вообще-то у него - страшнейшие запоры - литрами пьет слабительное…
Я выразительно показал болтуну кляп.
- Молчу, молчу… Только скажи: зачем тебе нужен сыскарь?
Пришлось приоткрыться. Учитывая болтливый язык приятеля, поведал ему далеко не все - самую суть. Дескать, у моих знакомых похитили дочь, официальная уголовка мемекает на подобии голодного теленка. А родители страдают, им нужно помочь.
- Есть у меня такой! - снова закричал Груша. - Сейчас - на пенсии, прострелили мужика, что-то внутри повредили. Что именно, не знаю, врать не обучен. Сыщик - класс, мигом вычислит похитителей твоей девчонки… Врешь ты, Гвоздь, о страдающих родителях. Наверняка хлопочешь об украденной прямо из постели любовнице… Можешь не признаваться, настоящий мужик о таких делах не откровенничает. Только одному мне, по-дружески, а? Страсть как люблю… эти самые истории…
- Опять разболтался? Ради Бога, уйми трепливый язык! Сведешь с отставником? Кстати, как его величать?
Пудов одарил меня торжествующим взглядом. Любил, до чего же любил, болтун быть необходимым. Начиная от подачи полезных советов и кончая одалживанием денег. Если даже знал - долг не вернут.
- Стулов Васька. От роду - двадцать восемь. Женат, но, подозреваю, несчастлив… Однажды свел его с Олькой - помнишь, была у нас на курсе красивая деваха? Глаза - прожектора, волосы - водопад, талия - двумя пальцами охватишь, груди - две подушки. Живи да радуйся. А Васька повертел носом и - в бега. Олька после этого с месяц со мной не разговаривала…
- Цыц! Снова тебя заносит… Когда познакомишь?
Груша схватил телефонную трубку, торжествующе помахал ею перед моим носом. Будто гаишник перед провинившимся водителем жезлом. Набрал номер.
Я внимательно слушал телефонный разговор, но, честно говоря, мало что понял. Груша разливался соловушкой, долбил собеседника дятлом. Непонятно, как тот реагировал на бурный поток воспоминаний, политических и бытовых анекдотов, экономических и культурных новостей. Как умудрялся вставлять хотя бы одно слово.
Наконец, болтун положил трубку, горделиво поднял голову, прищурился.
- Завтра он не может - идет в поликлинику. Послезавтра - в десять утра ожидает нас в гости. Придется поистратиться - Стулов на подсосе, пенсии не хватает. А выпить парняга любит, в меру, конечно: боится отбросить копыта…
Не переставая говорить, пренебрежительно поморщился. Дескать, вот пошли мужики, одной рюмки на полгода хватает. Детишки, детясельники - вот они кто.
Я насторожился. Заломит подстреленный сыщик несколько сотен минимальных зарплат - что тогда делать? Вместе с дедом Пахомом в подземном переходе исполнять дуэты из опер Чайковского? Или на время переквалифицироваться в грабителя?
- Учти, родители девушки… вернее дед и бабка - тоже пенсионеры, поэтому платить частному детективу не могут. Максммальная цена его услуг - бутылка, ну - две…
- А ты - тоже пенсионер? Небось, столько гребешь за свои дерьмовые россказни - "новый русский" позавидует… Успокойся, слабак, Васька денег не возьмет, зациклен на честности и справедливости, как и мы с тобой. Потрудится на общественных началах - не заржавеет.
- Как-то неудобно…
- Неудобно на потолке спать - одеяло свалится, - Витька выдал очередной заскорузлый анекдотец. - Говорю же, парень - класс!
Все получается, как нельзя лучше. Завтрашний свободный день затрачу на встречу с Верочкиной матерью. Авось, будет чем порадовать бесплатного частного детектива.
В качестве вознаграждения за оказанную услугу я разрешил Груше поболтать. Монолог растянулся до самого вечера, довел меня до головной боли. Не помогли ни анальгин, ни водка.
Наконец, тоже утомленный нескончаемой болтовней, хозяин постелил мне в гостиной и скрылся в спальне. Через несколько минут оттуда донесся невероятной силы храп. Под потолком панически заметались мухи, на окне вздрогнула занавеска.
Я погасил верхний свет, включил торшер и подсел к телефону. Думал не о пропавшей мисс Дремов и не о выслеживающих меня преступниках - только о Машеньке, бывшей моей жене, еще не вычеркнутой из паспорта и моей жизни.
Набрал знакомую комбинацию цифр. Протяжые гудки напоминали признание в любви.
- Алло! Вас слушают.
Мужской голос ударил по нервам и они до боли натянулись… Виталька!
Пришел в гости или переселился к матери, расставшись с очередной гражданской "супругой"? А мне что до его времяпровождения? Главное, пасынок напоминает опущенный шлагбаум, преграждающий мне возврат к жене.
Пришлось положить трубку. Беседовать с пасынком - ковыряться в помойке своих несчастий. А я, между прочим, терпеть не могу выглядить бедным, выпрашивающим, будто милостыню, жалость и сочувствие.
Выждал полчаса и повторил звонок. На этот раз ответила Машенька. Слушал негромкий, ласковый ее голос и… молчал.
- Алло! Алло!… Вас слушают… - Маша несколько долгих минут помолчала и вдруг прошептала. - Павлуша, ты? Перестань ребячиться… Скажи, это ты?
Я молчал. Слова зарождались в сердце и… застревали в горле. Да и что я мог сказать бывшей супруге? Люблю ее и… не люблю, хочу - к ней и… не хочу. Вернее, не могу.
Дурацкое состояние какой-то раздвоенности.
Машенька положила трубку, 7
Утром, опрокинув на меня целое ведро болтовни, Витька умчался в редакцию. На прощание проинформировал о куриных ножках и бедрышках, яйцах и колбасе, сливочном масле и разделанной селедке. Захочет постоялец поесть - сам сварит и изжарит. Ему - недосуг.
Я понимаю Грушу: сам терпеть не могу заниматься домашним хозяйством, если и варю первое - только из пакетиков. Быстро и удобно. Что же касается вредности, неизвестно, где ее больше: в стерильных упаковках или в перекормленых ядами натуральных овощах.
Ограничился чашкой кофе, заедая его черствым хлебом. Аппетита - ни на грош, голова, набитая болтовней Грущи, кажется, распухла - вот-вот лопнет. Во рту - пустыня Сахара. Или - Гоби? Со школьных лет терпеть не могу географию, путаю Канары с Камчаткой, Кавказ с Альпами. Заболел, что ли? Только болезни мне не хватает! Свалюсь - все полетит в преисподнюю: и рукопись новой повести, и выполнение обещания, данного бабе Фене.
Пора заняться делом.
Если я правильно понял бормотание деда Пахома, его дочь работает в каком-то банке, сейчас - в отпуску. Сидит дома, ожидая появления загулявшего муженька.
Подобный расклад меня устраивает. Муж - на работе, женщина - одна. Заманчивая обстановка для небольшой беседы. Размусоливать не стану - нет ни желания, ни времени. Всего два-три вопроса. Главный: где дочь? Почему она ее прячет? Да - да, нет - нет. Обычный обмен мнениями. Червертьчасовая разминка.
И я неторопливо двинулся к станции метро.
По двухдневной привычке контролировал каждого прохожего. От малолетка до престарелой, едва передвигающей ноги бабки. Из доверительных бесед со знакомыми ментами уяснил: в наше время пособником преступников может быть любой человек, вне зависимости от пола и возраста. Метастазы преступности, подкормленные жаждой наживы, пронизали все общество, начиная от нижних ее слоев и кончая верхушкой. Особенно верхушкой.
Вроде, все нормально, повторяющихся физиономий, подозрительнах типов не отмечено, никто не обращает внимания на сорокалетнего придурка, возомнившего себя современным Мегре.
И вдруг я споткнулся. Конечно, в переносном смысле слова. На автобусной остановке в раскорячку стоял парень в распахнутой куртке. Тот самый, из вагона электрички, который пояснял женщине современный взгляд на любовь и брак.
Случайность? Вполне может быть, но случайность довольно странная. Многомиллионная Москва - не сорокатысячный Дремов, здесь за одни сутки дважды с одним и тем же человеком не столкнешься. Если случится такое - пиши заявление о включении тебя в книгу рекордов Гинесса.
Я независимо протопал мимо остановки, подошел к газетному киоску. Расплачиваясь, незаметно оглянулся. Постарался - незаметно, получилось, наверняка, глупо. Нет ни опыта, ни сноровки.
Парень покинул остановочный павиольон и остановился неподалеку, изучая выставленные в витрине комка безделушки, каждая стоимостью в пенсию деда Пахома. На меня не смотрит, но в стекле витрины, будто в зеркале, я уловил его настороженный взгляд. Слежка, наглая слежка!
Что делают в таких ситуациях опытные люди? Я напряг мыслительный аппарат, выцарапал из памяти отрывки из своих детективов. Естественно, не придуманные, почерпнутые из рассказов ментов.
Уходить проходными дворами? А кто может подсказать, какой двор проходной, а какой - тупиковый? Сутками просиживая за письменным столом в захолустном Дремове, не очень то ознакомишься со столичной географией…
"Схватить" такси либо частника и попросить водителя запутать следы? Водитель может оказаться наводчиком или шестеркой бандитов.
Самое примитивное - попытаться скрыться в метро. Втереться в толпу пассажиров, на каждой станции перепрыгивать из вагона в вагон, из поезда в поезд. Так запутать следы, чтобы самому их не распутать.
Сказано - сделано, задумано - выполнено. Перепрыгивая через ступеньку, помчался по эскалатору. Парень - за мной. Будто привязался незримым канатом. Он уже не прятался и не отворачивал башку - шел напролом.
Во время очередной пересадки пастух исчез. То ли посчитал задание выполненным, то ли передал слежку напарнику, то ли - никакой он не пастух. Обычный любопытный пассажир. Нет, перебил я сам себя, за мной следят. Кто и зачем - второй вопрос. Нельзя расслабляться.
Я с полчаса посидел на лавочке, успокоился. К матери Верочки сразу не поехал. Почему-то был уверен, что на дальних подступах к ее дому меня ожидают. Завернул в тощий скверик присел на скамейку и задумался…
Если за мной следят, то единственная причина слежки - затеянное расследование исчезновенния мисс Дремов. То-бишь, внучки соседей. Пасут, конечно, похитители. Но откуда им стало известно о просьбе бабы Фени и моем идиотском согласии? Знает об этом, кроме меня и "заказчицы", только Надин. Дед Пахом - не в счет, его может заподозрить только пациент психушки.
А как же быть с Виталькой? Пасынок знает о похищении девушки и о моем обещании найти ее. Не зря же он пас меня во время посещения уголовки. Тоже неприкрыто и нагло. Если он связан с преступниками - реальный повод для дальнейшей слежки, но уже в Москве. Несмотря на заусоренные алкоголем мозги, Виталька должен понимать: засветился. Вот и передал эстафету улыбчивому дружану.
Предположим, мои подозрения основаны не на зыбком песке - на гранитной почве. Тогда что означает появление у стенда химико-торгашки мужчины с проседью в прическе, как оно вписывается в новорожденную версию?
Элементарно просто. Виталька представил отчима своему боссу. Рассчитывать на то, что я тогда остался незамеченным - непроходимая глупость. Босс и организовал московскую слежку.
Все - в рифму, все - продумано. Завтра же расскажу об этом сыщику, с которым меня познакомит Груша. Высмеет? Ради Бога, пусть вволю поиздевается, если я непроходимый тупица, профессионал вылечит меня от излишней подозрительности. Если посчитает мою версию с"едобной, возьмет ее на вооружение.
Для всех этих размышлений хватило чуть больше часа. Поднялся с лавочки совсем другим человеком, собранным, серьезным. Похоже, теперь речь идет не только о похищении "королевы красоты", но и о моей безопасности.
Так просто бандиты следить не станут. Узнают, с кем я нахожусь в контакте, пройдутся по адресам или телефонам людей, у которых я побываю или позвоню, потом - действия. Опасных, по их мнению, ликвидируют, неопасных запугают. Что до меня, можно не сомневаться, замочат в первую очередь.
А я ведь звонил Машеньке, пусть не разговаривал, но - звонил. Вдруг ее телефон - "на прослушивании"?
Тревога за свою жизнь отступила, ее сменила тревога за судьбу жены… Бывшей жены…
И все же я упрямо пошел к Верочкиной матери. Опасно-неопасно, какая разница? Есть такое емкое слово - "нужно", с ним не поспоришь.
Выйдя из метро, позвонил из древней будки телефона-автомата. Жетонами не запасся, пришлось купить один у девчонки с размалеванным кукольным личиком.
- Понимаете, жена рожает, до роддома не довезу - хочу вызвать акушерку. Раньше двушка решала все проблемы, а сейчас…
Девица оказалась с понятием.
- Плохо предохранялись, да? Сейчас рожать - с моста в реку прыгать. Если, конечно, вы не банкир или солидный бизнесмен… Чем пользовались: таблетками или презервативами?
Старомодный я все же человек! Подобные рассуждения напоминают болотную жижу, в которую тебя ткнули мордой. Тем более, когда они исходят от девицы не старше шестнадцати годков. Глядит на меня огромными глазищами, приоткрыв жирно намалеванный рот. Будто напилась мужской крови и забыла вытереться. И рассуждает об интимной стороне жизни.
Не отвечая, я сверился с записной книжкой и набрал на диске номер. Девица презрительно фыркнула и ушла. Разговаривать с неандертальцем только время попусту терять.
- У телефона, - пропел высокий женский голос. - Говорите.
- Лидия Пахомовна?
- Смотря, кто звонит. Некоторым можно - Лидочка.
- Я к ним не отношусь… Беспокою по поручению вашей матери. Она просила…
Кокетливость будто сдуло струей воздуха из включенного вентилятора. Голос переполнен слезами, так и рвутся рыдания… Обычная истеричка или наркоманка? Может быть, и то и другое…
- Что-нибудь с Верочкой?… Да не тяните же вы - говорите!
В принципе все выяснено - у матери Верочка не появлялась. В противном случае Лидия Пахомовна вела бы себя по другому. Хитрила, изворачивалась, но не плакала. Можно прощаться. Но что-то меня удерживало, какое-то шестое-десятое чувство.
- С вашей дочкой ничего не случилось. Если вы согласитесь на встречу - расскажу более подробно.
Я ожидал немедленного приглашения домой, но женщина вдруг успокоилась. Так же неожиданно, как только что зарыдала. Впрочем, ничего удивительного, главное выяснила: с дочерью все в порядке. Остальное, в том числе состояние здоровья престарелых родителей, ее не интересует.
- Видите ли, сейчас я должна выйти в магазин. Если не возражаете, мы можем встретиться где-нибудь на нейтралке. Вас устроит метро Профсоюзное?
- Когда и в каком месте? - довольно неприветливо осведомился я.
Быстрая смена настроения - от кокетливо-зазывающего до истерического и обратно: от истерики к деловому обсужлению - не может вызвать даже малой доли симпатии. Заочно, еще не видя дамочку, я проникся к ней чувством брезгливости. Будто прикоснулся к змеиной коже.
- На выходе к магазину "обои". Я буду одета в коричневом плаще, в руке - хозяйственная сумка такого же цвета… Узнаете?
- Постараюсь…
Мать Верочки я узнал с первого взгляда. И не только по цвету плаща и сумки - было в ней нечто порочное, вызывающее антипатию. Возможно, жирно накрашенные губы, надменный взгляд, волевой подбородок. И - слишком уж подвижные бедра, которые, казалось, жили своей жизнью, отделенной от жизни хозяйки. Верочка ничего не унаследовала от матери - ни непомерной гордости, ни лисьей хитрости. Насколько мне удалось разобраться во внучке бабы Фени, она была несовременно наивной - этакий тепличный росток, требующий к себе бережного отношения.
- Что вы должны передать мне? - не тратя дорогое время на мелочи, типа знакомства, с ходу приступила к главному дамочка. - Если с дочерью все в порядке, остальное меня не беспокоит.
Под "остальным" подразумеваются, конечно, родители… Ну и стервоза же эта выхоленная самочка!
- Ваша дочь… ушла из дома.
Вздернутые накрашенные бровки, недоверчивая улыбка на губах. Дескать, рассказывайте небылицы, куда могла уйти Верочка, если не ко мне? А у меня ее нет.
- Как это ушла?
На глупые вопросы не сразу найдешь адекватный ответ. Как уходят: ножками, в поездах или в автобусах.
- Может быть, она уехала к родственникам по линии отца? - подсказал я очередную версию. Не помню, какую по счету.
- Исключается. У бывшего мужа в Петербурге живет сестра, но дочь не знает о ее существовании.
- А если - к подруге?