- Да, но я не думала, что уже так поздно. И я пошла вперед, держась за стену. Скоро я очутилась у галереи. Даже тогда нелегко было понять, в нужном я месте или нет. Меня встретил помощник управляющего. Хотя он служит в галерее относительно недавно, он узнал меня и удивился моему появлению в такую погоду - тем более я была одна. Он сказал, что не видел миссис Бенедикт. Мы ничего не могли понять. Не могла же она пропустить нужную дверь и пройти дальше? И даже если она прошла мимо, она бы скоро поняла свою ошибку и вернулась. Помощник управляющего (кажется, его фамилия Грей) позвал управляющего, мистера Ангелиса. Тот прибежал из подсобного помещения с пером в руке. Я спросила его, не приходила ли миссис Бенедикт. Мистер Ангелис подтвердил слова своего помощника. Сказал, что миссис Бенедикт не приходила. Он ее не видел.
Говоря, мисс Марчвуд по-прежнему то сжимала, то разжимала пальцы.
- Мы еще больше встревожились. Никто из нас не знал, что делать. Мистер Ангелис посоветовал мне подождать в галерее. Было почти шесть часов; едва ли в такую плохую погоду могли прийти клиенты. Они с помощником отправились на поиски, а меня заперли внутри. Они отсутствовали около получаса и вернулись ни с чем. Зато мистер Ангелис отыскал возчика, который охотно согласился довезти меня до вокзала. Мистер Ангелис посоветовал мне вернуться в Эгам. Он сказал, что они с помощником еще поищут миссис Бенедикт.
Мисс Марчвуд замолчала. В тишине громко тикали мейсенские часы.
- Мне не хотелось возвращаться домой без нее, - тихо продолжала она. - Но я понимала, что не найду ее. По словам мистера Ангелиса, не могло быть и речи о том, чтобы я блуждала одна в тумане. Он сказал, что я тоже потеряюсь, и им с Греем придется искать нас обеих. Поэтому я вернулась сюда…
Когда я приехала домой и рассказала мистеру Бенедикту, что случилось, он, как вы можете себе представить, очень встревожился. Мы ждали известий о ней, все время надеясь, что она вот-вот приедет домой. Мы не находили себе места, не могли ни есть, ни пить. Кажется, только попробовали суп… и выпили кофе. Ужин, приготовленный кухаркой, пришлось выбросить. Конечно, она не сердилась. Слуги тоже очень расстроились и забеспокоились. Все любили миссис Бенедикт.
Потом… очень поздно, было уже девять вечера… сюда, в "Кедры", приехал сам мистер Ангелис. Он был очень расстроен. Ему не удалось найти ее. Мы с мистером Бенедиктом сидели здесь, в малой гостиной, ждали… и надеялись. Когда мы услышали стук колес, естественно, решили, что наконец вернулась миссис Бенедикт. Мистер Бенедикт вскочил и выбежал в холл. Я последовала за ним, молясь, чтобы Аллегра вернулась. Но вместо нее мы увидели мистера Ангелиса. Мы сразу поняли по выражению его лица, что Аллегру он не нашел.
Она замолчала и посмотрела вниз. Я ждал, когда она возьмет себя в руки, и живо представлял себе описанную ею сцену. Я знал, что чувствовал бы сам, если бы так же пропала Лиззи.
- Мистер Бенедикт выказал большое самообладание, - продолжала мисс Марчвуд. - Он налил Ангелису бренди, чтобы тот немного успокоился.
- Ангелис заявил в полицию? - спросил я.
- Да, в полицейский участок на Литтл-Вайн-стрит, Он не знал, что еще можно предпринять. Мистер Бенедикт поблагодарил его за старания и за то, что тот обратился в полицию. Он сказал, что Ангелис все сделал как надо. По-моему, мистер Ангелис немного беспокоился… - Она осеклась и бросила на меня смущенный взгляд.
- Не все любят, когда полиция вмешивается в их семейную жизнь, - кивнул я. - Я понимаю.
Мисс Марчвуд вздохнула с облегчением:
- Да, вот именно. Как вам известно, начинаются пересуды. Но, учитывая обстоятельства, мистер Ангелис взял на себя обязанность сообщить обо всем им… то есть вам. Потом, когда он все нам рассказал, он поспешил назад, в Эгам, чтобы успеть на последний поезд до Лондона. Возчик, который привез его в "Кедры", ждал его у ворот. Наверное, мистер Ангелис понес большие расходы. Но, кажется, мистер Бенедикт вышел и спросил, какова общая сумма; видимо, он все оплатил. То была самая ужасная ночь в моей жизни! Я не могла заснуть и знаю, что мистер Бенедикт всю ночь просидел у себя в кабинете. Он сидел и ждал. Утром в воскресенье он поехал в Лондон и сразу же пошел в участок на Литтл-Вайн-стрит… Остальное вам известно.
Она все больше теряла самообладание; ее била дрожь.
- Понимаю, как вам сейчас тяжело. - Я постарался говорить как можно более сочувственно. - Но, хотя мы уверены, что убийца не собирался ее грабить…
Мисс Марчвуд вздрогнула и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
- Все украшения миссис Бенедикт остались при ней, - объяснил я. - Однако мы не нашли ни кошелька, ни сумочки. В тот день у нее было с собой что-то в этом роде?
- Сумочка? - Мисс Марчвуд потрясла головой, как будто что-то попало ей в ухо. - Не было сумочки? Но ведь… - Мой вопрос привел ее в полное замешательство. Наконец она не без усилий продолжила: - Да, при ней была маленькая замшевая розовая сумочка на шнурке. Она носила ее на запястье… Там лежало немного денег, носовой платок, флакон нюхательных солей и брошка; то есть брошку она взяла с собой в Лондон, но оставила ее у Тедески, ювелира, как я вам уже сказала. Не знаю, почему вы не нашли сумочку, инспектор. Вы должны были ее найти… - Она снова задрожала. - Аллегра носила ее на запястье… Боже мой, какой ужас!
Последняя подробность сломала ее окончательно. Я решил на время прекратить беседу и попросил ее позвать Гендерсон, личную горничную хозяйки, чтобы я мог кое о чем ее спросить.
Гендерсон оказалась унылой особой среднего возраста с красными, заплаканными глазами.
- Ужас, просто ужас, сэр! Клянусь, с тех пор, как это случилось, мы все не сомкнули глаз. Ну кто бы мог подумать? Бедная миссис Бенедикт! Она была такой доброй!
- В то утро, когда вы помогали ей одеваться, она была в обычном настроении?
- О да, инспектор! Более того, у нее было очень хорошее настроение. По-моему, ей не терпелось поехать в Лондон. Я скрепила ей прическу дополнительными шпильками, чтобы волосы не растрепались, когда она будет вдали от дома.
- Как вы думаете, миссис Бенедикт была счастливой женщиной?
Гендерсон ошеломленно посмотрела на меня:
- С чего же ей не быть счастливой, сэр? У нее были красивые платья. Заботиться о них было истинным удовольствием.
- Мистера Бенедикта можно назвать щедрым мужем?
- О да, сэр. Она получала все, что хотела. Стоило ей только пожелать… и он ей все покупал.
- А свои деньги у нее были?
Мой вопрос как будто обеспокоил Гендерсон.
- Н-ну… да, сэр. У нее, точнее сказать, были деньги на булавки. А больше я ничего не знаю. - Ее некрасивое лицо сморщилось, по пухлым щекам потекли слезы. - Ах, что же мне теперь делать?
Она, как и мисс Марчвуд, лишилась хорошего места и понимала, как трудно будет в ее возрасте найти другое.
Мы с Моррисом вернулись на станцию пешком. Спустившись с холма, мы прошлись по городку. Прогулка оказалась приятной, и мы успели обменяться полученными сведениями.
- Все слуги уверяют, что им очень хорошо живется в "Кедрах", - сказал Моррис. - Они очень огорчены. Кажется, все они очень любили миссис Бенедикт.
- Я слышал то же самое. Невольно напрашивается вопрос… Как насчет самого Бенедикта, их хозяина? Ему они сочувствуют? У вас сложилось впечатление, что его любят так же, как любили жену?
- Ему очень сочувствуют, сэр. Может быть, не так… - Моррис замялся и стал безуспешно подыскивать нужное слово. - У меня сложилось впечатление, что его все очень уважают, но, так сказать, побаиваются. Может быть, его не любят так, как любили ее.
Мы увидели доказательства большой любви прислуги к хозяйке, но не к хозяину.
- По мнению слуг, семейная жизнь Бенедиктов была удачной?
Моррис ответил не сразу:
- Кухарка сказала, что у них была "хорошая" семья. Так она и выразилась. Сказала, что мистер Бенедикт был очень высокого мнения о своей супруге.
Все совпадало с тем, что сообщила мне Гендерсон.
- А она тоже была высокого мнения о муже? Как им кажется, она любила мужа?
Моррис покраснел:
- Насчет любви не знаю, сэр. Да и как тут ответишь? То есть, понимаете, в приличном обществе не принято проявлять свои чувства при посторонних…
Верно; я не мог представить, чтобы Себастьян Бенедикт отличался игривым поведением, при посторонних или наедине с супругой. Но люди, постоянно живущие в доме, всегда знают об отношениях хозяев. Гендерсон, личная горничная Аллегры Бенедикт, не сомневалась в том, что Бенедикт любил жену. Меня все больше притягивала личность жертвы.
- Как слуги говорят о покойной? - спросил я.
- Очень спокойная леди, держалась всегда достойно… Вот все, что они говорили. Она любила музыку, прекрасно играла на пианино. Бывало, часами сидела и играла для себя.
Последние слова встревожили меня. Что случилось с живой, умной и веселой восемнадцатилетней итальянкой за девять лет брака? Она превратилась в тихую и достойную британскую матрону, которая сидит одна в своем салоне и играет для себя на пианино… Что погасило горящий в ней огонь?
- А вам каким показался муж, сэр? - спросил Моррис.
- Он немного чудной, - признался я. - Не сомневаюсь, что жену он любил и неподдельно расстроен. Но похоже, он был одержим ее красотой. Мне показалось, что он был бы так же расстроен, если бы лишился какой-нибудь дорогой картины или статуи. Моррис, мне кажется, что, с точки зрения миссис Бенедикт, очень скучно, не сказать уныло, иметь мужа, который любит вас только за вашу красоту, видит в вас не человека, a object d’art. Он не любит вас ради вас самой, со всеми вашими недостатками. Кроме того, когда они поженились, ей едва исполнилось восемнадцать, хотя познакомились они еще раньше, когда ей было четырнадцать. Он на пятнадцать лет старше. Кажется, брак был устроен ее отцом и Бенедиктом. Сам Бенедикт, по-моему, не похож на человека, способного влюбить в себя юную девушку.
- Думаете, у нее был любовник? - спросил Моррис.
К сожалению, нам, полицейским, слишком часто приходится сталкиваться с человеческими пороками и слабостями, поэтому мы несколько очерствели. Не стану отрицать, такая мысль приходила мне в голову. Она возникла в тот миг, когда я увидел вдовца. Тем не менее я выразился осторожно:
- Возможно, здесь, в Англии, она чувствовала себя одинокой и скучала. Компанию ей составляла только Марчвуд, а ее трудно назвать веселой и живой особой. Детей у Бенедиктов нет. Марчвуд прожила в "Кедрах" девять лет; она стала единственной наперсницей хозяйки. Компаньонка непременно знала о похождениях хозяйки, если, конечно, они были, но закрывала на все глаза. Теперь она ни за что не признается в своем попустительстве и не расскажет ничего, способного бросить тень на поведение Аллегры. Ее наняли присматривать за миссис Бенедикт, но платил ей мистер Бенедикт - и, похоже, платит до сих пор. - Я позволил себе криво улыбнуться. - Марчвуд очень охотно рассказала, как вышло, что они с миссис Бенедикт разминулись в тумане. Но на любые другие вопросы она, по-моему, отвечать не готова.
- Скорее всего, вы правы, сэр, - задумчиво заметил Моррис. - Печально, что мистеру Бенедикту пришлось нанять подругу для жены. О мисс Марчвуд слуги почти ничего не говорят; с ними она держится довольно сухо и скованно. Лучше всех остальных с ней ладит кухарка.
- Откровенно говоря, Моррис, мне вообще не нравится вся эта история, - недовольно буркнул я, когда мы приближались к станции. - На одни вопросы Марчвуд отвечает слишком уж быстро и гладко, а на другие очень неохотно. Она объяснила, зачем они поехали в Лондон, и как вышло, что они вдруг потерялись. Зато она путается, когда я спрашиваю ее о времени. Сначала она сказала, что они вышли из ювелирной лавки в Берлингтонском пассаже в начале пятого, но быстро поправилась и уточнила, что они вышли "почти в пять". Таким образом, разница составляет почти час! И еще кое-что не дает мне покоя. Я не могу забыть тот одинокий дуб.
- Дуб? - изумился Моррис. - Тот, что посадили по приказу Карла Второго?
- Хотя его с таким же успехом могли посадить по приказу моей бабушки… да, я имею в виду именно то дерево в Грин-парке. Другие деревья там высажены вдоль аллей. Допустим, вы правы и у миссис Бенедикт в самом деле был… друг. Так вот, на ее месте я бы назначил свидание где-нибудь в парке, подальше от посторонних глаз. А где же лучше встречаться, как не у дуба, посаженного отдельно? Его ни с чем не спутаешь.
Моррис поцокал языком и, подумав, предположил:
- Есть еще управляющий Ангелис…
- Да, есть, и завтра же я его разыщу. А вы, Моррис, отправляйтесь в Берлингтонский пассаж и найдите там ювелира по фамилии Тедески. Он должен подтвердить, что миссис Бенедикт была у него в субботу. Пусть вспомнит, в какое время они с мисс Марчвуд вышли от него. Постарайтесь также разыскать служителя, которого мисс Марчвуд, по ее словам, просила найти для них экипаж, и подметальщика, который переводил их через дорогу. Мисс Марчвуд сказала, что мальчишка услышал, как они переговариваются в тумане. Мне очень хочется точно знать, что именно услышал мальчик. Подметальщики обычно делят улицы на участки и на чужую территорию не заходят. По-моему, вы найдете его без труда.
Меня беспокоило еще кое-что.
- Что случилось с розовой замшевой сумочкой на шнурке, которая, по словам мисс Марчвуд, была при миссис Бенедикт?
- Да что угодно, - ответил Моррис. - Она могла обронить ее на улице или в парке, а в тумане не нашла. Позже, когда туман рассеялся, кто-нибудь подобрал сумочку до того, как парковый констебль Хопкинс обнаружил жертву.
Возможно, все так и было. Дорогая розовая сумочка, судя по описанию мисс Марчвуд, недолго пролежит на лондонской улице или в парке.
- Вот наш поезд, сэр, - сказал Моррис, заметив паровоз, испускавший клубы едкого дыма.
Мы сели; к счастью, в купе мы оказались одни. Раздался свисток - сигнал к отправлению. Поезд дернулся и, грохоча и скрежеща, отправился в путь.
В голову мне пришла очередная тревожная мысль, и я спросил вслух:
- Почему нет дворецкого?
- О чем вы, сэр? - Морриса укачало, и он начал клевать носом.
- В "Кедрах" постоянно живут семеро слуг, в том числе камердинер и личная горничная хозяйки. Я не включаю сюда компаньонку, которая находится на высшей ступени и не считается прислугой, хотя тоже работает за деньги. А дворецкого нет. В таком состоятельном доме ожидаешь увидеть дворецкого, который будет руководить слугами, разбирать их споры и судить об их поведении. Дворецкий является связующим звеном между прислугой и хозяином дома. Именно ему положено открывать дверь гостям. Меня же встретила заплаканная горничная. Не сомневаюсь, она хорошая девушка, но, по моему опыту, в таких усадьбах, как "Кедры", всегда есть дворецкий.
- Был у них дворецкий, - пробормотал Моррис, - но уволился.
- Моррис, об этом вы не сказали! - Я с удивленным видом повернулся к нему.
Сержант смутился:
- Да ведь он ушел уже довольно давно, сэр. Когда я спросил кухарку, есть ли в доме слуги, с которыми я еще не побеседовал, она ответила, что я видел всех. И добавила, что им приходится обходиться без дворецкого, потому что мистер Сеймур уволился по собственному желанию полгода назад. Мистер Бенедикт очень расстроился и никого не взял на место Сеймура.
- Если мистер Бенедикт очень расстроился из-за ухода Сеймура, значит, дворецкий действительно ушел по собственному желанию. Его не выгнали… Интересно, почему Сеймур решил покинуть такой хороший дом? Другие слуги как будто довольны своим положением и своей работой… Моррис! После того как вы побываете в Берлингтонском пассаже и найдете подметальщика, вот вам еще одно задание. Обойдите агентства, которые поставляют прислугу высшего ранга. У Сеймура было вдоволь времени, чтобы найти себе другое место. Постарайтесь узнать, где он работает сейчас. Мне бы хотелось с ним поговорить.
- Слушаю, сэр, - со вздохом ответил Моррис. - А может быть, подметальщиком займется констебль Биддл? Так выйдет скорее, да и Биддл будет доволен. Ему не терпится отличиться.
- Хорошо, пусть подметальщика поищет Биддл. Надеюсь, он справится с заданием. - Я помнил, что констебль Биддл очень честолюбив и действует из лучших побуждений, но иногда из-за своего чрезмерного рвения попадает впросак.
Мы приближались к вокзалу Ватерлоо.
- Извините, мистер Росс, - робко заговорил Моррис, - но что значит "обжедар"?
В тот вечер дома, сидя с Лиззи за нашим скромным обеденным столом, я рассказал, что нам поручили расследовать новое убийство. Я описал внешность Аллегры Бенедикт - как она выглядела перед смертью - и сказал, что мы ездили в Эгам, чтобы навестить скорбящего мужа. Помня, что Лиззи - дочь врача, я даже поделился с ней своим мнением об опытах Кармайкла с распылением карболовой кислоты.
- Ну надо же! - воскликнула Лиззи. - Не думала, что доктор Кармайкл настолько подвержен новым идеям. Какой ужас! Бедная женщина. Интересно, была ли она счастлива в Англии, вдали от родины, и много ли у нее было друзей.
- С самого приезда в нашу страну у нее была компаньонка. В тот роковой день компаньонка, некая мисс Марчвуд, поехала с ней в Лондон. Кстати, она довольно любопытная особа… Лиззи, в чем дело?
Лиззи отложила нож и вилку и изумленно уставилась на меня.
- Ты сказал "Марчвуд"? Вряд ли это та же самая… с другой стороны, та тоже компаньонка… Все сходится!
- Ты ее знаешь?! - удивился я.
- Нет, вовсе не знаю. Но я о ней слышала, и ее знает Бесси.
- Бесси! - позвал я так громко, что Бесси тут же вошла и спросила, что мне угодно.
- Бесси, - обратилась к ней Лиззи, - кажется, ты говорила, что одну из помощниц, которая разливает чай после собраний общества трезвости, зовут мисс Марчвуд и она служит компаньонкой?
- Ну да, миссис, - ответила Бесси. - Только в прошлое воскресенье, когда мы с вами были на собрании, она не приехала. Я очень жалела, что вы ее не увидели. Она всегда готовит чай вместе с миссис Скотт и миссис Гриббл. Мисс Марчвуд привозит с собой песочное печенье. Вряд ли она печет его сама. Наверное, просит кухарку в том доме, где она живет. Печенье очень вкусное.
- К черту печенье! - оборвал ее я. - Как фамилия хозяина мисс Марчвуд? Ее хозяйка когда-нибудь приходила вместе с ней на собрания? Ты знаешь, где они живут?
- Не в Лондоне, - ответила Бесси. - Она приезжает на поезде - я имею в виду мисс Марчвуд. А дама, у которой она работает, не приезжает.
- Ее хозяйка - очень красивая дама, итальянка, - сказал я.
Мои слова произвели на Бесси сильное впечатление.
- Ну надо же, а мисс Марчвуд настоящая дурнушка!