Я почти не сомневался, что мы говорим об одной и той же особе. Как выяснил сержант Моррис, в "Кедрах" Марчвуд лучше всех ладила с кухаркой. Той самой кухаркой, что охотно пекла песочное печенье по просьбе компаньонки, которая посещала в Лондоне собрания общества трезвости.
- Бесси, фамилия Бенедикт ничего не говорит тебе?
Бесси покачала головой:
- Не знаю никого с такой фамилией. Блюдо из-под овощей можно уносить?
Когда Бесси ушла, я обратился к Лиззи:
- Похоже, в прошлое воскресенье ты не познакомилась с мисс Марчвуд, потому что накануне, в субботу, пропала миссис Бенедикт, а потом, после того как стало известно, что она погибла, в "Кедрах" началась суматоха.
- Возможно, мисс Марчвуд приедет на собрание в следующее воскресенье, - заметила Лиззи и как бы между прочим продолжала: - Я собираюсь снова пойти с Бесси и послушать проповедь мистера Фосетта. В прошлый раз все было довольно занимательно.
- Лиззи! - как можно строже сказал я, хотя и понимал, что мои возражения будут бесполезны. - Я не хочу, чтобы ты принимала в этом участие!
- Но тебе наверняка интересно знать, придет ли мисс Марчвуд на следующее собрание и как она будет выглядеть, - возразила Лиззи.
- Узнает ли она, кто ты такая? - спросил я, подумав. - То есть… она узнает, что ты замужем за мной и чем я занимаюсь?
- Если она еще этого не знает, ей наверняка скажут миссис Скотт или мистер Фосетт. Миссис Скотт, скорее всего, догадывается, кто ты такой. Мне показалось, что она косилась на меня как-то настороженно.
- Что ж, постарайся не возбуждать ничьих подозрений. Сходи посмотри, там ли Марчвуд и как она выглядит. Только не вздумай ни о чем расспрашивать ее и не намекай, что тебе известно об убийстве!
- За кого ты меня принимаешь! - возмутилась моя жена. - Что ты, Бен!
- Конечно, я знаю, ты поведешь себя тактично, - поспешил добавить я. - Но я не хочу пугать Марчвуд больше, чем она уже напугана.
Лиззи сразу встрепенулась:
- По-твоему, она чего-то боится? Не просто потрясена и огорчена?
- Да, - ответил я, - чем больше я обо всем этом думаю, тем больше мне кажется, что Изабелла Марчвуд очень боится. Но я не знаю, кого или чего.
Глава 5
Инспектор Бенджамин Росс
На следующее утро, к досаде суперинтендента Данна, представители прессы пронюхали о Речном Духе. Должно быть, их очень воодушевило убийство красавицы жены владельца галереи на Пикадилли, которую задушили в Грин-парке. О таком происшествии им можно было только мечтать! Естественно, убийство Аллегры Бенедикт тут же начали приписывать Речному Духу. Я был раздражен не меньше чем Данн. У меня до сих пор не было доказательств того, что Аллегру Бенедикт убил Речной Дух. Однако репортеры, похоже, нисколько в том не сомневались.
В результате об убийстве написали на первых полосах под набранными крупным шрифтом заголовками. Историю раздували не только в бульварной прессе. "Дейли телеграф" посвятила убийству половину полосы. О нем также упомянули в "Таймс"; после абзаца, посвященного преступлению, газета привела мнение одного высокопоставленного представителя церкви об уличной преступности. Мы понимали: шумиха продолжится до тех пор, пока мы не арестуем убийцу. Читатели завалили редакции письмами; многие подавали запросы в парламент. Отдуваться пришлось самому министру внутренних дел. Он уверял, что улицы Лондона вполне безопасны для порядочных женщин. Ответ министра вызвал еще больший шквал писем. Рисовальщики изображали Речного Духа - каждый в меру своей фантазии, но образ оказывался неизменно зловещим. Публика дрожала, представляя, что такое создание рыщет по улицам столицы.
Конечно, во всем, как всегда, обвинили полицию. Авторы писем особенно подчеркивали, что нас никогда не бывает рядом, когда мы нужны. Чаще всего употреблялись слова "деньги налогоплательщиков".
- Откуда они узнали? - осведомился разгневанный Данн, стуча кулаком по расстеленной на его столе газете. - Конечно, трудно предполагать, что они не узнали бы о мертвой женщине, обнаруженной в парке. Но кто сообщил им о так называемом Речном Духе?
- Сэр, позвольте изложить мои соображения, - попросил я. - Как только в печати появился рассказ о задушенной женщине, одна из уличных девушек пошла к репортеру и продала ему рассказ о Речном Духе за гинею. Начался сезон охоты; все репортеры гоняются за девушками, которым есть что рассказать о Речном Духе.
- Именно этого я и боялся! - вздохнул Данн, потирая голову. - Можно усилить патрули, которые обходят набережные. Но если маньяк ищет жертвы и в парках…
- Мы по-прежнему не знаем, сэр, существует ли Речной Дух на самом деле и он ли убийца. По словам Дейзи Смит, девушки, с которой я встретился на мосту, Дух схватил ее руками за горло. Ни о каком шнуре она не упоминала.
- Значит, он изменил стиль, - буркнул Данн.
- Зачем ему менять стиль, сэр?
- Да затем, что девушки от него сбегают! И уж следующую жертву он твердо решил не упустить!
Такая версия уже приходила мне в голову, но, хорошенько поразмыслив, я отказался от нее.
- В таком случае, - возразил я, - почему он воспользовался обоими способами в одну и ту же ночь? На шею Дейзи он никакой петли не набрасывал.
- Откуда мне знать, что творится у него в голове?! - заревел Данн. - Мы имеем дело с сумасшедшим! Судя по всему, на следующую жертву он может наброситься с ножом. Росс, он мыслит иррационально.
Речной Дух, которого мы пока так называли за неимением лучшего прозвища, возможно, и мыслил иррационально в обычном смысле слова, но у него имелись свои причины поступать так, как он поступал. Может быть, он ненавидел проституток или ему просто нравилось пугать девушек своим зловещим видом. Может быть, он собирался лишь запугивать их до смерти. Руки на горле намеревались напугать, но не убить. Так я рассуждал. С другой стороны, убийца Аллегры Бенедикт вышел из дому с мотком шнура в кармане. Значит, он заранее задумал убийство.
Вслух я согласился с суперинтендентом: да, разумный человек не станет одеваться в саван и рыскать по улицам в тумане, нападая на уличных женщин. И все же я сомневался, что одну из них он схватил за горло, а для другой приготовил петлю, и все это в одну и ту же ночь. Правда, своими последними умозаключениями я с Данном не поделился. Он был не в том настроении, чтобы слушать.
В тот же день я познакомился с Джорджем Ангелисом. Моррис, как и было велено, отправился искать ювелира Тедески и бывшего дворецкого Бенедиктов, Мортимера Сеймура. Молодой Биддл с радостью бросился на Пикадилли искать мальчишку-подметальщика. Я же поехал в Галерею изящных искусств Бенедикта.
Здание с довольно скромным фасадом располагалось на южной стороне Пикадилли, недалеко от парка. Мне показалось, что близость галереи к тому месту, где нашли убитую Аллегру Бенедикт, имеет какое-то значение. Но какое, я пока не знал. К сожалению, я еще многого не знал. Ну а галерея чем-то напоминала похоронное бюро: двери и оконные переплеты были выкрашены черной краской. В зеркальной витрине я не увидел никаких экспонатов, кроме единственного пейзажа маслом на мольберте. Картина представляла собой пейзаж: вид города с большим барочным купольным храмом, нарисованным с другого берега реки. Мольберт был окружен бархатными шторами.
Хотя на двери не висело таблички "Закрыто", галерея оказалась заперта. Я решил, что управляющий, Джордж Ангелис, впускает только постоянных, солидных клиентов. Впрочем, постоянные клиенты сейчас наверняка избегают галерею, боясь попасть в лапы репортеров. Я долго звонил в колокольчик. Наконец за стеклом появилась фигура молодого человека, который жестом приказал мне убираться. Я с грустью подумал, что совершенно не похож на постоянного клиента. Наверное, молодой человек принял меня за репортера. Я произнес одними губами слово "полиция". На лице молодого человека застыло смиренное выражение, он отпер дверь и впустил меня.
- Спасибо, - сказал я. - Инспектор Росс из Скотленд-Ярда.
- Да, сэр, - вежливо ответил он и стал ждать, пока я объясню, чего хочу.
Я пришел в замешательство; он ведь наверняка знал, по какому делу я пришел. Об этом мне сказала гримаса, которая появилась у него на лице, когда я упомянул о своем роде занятий. Но, увидев его вблизи, не по ту сторону стекла, я был также поражен его внешностью. Он оказался очень молод; на мой взгляд, ему было не больше двадцати - двадцати двух лет. Более того, он был настоящим красавцем. Непривычно давать такое определение мужчине, и все же это было именно так.
Его черты были классически правильными. Такие лица, как у него, можно увидеть разве что на античных статуях. Кроме того, он был очень бледен. Молодой человек молча ждал моих вопросов с выражением невозмутимым и несколько печальным, скрестив руки на груди. Он напомнил мне кладбищенского ангела. Я подумал, что он наверняка процветал бы в похоронном бюро… Нет! Я тут же поправил сам себя. Такой юноша наверняка стал бы натурщиком… Да, именно! Может, так оно и есть?
- Мне нужен мистер Ангелис, - начал я. - Он здесь?
С тем же невозмутимым видом молодой человек ответил:
- Мистер Ангелис у себя в кабинете, сэр. Я скажу ему, что вы пришли. - Он зашагал прочь.
- Одну минуту! - остановил его я. - Как вас зовут?
- Грей, сэр. Фрэнсис Грей. - Он грациозно поклонился. - Последние полгода я служу помощником мистера Ангелиса.
- И вы были здесь в прошлую субботу, когда в ваш магазин… в галерею… пришла мисс Марчвуд в поисках миссис Бенедикт?
- Да, инспектор. Мы вместе с мистером Ангелисом отправились искать миссис Бенедикт. Все зря!
Казалось, меланхолия - естественное состояние этого юноши. Возможно, в данных обстоятельствах его поведение и было уместным, однако мне показалось, что он не смеется и не шутит даже в лучшие времена.
- Вы заходили в парк?
- Конечно нет! - обиженно ответил мой собеседник. - Во-первых, мне и в голову не могло прийти, что она отправилась в парк. И потом, в таком тумане я мог бы обойти весь парк и не найти ее. Нет, в парк я не заходил.
Я различил в его голосе вежливый упрек.
Тем временем мы дошли до двери кабинета; я решил на время забыть о молодом человеке. Мне показалось, красивый юноша испытал облегчение, как всегда бывает с людьми, когда полицейские перестают проявлять к ним интерес, и скрылся за дверью, чтобы сообщить управляющему о моем приходе.
Я огляделся по сторонам. На стенах висели картины; они, как мне показалось, были подобраны с большим вкусом. В основном это были картины маслом, но среди них попадались и акварели. Последние были собраны вместе, похоже, они принадлежали кисти одного художника. Обернувшись, я вздрогнул от неожиданности, увидев совсем рядом статую - изображение на редкость уродливого сатира. Статуя стояла на небольшом постаменте, благодаря чему оказалась одного роста со мной. Сатир смотрел мне прямо в глаза. Не могу передать, каким злобным был его взгляд. Не представляю, чтобы кто-то мог держать такую статую у себя дома.
Тем временем вернулся Грей.
- Сюда, сэр! - Он распахнул дверь кабинета и провозгласил: - Мистер Ангелис, к вам некий инспектор Росс из Скотленд-Ярда.
Я пожал плечами. Почему "некий инспектор Росс"? Может, он думает, что в Скотленд-Ярде есть несколько инспекторов, носящих одну фамилию?
Ангелис оказался человеком во всех отношениях возвышенным; пожалуй, так можно описать его лучше всего. Высокого роста, около сорока лет на вид, смуглый, он явно был родом с Востока. Длинные и густые черные волосы серебрились на висках. Из-под кустистых черных бровей на меня смотрели глубоко посаженные большие черные глаза. Черный сюртук и брюки лишь слегка оживлял красно-коричневый атласный жилет, но общего мрачного впечатления жилет не нарушал. Казалось, мистер Ангелис явился откуда-то из древних времен, из другого мира. Я без труда мог представить его себе в тунике, при дворе какого-нибудь византийского императора.
Он принял меня с достоинством, усадил в удобное кожаное кресло и предложил хереса. Подозреваю, такую учтивость он обычно приберегал для клиентов. Я поблагодарил его, но от хереса отказался.
- Мне очень жаль, инспектор, - вкрадчиво начал Ангелис, - что мои попытки найти миссис Бенедикт не увенчались успехом. Разумеется, мы пришли в ужас, когда узнали печальную новость… Не представляю, как справляется с этим мистер Бенедикт. Я не видел его с того печального вечера, когда приезжал к нему домой.
- А до того, когда вы видели его в последний раз? - спросил я.
Ангелис сложил пальцы домиком. Мне показалось, что ногти у него отполированы.
- Сейчас вспомню… наверное, в среду на прошлой неделе. Обычно мистер Бенедикт приезжает в галерею по вторникам, средам и четвергам. Он очень редко появляется в пятницу и никогда - в субботу. По понедельникам мы закрыты.
Пока все совпадало с тем, что рассказал мне сам Бенедикт.
- Миссис Бенедикт часто приезжала с мужем? - спросил я.
Прежде чем ответить, Ангелис снова ненадолго задумался.
- Хозяйку я не видел по меньшей мере три недели. Не скажу, что она приезжала часто. Но время от времени - да. Мистер Бенедикт иногда привозил ее осмотреть какое-нибудь новое приобретение, которым он особенно гордился. Или когда она приезжала в Лондон за покупками, она иногда заходила к нам, если знала, что ее муж здесь.
Последние слова он подчеркнул, давая понять: не может быть и речи о том, что миссис Бенедикт виновна в каком-либо нарушении приличий или что он, возможно, вел себя недолжным образом.
- В таких случаях мисс Марчвуд приходила вместе с ней?
- Да, инспектор. Мисс Марчвуд всегда была с ней, - укоризненно ответил Ангелис.
Как все прилично, благопристойно! Интересно, был ли Бенедикт ревнивым мужем?
Дело в том, что я подозревал бедную Аллегру в неверности. Ангелис сразу же дал мне понять: если хозяйка и допускала вольности, то не с ним. Но, если она тайно встречалась с поклонником, Марчвуд непременно должна была обо всем знать! Аллегра никогда не покидала дома без нее. Марчвуд была не столько компаньонкой, сколько охранницей! Должно быть, она помогала скрыть роман от обманутого мужа… если у Аллегры в самом деле был роман. В таком случае понятно, почему мисс Марчвуд так неохотно отвечала на мои вопросы… Становится понятным и ее страх. Если Бенедикт все узнает, весь его гнев обрушится на компаньонку. Он ни за что не даст ей хороших рекомендаций. Если следующие работодатели с ним свяжутся, он наверняка скажет, что на мисс Марчвуд нельзя положиться.
- У вас в витрине выставлен пейзаж, - сказал я.
- Да, - не скрывая удивления, ответил Ангелис.
Я не знал, чем вызвано его удивление. Возможно, он не ожидал, что я обращу на картину внимание, или надеялся, что я спрошу, сколько она стоит. Последнего я точно не собирался делать.
- Похоже, там изображен иностранный город.
Ангелис поднял густые черные брови, но посмотрел на меня гораздо теплее. Стражи порядка, видимо, невысоко ценились в его табели о рангах. Став любителем искусства, я сразу поднялся на несколько ступенек.
- Да, в самом деле, инспектор. Это вид Дрездена кисти Бернардо Беллотто.
Поверю вам на слово. - Я сокрушенно улыбнулся. - Такого художника я не знаю.
- Бернардо Беллотто был племянником великого Каналетто, - ответил Ангелис.
Слава богу, о Каналетто я слышал и изобразил подходящее случаю благоговение.
- Беллотто, - пояснил Ангелис, - иногда не брезговал подписывать свои работы фамилией дяди. Обычно разница заметна сразу, надо лишь знать, что искать. Но несколько произведений Беллотто, которые находятся в музеях или коллекциях европейских коллекционеров, как считается, принадлежат его знаменитому дяде. Я не хочу сказать, что Беллотто - плохой художник. Однако ему недостает легкости Каналетто.
- Каково происхождение этой картины?
Если до того я и заслужил некоторую благосклонность, все моментально исчезло. Ангелис напрягся и ледяным тоном ответил:
- Уж не подозреваете ли вы чего-то незаконного? У всех экспонатов, приобретенных для галереи, безупречное происхождение!
Я поспешно поднял руку вверх и поспешил извиниться:
- Прошу прощения, я вовсе не имел в виду ничего плохого. Хотел лишь выяснить, приобрел ли ее мистер Бенедикт для продажи.
Ангелис немного успокоился.
- Ах, вот оно что… Мистер Бенедикт привез ее из своей последней поездки в Европу. Он ездит на континент каждый год и специально отыскивает произведения искусства.
- Миссис Бенедикт сопровождала его в таких поездках?
Ангелис тряхнул черными кудрями:
- Инспектор, это были деловые поездки.
Значит, Аллегра, которая, возможно, очень любила путешествовать, оставалась дома в Суррее, где ей нечем было заняться - разве что играть на пианино.
Я вернулся к субботнему вечеру.
- В какое время сюда пришла мисс Марчвуд в поисках миссис Бенедикт?
- В тридцать одну или тридцать две минуты шестого, - тут же ответил Ангелис. - Я знаю точно, потому что, перед тем как услышал голоса, посмотрел на часы. Мисс Марчвуд разговаривала с мистером Греем. Мистер Грей пришел ко мне в кабинет и сообщил, что миссис Бенедикт пропала. Выйдя в галерею, я нашел мисс Марчвуд в очень возбужденном состоянии. Она рыдала. Я увел ее сюда, в кабинет, и налил рюмку хереса. Она немного успокоилась, хотя по-прежнему говорила бессвязно. Мне она повторила то, что уже рассказала Грею, - миссис Бенедикт потерялась. "Она пропала, она пропала!" - повторяла она.
Я собирался закрыть галерею пораньше из-за плохой погоды. Как только понял всю серьезность положения, я в самом деле закрыл галерею, оставив внутри мисс Марчвуд с графином хереса для поддержания сил. Мы с Греем отправились искать пропавшую хозяйку.
- Мистер Грей уверяет, что во время поисков он не заходил в парк. А вы, мистер Ангелис?
- Нет, инспектор, я пошел в другую сторону и дошел до Пикадилли-Серкус. Потом вернулся по другой стороне улицы.
- Вы проходили мимо Берлингтонского пассажа?
- Совершенно верно. Туман был ужасный. Я не видел, куда иду. Скоро я понял, что надежды найти миссис Бенедикт мало. По пути я набрел на экипаж и попросил возчика вернуться к галерее со мной. Посадил в экипаж мисс Марчвуд и отправил ее на вокзал Ватерлоо. Потом я снова отправился на поиски, а Грея оставил дежурить в галерее на тот случай, если миссис Бенедикт все же придет. Наконец я убедился в том, что поиски безнадежны. Я вернулся, отпустил Грея домой, запер галерею и отправился в полицейский участок на Литтл-Вайн-стрит, чтобы заявить о пропавшей без вести. Дежурный сержант попросил дать ее приметы. Я заранее выяснил у мисс Марчвуд, во что была одета ее хозяйка. Она сказала, что на миссис Бенедикт были коричневые юбка и плащ. Кроме того… - Ангелис прикрыл рот кулаком и деликатно кашлянул, - я сообщил, что миссис Бенедикт необычайно красива. Потом я отправился на вокзал Ватерлоо и сел в поезд, который шел до Эгама. Приехав к мистеру Бенедикту домой, я сообщил, каково положение дел.
- Должно быть, он очень встревожился, - заметил я.
- Очень! - сухо ответил Ангелис.