ДЮПРИ. Растолкуйте этот.
ТАКЕР. По-моему, здесь все ясно. 22 мая вы передали ФБР заведомо ложную информацию о том, что Ленин Райана видели на севере Айдахо, где он устроился подносчиком клюшек в гольф-клубе, но вы не можете это проверить, ибо нарушите юрисдикцию другого штата.
ДЮПРИ. По-моему, смешно. Я думал, федералы оценят юмор. Кто же знал, что они примут это за чистую монету? Меня накажут за их тупость?
ТАКЕР. Позже вы насмехались над агентом Джерри Каслом, который занимался проверкой вашей же информации.
ДЮПРИ, [неразборчиво]
ТАКЕР. На планерке вы продолжили ваши издевки и кинули в агента Касла мячом для гольфа, угодив ему в ногу.
ДЮПРИ. Вообще-то я целился в яйца, но цель слишком мелкая.
БРАНЧ. Что ж, продолжайте в том же духе, Алан, отшучивайтесь.
ДЮПРИ. Кто сочинил эту [удалено]? Вот что это значит? "Ненадлежащее протоколирование допросов".
ТАКЕР. Мы не станем обсуждать каждый пункт, сержант Дюпри. Рапорт целиком войдет в протокол нашего совещания. Будет лучше, если…
ДЮПРИ. А вот это? "Неумение скоординировать стороннюю помощь". Галиматья.
ТАКЕР. Повторяю, мы не собираемся обсуждать служебную записку целиком, сержант Дюпри.
ДЮПРИ. "Неспособность к использованию необходимых технологий расследования". Что это значит?
БРАНЧ. В том-то и дело, черт возьми, что вы даже не знаете, о чем речь. Мы подали заявку на грант в десять тысяч долларов, чтобы снабдить группу компьютерной программой по анализу приоритетных улик, но вы ею даже не воспользовались ни разу.
ДЮПРИ. Были телефонные сообщения, что Ленин Райан улетел на космическом корабле. Я что, должен был справиться у компьютера и получить совет искать зеленого человечка? Хватит, скажите, кто это сочинил.
ТАКЕР. А что с энтомологом?
ДЮПРИ. Чего?
ТАКЕР. Сотрудник заявляет, что вы игнорировали его просьбу вызвать энтомолога, чей анализ воздействия микроорганизмов помог бы точнее установить стадию разложения трупов.
ДЮПРИ. Спайви. Вот [удалено]! Ну конечно. Не получил своего вшивого профессора и побежал к вам. Вот гаденыш.
БРАНЧ. Это другой метод работы, Алан. Складывается впечатление, что вы не разбираетесь в новых технологиях, и, наверное, детектив с более современной подготовкой…
ДЮПРИ. Я разбираюсь в том, что такое быть копом! И могу распознать, когда меня хотят выпотрошить, как [удалено] рыбу!
БРАНЧ. Алан, даже если б все эти претензии были несправедливы, вы так и не удосужились привлечь к работе аналитика…
ДЮПРИ. Банда шарлатанов.
БРАНЧ. Вот о том и речь. Что бы вы ни думали об эффективности поведенческого анализа, в данном деле он необходим. Ваш враждебный настрой по отношению к агенту Макдэниэлу и Кёртису Блантону не позволил получить консультации…
ДЮПРИ. Мой враждебный настрой? Блантон послал меня [удалено] и посоветовал дождаться [удалено] двузначных чисел! Это мой [удалено] настрой?
ТАКЕР. Мы собрались не для того, чтобы дебатировать пункты служебной записки или выслушивать ваш впечатляющий арсенал сквернословия, сержант Дюпри. Мы здесь для того, чтобы ознакомить вас с обоснованным решением о смещении вас с должности руководителя группы.
ДЮПРИ. Вот как? И чем я теперь буду заниматься?
БРАНЧ. Решать вам, Алан. Если хотите, можете остаться в группе следователем, пока идет ваш испытательный срок…
ДЮПРИ. А вот это что такое? "Передача общественности намеренно ложных сведений о месте преступления".
ТАКЕР. 28 апреля вы работали на месте убийства дяди Леонарда Райана и сообщили тележурналисту, что жертву кастрировали и у нее вырезали сердце.
ДЮПРИ, [неразборчиво]
ТАКЕР. Говорите в микрофон, сержант.
ДЮПРИ, [удалено] паршивец Спайви [удалено]
БРАНЧ. Перестаньте, Алан. Сядьте.
ДЮПРИ. И кто возглавит группу?
БРАНЧ. Алан, вряд ли…
ДЮПРИ. Призовете чужака? Или кто-то идет на повышение? Поллард?
ТАКЕР. Мы назначаем детектива Спайви…
ДЮПРИ. Он же десятилетний [неразборчиво]!
БРАНЧ. Ему тридцать один, Алан.
ДЮПРИ. Он придурок.
БРАНЧ. Спайви не бегал к нам, Алан.
ТАКЕР. Мы попросили его дать оценку вашей результативности. Он нравится Макдэниэлу, тот готов с ним работать.
ДЮПРИ. Я думал, я его наставник.
БРАНЧ. Назначая его вашим напарником, я, честно говоря, надеялся, что вы, Алан, наберетесь знаний о новшествах…
ДЮПРИ. Что?
БРАНЧ…тем более что Спайви сведущ в поиске улик и экспертизе.
ДЮПРИ. Я не… это…
ТАКЕР. Ваша группа не смогла задержать мистера Райана. Мало того, вы не собрали достаточно улик для обвинения в случае его ареста. Уже этого хватит, чтобы сместить вас с должности. А вкупе с вашей неспособностью…
ДЮПРИ. Вы не понимаете. Этот Райан – он как черная дыра, как сгусток тьмы, как волчок…
ТАКЕР. В конце совещания вам предоставят возможность оправдаться за свое поведение…
БРАНЧ. Результативность.
ТАКЕР. Да, за свою результативность.
ДЮПРИ. Я не знаю, что… Меня еще никогда не увольняли.
БРАНЧ. Я же сказал, никто никого не увольняет.
ДЮПРИ. Всего себя отдаешь работе, а потом однажды утром просыпаешься – и все… [неразборчиво]
ТАКЕР. Детектив Спайви считает, вы можете остаться в группе, если пожелаете.
ДЮПРИ. Умора.
БРАНЧ. Либо возвращайтесь к прежней работе в отделе тяжких преступлений.
ДЮПРИ. Нет. Нет. Коли здесь я вам не угоден, сажайте меня в патрульную машину.
БРАНЧ. Алан, давайте не усугублять.
ДЮПРИ. Куда уж больше? Нет, меня снимают с дела, и до пенсии я буду патрульным.
ТАКЕР. Сядьте, сержант Дюпри. У вас будет возможность оправдаться, я обещаю.
ДЮПРИ. Отправьте меня на улицу. Ваша взяла. Предложение прошло. Принято единогласно. Переходим к следующему вопросу.
ТАКЕР. Поставьте микрофон на место, сержант.
ДЮПРИ. Пункт парламентской процедуры. Предложено мировое соглашение. Заседание закрыто.
БРАНЧ. Алан, хватит вам…
ДЮПРИ. Куда тут у вас это присобачено?
ТАКЕР. Не трогайте шнур, сержант Дюпри.
ДЮПРИ. А, вот куда…
[запись обрывается]
30
– Хорошо, теперь примените до– и послесобытийную поведенческую модель к вашему парню.
– Что? – растерялась Каролина.
– Модели. – Блантон скрипнул зубами и на секунду оторвал взгляд от дороги. – Мо-де-ли. О чем мы только что говорили?
– Место преступления, организованное и беспорядочное.
– Верно.
Каролина задумалась, постукивая карандашом по желтому блокноту. Блантон свернул, и обертки от снеди из "Макдоналдса" съехали на другой край приборной доски. Нынче Кёртис Блантон был оживленнее и терпеливее. Но терпение его казалось вымученным, когда он подталкивал к нужным выводам. Сегодня он говорил плавно, без всякого каджунского налета. Вместе с тем выглядел рассеянным, что не вполне вязалось с его манерой агрессивной езды. Все это напоминало семинар обкуренного профессора, который вдобавок удирает от полиции.
– Помните об этом, когда вернетесь в Спокан. – Блантон снова произнес название города идеально. – Беспорядочность отлична от импульсивности. Ваш парень может быть импульсивен и вместе с тем организован. Скажем, в машине он возит орудия преступления, что говорит об имеющемся плане, однако собственно хищническое поведение – выбор жертвы, то бишь охота – может проявляться спонтанно.
На светофоре зажегся желтый сигнал, и Блантон придавил газ, но впереди идущая машина не собиралась проскакивать перекресток. Кёртис врезал по тормозам, банки содовой и обертки отлетели к ветровому стеклу.
На его манеру езды Каролина решила не обращать внимания.
– По-моему, наш фигурант организован и импульсивен, – сказала она.
– В чем он организован?
– Видна подготовка. Он придает трупам позы, хлоркой обмывает им пальцы, обламывает ногти. Вкладывает деньги в руку. Забрасывает землей и ветками.
– Хорошо. В чем он импульсивен?
– Мы забираем труп, он подбрасывает другой.
– Верно. – Блантон оглядел Каролину. – Прекрасно. В этом ключ к его поведению. Нечто подобное было в деле Тихоокеанского Убийцы. Значит, он где-то прячет трупы, а потом их выкладывает. Они – его инструменты, шахматные фигуры.
Отсюда обломанные ногти и деньги. Через трупы ваш парень что-то сообщает.
Всякий раз, как Блантон называл убийцу "ваш парень", Каролина морщилась. Наверное, еще и потому, что чувствовала личную ответственность за Ленин Райана, поскольку изгадила облаву и позволила ему сбежать.
Зажегся зеленый, Блантон быстро объехал осторожного водителя и газанул.
– Почему ваш парень вкладывает трупам сорок долларов?
– Извещает, что убивает шлюх.
– Зачем подбрасывает новые трупы?
– Чтобы люди понимали, что он делает.
– Люди? – Через бордюр Блантон заехал на небольшую парковку. – Какие люди?
– Не знаю. Все.
Перед похоронным бюро, белым двухэтажным зданием с громадными колоннами, бампер в бампер стояли два катафалка. Блантон припарковался за ними и вместе с Каролиной вылез из машины.
– Подумайте, кого он уведомляет, – сказал он, глядя на Каролину поверх автомобильной крыши.
Следом за Блантоном Каролина прошла к узкой лестнице, уводившей в подвал. Кёртис пошлепал ладонью по массивной двери. Им открыл белый мужчина: за пятьдесят, припухшие веки, длинный клеенчатый фартук, под стать фартуку серые перчатки. Блантон и Каролина вошли в темный коридор.
– Привет, Кёрти, – сказал человек. – Как оно ничего?
– Здорово, Рассел. – К Блантону вернулся тягучий южный выговор. – Знакомься, агент Мейбри. Специалист из Вашингтона.
Каролина недоуменно взглянула на Блантона – мол, с чего вдруг она стала агентом ФБР? – но тот отвернулся.
Рассел отвесил легкий поклон:
– Рад знакомству. Позвольте сказать, что для чиновницы вы слишком хороши собой.
– Рассел редкостный джентльмен, – сказал Блантон. – Бальзамирует и флиртует почти одновременно.
– Человек Возрождения, – добавил Рассел.
– Судмедэксперт здесь?
– Нет, сэр. Звонил, будет примерно через час. Здесь только мы с тобой. И разумеется, дама.
Рассел открыл железную дверь, и они вошли в ледяной бальзамировочный зал, где у стены стояли две стальные больничные каталки. У противоположной стены – старое парикмахерское кресло, в котором сидел старик. Каролина уже хотела поздороваться, но успела сообразить, что это покойник. Голый усохший дед, укрытый тонким одеялом, бледный и морщинистый. Левая рука судорожно сжата в кулак, правая вытянута, словно хозяин ее умер во время рукопожатия. В сведенных пальцах точнехонько уместилась бутылка кока-колы.
Блантон проследил за взглядом Каролины:
– Рассел, там… э-э… твой приятель.
– Ах ты черт, это мой подстаканник. Извините. – Рассел забрал бутылку из руки мертвеца.
Все трое уставились на неподвижного старика, потом Рассел прищелкнул языком и отхлебнул из бутылки:
– Восемьдесят один год. Позапрошлой ночью помер во сне. Вот бы нам так свезло, правда, Кёрти? – Он опустил стариковскую руку, но та отпружинила обратно. Рассел пригладил покойнику хохолок. – Надо помочь хорошим людям, мистер Бошан. Не скучайте, я скоренько.
Каролина пыталась поймать взгляд Блантона, но тот, наклонив голову, смотрел в пустые глаза мертвеца. Почувствовав, что за ним наблюдают, переступил с ноги на ногу и вполголоса проговорил:
– Я уже и не припомню, когда видел человека, умершего от старости.
Рассел прошаркал еще к одной железной двери:
– Ну что, станете ждать эксперта?
– Не-е, – сказал Блантон. – Большой беды не будет, если мы одним глазком глянем. – Он повернулся к Каролине: – Можете здесь обождать…
– Все нормально, – ответила Каролина.
Рассел выдал им тюбики с ментоловым кремом – мазнуть под носом для защиты от запаха. Через железную дверь они прошли в небольшую комнату, в центре которой стояла объемистая стальная ванна. Ржавые потеки тянулись к стоку в полу. В ванне лежал труп, укрытый пластиковой шторой. Ментоловый крем не спасал от вони; Каролина вспомнила университетскую лабораторию с ее неистребимым запахом формальдегида и гнили.
– Вряд ли это поможет мне от бессонницы, – пробормотала она.
Блантон одарил ее странным, понимающим взглядом. Интересно, а что снится ему?
– Девица пробыла в воде два дня, самое малое, – сказал Рассел. – И не шибко раздулась, что прям удивительно – жара ведь и все такое. Плавала на поверхности, впитала пол-озера. Когда выловили, потянула на двести фунтов с лишним.
Блантон надел резиновые перчатки, другую пару подал Каролине, но та помотала головой. Рассел и Блантон подошли к трупу, Каролина осталась на месте. Сдернули пластиковую штору. Каролина ждала, как Блантон среагирует, но ничего не заметила. На ноге трупа осталась кроссовка. "Рибок". Ношеная. В таких же Каролина ходила на аэробику.
– Извините, – сказала она и вернулась в бальзамировочный зал. Там села спиной к старику, раскрыла блокнот и стала записывать разговор с Блантоном.
Минут через десять детектив и Рассел вышли из секционной. Блантон стянул перчатки, Рассел допил колу, оба как-то смущались. Явно говорили о Каролине, и она словно завалила экзамен – теперь она больше не специалист из города Вашингтона, а всего лишь изнеженная дамочка из одноименного штата.
– Прошу прощения за нечуткость, мисс Мейбри, – сказал Рассел. – Я тут маленько одичал.
– Вам не за что извиняться. – Каролина обратилась к Блантону, подражая его манере: – Не ваш парень?
– Нет. – Блантон отбросил южную тягучесть. – Никаких следов изнасилования и насилия вообще. В легких столько воды, что хватит помыть машину. Она просто утонула. Родные против вскрытия – не желают знать, чем она ширялась.
– Значит, аутопсии не будет?
– Решать эксперту.
Рассел проводил гостей к двери и вновь поклонился Каролине. Пока шли к машине, Блантон молчал.
Каролина забралась на сиденье и раскрыла желтый блокнот. Блантон вставил ключ зажигания, но мешкал завести мотор.
– Мисс Мейбри, вы не думали уйти из этого дела?
– Простите?
– Никто вас не осудит. Парня вашего найдут и без вас. Не зря женщины так редко работают на подобных делах. Это противоестественно – разглядывать трупы изнасилованных и даже просто утопленниц. И если вам не под силу…
– Вы прочли, как я пыталась спасти пацана? – перебила Каролина.
– Я не к тому, что вы не справитесь…
– Вы именно к этому. – Каролине хотелось объясниться. – Парень продавал наркотики Ленин Райану, вы дочитали рапорт?
Блантон вздохнул, завел мотор и стал отъезжать от похоронного бюро.
– Да, конечно. У плотины.
– Точно. Его рука чиркнула по моей… я думала, ухвачу его… но вообще-то он меня чуть не стянул. -
Каролина зябко поежилась. – А я… я пыталась его удержать. Но может, выпустила. Может, испугалась воды.
– Вы так считаете?
– Не знаю. Я думала, я сделала все, что могла. Но мысли не отпускают, в голове проигрываешь варианты. Потом начинаешь гадать. Я к тому, что тело так и не нашли. Я беспрестанно думаю об этом парне, и мне паршиво. А еще представляю, как он утянул бы меня за собой. – Каролина кивнула на похоронное бюро: – Когда сдернули простыню, я увидела кроссовку и сразу поняла, что ваш парень тут ни при чем.
– Кроссовку?
– Вы сказали, он придает позы жертвам. Он перфекционист. Такой не оставит жертву наполовину обутой. На самом деле, наверное… – Каролина вздохнула. – Наверное, я просто не хочу смотреть на мертвецов, особенно утопленников. Мне и без того снятся странные сны. – Она отвернулась к окошку. – Если считаете, что я даю слабину…
Смолкнув, Каролина смотрела на роскошные дома и кованые решетки оград, увитые темными лозами.
– Он наблюдал за вами?
– Что? – обернулась Каролина.
– Ваш убийца. Райан. Он видел, как вы пытаетесь спасти пацана?
– Не знаю. Я об этом как-то не думала.
– Но если видел, что он, по-вашему, чувствовал?
Каролина старалась понять, к чему Блантон клонит, но в голове был сплошной туман.
– Что-то я не очень понимаю…
– Вы сказали, он поставил вас перед выбором: арестовать его или спасти парня. Так неужели он за вами не проследил? А если проследил, неужели ничего не почувствовал?
Каролина попыталась увидеть картину глазами Райана: она вниз головой висит на мостке, Паленого уносит к пенному краю плотины.
– Парень ваш весьма особенный. Должен признаться, рапорт меня озадачил, мисс Мейбри. Субъект демонстрирует комбинацию поведенческих моделей, что не свойственно серийному убийце. Или, скорее, похоже на многих убийц сразу. Ногти и деньги, подготовка и перемещение тел, символика, изменчивость – то позерство, то импульсивность. Единственная неизменная составляющая – гнев. Он ломает шеи, а потом стреляет. Такая избыточность, мисс Мейбри, свидетельствует о неудержимой ярости, о бешеном желании отомстить.
После бессонной ночи Каролину смаривало, и за мыслью Блантона она не поспевала.
– Подобные преступления существуют в границах психологического ряда. – Блантон провел рукой по приборной доске. – На одном конце возбуждение. Секс. На другом – чистая ярость, месть символической жертве. Где расположится ваш парень?
Каролина не ответила, и он продолжил:
– Он ни разу не оставил сперму. Это уже примечательно. Возбуждение, если и было, скоро сменяется желанием отомстить. Гневом. Ваш Райан был влюблен в проститутку. Значит, его влечет к шлюхам. Но пока он сидит в тюрьме, возлюбленная возвращается к своему ремеслу, и он ее за это ненавидит. Он ненавидит шлюх – и он вожделеет шлюх. Он не сумел спасти свою подругу – и других шлюх тоже не спасти. В какой-то момент он понимает, что после него шлюхи будут спать с другими мужчинами. Ему это невыносимо… Предположим, он снял первую шлюху, чтобы с ней переспать. И не может кончить. От возбуждения он соскальзывает к гневу, ломает шлюхе шею и… кончает. Облегченный, он даже не забирает свои деньги. Прячет тело у реки, а со следующей шлюхой повторяет весь цикл. Отсюда трупы номер один и номер два. Я думаю, трупов больше, но вы их еще не нашли. Пока это неважно. Фантазия движется вдоль психологического ряда. – Блантон посмотрел на Каролину: – На чем, я говорил, мы ловим этих ребят?
Каролина припомнила:
– На отклонении.
– Верно. И в чем отклонение? Где отличие? Что изменилось?
– Я не… Он изменился, когда мы нашли первый труп. На то же место он подбросил новое тело.
– Правильно. Правильно. Вся фантазия изменилась. Что-то заставило его измениться, и теперь он выставляет трупы напоказ, словно через них пытается общаться с внешним миром, новыми жертвами заменяет старые. Он убивает других людей – дядю и хозяина ломбарда. Что спустило курок? Что произошло с Ленин Райаном, что его изменило? С кем он пытается поговорить, мисс Мейбри?
Каролина прикрыла ладонью рот:
– О господи.
Со скоростью десять миль в час Блантон полз по обочине. Но чем медленнее катила машина, тем быстрее вылетали слова: