"Андропов! Тридцать лет я стою в очереди на квартиру. Хрущёв и Брежнев обещали, но не дали мне жилплощади. Если и ты не дашь, я сейчас подпалю себя на Красной площади. Терять мне нечего. К сему остаюсь рабочий человек Чехарин Иван".
Увиденная картинка удивила не только меня. Рита, по-моему, еле сдерживалась от смеха, а всегда невозмутимый Меркулов, казалось, впал в замешательство.
- Почему он до сих пор здесь? - раздражённо спросил он дежурного капитана.
- А где ж ему быть прикажешь? - с наглецой в голосе ответил тот.
- Как это "где"? - наступал наш бригадир, - да хотя бы вон там!
Меркулов кивнул головой в сторону ГУМа. Напротив него располагалось 117-е отделение милиции, в юрисдикцию которого входили все происшествия, случающиеся на Красной площади.
- Не-е-е! - словно затягивая раздольную русскую песню, протянул капитан, и стало ясно, что он ломает комедию. - Не-е-е, так не пойдёт, дорогой товарищ! Мне, знаешь, на пенсию ещё рановато. Мне служить хочется! Брежнева, слышал, третьего дня похоронили! А какое указание от товарища Андропова Юрия Владимировича поступит - знаешь? Не только ты, сам комендант Кремля генерал-лейтенант Шорников не знает!
Меркулов сказал очень спокойно:
- Ясно. Ясно. - (Я видел, что в нем кипит ярость.) И пошёл к машине, к радиотелефону.
Четверти часа хватило, чтобы решить вопрос тридцатилетней давности: Меркулов связался с Диановым из адмотдела Московского горкома партий. Тот в свою очередь отыскал прибывшего в Кремль мэра Москвы Промыслова, и… Моссовет вынес внеочередное решение о выделении трёхкомнатной квартиры во вновь созданном Брежневском районе семье слесаря-сантехника Ивана Кузьмича Чехарина, 1917 года рождения.
Сложив свою раскладушку и транспарант (канистру с бензином милиция реквизировала), старикан засеменил вслед за довольным собой капитаном к подкатившему "Икарусу", набитому мильтонами в пуленепробиваемых жилетах и с "Калашниковыми" в руках. Скорбный взгляд, которым "диссидент" попрощался с нами, говорил, однако, о том, что этот Чехарин ещё до конца не разобрался, куда его все-таки волокут: действительно ли показать новую квартиру в Брежневском районе или в Бутырку…
2
В одиннадцать сорок пять мы отчалили с Красной площади. Но ехали мы не на Петровку, 38, а по улице Горького к Ленинградскому проспекту. Вой сирены отжимал транспортный поток от нашего "мерседеса" вправо. Меркулов разговаривал по радиотелефону с Петровкой. Вся наша опербригада, включая любопытство Рэкса, нервно поводившего длинными ушами, прислушивалась к беседе Меркулова с Поташевым. Всем было небезынтересно: куда ещё занесёт нас его величество - следственный случай?!
В микрофоне слышался знакомый смешок:
- Ну как? Здорово я вас напугал, хлопцы? Честное пионерское, я сам ничего не знал. Ничего, этим кремлёвским брехунам ещё влетит за искажённую информацию. Я уже доложил генералу, он им ухо прочистит! Сейчас Трушин говорит с замминистра Заботиным, он…
- Забудем, - прервал Поташева Меркулов, - я говорю, забудем про эту хохму, полковник! Чего там ещё стряслось в белокаменной? Куда едем?
- Записывай, - голос дежурного посерьёзнел, - Ленинградский проспект, 145, корпус 5, квартира 93. По сообщению 129 отделения с полчаса назад произошла семейная ссора. Мокридин, шофёр грузовика, на глазах пятилетней дочери… ну, в общем, взрезал живот жене… этим, ну, как его, солдатским кинжальным штыком. Она не дала ему денег на опохмелку…
- Женщина жива? - снова прервал полковника Меркулов.
- Какое там…
- Понятно. А с ним что, с этим - Мокрицыным?
- Мокридиным, - поправил дежурный. - Тоже мёртвый. Когда патруль стал в квартиру ломиться, он этим штыком себе в сердце угодил. И с катушек!
- А что с девочкой?
- Девочку в детприёмник уже увезли, на Даниловскую. Этим роно занимается, не наша забота.
Потом оба, и Поташев, и Меркулов, как и водится на Руси, помолчали, как бы прощаясь с покойником. Первым затянувшееся молчание нарушил Меркулов:
- Так что торопиться не надо, Николай Викторович?
- Торопиться не надо, Константин Дмитриевич.
Старшина-водитель скосил глазом на радиотелефон. Он по-своему понял рекомендацию начальства и, отключив сирену, пристроился в хвост какому-то зелёному "жигуленку". Без помпы и шума, в общем потоке машин мы ехали по широкому Ленинградскому проспекту. Торопиться уже было некуда.
3
Кремлёвские куранты, должно быть, пробили двенадцать, когда он вышел из метро и по широкой аллее направился к парку. Остановившись у табачного киоска в начале пути, он купил "Приму", раскрыл пачку, достал сигарету. Разломил её пополам. Одну половинку спрятал обратно в пачку, другую вставил в коричневый деревянный мундштук. Прикурил от импортной газовой зажигалки. Пока он проделывал эту привычную процедуру, его новенький ярко-рыжий портфель стоял на лавочке, захламлённой афишками, газетами, бутылками. Закурив, он взял портфель и зашагал по аллее к центральным воротам парка "Сокольники".
Сегодня ещё стояла хорошая погода, но завтра, судя по прогнозу, начнётся зима.
У первого контроля он показал пропуск на выставку и сбавил шаг, чтобы утихомирить сердце и привести в порядок сбившееся дыхание. Он волновался, жалел, что не взял с собой валидол.
Подойдя к флагштокам посреди площади, ведущей к главному павильону ярмарки, открывающейся в этот день, он не пошёл ко второму контролю, а отступил назад и присел на зелёную скамейку под чахлыми без листьев деревьями. Его знобило. Не от болезни, от страха. Достав чёрный футляр, извлёк оттуда очки, протёр их бархоткой. Дальнозоркий, он надевал очки только при работе. Сейчас же ему хотелось хоть как-то замаскировать верхнюю часть лица. Он снял свою серую шляпу, протёр платком лоб, снова надел её, надвинув поглубже, стал тщательно тереть платком влажные ладони. Посмотрев на свои японские ручные часы, - было восемнадцать минут первого, - дал себе ещё несколько минут, чтобы окончательно прийти в норму.
Когда часы показали двадцать минут первого, он, щёлкнув квадратными металлическими запорами, достал из портфеля зеленоватую пачку, похожую на колоду карт, переложил её под пальто, в нагрудный карман пиджака, встал и, прихватив свой портфель, направился к главному павильону открывающейся международной ярмарки электронного оборудования. Судя по уверенности в движениях, ему удалось наконец справиться с нервами.
Международная ярмарка электронного оборудования, в которой принимали участие фирмы тридцати трёх стран, открывалась сегодня, в среду. Должна она была открыться ещё в прошлую пятницу, но смерть вождя спутала все планы, и учредители, быстренько согласовав и увязав все вопросы в ЦК, приняли смелое решение - открыть павильоны сразу же после похорон Леонида Ильича. Билеты и пропуска со штампом "12 ноября" были действительны на сегодня, 17 ноября 1982 года.
Перед главным павильоном царило оживление. Одна за другой подъезжали машины послов и иностранных корреспондентов. С минуты на минуту должен был состояться незапланированный визит генсека Юрия Андропова и предсовмина Николая Тихонова.
Тем временем он прохаживался вдоль флагштоков, делая вид, что его глубоко волнуют атрибуты национальных флагов стран-участниц ярмарки. Внимательно наблюдая за приездом иностранных гостей, он даже не заметил, что сам очутился "под колпаком". Ловко маскируясь в многолюдной толпе, за ним наблюдали двое: рослый блондин спортивного вида в куртке с капюшоном и среднего роста брюнет в коротком клетчатом пальто.
В час к главному павильону подкатила длинная машина американского посла, а вслед за нею несколько новеньких лимузинов с американскими корреспондентами.
Он встрепенулся, быстрой походкой направился ко второму контролю. Кто-то резко тронул его за плечо. Он оглянулся. Это был смуглый парень, лейтенант из дивизии Дзержинского. Эта эмвэдэшная воинская часть всегда несёт службу по охране ярмарок и выставок в Сокольниках.
- Молодой человек, вернитесь! - панибратски обратился к нему лейтенант, по возрасту годящийся ему в сыновья.
- Как же так, - нервно сказал он, - у меня же пропуск!
- А у меня инструкция, - лейтенант придерживал его за рукав, - от начальства приказ - пока никого не впускать ни с билетами, ни с пропусками. Видите - не вас одного, никого не впускаю. - Он махнул рукой в сторону толпы, окружающей турникеты. - Идите, гражданин, погуляйте. Пивка выпейте в "Праге". Через полчасика приходите, правительство уедет - я вас всех пропущу.
И молоденький лейтенантик прищурил в ухмылке и без того узкие азиатские глазки.
Хорошо зная наши порядки, он быстро сдался. Не стал спорить и гоношиться, с досадой щёлкнул пальцами и зашагал по аллее в сторону, указанную дзержинцем. Он шёл и думал, что ничего ужасного не случилось. Тот, с кем он назначил встречу на ярмарке, никуда не денется, подождёт. Не сию минуту, но через полчаса он передаст ему вот этот рыжий, пахнущий свежей кожей портфель.
Рослый, спортивного вида блондин в куртке с накинутым на голову капюшоном и брюнет в коротком клетчатом пальто неотступно шли за ним…
Секретно
Ответственному дежурному по ГУВД Мосгорисполкома полковнику Поташеву Н. В.
СЛУЖЕБНАЯ ТЕЛЕФОНОГРАММА
Сегодня, 17 ноября 1982 года, в 14 часов 10 минут милицейско-моторизованным патрулём в составе старшин Глазкова и Чередниченко между главным павильоном международной ярмарки в парке "Сокольники" и пивбаром "Прага" в лесопосадке обнаружен труп неопознанного мужчины 40–50 лет, висящего на осине в петле из проволоки.
Место происшествия оцеплено нарядом милиции и взводом дивизии Дзержинского.
Поскольку труп обнаружен в момент посещения ярмарки товарищем Андроповым, а также посольским корпусом, аккредитованным в Москве, и данный случай носит неясный характер, убедительно прошу выслать на место происшествия оперативно-следственную бригаду МУРа для расследования этого дела.
Замнач Сокольнического РУВД подполковник милиции Г. Братишка
По Сокольническому лесопарку сновали оперативники из районного угрозыска, ведомые своим шефом - маленьким мужичонкой с забавной фамилией Братишка. Но больше всех суетились наши - умный Рэкс и дубоватый Панюшкин. Обнюхав подошвы красноватых туфель с рифлёной резиновой подошвой, в которые был обут потерпевший, Рэкс поволок своего хозяина сначала в сторону бара, потом обратно, на поляну, а затем к павильонам ярмарки.
Минут через пятнадцать оба, собака и человек, вернулись взмыленные. Собака скулила, человек матерился. Ещё через четверть часа Панюшкин протянул Меркулову "акт о применении служебно-розыскной собаки", написанный химическим карандашом на листке в клеточку, из которого следовало, что собака взяла след и вывела проводника через поляну к бару "Прага", где она облаяла пьяного мужчину, сидящего за столиком у дверей. Затем вышла из бара, вернулась к трупу, а от него повела к главному павильону ярмарки, где ввиду большого скопления людей потеряла след.
В это время Меркулов, эксперты Счастливая и Козлов и, конечно, я осматривали место происшествия.
Выражаясь языком медиков и юристов, мы увидели типичный случай повешения, которое определяется как удавление, возникшее при затягивании весом собственного тела петли, наложенной на шею. На первый взгляд присутствовали все признаки самоповешения: странгуляционная борозда, узел петли посередине затылка, голова неестественно вывернута в сторону, крупный сизый язык высунут, глаза навыкате. На земле стояли положенные один на другой четыре кирпича, тут же валялась серая шляпа.
Неподалёку от поляны, где был обнаружен труп, как водится, теснились зеваки. Один из старшин, обнаруживший труп, грубовато отгонявший зевак с места происшествия, обратился к Меркулову:
- У меня тут, товарищ следователь, для вас записаны двое: парень и девушка. Говорят, будто видели кое-что, Я их не отпускаю. Держу под наблюдением. Как с ними быть?
- Передайте их капитану, - почти нежно сказал Меркулов и кивнул на Грязнова, - а остальным лучше разойтись. Попросите всех удалиться. Только помягче, пожалуйста. Видите, какая сегодня публика в парке?
Старшина козырнул, а Грязнов, расположившись на пеньке, стал записывать объяснения очевидцев - испуганного парня и нервно хихикающей девицы.
Я почему-то сразу решил, что седого кто-то пришил. Но уверенность моя держалась лишь на интуиции, которая, как известно, ноль без информации.
- Константин Дмитрич, - в это время тихо сказала Рита, - очень даже похоже, что это убийство.
- Посмотрим, посмотрим. Не будем торопиться с выводами, товарищ Рита!
Началась обычная процедура осмотра места происшествия.
Следователь Меркулов исследует ствол, ветки, ползает под деревом. Встаёт, отходит от висельника, расширяя радиус осмотра. Потом подзывает криминалиста Научно-технического отдела Козлова, и они вдвоём рассматривают, а затем фиксируют следы ног, обнаруженные Меркуловым. Козлов фотографирует эти следы по правилам масштабной съёмки. Потом они присаживаются на корточки и осторожно удаляют из обнаруженных следов прутики, травинки, листики. Укрепляют грунт, а иными словами, брызгают на следы из пульверизатора специальным составом - растворенным в ацетоне целлулоидом. Когда эти приготовления заканчиваются, Козлов заливает следы гипсовым раствором. Через двадцать минут гипсовые слепки готовы и уложены сначала в целлофане, а затем в коробку с упаковочной стружкой. Меркулов и Козлов переходят к другой цепочке ног - особенно отчётливо следы видны в густой липкой грязи. Согласно трассологии - наука о следах - по дорожке следов можно судить не только о манере передвижения человека, но и о его росте, поле, возрасте и физическом состоянии…
После канители со следами Козлов ведёт себя как заправский киношник: он то укладывается на землю, то встаёт, приподнимаясь на цыпочки, - запечатляет висельника во всех ракурсах своим "Зенитом". Лишь после этого Меркулов даёт команду, и мы снимаем труп с осины. Проволоку Меркулов тщательно упаковывает в коробку, и Рита приступает к наружному осмотру трупа.
* * *
- Кто будет проводить оперативную работу по этому делу? МУР или районный розыск?
Длинный указательный палец Меркулова упёрся в коричневую папку с неотложными следственными действиями.
- Мы, пожалуй, - вздохнул Братишка, - раз наша территория, значит, мы в ответе. Даже если МУР потом подключится. Скажите, товарищ Меркулов, что здесь - убийство или самоубийство?
- Похоже, убийство. У него хорошо развит цианоз лица. Знаете, о чем я говорю?
Мы с Братишкой недвусмысленно молчим. Слово я, правда, слышал на лекциях по судебной медицине и знаю, что оно означает синюшность. Но это все.
- Цианоз, - начал объяснять Меркулов - то есть фиолетовое окрашивание кожи, это посмертное изменение, возникающее при постепенном закрытии сосудов.
- Ну и что? - не понял Братишка. - А разве в нашем случае не так?
- Если предположить, что он повесился сам, - вмешалась Рита, - при таком классическом положении тела, когда ноги не касаются земли, должно было произойти внезапное, понимаете, внезапное закрытие сосудов шеи, при котором цианоз никогда не образуется. У нашего клиента - отлично выраженный цианоз, с обширными точечными кровоизлияниями в кожу лица и конъюнктиву глаз.
Рита ещё что-то объяснила Братишке про цианоз, но я не слушал. Я просто смотрел на неё. Все нравится мне в этой удивительной женщине. И строгие серые глаза, и высокий лоб, и льняные волосы. Даже низкий, несколько хрипловатый голос, её манера курить и одеваться и на редкость стройная, аристократическая фигура. Я ловлю себя на том, что любуюсь этой красивой женщиной в неположенное время в неположенном месте. Мы стоим кружком, а посередине на спине, раскинув руки, сжатые в кулаки, и согнув в колене правую ногу, лежит мертвец.
По просьбе Меркулова я осмотрел содержимое карманов. Ничего путного не нашёл: расчёска, ключи, пачка метрошных билетов, семьдесят копеек мелочи. Даже записной книжки нет, не говоря уже о деньгах или документах!
Осталась последняя несложная операция и конец осмотру. С Ритиной помощью Козлов начал снимать отпечатки пальцев потерпевшего. Склонившись над телом, криминалист неожиданно поднял вверх свою широкую ладонь. Мы с Меркуловым нагнулись над трупом. Из разжатого правого кулака криминалист извлёк клочок бумаги. При неярком свете уходящего ноябрьского дня я разглядел обрывок американской стодолларовой купюры. Меркулов шумно потянул носом, мне показалось, что у него шевельнулись уши. Даже мне было ясно, что дело принимало крутой оборот.
Меж тем все шло, как положено. Меркулов отдал распоряжение - отвезти труп в морг. Два краснолицых санитара в грязно-серых халатах привычным движением спихнули беднягу на носилки, а носилки, словно пушинку, вбросили в труповозку - микроавтобус с красным крестом. Труповозка, присланная с час назад расторопным Поташевым, стояла все это время на парах, и непросыхающие санитары, эти перевозчики человеческих душ, канючили, чтоб Меркулов поскорее отпустил их "домой", в родной морг, поскольку они с утра "не пимши, не емши". Первому утверждению трудно было поверить.
Подошёл Грязнов, доложил Меркулову:
- Свидетели утверждают, что видели потерпевшего и с ним двоих: высокого, атлетически сложенного блондина и среднего роста брюнета. Первый был одет в куртку с капюшоном, второй - в короткое клетчатое пальто. Говорят, крепкие ребята! Больше о них никто ничего не знает.
Оказалось, что помимо парня с девушкой Грязнов с помощью оперов из Сокольнического УГРО опросил всю округу. Результат - нулевой. Есть, правда, показания старика-билетёра, лейтенанта и ещё одного огольца из его взвода. Но все это скорее относилось к потерпевшему.
- Очевидцы говорят, - продолжал доклад Грязнов, - что этот гражданин все рвался на ярмарку. Сильно нервничал. Перекладывал из руки в руку свой портфель…
- Портфель?! - воскликнул Меркулов. - Какой портфель?
- Толстый. На замках. Жёлтого цвета. Импортный. Скорее всего венгерский, новенький.
Меркулов застыл, как гончая перед броском. Обозначались контуры мотива убийства - преступники охотились за портфелем, в котором должно быть было что-то очень важное, раз они придушили ради него свою жертву.
По науке для того, чтобы раскрыть убийство, следует знать ответы на восемь вопросов. Мы знали пока полный ответ только на первый - место и время наступления смерти: Москва, Сокольники, 17 ноября, 13 часов 30 минут.
- Вечерело. Неожиданно подул резкий холодный ветер. Погода ломалась, как голос у подростка. Я начал прилично замерзать в своей нейлоновой курточке. Меркулов был одет по-зимнему, как старый дед: темно-синяя прокурорская шинель на ватине, каракулевая ушанка с кокардой, утеплённые ботинки.
Оценив ситуацию, Меркулов сказал негромко:
- Вот что, братцы-кролики. Сходите-ка вы в эту "Прагу". Товарищ Братишка вас проводит. Совместите, так сказать, приятное с полезным. Облаянного допросите и сами чего-нибудь перехватите. Будет ли ещё время для обедов, даже Рэкс не знает. Правду я говорю, гражданин Рэкс?
И он потрепал собаку за ухо.
- А вы что, разве не с нами? - спросила Рита. Я закашлялся. Мне показалось, что Рита очень уж кокетливо обращается к Меркулову.
- Я воздержусь, и понятые тоже.