Отрицательно помотав головой, он дождался, пока спекулянт отойдет и пересел подальше от входа.
Грабить, почему-то, расхотелось. Но возвращаться ни с чем на глазах у маячащего неподалеку Ройтмана тоже было неловко.
Думы Виктора прервал дежурным вопросом следующий спекулянт. Этот оказался росточком пониже первого, но тоже особого доверия не вызвал.
Пришлось отказаться и от его услуг, после чего минуты потянулись старой пеньковой веревкой - долго и бестолково. Сырой ветер с залива окатывал и без того застуженную поясницу, постепенно унося вместе с теплом и готовность к подвигам.
- Джинсами не интересуетесь? - Перед Роговым нарисовался худой очкарик со всклокоченной шевелюрой и тяжелым портфелем в руке.
- А что у тебя за штаны-то? - Душа Виктора запела в предчувствии долгожданной удачи. - Какая фирма?
- Есть "Вранглер", есть "Монтана", есть "Ли", очень хорошие… заголосил спекулянт.
- Почем?
- Цена нормальная, по сто пятьдесят любые!
- Самопал? - Изображая знатока, сдвинул брови Рогов.
- Обижа-аете… Привозной товар, прямо с судна, из рейса.
- И все лэйблы есть?
- А как же! - Не унимался фарцовщик, мысленно благодаря Господа, что послал ему такого идиота. - И лэйблы, и зипера, и все сайзы. Двойной шов… Не хотите примерить?
У Виктора екнуло сердце - ну, прямо, как по заказу!
Стараясь унять дрожь нижней губы, он набрал в грудь побольше воздуха:
- Что же. Можно, конечно, померить… Где тут у вас?
- Да где угодно! Где угодно… Лишь бы народу поменьше. А то ведь, сами знаете - не дай Боже, менты.
- Так куда идти-то?
- Вон, хоть бы туда, в тот подьезд.
Рогов против "того подьезда" ничего не имел. Еще неделю назад, проводя разведку предстоящего поля боя, он убедился, что сделки местными спекулянтами чаще всего совершаются именно в этом "парадняке".
Идеальное место - к тому же, со вторым, запасным, выходом на противоположную сторону.
- Ладно, пошли.
Краем глаза Виктор заметил, что его действия не ускользнули от внимания Ройтмана. Паша медленно тронул мотоцикл с места, и ясно стало, что события теперь будут развиваться по своей собственной, неумолимой логике.
Изменить что-то было уже не во власти Рогова. В каком-то душном оцепенении преодолел он вслед за фарцовщиком расстояние, отделявшее их от "примерочной".
- Прошу, - очкарик придержал дверь и пропуская спутника вперед.
- Ага, - выдавил из себя Виктор, толком даже не представляя, что сделает в следующее мгновение.
Однако, оказавшись внутри полутемного помещения, он как можно ловчее рванул из-за пояса "ствол" и развернулся к жертве:
- А ну, гони бабки, козел!
- … гони бабки, козел!
Сначала Виктор подумал, что ответило эхо. Однако, в следующий миг увидел нацеленный прямо в лоб ствол огромного револьвера.
"Вот и все, - подумал он. - Допрыгался на хер…"
Осталось только зажмуриться и ждать выстрела.
Впрочем, ожидание затянулось. Рогов приоткрыл глаза, и испытал новое потрясение: фарцовщик, забившись в угол, нервно трясся всем телом и что-то бормотал себе под нос.
Глаза его были закрыты, очки запотели, а револьвер валялся рядом, на заплеванной плитке пола.
Еще несколько драгоценных мгновений Виктор потратил на то, чтобы найти хоть какое-то обьяснение произошедшему. Может, спекулянта ударил кто-то третий? Ну, скажем, по башке, из-за угла… Неужели Пашка подоспел?
Виктор огляделся, но в подьезде больше никого не было. Тогда он ткнул очкарика носком ботинка:
- Ты чего? Слышь?
- Не надо! Не надо… - затрясся бедолага. - Не стреляйте, я не хотел! Я нечаянно… Это они сказали, чтобы я деньги отнял, а мне и не надо совсем!
- Чего тебе не надо? - Все ещё не понимал Рогов.
- Ничего не надо! - Человек на полу открыл глаза и умоляюще посмотрел на Виктора. - Я же честный спекулянт, не грабитель… А они заставили, сказали, мол, раз проиграл - давай!
- Как проиграл? Кого?
- Ну, в карты, в "деберц". Понимаете? Мы от скуки по сотенной, вот я и проигрался, а Лысый… Это он, гад! Говорит - давай…
- Ах ты, падла! Геморрой вонючий, - теперь в голосе Виктора зазвучала радость полного понимания, и его сразу же понесло:
- На мента кинулся?
- На кого? - Поперхнулся очкарик.
- Ты дурочку-то не валяй! Нападение на сотрудника органов, при исполнении…
- Я не знал, честно! Клянусь! - Рогову показалось, что спекулянт сейчас потеряет сознание. - Я не знал, что вы опер…
Увидев, что Виктор поднял с полу револьвер, он засуетился:
- Это не настоящий! Зажигалка, понимаете?
В этот момент дверь подьезда со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то незнакомая Рогову морда.
- Ну, чего там у тебя? Все пучком? - Спросила морда неизвестно кого.
- Стоять! - Перепуганный Рогов направил на дверь сразу оба ствола своего пистолета и "трофейного" револьвера.
Морда исчезла, однако в углу зашевелился фарцовщик.
- Стоя-ять! - Заорал ещё громче Виктор и, не зная, что делать дальше, начал угрожающе щелкать курками над его головой.
Тот, окончательно ошалев от ужаса, понял команду буквально, вскочил и ввытянулся по стойке смирно.
- Лицом к стене, руки на затылок, ноги на ширину плеч… - Рогов не был уверен, что говорит все, как положено, однако времени вспоминать фильмы про милицию уже не осталось. - Н-на! Н-на, мудило!
Влепив под зад "арестованному" пару безобидных пинков, он бросился к выходу из парадной.
- Витя, давай! - Рядом, буквально в двух шагах поддавал газку своей "Яве" преданный Ройтман. - Побыстрее, пожалуйста, а то нам сейчас…
Со стороны "Альбатроса" к братьям-разбойникам уже приближалось человек десять мужчин серьезного вида. Во главе, почему-то, с сержантом милиции видимо, спекулянты вытащили его по такому случаю из местного пикета.
- Поехали, Паша… Гони, блин!
Ройтман вылетел на оперативный простор, и не делая различия между проезжей частью и тротуаром понесся вдоль по Двинской улице. Лихо перемахнув через Обводный канал, он воткнул мотоцикл между двумя встречными трамваями и на красный свет оказался за перекрестком.
- Ты чего? - Завопил Виктор. - Сбавь скорость, убемся ведь!
- Не убьемся! - Ответил Павел, но дальше они поехали все же чуть помедленнее. А когда впереди показалась арка родного двора-колодца, он вообще остановился:
- На фиг… Хватит! Какие тут, блин, грабежи, а? Да я пока тебя сегодня ждал - чуть не обосрался.
- Обошлось же…
- Хватит. Не могу я! Понял? Все. Лучше уж Карлины билетики лохам продавать.
… А сейчас Паша Ройтман стоял в дверях - заматеревший, конечно, но все такой же застенчивый и безобидный с виду. Только темные мешки под глазами: то ли от бессонницы, то ли по причине злоупотребления спиртным.
- Здорово, братан. Здравствуй! - Радостно обнял его Виктор. - Хорошо, что пришел… Все уже в сборе, даже сам Ян Карлович не забыл - изволил пожаловать собственной персоной. Видал? Вон, у окна салаты втихаря пробует.
Запоздавший гость разулся, прошел в комнату и сразу же уселся за стол:
- Ну, будем здоровы! С возвращением, Витян.
Веселье началось. Народ звякнул рюмками, выпил и потянулся за закусками. Потом повторили, потом выпили по третьей, по четвертой…
- Ты как сам-то, Витек? - Вяло ковырнул тарелку с горячим Ройтман. Гадко там было, да?
- По-всякому, Паша… Конечно, место суровое. Не каждый выживет, понял? Ты бы, со своим характером… - тут Рогов красочно и не особо стесняясь в выражениях обрисовал собеседнику переспективу его социально-полового статуса "на зоне".
Да так, что Ройтман поперхнулся и замахал руками, словно отгоняя мух. Виктору даже стало жаль родственника:
- Ладно, не обижайся… Это у меня теперь шуточки такие. Расскажи, лучше, что у тебя-то новенького? Семья, дети? Гляжу, при погонах!
- Расскажи, расскажи, Пашенька, - встрял в разговор Ян Карлович по прозвищу Папа Карла. - Поведай миру!
Ройтман пожал плечами, и Виктор вопросительно посмотрел на третьего их собеседника, ожидая продолжения.
- Он у нас теперь большо-ой человек, - пояснил тот, подкладывая себе в тарелку салат из дефицитных кальмаров. - Шишка, одним словом! Сидит на Шпалерной, в ихнем управлении. Музеем заведует. Хи-хи… Почти, можно сказать, директор Эрмитажа.
- Да ну! - Удивился Рогов и обернулся к брату:
- Ты же, вроде, в порту, на таможне ошивался? Выперли, что ли?
- Да так, - поморщился от неприятной темы Ройтман. - Ерунда, в общем… А музея-то - всего две сабли, да один орден. Остальное - декреты всякие, бумажки… Даже спереть нечего. Сижу там, как дурак - штаны казенные протираю. Скукота! Зарплату - и то во-время не платят. Так что, приходится по вечерам халтурить, пассажиров на "запорожце" возить.
- Значит, так теперь живешь…
- Живу. Как все… Чего рассказывать-то?
- Пьешь?
- В каком смысле?
- Водочку… Сильно пьешь? - Уточнил Рогов, которого жизнь научила почти безошибочно распознавать людские пороки.
- Ну что вы, Виктор! Скажете тоже… - слишком уж явно обиделся Ройтман.
- Попивает, попивает, - подтвердил зловредный Папа Карла. - И не просто попивает, а жрет её, родимую, что ваша хавронья!
- Ян Карлович! Я бы попросил тебя…
- Ладно, все свои. Слышишь, Виктор? Ему нет бы накушаться тихо, да спать уйти. Обязательно ведь на подвиги тянет, за руль! Тут на днях, говорят, гаишники его тормознули на Краснопутиловской.
- Пьяного?
- Естественно! Улица глухая, вот он и решил по ней вечерком к отчему дому пробираться. Даже фары, мудак, загасил - чтобы машину не видно было. Ну, менты его за отсутствие освещения в темное время суток и остановили. Открывают дверцу - а там Павлик, в дрыбадан. Начали вытаскивать - ни в какую! Плюется, толкается, ногами машет…
- Не было этого!
Ройтман сидел красный и злой, но Ян Карлович только отмахнулся:
- Чего он им только не орал… И "где мой именной маузер?", и "на мое место встанут тысячи"! В общем, влипнуть должен был капитально, однако… До сих пор понять не могу, как это тебе, Пашенька, права водительские вернули?
- Да что же это такое? - Застонал Ройтман. Дождавшись, когда все отсмеются, он перешел в наступление:
- Сами вы, голубчик, лошадка темная! Лучше, про себя расскажите.
- А что? - Заинтересовался Виктор.
- Годы не стоят на месте, любезный братец. Идут, родимые! Идут… Ян Карлович буржуем заделался, гидрографию свою забросил к чертовой матери, и теперь богат до неприличности. Деньги лопатой гребет, а как был жидом, так и остался!
- Это кто из нас ещё жид! - Возмутился Папа Карла. - Сам ты…
- Шапку его итальянскую помнишь? Такую кургузую, на рыбьем меху?
- Ну, - кивнул Виктор.
- Он же её ещё до того, как тебя посадили, купил. Который уже год носит… Я его недавно, ради хохмы, попросил эту шапку по-дружески продать. Так он такую цену заломил! В комиссионке - и то раза в два дешевле.
Теперь обьектом для насмешек стал Папа Карла, и мстительный Павел решил взять реванш:
- Про машину не слышал? Хотя, конечно… Привез он с последнего своего рейса, из Голландии, "форд-сиерру". Поставил под окном - любуется! По вечерам сидит в нем, дорогие сигареты курит, музыку слушает, а на работу в общественном транспорте добирается. Чтобы, значит, ходовую часть не повредить. Или кузов не поцарапать… Кстати, ещё как он в транспорте ездит - это особая история! Купил один-единственный талон, прокомпостировал и таскает повсюду в кармане. Зайдет в троллейбус или в трамвай, встанет возле компостера и ждет, пока кто-нибудь не попросит пробить. Чужой, свеженький, прокомпостирует - и себе, а свой задроченный, с несхожими дырками, возвращает: "Будьте любезны!" Все: "Ой, спасибо, спасибо!" - кто же будет рассматривать? Так и ездил почти год, пока контролеры из трамвая не выкинули.
- А чего же выкинули-то? - Давясь от хохота спросил Виктор.
- А, махнул рукой Папа Карла. - От компостера отойти не успел. Там и накрыли, волки позорные!
… В этот счастливый для недавнего зэка Рогова день пили и гуляли ещё много и долго. И разошлись далеко за полночь.
Проводив последних гостей, Виктор небрежно завалился на старенький свой диван:
- Ну, здорово дружище… Давно не виделись.
Усталость и хмель застолья ломили тело, но сон отгоняла череда мыслей о прошлом и будущем. Очень хотелось Рогову в ту ночь, чтобы будущее его оказалось светлым и ласковым.
Незаметно, Виктор все же задремал.
Глава 2
В следующий понедельник, ближе к обеду, на квартиру Роговых заявился участковый.
Позвонил в дверь, представился по всем правилам и без приглашения проследовал на кухню. Разложив бумаги, он с плохо скрываемым интересом уставился на Виктора.
- Что? - В свою очередь спросил тот, усаживаясь напротив.
Неприятный холодок пробежал по телу и замер под сердцем. Конечно, следовало ожидать, так уж заведено, хотя…
- Формальность.
- Неужели без этого нельзя?
- К сожалению, - развел руками участковый. - Не обессудте! По закону положено.
- Ну, раз положено… Меня что - под надзор?
- Нет-нет! - Поспешил успокоить незваный гость. - Ни о каком надзоре речи не идет. Это раньше было, а сейчас… В общем, никому ничего не надо. Хотя, условно-досрочное освобождение…
- Извините! - Поднял палец вверх Рогов. - Не совсем так. Я освобожден не досрочно, а по решению Верховного Суда.
- Как это?
- Срок мне "срезали", в чистую!
В недоуменном молчании участковый вновь перелистал свои бумажки:
- Да. Так точно! Ну, тем более - вам беспокоиться не о чем. А с меня уж не взыщите - работа такая.
- Чего уж… - немного отмяк душой Рогов. - Слушайте, а может - пивка?
Гость неожиданно легко согласился:
- А что? Можно. Время к обеду, почему бы и нет?
Виктор сноровисто чмокнул дверцей холодильника, и место казенных бланков на столе заняли две бутылки "жигулевского". Появился и огромный вяленый лещ.
Слетели пробки:
- Ну-с, начнем!
- Да вы подлещика, подлещика оцените, - порекомендовал хозяин, опустошая вслед за участковым стакан золотисто - пенной жидкости.
- Чудно… Знатная рыба! Высушена авторитетно.
- Еще бы! Украинский подлещик-то, не просто так. Там солнце палит будь здоров!
- Прислали?
- Вчера. Посылку поездом получил от родственников. По отцу…
Полтора часа застолья промчались легко и быстро.
Первую пару бутылок сменила вторая, а уже потом, как-то вполне естественно и незаметно, вслед за пивом в ход пошел выставленный Роговым самогон.
- Ты знаешь, Серега, как хохлы его называют?
- Не-а, - участковый давно уже снял и туфли, и китель, и галстук, но вел себя вполне прилично.
- Чамар!
- А, гы-ы! Круто. Главное - соответствует…
- Считаешь?
- Конечно. Его же иначе и не назвать. Нет, Витя, ты только вслушайся: ч-чамар-р!
- Сильно, - кивнул Рогов. - Иначе и верно - никак… Восемьдесят "оборотов", это же уважать надо!
- Да-а, - протянул участковый и вслед за хозяином опрокинул в рот очередную стопку. - Бр-р-р! Умеют делать, собаки.
- Обязаны уметь, - строго подтвердил Виктор. - Национальное ремесло. Это тебе не поляки какие-нибудь, или немцы - хохлы! Звучит гордо.
- Слушай, - спохватился гость, - так, все-таки, на хрена ты из армии ушел? Чего не хватало?
- Бляха-муха… Обьясняю же тебе, обьясняю, а все как об стенку горох. Меня же прямо из армии - фьюить! - и посадили.
- Да ты что?!
- Ну, точно.
- Дела-а… Ни с кем не считаются! Эдак, скоро дело и до министров дойдет. Как думаешь?
- Вряд ли, - поморщился Рогов. - Ворон, Серега, ворону в зад не заглядывает.
Участковый прыснул, но тут же осекся:
- Ты поосторожнее на такие темы… Слушай, а если бы не посадили остался служить?
- Нет. Вряд ли… Не остался бы!
- Почему?
- А ты почему не остался? Говоришь ведь, тоже военное училище закончил? Танковое?
- Ну, я… - развел руками гость. - У меня совсем другое дело, сугубо частный случай, можно сказать. Посмотрел бы я на тебя, где бы ты оказался, если бы дочку командующего округом трахнул! А после ещё и жениться отказался.
- О, - уважительно наполнил стопки Рогов. - Серьезное дело… За такие шалости папашка её мог тебя и к стенке поставить. Говорят, и такое случалось!
- Случалось, - приосанился бывший танкист, а теперь участковый инспектор:
- Считаю, ещё повезло, что меня только из доблестных вооруженных сил поперли.
- Может, стоило все-таки жениться? Служил бы сейчас у тестя-генерала под крылышком…
- Ни за что! Свобода дороже. Я бы скорее сам с себя погоны лейтенантские сорвал, чем силком в ЗАГС, понял? Лучше бы под собственный танк лег, чем ещё раз с этой… Квазимордой.
- А чего же ты её тогда трахнул?
- Пьяный был, - вздохнул гость. - В говнище.
- Ну, тогда ясно, - Виктор кивнул. - Тогда уж лучше танк.
Посмеялись, и под тост за содружество родов войск выпили ещё по стопке. А к пяти часам вечера последняя бутылка печально звякнула в ведре для мусора.
- Слушай, Витек…
- Ну?
- Мне все-таки что-то написать надо.
- Пиши, - согласился Рогов.
- А что писать-то?
- Хер его маму знает… Кто из нас мент - ты или я?
- Не-е… Не я - это точно! - Заверил гость. - Путаешь ты все… Я офицер бронетанковых войск, понял?
- Был. Был офицером… А теперь ты, Серега, обыкновенный участковый милиционер.
- Да? - Расстроился собеседник.
- Абсолютная правда, - вздохнул Виктор.
- Печально, печально. А ты тогда кто?
- Я? Я - офицер железнодорожных войск. Был… А теперь - зэк! Но вообще-то, тоже бывший. - Теперь настала очередь Рогова прослезиться:
- Из "бывших" я, Серега!
- Не, Витек, перестань… Какой же ты зэк? Ты не зэк! Ты - Витек. Мужик, настоящий вояка!
- Был. Да весь вышел… Поэтому - пиши!
- Не буду. Не буду ничего писать, и не уговаривай! Не желаю… Что я тебе, писарь, что ли?
- Пиши, дурак. Пиши, а то уволят тебя из этих… внутренних органов.
- Не уволят. Хош на спор? Не уволят! В ментовке сейчас и так работать некому.
- Пиши, говорю.
- Ладно, уломал, - согласился Серега. - Чего писать-то?
- Ну, как там у вас положено: фамилия, адрес, размер ботинок…
- Хорошо. Фамилия?
- Чья? - Вытаращился Виктор.
- Ох, извини… Я уже её, вроде, где-то записывал? А, вот! Длинная какая-то. Двойная… Так ты Левшов или Рогов?
- Левшов по отцу, а Рогов - это по материнской линии. Она вчера уехала.
- Кто уехала? Линия, что ли?
- Балда, - обиделся Виктор. - Мать уехала! К родным, на Украину. Там и домик небольшой в наследство остался… Хата.
- А-а, - понимающе тряхнул головой участковый и захлопнул папку с документами:
- Все! Больше ничего писать не буду. Надоело, бл-ля… Ты лучше, Витек, расскажи, как умудрился-то?
- Чего умудрился?
- Сухим из воды выйти, вот чего.
- Не понимаю.