21
Был вечер. Турецкий вышел из гостиницы прогуляться. Голова была тяжелая. "Старею, - подумал Александр Борисович. - Вот и похмелье стало мучить".
После дождя город заметно посвежел. Желтый свет фонарей и разноцветные огни рекламы отражались в мокром асфальте, как в зеркале. Вечер был удивительно теплый.
Александр Борисович решил пройтись по центральной улице до вокзала, однако вскоре заныл сустав больной ноги, и Турецкий вынужден был сесть на скамейку.
Настроение начало стремительно портиться. На той стороне мерцала рекламная растяжка. Она напомнила Александру Борисовичу экран ноутбука. Он вдруг вспомнил о дневнике, который вел ежедневно. Закурил и мысленно представил, что сидит за клавишами ноутбука. Нужно было выговориться, но нужных слов не находилось. И тогда он мысленно обратился к жене, к кому ж еще? Не к Меркулову же…
"Как они меня достали, - проговорил Турецкий. - Как они меня все достали. Такое ощущение, что попал в театр абсурда. Или в крысятник с сумасшедшими крысами. Похоже, я им тут здорово мешаю. Мешаю в чем? Грызть друг друга?… Ох, идиоты, так и не научились жить по-человечески. В конце концов сожрут друг друга… Может, и к лучшему? На их места придут другие, помоложе да поумнее. Черт их знает. Но ничего, я раскручу это дело. Не для них, для себя. Если не раскручу, вернусь домой неврастеником и окончательно испорчу тебе жизнь, Иришка. Но этого допустить нельзя".
"Плюнь, Турецкий, - словно бы услышал он вдруг насмешливый голос жены. - Относись ко всему легче, иначе никаких нервов не хватит. В конце концов, кто они тебе?"
"Они? Никто".
"Вот видишь. Они для тебя просто тени, черные силуэты из кошмарного сна. Ты проснешься, и их не станет. Они как дым твоей сигареты. Сигарета потухнет, подует ветер, и от дыма не останется следа".
"Красиво ты говоришь, Ирка. Всегда умела красиво говорить".
"Я говорю правду, и ты это знаешь. Брось все и езжай домой. Я по тебе соскучилась".
При воспоминании о жене у Александра Борисович внезапно сдавило сердце. Он понял, что соскучился. Ее тонкое лицо казалось более реальным, чем физиономии тех, с кем ему приходилось встречаться всю последнюю неделю…
Турецкий вздохнул, поднялся со скамейки и побрел по темному тротуару. Внезапно от стены дома отклеилась черная тень.
- Слышь, друг, есть закурить? - спросил хриплый голос.
- Есть. - Турецкий достал из кармана пачку и протянул парню. - Держи!
Парень вышел из тени, и свет фонаря упал ему на лицо. Ворот ветровки парня был поднят и закрывал нижнюю часть лица. На лоб была низко надвинута бейсболка.
- Не жарко тебе? - поинтересовался Александр Борисович. - Вечер-то теплый. Ну? - Турецкий тряхнул пачкой. - Так ты берешь или нет?
- Беру, - сказал парень и коротко, без замаха ударил Турецкого кулаком в челюсть.
Турецкий отшатнулся, но устоял на ногах. Он тряхнул головой и пошел на парня, сжимая кулаки. Но в это время второй удар колоколом ухнул у него в голове. Этот удар пришелся сзади, по затылку.
Александр Борисович сделал несколько шагов вперед, но и на этот раз не упал.
"Двое", - пронеслось у него в голове. Турецкий инстинктивно пригнулся, и деревянная палка просвистела у него над головой. Он бросился вперед и ударил парня в бейсболке головой в живот. Парень отлетел назад и ударился спиной о стену, а Турецкий снова отскочил в сторону, одновременно поворачиваясь ко второму противнику. Тот был поприземистей и пошире в плечах. В руках - палка. Такой же длинный козырек, как и у первого, скрывал его лицо.
Турецкий сунул руку в карман.
- Сделай только шаг, - угрюмо произнес он. - И я тебя на куски порежу.
Сбитый с ног парень поднялся на ноги и, держась рукой за живот, глухо проговорил:
- Он тебя на понт берет. Нет у него никакого ножа.
Парень с палкой шагнул к Турецкому.
- Стоять! - рявкнул Александр Борисович. - Порву на британский флаг!
Он вынул руку из кармана. Лезвие тускло сверкнуло в свете фонаря.
- Он не понтуется, - сказал приземистый. - У него перо.
- Обходи его сбоку, - сказал первый. - Никуда не денется.
Приземистый, однако, мялся в нерешительности. Турецкий тем временем осмотрелся. Он стоял, прижавшись спиной к стене. Один из парней, тот, что с палкой, стоял слева. Второй - справа. Бандиты взяли Турецкого в тиски, бежать было некуда.
- Может, поговорим? - предложил Александр Борисович.
- Не о чем нам с тобой разговаривать, - прорычал приземистый, держа палку наотмашь.
- Ну, челюсти друг другу покрошить мы всегда успеем, - сказал Турецкий и тут же почувствовал с правой стороны челюсти давящую боль. Видимо, синяк будет хороший. - Кто вас нанял?
- Не твоя забота, - сказал приземистый. - Лучше брось перо, а то завалим.
- А если брошу - не завалите? - поинтересовался Александр Борисович.
- Нет, - ответил приземистый. - Просто накостыляем чуток, но жить будешь.
Турецкий сделал вид, что обдумывает предложение, но на самом деле прикидывал расстояние для броска.
- Нет, ребята, - сказал он после паузы, - не пойдет. Я ведь мужик, обидно сдаваться без боя.
- Видал? - вякнул справа тот, что похудее да повыше. - Сдаваться ему западло. А нам не западло? Нам за тебя, харя, деньги заплатили. А мы привыкли отрабатывать бабло. Это вопрос этого… как его…
- Профессионального престижа, - сказал приземистый, делая маленький шажок по направлению к Турецкому.
- Во-во, - качнул козырьком бейсболки худой.
- Слова-то какие знаете, - усмехнулся Александр Борисович.
- А ты не скалься, - гневно проговорил худой. - Будешь скалиться, мы тебе…
Турецкий черной тенью метнулся к приземистому, ловко поднырнул под палку и ударил его левым кулаком в живот и тут же, не давая парню прийти в себя, обрушил правый кулак ему в переносицу. Приземистый упал. Турецкий подхватил с асфальта палку и ринулся на худого. Тот, не ожидая такого расклада, повернулся и бросился наутек. Александр Борисович побежал было за ним, но вовремя остановился, больной сустав снова дал о себе знать.
Турецкий повернулся к приземистому, но тот успел подняться на ноги и, похоже, очухался. Александр Борисович двинулся на него, сжимая палку в руке. Приземистый парень, так же как несколько секунд назад его худощавый напарник, решил не искушать судьбу. Его ботинки тяжело загрохали по асфальту.
- Стой! - крикнул Турецкий. - Остановись, придурок!
Но парень не думал останавливаться, и еще через несколько секунд его и след простыл.
Александр Борисович постоял еще немного, сжимая палку в руке, боевой дух все еще бродил в нем, подобно закваске. Сердце жаждало битвы. Но биться было уже не с кем. Турецкий посмотрел на палку, поморщился и, пробурчав: "Идиотизм какой-то", швырнул ее на асфальт.
Сражение было выиграно, но победителем себя Александр Борисович не чувствовал. Вместо того чтобы гнаться за худосочным парнем, нужно было прижать поверженного коротышку к асфальту и выяснить, кто их послал.
- Какого черта… - недовольно пробурчал Александр Борисович. - Веду себя, будто мальчишка.
Он подвигал нижней челюстью и поморщился от боли. Потом осторожно потрогал ушибленное место пальцами. Челюсть слегка припухла. Но, похоже, не критично. Жить можно.
Турецкий отряхнул одежду и побрел в гостиницу. Нужно было послать несколько запросов и вызвать из Москвы Антона Плетнева. Пришла пора положить конец этим "одиноким поискам истины".
22
Антон Плетнев был бодрым, загорелым, энергичным. Завидев приближающегося Турецкого, он едва не кинулся ему на шею.
- Ну-ну-ну, - шутливо осадил его Александр Борисович. - Целоваться с тобой я не собираюсь.
- А я и не требую, - улыбнулся в ответ Плетнев.
Они уселись за столик.
- Унылое какое-то место, - пожаловался Плетнев.
- Окраина города - что ты хочешь. Приличные люди здесь появляются редко. Так, всякий сброд.
- Вроде нас с вами? - усмехнулся Плетнев.
- Ага.
Подошел официант, поставил перед Антоном кружку пива. Молча удалился.
- Хоть бы приятного аппетита пожелал, - хмыкнул Плетнев. - Гостиница-то хоть здесь приличная?
- Без разницы. Тебе все равно не придется в номере торчать.
- Оперативная работа? - деловито осведомился Плетнев.
- Угу. Нужно установить наблюдение за одним человеком.
- Это мы запросто, - кивнул Плетнев. - Но сначала введите меня в курс дела, чтобы я разобрался, что к чему. А то по телефону я мало что понял.
- По телефону я не мог сказать тебе многого, - объяснил Александр Борисович.
- Прослушивают? - вскинул брови Плетнев.
- Вполне вероятно. Здесь на меня объявлена настоящая охота.
Плетнев кивнул на синяк, украшающий челюсть Турецкого, и сказал:
- Я вижу. Хороший удар, поставленный.
- Я рад, что тебе понравилось, - сказал Александр Борисович. - И нечего ухмыляться. Между прочим, их было двое.
- Не сомневаюсь, - все с той же ухмылкой произнес Плетнев. - Они хоть живы?
- Я ведь не садист, - сказал Александр Борисович.
- Да, повезло им, - согласился Плетнев. - Так что тут у вас творится, Александр Борисович? Меркулов сказал, что вы встречались с Татарином.
- Встречался. Только он тут ни при чем.
- Константин Дмитриевич уверен, что при чем, - заметил Антон.
- Это проблемы Константина Дмитриевича, - холодно сказал Турецкий. - Я тебе обрисую ситуацию; если что не поймешь - спрашивай. В общем, дела обстоят следующим образом…
Турецкий потратил десять минут, чтобы рассказать Плетневу обо всем, что творилось в городе в последние несколько дней. Антон слушал внимательно, изредка переспрашивая, если что-то не расслышал или недопонял.
- Ну вот, - закончил Турецкий. - Я тут примелькался, да и дел по горло. Попробую разыскать приятеля Максима Воронова - Устина. Да еще в милицию нужно заскочить, дать "свидетельские показания"… - Александр Борисович усмехнулся. - Думаю, от этих ребят я отделаюсь быстро, но зайти нужно. Ну а потом попытаюсь еще раз поговорить с барменом и найти официанта, который обслуживал столик Воронова. Прошлый наш разговор был слишком спонтанным и поспешным. А тебе придется поводить этого парня по городу. Вот его фотография. - Турецкий вынул из кармана фото компьютерщика Сковородникова и передал Плетневу.
Антон взял снимок, повертел его в пальцах.
- Рожа невзрачная, - резюмировал он.
- Уж какая есть, - усмехнулся Александр Борисович. - Мы с тобой тоже не Жан Габен с Аленом Делоном.
- Когда начинать? - поинтересовался Плетнев.
- Чем раньше, тем лучше. Думаю, эту ночь он проведет дома. А вот с завтрашнего утра он твой. Завтра суббота, офис не работает. Если он куда и выползет, то лишь по личным делам. Фиксируй все встречи и контакты. Фотоаппарат не забыл?
- Обижаете, - протянул Плетнев и легонько хлопнул себя по карману куртки.
- Хорошо. Теперь мы расстанемся. Увидишь меня в гостинице - не дергайся. Запомни: мы не знакомы. Встречаться будем здесь же. За час до встречи набери мой номер и скажи: "Извините, я, кажется, ошибся". Все запомнил?
- Вроде да.
- Ну, тогда бывай.
Турецкий встал из-за стола, пожал оперативнику руку и двинулся к выходу.
- Постойте, Александр Борисович, - негромко окликнул его Плетнев.
- Что еще? - обернулся Турецкий.
- Совсем забыл. Вам тут жена пару слов черкнула. Просила передать.
Плетнев достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо тетрадный листок и протянул Александру Борисовичу.
- Вот теперь действительно все, - улыбнулся он, всучив записку Турецкому.
23
Ночью Александр Борисович спал плохо. Нервы расшатались. Когда удавалось заснуть, снились какие-то гадости. Несколько раз Турецкий включал свет и хватал с прикроватной тумбочки сигареты. Однако сигареты не успокаивали, а взвинчивали его еще больше.
В семь часов утра зазвонил мобильный телефон.
- Саня, привет, - раздался в трубке хрипловатый голос Меркулова. - Я тебя не разбудил?
- Разбудил.
- Извини, но ты просил позвонить сразу, как только что-то прояснится.
Турецкий зевнул и поинтересовался:
- Прояснилось?
- Вроде да. Знал бы ты, сколько человек я из-за тебя на уши поставил…
- С меня коньяк.
- Человек десять…
- Не набивай себе цену. Больше, чем на бутылку коньяка, все равно не наработаешь.
Меркулов вздохнул:
- Ладно. В общем, слушай сюда. В городе действительно проживает человек по имени Устин. Вообще-то у вас там целых два Устина…
- Что ты говоришь!
- Да. Но второму всего четырнадцать лет, так что его я сразу исключил. Теперь слушай насчет второго. Зовут - Устин Матвеевич Голубев. Ему тридцать один год. Женат. Жену зовут Оксана. Фамилия, как не трудно догадаться, Голубева.
- Хохлушка?
- Этого я тебе сказать не могу.
- Ну, хоть беременна?
Константин Дмитриевич хмыкнул.
- Слушай, Турецкий, я умею добывать информацию, но я не волшебник. Беременна или нет - проверишь сам. В любом случае, других вариантов у нас нет. С Устином этим будь осторожен. В девяносто пятом он служил в Чечне. Получил ранение в руку и был демобилизован.
- Кем работает?
- Держит свою мастерскую по производству мебели. Запиши домашний адрес, я продиктую.
- Говори так - запомню.
Меркулов продиктовал адрес.
- Что про табак? - поинтересовался Александр Борисович.
- Табак… - повторил Константин Дмитриевич.
- Да, табак. Шевели мозгами активней, Костя. Это, кажется, ты меня разбудил, а не наоборот.
- Фу, какие мы капризные. Ладно, слушай про свой табак. Я связался с экспертно-криминалистическим центром ГУВД, передал им образцы, которые ты мне прислал. Пришлось кое с кем пошуметь даже, чтобы сделали срочно - сам же знаешь, у них всегда дел невпроворот…
- Знаю, знаю. Дальше, - поторопил друга Турецкий.
- Табак в обоих случаях один и тот же.
- Точно? - привстал на локте Александр Борисович.
- Точнее не бывает, - ответил Меркулов. - Это датский табак фирмы "Питерсон". Называется "Юниверсати флейк". Если, конечно, я правильно произношу.
- Дорогой?
- Кто?
- Табак, кто!
- А, извини. Что-то я торможу с утра. Нет, не дорогой. Скажем так, чуть выше среднего. Рублей двести пятьдесят за пачку. Я специально вечером в магазине посмотрел.
- Вечером? Что же ты вчера не позвонил?
- Поздно было, Саня. Я думал - вдруг ты спишь? Не хотелось тебя будить.
- "Не хотелось будить", - передразнил Турецкий. - А сейчас ты что сделал?
- Ладно, не ворчи. Итак, про табак я тебе рассказал, про Устина Голубева тоже. Вроде все. Дальше действуй сам.
- Спасибо, Кость.
- Спасибо не булькает. Про коньяк не забудь. Две бутылки, как и обещал.
- Насчет второй мы не договаривались, - заметил Александр Борисович.
- Ну, значит, договорились сейчас. Ну, бывай.
Меркулов отключился.
Положив телефон на тумбочку, Александр Борисович достал со стола лист бумаги и ручку и записал:
"Устин Матвеевич Голубев. 31 год. Жена - Оксана".
Затем бросил ручку на тумбочку и снова улегся в постель, намереваясь вздремнуть еще с полчасика.