– Несколько дней ничего не было, бухгалтеры, с которыми мы работали, были отозваны, документы нам стали выдавать в гораздо меньших количествах и вообще подчеркивали, что мы всем мешаем работать. Мы снова отправились к директору комбината и предупредили его: если отношения к нам не изменится, мы немедленно извещаем обо всем наших руководителей, а сами уезжаем.
– Как повел себя директор?
– Он сделал вид, что удивлен нашим демаршем и заверил, что не отдавал никаких приказов о том, чтобы ограничить нам доступ к информации. И сказал, что разберется в ситуации. И действительно, когда мы начали работать после обеда, то все как бы вернулось к прежнему. Мы решили, что произошло недоразумение и не стали ни о чем сообщать.
Щипанов замолчал, выражение его лица изменилось, оно стало мрачным, как день, когда стая туч вдруг заслоняет солнце.
– Расскажите, что случилось в тот вечер? – попросила его Ланина.
Щипанов посмотрел на нее и кивнул головой.
– Мы с Антоном решили никуда не ходить, а посидеть в номере, попить пиво, посмотреть телевизор. Почему-то нам было немного тревожно. Вообще-то там довольно холодно, но в тот день пришло потепление. Мне захотелось подышать воздухом, я накинул плащ и вышел на балкон. Антон остался в комнате, он намеревался принять душ и лечь спать. Я стоял на балконе и смотрел на город. Внезапно я услышал стук дверь. Так как Ан-тон был в ванной, я уже хотел пойти узнать, кто там, но в этот момент вышел Антон и пошел открывать. И едва он это сделал, как раздался выстрел, а затем крик Антона. Почему-то я сразу понял, что пришли нас убивать и единственным для меня способом спастись – это выпрыгнуть с балкона. Я увидел, как в комнате появились двое мужчин и перемахнул через перила. На мое счастье под нашими окнами была мягкая земля, а я приземлился на ноги. Поэтому я лишь слегка ушиб колено и руку. Я бросился бежать без оглядки.
– Что же произошло дальше?
– Наверное, я бежал без остановки не меньше часа пока не выбился полностью из сил. Город окружают хвойные леса и к своему удивлению я вдруг увидел, что нахожусь в таком лесу. Впрочем, по доносившемуся до меня шуму, я понимал, что убежал совсем недалеко. Я сел на какой-то пень и стал думать, что делать дальше? Скорей всего Антон убит, но те, кто это сделали, вряд ли успокоятся, пока не прикончат и меня. Один труп в этом деле их никак не может устроить, чтобы чувствовать себя в безопасности им нужно два мертвеца. Значит, они будут меня искать. А потому возвратиться в город, не говоря уж о гостинице – это все равно что им сдаться. Это ведь не Москва, где можно затеряться, тут каждый на виду. На мое счастье я был тепло одет, и мне не грозило смерть от холода, зато все мои деньги остались в номере. А без них я не мог никуда уехать.
– Но даже если бы у вас были деньги и вы бы попытались покинуть город, они бы вас непременно засекли, – сказал я.
– В метро я всегда читаю боевики или детективы и поэтому я понимал, что в первую очередь они будут искать меня на вокзале. Мне нужно было высидеть хотя бы несколько дней. А для этого мне надо было отыскать хоть какое-то убежище. Я блуждал всю ночь, несколько раз я выходил на окраину города, но затем снова скрывался в лесу. Под утро я наткнулся на брошенную ржавую машину, я залез в нее и немного поспал. Так я провел несколько дней, меня мучил холод и голод. Я нашел на дороге кусок хлеба, он был весь покрыт грязью, но я его съел, как самый настоящий деликатес. Никогда не думал, что Придется питаться отбросами. Но самое ужасное было то, что я не представлял, как выбраться из этой ситуации, я готов был даже пойти на вокзал и купить билет, хотя понимал, какой опасности себя подвергаю. Но на какие шиши его покупать?
– Как же вы вышли из положения?
Щипанов усмехнулся.
– Я ограбил человека. Я стал искать выход и ко мне пришла одна странная идея: в тот день на комбинате была получка, а нам говорили, что в эти числа в городе появляется множество пьяных. Вот я и подумал: может мне кто-нибудь попадется из таких. И самое поразительное – попался. Я бродил где-то на окраине города, была уже ночь, мне навстречу шел какой-то мужчина. Сомневаться в том, что он в стельку пьян, было просто невозможно. Я никогда не грабил людей и просто не знал, как взяться за это дело. Но он сам мне помог, не доходя несколько метров до меня, он просто упал на обочину. Когда я к нему подошел, то увидел, что он спит. Я залез в его карман, достал бумажник. Он был набит деньгами. Я пересчитал, прикинул, сколько мне требуется на билет, а также поесть, остальное оставил ему. Кроме того, у мужчины был с собой паспорт, я переписал его фамилию и адрес.
– Мы отправили этому человеку деньги, – сообщила Ланина. – Это первое, что Сергей Арнольдович попросил меня сделать.
– Да, – подтвердил Щипанов. – Я помчался на железнодорожный вокзал. К огромной моей радости там работал ночной буфет, и я купил кучу еды. Вы даже не представляете, каким наслаждением иногда может быть еда. Потом я пошел в кассу и приобрел билет на утренний поезд. На мое счастье меня никто не обнаружил может потому, что я до самого отправления просидел в туалете.
– Расскажите, что произошло в Москве? – попросила Ланина.
– Естественно, я поехал к себе домой. Моя квартира находится на втором этаже и с улицы можно обозревать часть комнаты. Я посмотрел в окно и ясно увидел, что в квартире кто-то есть. Это был силуэт мужчины. Я понял, что некто ждет моего возвращения. Разумеется, я не стал входить в подъезд, а постарался как можно скорей оказаться подальше от этого места. У меня был единственный выход – немедленно связаться с Александрой Александровной. Вот собственно и все. Она привезла меня сюда, где я все это время живу затворником.
– Могу я задать вам несколько вопросов? – проговорил я.
– Конечно, сколько угодно.
Я задумался.
– Покушение на вас было совершенно до убийства Ланина?
– За день до его убийства. О том, что он убит, я узнал только в Москве.
– Что вы можете сказать о том, куда идут деньги на комбинате?
– Мне трудно ответить вам, так как мы не сделали и половины проверки. Да как я теперь понимаю, самые важные документы нам не предоставляли. Но то, что значительная часть средств куда-то уходит, даю голову на отсечение. Могу сказать, что там действует опытная рука. При комбинате созданы всякие непонятные предприятия, с каждом из них надо разбираться. Но я не сомневаюсь, что все эти фирмы – это насосы, которая качает оттуда деньги.
– А в принципе можно все это выяснить?
– На самом деле для человека, разбирающегося в финансах и при наличии всех документов, это не так уж сложно сделать. Деньги имеют одну особенность, они никогда не растворяются полностью, каждая финансовая операция оставляет свои следы.
– И вы бы могли отыскать эти следы?
– Это моя профессия, но на комбинат я не поеду ни за какие деньги. Это страшное место. Мы с Антоном быстро поняли, что там правит не закон, а местные мафиозные воротилы. В гостинице практически в открытую торгуют наркотиками, нам обещали принести их аж в номер. Я уж не говорю о девочках; едва мы входили к себе, как начинал трещать телефон и разные голоса предлагали любые самые не то утонченные, не то развращенные удовольствия. Мы разговаривали с местными жителями, и они не скрывали, что в городе творятся ужасные вещи. То и дело пропадают люди, некоторых затем находят мертвыми, о других вообще ни слуху, ни духу. Если бы я сам на своей шкуре не убедился, что такое бывает на самом деле, ни за что бы не поверил в эти рассказы.
– Хорошо, а скажите, как себя при этом вел Яблоков?
– Так его же не было в последние дни нашего там пребывания, он отбыл в Москву.
– Его вызвал отец, – подтвердила Ланина.
– Что вы собираетесь делать? – спросил я Щипанова.
Тот усмехнулся.
– Я бы тоже хотел это знать. Домой идти страшно, а жить на этой квартире затворником пока не умру, не хочется. Учитывая мой возраст, это может случиться очень не скоро.
Я подумал о том, что никому не дано знать, когда это может случиться. Но затем моя мысль пошла по другому руслу.
– Скажите, вы точно видели мужчину в своем окне?
– Так же как и вас. Мне показался он высоким и сильным.
– Он был один?
– Я видел одного.
– И вы не звонили туда?
– Нет.
– Есть ли в квартире что-нибудь ценное?
– Не так много, но есть. Во-первых, деньги, несколько тысяч долларов, золотые вещи, оставшиеся от мамы, аппаратура. Но это не были грабители.
– Почему вы так думаете?
– Не знаю, но я уверен в этом. Я слишком много знаю.
– Да, тут вы правы, хотя знаете вы не так уж и много, но и этого достаточно, чтобы их напугать. Интересно, осталась ли засада в вашей квартире до сих пор.
– Что вы хотите предпринять? – немного встревожено спросила меня Ланина.
– Думаю, мы бы немного продвинулись в своих поисках, если бы вышли на того человека, кто приказал устроить там засаду. Кстати, какая в вашей квартире дверь?
– Как у всех, железная, – ответил, даже слегка обидевшись Щипанов.
– А ключи еще у кого-то есть?
– Только у меня.
– Они с вами?
– Да, они оказались в кармане плаща, который был на меня надет. Но как они тогда вошли?
– Трудно сказать, но способы есть разные. Для умелых рук преград не существует.
– Похоже вы правы, – согласился Щипанов.
– Дайте мне ключи.
– Вы хотите отправиться туда?
– Вы очень проницательны.
Щипанов встал и принес мне ключи.
– Опишите мне свою квартиру.
Щипанов выполнил и эту просьбу.
– Мне кажется, это очень опасная затея, – высказала свое мнение Ланина.
– Все, что мы делаем с вами, опасно. Да может быть в квартире никого нет, время прошло очень много и и им надоело его ждать. И все же стоит проверить. Мы не можем упустить такой шанс, приблизиться к нашим врагам.
– Я поеду с вами, – вдруг решительно проговорила Ланина.
Я и Щипанов несколько секунд изумленно смотрели на нее.
– Это невозможно, – почти хором сказали мы.
Я внимательно посмотрел на Щипанова и внезапно проник в его тайну: он был влюблен в своего ангела-хранителя – Ланину. Впрочем, что тут удивительного, она красивая молодая женщина, а он вот уже больше месяца никого, кроме нее не видит. Было бы странно, если бы у него не возникло к ней никаких чувств.
– Давайте не будем спорить, – решительно проговорила Ланина, – не забывайте, что любое окончательное решение принадлежит мне. А я его уже приняла.
Она очень упрямая, отметил я, это может ее погубить, но может и спасти. Никто не знает, что может спасти, а что погубить.
Я решил больше не спорить, хотя считал, что ехать ей со мной на квартиру Щипанова – безумие. Но если это требует от нее ее эго, тут уж ничего не поделаешь.
Я подошел к окну и стал знакомиться с открывающимся из него видом. Своим осмотром я остался не очень доволен, прямо напротив находился дом, из которого можно было легко наблюдать за тем, что происходит в этой квартире.
Я обернулся к Щипанову.
– Вы подходите к окну?
– Да, сначала я боялся это делать, но потом начал подходить. Уж очень хотелось выглянуть на улицу, посмотреть, что там делается. Вам бы столько времени провести в четырех стенах.
– Кто знает, может быть и Придется. Но на всякий случай, не злоупотребляйте этим. В тот доме вы никогда не замечали ничего подозрительного, что кто-то слишком часто смотрит на ваши окна?
– Нет, дом как дом, жильцы как жильцы.
– Ну ладно, подождем, когда стемнеет, и тронемся.
Квартира Щипанова располагалась в одном из новых районов. Пока мы добирались до него, то почти не разговаривали. Я был сердит на свою спутницу за то, что она не изменила решения и отправилась со мной. Вот только я не представлял, что она собирается делать. И у меня было большое подозрение, что не знает этого и она сама. Наконец, изрядно поплутав, мы отыскали нужную улицу. Чем ближе мы приближались к дому, тем больше испытывал я волнения. Невольно я посмотрел на Ланину, но она сидела спокойно, словно мы ехали на вечерний концерт.
Машину я остановил у соседнего дома и вышел из нее. Ланина сделала тоже самое.
– Вам лучше оставаться в автомобиле, – заметил я.
Ланина отрицательно покачала головой, но при этом мне показалось, что она необычно бледна.
Мы подошли к дому, глазами я отыскал нужное окно. Оно было плотно зашторено, то ли занавески не пропускали ни единого лучика света, то ли он там не горел.
– Мне кажется, там никого нет, – сказала Ланина.
– Попробуем проникнуть в квартиру, – произнес я.
Как и предупреждал Щипанов, проход в квартиру преграждала массивная железная плита. На площадке было светло, и я внимательно осмотрел замочную скважину и поверхность вокруг нее. Следы взлома были видны что называется невооруженным глазом. Но ключ сработал. Я отворил дверь и оказался в квартире.
В квартире никого не было, но следов пребывания в ней людей было предостаточно, их никто не постарался скрыть. На затоптанном полу валялись окурки, на кухне – какие-то объедки, в раковине – гора грязной посуды. Неподалеку выстроился целый дивизион пустых бутылок, преимущественно пивных, но попадалась тара и из– под более крепких напитков.
Я пересчитал посуду, мысленно сделал кое-какие несложные арифметические подсчеты.
– Если их было тут двое, а судя по следам так оно и есть, они пробыли тут не менее трех недель, – поделился я своими наблюдениями.
– Почему вы думаете, что их было двое.
– Посмотрите, здесь выстроились пивные бутылки в основном двух сортов: "Балтика" и "Жигулевское". Я так думаю, что один был любителем "Балтики", другой – "Жигулевского". Причем, тех и других бутылок примерно одинаковое количество. Конечно, могут быть и другие варианты, но этот напрашивается сам собой. Меня другое больше занимает: почему они в прямом смысле не замели следы? Не означает ли это, что они лишь временно освободили помещение?
На подоконнике стояла пепельница с окурками. Я взял один из них и стал ощупывать, пытаясь определить, как давно он здесь лежит.
– А окурок совсем свежий, – сказал я, – не исключено, что утренний или дневной. Но если они были совсем недавно, почему ушли?
Я вдруг ощутил тревогу. Я не мог точно определить ее причины, но ясно ощущал, как нарастает неведомая мне опасность. Меня все сильнее одолевало ощущение того, что я совершил или близко к совершению серьезной оплошности. Вот только кто будет расплачиваться за нее?
Я вернулся в комнату, подошел к телефону, но он не работал.
– Черт! – выругался я. – Отключен, скорей всего за неуплату. А где ваш сотовый? – спросил я у Ланиной.
– Я забыла его в машине. Вы хотели позвонить Щипанову?
Я посмотрел на нее и кивнул головой. То, что наши мысли совпали, мне не понравилось, это означало, что моя тревога – не плод моего во-ображения, происходит что-то неладное.
– Возвращаемся в машину, надо срочно позвонить ему. И, пожалуйста, не забывайте больше сотовый, от этого может зависеть ваша жизнь. И не только ваша.
Ланина посмотрела на меня.
– Оставайтесь тут, я принесу вам телефон, – довольно резко проговорила она.
Я не успел ничего возразить, как она быстро двинулась к выходу.
Но дойти до него в тот раз ей было не суждено, внезапно в дверях показались двое мужчин. Один из них схватил Ланину, другой – нацелил на меня пистолет.
– Не двигаться, – сказал он. – Двинешься, продырявлю черепушку.
Ситуация была просто отвратительная, нас застали врасплох, да еще беззащитными, Ланина была по сути дела взята в заложники, а я находился под прицелом. Но как они вошли? Я хорошо помнил, что запер дверь. Значит, у них имелся еще один комплект ключей. За то время, что они тут провели, они его изготовили.
– Ну, рассказывайте, чем вы здесь занимаетесь? – спросил тот, что держал меня на мушке. – Я так кумекаю, что вы воры, залезли в чужую квартиру. Надо бы сдать вас фараончикам. Как, вы не против?
– Слушай, нам некогда балясы точить, – резко прервал его второй, который держал в своих объятиях Ланин. – Давай делать дело.
Это замечание не очень понравилось его товарищу, ему явно хотелось над нами покуражиться, но возражать он не стал. Он подошел к Ланиной, одновременно не спуская с меня глаз, залез в ее сумочку, которая висела у нее на плече. Он извлек из нее пачечку долларов и рублей, с удовлетворением переложил их в свой карман, затем достал ключи от ее квартиры и передал их своему напарнику.
– Зря вы, ребятки, сюда полезли, все-таки чужая хата, – притворно сочувственным тоном произнес он. – Так и на нарах можно очутиться. Давай-ка ключики от этой квартиры, – приказал он мне. Я бросил ему ключ. – Ну пока ребята, до новых и приятных встреч, – произнес он, а его напарник толкнул Ланину прямо на меня. Толчок был такой силы, что я не удержал молодую женщину, и вместе мы повалились на пол. Пока мы барахтались, пытаясь подняться, потирали ушибленные места, время было безвозвратно упущено, я услышал, как захлопнулась дверь, как повернули ключ в замке. Я бросился к выходу, но тщетно я толкал толстый металлический лист, он был неподвижен, как скала. Я вернулся в комнату, Ланина уже поднялась и растерянно смотрела на меня.
– Мы заперты, – сообщил я ей.
Она посмотрела на меня, но не ответила. Несколько секунд мы приходили в себя, оценивая ситуацию, в которой оказались.
– Они украли ключ от той квартиры, – вдруг сказала она.
Это вывело меня из оцепенения.
– Нам надо немедленно выбраться отсюда, – сказал я. – Дорога каждая секунда.
На самом же деле я был уверен скорей в обратном, мы безнадежно проиграли этот раунд, у этих ребят слишком большое преимущество во времени над нами. И у них есть все возможности, дабы сделать то, что они хотят.
Я кинулся к окнам; их и в комнате и на кухне закрывали решетки, и выбраться из квартиры не было никакой возможности. Я распахнул раму и стал кричать, чтобы немедленно позвонили в милицию. Но в этот поздний час на улице никого не было, прошло минут десять, не меньше, прежде чем я привлек внимание каких-то прохожих. Но они так и не поняли, о чем я их прошу, и сообщили милиции о том, что мы находимся в квартире.
Наряд появился минут через двадцать, я пытался им объяснить, что может вот-вот произойти, но они явно мне не верили, полагая, что имеют дело с грабителем, у которого каким-то образом захлопнулась дверь. Так как милиционеры дверь открыть не сумели, была вызвана бригада МЧС и те справились с металлом буквально за пару минут. Нас сковали наручниками, посадили в машину и привезли в отделение. И только там я сумел втолковать капитану, что происходит и что надо немедленно делать. Впрочем, я был почти уверен, что уже поздно и все, что должно было свершиться этой ночью, свершилось.
Когда мы примчались на квартиру Ланиной, дверь была приоткрыта. Мы вошли и остановились; посредине комнаты лежал Щипанов, рядом с ним запеклась лужа крови. Я увидел, как пошатнулась Ланина и чтобы она не упала, обхватил ее за талию. На мгновение она прислонилась к моему плечу, но затем резко отпрянула, словно обжегшись о горячий чайник.