Содержание:
-
Глава первая ТРАКТИР НА ПЯТНИЦКОЙ 1
-
Глава вторая В РАЙОННОМ УГОЛОВНОМ РОЗЫСКЕ 3
-
Глава третья СЕРЖ 6
-
Глава четвертая БОЛЬШЕ ЖДАТЬ НЕЛЬЗЯ 8
-
Глава пятая СЕРЫЙ 10
-
Глава шестая НЕ ДЛЯ ТОГО ПОГИБ ЧЕЛОВЕК 13
-
Глава седьмая ТЕЗКИ 17
-
Глава восьмая ЕСЛИ ТЫ КЛАССНЫЙ ВОР 20
-
Глава девятая ВЫИГРЫШ ФИГУРЫ 23
-
Глава десятая ШАХ! 24
-
Глава одиннадцатая МАТ! 26
-
Глава двенадцатая ОТЪЕЗД 27
Глава первая ТРАКТИР НА ПЯТНИЦКОЙ
Пашка стоял на излюбленном месте - у мануфактурной лавки Попова. Перевалило за полдень, стало жарко, а клиент не появлялся. Два раза можно было взять по мелочи, и приказчик Федор многозначительно поднимал бровь, но Пашка не шевелился и провожал мелкую рыбешку равнодушным взглядом. На то он и был Пашка Америка, фартовый вор, известный каждому деловому человеку на Пятницкой, Ордынке, Кадашах и даже Сухаревке, чтобы не разменивать себя на пятаки.
Федор постучал в окно, и Пашка вошел в лавку.
- Что же ты? - выдохнул Федор. Он копался в своих книгах и настороженно поглядывал на Пашку. - Мильона ждешь?
- Подсказчик липоват. Грошовая твоя душа. - Пашка длинно сплюнул на дощатый пол. - У старухи, если и был червонец, так она его из рук не выпускает, а краля зашла на твой барахляный товар позекать, у нее, кажись, и на трамвай нету.
Федор открыл было рот, но дверной колокольчик предостерегающе звякнул, и приказчик заспешил навстречу покупателю.
Пашка посмотрел на щуплую дамочку, прижимающую к груди видавший виды ридикюль, профессионально определил, что дамочка сегодня не завтракала и обедать пока не собирается, пнул ногой дверь и вышел на улицу.
Лавка эта была хороша для Пашки тем, что стояла на пути к большим магазинам и все, кто отправлялся за покупками, обязательно заглядывали в нее. А Пашка уже безошибочно определял, есть ли у человека деньги, где они лежат и стоит ли связываться. Пять дней назад он здесь наколол жирного гуся, который принес Пашке двадцать червонцев. Но это было пять дней назад, а сейчас от этих червонцев осталась лишь головная боль.
Пришло время обедать, и он бодро зашатал по Пятницкой. Чумазый парнишка на углу торговал папиросами. Увидев Пашку, он ловко подхватил спадающие штаны и, шлепая по булыжникам коваными подошвами солдатских ботинок, подбежал к Пашке.
- Завязал, Америка? На сегодня контора закрыта? - спросил он.
- Перерыв на обед, Шкет Иванович. Скоро вернусь. Ты жди, сегодня будет удача.
- Купи папиросочку, Америка. Сделай почин, поддержи мою коммерцию, - пацан протянул раскрытую пачку "Люкса".
- Уговорил, купец. - Пашка взял пару папирос, одну небрежно бросил в рот, а другую заложил за ухо.
- Прошу, гражданинтоварищбарин, - в одно слово выпалил пацан, артистически взмахнул рукой, и в заскорузлой ладошке заплясал огонёк спички. - Прикурите-с. Четвертачок, Америка.
- На обратном пути, купец. Смотри штаны не потеряй. - Пашка шлепнул его по затылку и пошел в пивную Когана перекусить в должок. По дороге он думал: удачи, видно, сегодня не будет. И если бы он спьяну вчера не обещал Нинке отметить ее день рождения в "Балчуге", то пошел бы сейчас спать. Какая же работа с похмелья!
Увидев Пашку, старик Коган быстро налил кружку пива, наложил в тарелку сосисок и швырнул их по стойке. Кружка с тарелкой, как связанные, скользнули по белой жести и остановились перед Пашкой. Пока он ел, старик с полотенцем в руках сидел рядом, молчал, вздыхал и смотрел на Пашку грустными слезящимися глазами.
- На мели сидишь. Может, передумаешь, Паша? - спросил он, когда Пашка отодвинул пустую тарелку и закурил. - По краешку ходишь. Не ценишь себя. С твоей внешностью и моим опытом мы бы такую коммерцию организовали.
- Не тарахти, - Пашка встал. - Расплачусь позже.
- Подожди, - старик взял его за рукав. - Утром заходили двое. Расспрашивали.
- Знаю я их, - Пашка сытно рыгнул и потянулся. - Районная уголовка. Я им ни к чему. Они рабоче-крестьянскую собственность берегут. Их такие, как Серый, интересуют. Только не вздумай накапать. У Серого разговор короткий. - Пашка провел большим пальцем по горлу. - Понял?
- Яйца курицу учат. Серый сегодня был. Как и ты, пустой. Так я его предупредил, а он смеется.
- Ну, ну, - Пашка махнул рукой и вышел на улицу.
И тут он увидел человека, которого ждал полдня. Увидел, не поверил глазам и зажмурился. Может, он пропадет, развеется, как дым. Но тот упрямо стоял, держал в руках бумажник и был красив в своей фраерской непосредственности. Это был толстый мужчина. По шелковой бабочке, галифе и мягким хромовым сапогам Пашка определил, что фраер залетный, то есть не москвич. Он покупал какую-то дребедень в открытой лавке и держал в руках бумажник, а тот раздувался и готов был лопнуть, как фаршированная щука на еврейской свадьбе.
Пашка смахнул со лба выступивший пот, вытер руки и подошел ближе.
- Что ты мне суешь? - возмущался толстяк и отпихивал соломенную шляпу, которую ему протягивал торговец.
- Настоящий товар. И по сезону, - продавец посмотрел на бумажник, на Пашку и все понял. - Не хотите, не надо. - Когда толстяк отошел, продавец перегнулся через прилавок и тихо сказал Пашке: - Не забудьте зайти за шляпой, молодой человек. Она вас ждет.
Пашка рассмеялся и опять вытер лоб. Он не отрываясь смотрел, куда же толстяк положит бумажник.
Чудеса продолжались. Клиент сунул бумажник в задний - чужой, как его называют деловые люди, карман и пошел, широко расставляя ноги и задевая прохожих плечами.
Пашка двинулся следом, свистнул, и когда папиросник подлетел, бросил сквозь зубы:
- За мной. Возьми еще одного.
Клиент перешел мост, и Пашка испугался, что тот осядет в "Балчуге", а туда Пашке заходить было нельзя. Но клиент прошел мимо ресторана и направился в Торговые ряды.
На углу, перед Торговыми рядами, стоял карманник Колька Свищ. Он увидел толстяка и сделал стойку. Проходя мимо, Пашка ткнул его локтем в живот и услышал за спиной завистливый шепот:
- Фартовый ты, Америка.
Пашка не стал спорить. Наступали решающие мгновения. Надо подойти вплотную. И все. Только подойти.
Пацаны крутились рядом и ждали сигнала.
Толстяк остановился у рыбной лавки и, разинув рот, уставился на огромного осетра, подвешенного за жабры в витрине.
- Пошел, мальчики, - прошептал Пашка и бегом бросился к толстяку. На секунду он к нему прислонился, и бумажник перекочевал в Пашкины брюки, скользнул по колену и тяжело плюхнулся в потайной карман у щиколотки.
- Сколько же эта рыбина стоит? - толстяк отставил ногу и подбоченился.
Рыбник перестал точить нож, посмотрел на толстяка, потом на Пашку и криво улыбнулся.
- Не продажный осетр, - потом, видимо, не удержался и добавил: - Да и денег у вас, гражданин хороший, нет.
Толстяк полез в карман, нахмурился и закричал.
Пашка стоял в двух шагах и удивленно смотрел на багровое лицо с вздувшимися веревками вен. Он знал, что его крестник будет кричать. Но такого крика Пашка еще не слыхал в своей богатой практике.
На этот рокочущий, срывающийся на визг вопль, как по команде, откликнулись:
- Атас! Срывайся!
И в стороне замелькали вихры мальчишек. Это был коронный номер Пашки Америки. Он посмотрел в спину рванувшемуся, как борзая, крестнику и спросил рыбника:
- Так сколько же стоит этот осетр?
- Ладно, топай себе, Америка. Нечего зубоскалить, и так торговля ни хрена не идет.
- Каждому по труду. - Пашка развел руками и пошел. Бумажник тяжело мотался в брючине и бил по ноге. У "Балчуга" Пашка вновь увидел своего крестника. Тот, отдуваясь и вытирая струившийся по жирной шее пот, что-то объяснял равнодушным прохожим. Пашка точно знал, что именно объясняет прохожим толстяк, и на всякий случай перешел на другую сторону. Он завернул в ближайший двор и, присев на ящик из-под пивных бутылок, вытянул свою добычу. Денег было много. Пашка даже не стал считать их, а просто сунул в карман тугую пачку хрустящих червонцев. Кожаный бумажник с монограммой он бросил за ящики. Жалко, но ничего не поделаешь, не таскать же с собой левый товар. Так и сгореть недолго.
Пашка гоголем прошелся по Пятницкой, дал червонец пацанам, которые уже торговали на своем углу. Купил у них пачку папирос и пообещал скоро прийти опять. Остановился у лавки, где полчаса назад толстяк торговал канотье, заплатил за нее вдвойне и, нахлобучив на голову отправился к Когану.
- Эх, разменяйте мне сорок миллионов, - крикнул он, появляясь в дверях, - получи-ка должок! - И бросил червонец на прилавок. - Налей-ка стопарик.
- Так не положено, Паша, - зашептал старик, быстро пряча деньги. - Я же на водку разрешения не имею.
- А ты налей две: одну мне, другую себе.
- Широкий ты человек, Америка. Недаром от тебя все девки без ума.
От удачи и водки у Пашки приятно кружилась голова. Он решил зайти к Нинке, договориться с ней о вечере, кивнул старику и, громко хлопнув дверью, вышел на улицу. Хотел было остановить лихача и подкатить к Нинкиной хате с шиком, но передумали В неудобном месте жила девка - прямо напротив районной уголовки. На лихаче там появляться ни к чему. С Нинкой он гулял вторую неделю, а ведь известно: с ней в округе не спал только ленивый. А на тебе, смарьяжился. Пашка поравнялся с отделением милиции, расправил плечи, засвистел. Пусть смотрят граждане начальники: идет человек, и ничего такого за ним не имеется. Около этого двухэтажного дома у Пашки каждый раз пересыхает во рту и ужасно хочется заглянуть внутрь, посмотреть: что же они там делают? Он косит глазом и, еле волоча ноги, проходит мимо закрытой двери.
- Антонов! Антонов!
Пашка приостановился, пытаясь вспомнить, где он слышал эту фамилию.
- Антонов! Павел! Ты что, оглох, парнишка?
Это же его, Пашкина, фамилия. Он остановился и медленно повернулся.
Рядом стоял начальник уголовки, известный среди блатных под кличкой "Лошадник".
- Фамилию собственную забыл, - начальник оглядел Пашку, снял с него шляпу, повертел в руках, рассмеялся и спросил: - Каждую кражу отмечаешь обновкой?
- О чем это вы, гражданин...
- Климов, Василий Васильевич, - перебил начальник и протянул Пашке шляпу. - Держи. И зайди на минуточку. Разговор есть. - Он круто повернулся и зашагал во двор уголовки.
"Почему Лошадник? Типичная обезьяна", - думал Пашка, глядя на низкорослую, широкоплечую фигуру на толстых кривых ногах. "И руками аж по коленям шлепает". Пашка замешкался на пороге. Может, сорваться?
Климов обернулся:
- Страшно стало?
Пашка вошел, сел на предложенный стул и огляделся. "Видно, бьют не здесь. Окна настежь: ежели заорать, так на всей Пятницкой слышно будет. Ну, для того и подвалы существуют. Интересно, зачем он меня затянул? А может, рыбник накапал?
Нет, тогда повязали бы на улице и этот черт ногой не шаркал бы: "Зайди на минутку".
- О чем это ты мечтаешь, Павел? - Климов снял пиджак и расстегнул рубашку. - Ходят вокруг тебя слепые, и у каждого из заднего кармана бумажник торчит? Так, что ли?
- Какой бумажник? - Пашка посмотрел Климову в лицо.
- Ладно, это я так. Может, ты совсем о другом мечтаешь, - Климов миролюбиво улыбнулся и стал набивать трубку. - Кури.
Пашка вытащил "Люкс" и закурил.
- Много я о тебе слышал, Павел Антонов. Ребята шутят, что ты когда-нибудь у меня наган срежешь. - Климов похлопал себя по боку.
- Этим не интересуюсь, - Пашка улыбнулся и опустил глаза, - не по моей части.
- Серый интересуется?
- Какой Серый? - Пашка незаметно вытер о колени вспотевшие ладони. - Что-то вы путаете, начальник.
- Тот самый, что третьего дня комиссионный магазин пытался взять и сторожа убил. Смотри в глаза, - голос у Климова погустел и налился злобой.
Пашка поднял голову и встретился с черными маленькими, как буравчики, глазами.
- Я тебя воспитывать, стервеца, не буду, - Климов постучал трубкой по столу. - Ты при Советской власти растешь, должен соображать что к чему. Отец где?
- Убили в германскую.
- Мать?
- Белые убили.
- А ты вор. Да еще с Серым путаешься. Если в тебе гражданской совести нет, то к убийцам родителей хотя бы личную ненависть иметь должен.
- Что-то вы темните, начальник. Политику вяжете. Папаню с маманей . приплели. - Чувствуя, что против него ничего конкретного нет, Пашка обнаглел. - Не берите меня на характер. Я не мальчик и крику не боюсь.
Климов засопел трубкой и тихо спросил:
- И сколько же тебе, не мальчику, годков?
Пашка молчал. Что ему надо, этому головастику? Ишь, башка огромная, бритая, шея жилистая. Силен, наверное. Наверняка силен, раз Фильку Блоху один повязал.
- Считаешь, что ли? - Климов ухмыльнулся. - Семнадцать тебе годков. Какие дела ребята в этом возрасте делают! - Он задумался и стал ковырять свою трубку. - Я в семнадцать вот эту трубку от комбрига получил, - он ткнул мундштуком Пашке в лоб. - Да тебе все это... Ты час назад у рыбной лавки станичника дернул?
Пашка понимал, что-то нужно говорить, отпираться. Но во рту было сухо и шершаво, будто провели наждачной бумагой, и язык не ворочался.
- Да не смотри ты на меня так. Мне твои глазищи ни к чему. Как рассказал станичник про мальчишек, я сразу понял, что ты. Почерк у тебя особый. - Климов встал и прошелся по кабинету, зачем-то заглянул в окно, вернулся к столу и медленно выговорил: - Посажу я тебя в острог. И отправлю потом по этапу.
Пашка приподнялся, быстро сунул руку в карман и протолкнул деньги в штанину. Теперь, когда он встанет, червонцы свалятся в тайник.
- Руки! - Климов брякнул наганом о стол. - Встать! Кругом!
Пашка повиновался. Он почувствовал, как ствол нагана уперся между лопаток, а рука Климова обшарила пустой карман.
- Садись, паршивец. Думал, стрелять собираешься. Испугался. - Климов облегченно вздохнул. - Сказал, посажу, значит точка. На первой же краже и сгоришь. Предупреждаю.
Пашка опустился на стул.
- Иди. Что расселся?
Пашка спустился по лестнице, прошел два квартала и только тогда оглянулся. На хвосте никого не было. Не пойдет он к этой Нинке. Пусть сама ищет. А начальничек-то ничего. Ушлый. Все знает. И имя, и фамилию, и сколько лет, и про отца с матерью.
- Америка! - путаясь в штанах, к нему бежал шкет с папиросами. - Дело есть, - зашептал в самое ухо. - Тебя Серый ищет. Сказал, чтобы ты шел в "Три ступеньки".
- На, держи, - Пашка протянул мальцу червонец. - Завязал я.
- Эх, верное дело было! - вздохнул малец. - Неужто догадалась уголовка?
- Топай, шкет. - Пашка отвернулся.
- Я всегда на этом углу, Америка. Если что - свистни.
Пашка сдвинул на затылок шляпу. И откуда он все знает, этот мент? Рассказать Серому или нет? А может, и не ходить? Может, переждать? Деньги есть. Осесть у той же Нинки и переждать? Но ноги сами несли к "Трем ступенькам".
* * *
На стене старого четырехэтажного дома красовалась вывеска: ресторан "Встреча", но никто в округе такого ресторана не знал, заведение было известно как трактир "Три ступеньки".
Трактир находился в полуподвале старого дома. К тяжелой дубовой двери вели три щербатые ступеньки. Зимой Пашка не вылезал из этого заведения.
К вечеру здесь собирались деловые люди со всей округи. В задних комнатах начиналась крупная игра. Со двора заскакивали ребятишки с горячим, левым товаром, шептались с хозяином заведения отцом Василием, потом рассаживались в зале за круглыми столами. Заходили погреться девочки, и начиналась свадьба, или крестины, или поминки. Гульба всегда имела какое-нибудь благопристойное название. Гуляли тихо, говорили чинно и понимали друг друга с полуслова. За всю зиму Пашка не помнит ни одной драки или скандала. В случае надобности предложение "выйти во двор" делалось как бы между прочим. Скандалист в залу не возвращался, и о нем никто не вспоминал.
Но ранней весной появился Серый. Он вошел с двумя здоровыми флегматичными парнями, которые за весь вечер не сказали ни слова. Отец Василий кланялся еще ниже обычного и обслуживал гостей сам.
Позже Пашка узнал, что Серый с хозяином "Трех ступенек" - старые знакомые.
В тот вечер Серый скромно сидел в углу, ничего не ел и почти не пил. Он внимательно и подолгу рассматривал каждого посетителя, изредка подзывал хозяина и что-то у него спрашивал.
Пашке новичок не понравился сразу. Не понравилась подобострастность отца Василия. Не понравилось серое, в темной сыпи лицо, оловянный взгляд больших, навыкате глаз, суетливые руки, животная жадность и молчаливость спутников.
Когда захлопали задние двери и в залу ввалился Петька Вихрь с друзьями и красавицей Варькой, Пашка понял, что быть беде.
Отец Василий усадил Петьку в самый дальний угол, кивнул половым, а сам бросился к Серому и стал его о чем-то просить. Тот качал отрицательно головой и не сводил взгляда с Варьки.
Пашка не видел, с чего началось, и поднял голову, только когда Вихрь вылез из-за стола, ухмыляясь и многозначительно засунув руку в карман, пошел к выходу. Но Серый вызова не принял и спокойно сидел на своем месте. Тогда Петька, покачиваясь, подошел к столу Серого. Тот вынул из-под стола руку с пистолетом и выстрелил Петьке в лицо.
Громилы, сидевшие с Серым за одним столом, вскочили и направили наганы на корешей Петьки, потом поставили их лицом к стене, отобрали пушки и финки и выставили на улицу. Делали они это быстро, ловко и явно не впервой. Самого Петьку завернули в шубу, выволокли во двор, и через несколько минут знаменитый налетчик отправился в свое последнее путешествие.
Серый в это время сидел безучастно за столом, вертел в руке пустую рюмку и поглядывал на Варьку.
Так он пришел к власти. Теперь Варька спит с Серым, а Петькины кореши у него на побегушках.
Все это и не коснулось бы Пашки Америки, но в последнее время Серый стал приглашать его к своему столу. И сейчас предложение явиться в трактир ничего хорошего не предвещало.