Под конец мальчишка говорил все быстрее, как будто торопился отделаться от меня. Недоумевая, что же произошло, я, поблагодарив их, вернулась в машину, бросила пакетик с раками на заднее сиденье и тронулась с места. Оглянувшись в последний раз, я увидела, что мальчишки сбились в кучу и что-то оживленно обсуждают, время от времени бросая в мою сторону встревоженные взгляды. Ох уж эти мальчишки, любят они из всего делать тайну. Улыбаясь собственным мыслям, я неспешно катила по дороге, внимательно глядя по сторонам, чтобы не пропустить нужный поворот.
Старалась я не зря. Дорога, что ответвлялась от основной трассы, оказалась узкой и сразу уходила в густой лес, петляя между деревьями. Я обратила внимание, что асфальт был совсем новый, значит, положен недавно. Интересно, как выглядела дорога до этого? Мне не слишком пришлись по душе многочисленные крутые повороты, я опасалась встречного транспорта, но до сих пор мне везло, я продвигалась вперед в полном одиночестве.
Немного в стороне от дороги появилась красная кирпичная стена. Нетрудно было догадаться, что это территория лесной школы, так как верхом на стене сидела рыжая девчонка. Она проводила меня внимательным взглядом и снова уставилась на высокую сосну, по которой, как я успела заметить, прыгал дятел.
Мальчишки сказали верно, не заметить усадьбы было невозможно, хотя первыми я заметила трех парней в камуфляже.
– Вы к кому? – Подходя ближе, спросил один из них, впрочем, довольно дружелюбно. – Здесь частная территория.
– Я секретарь Кибиткина. На съемку.
– Проезжайте. Только не к дому. Видите объездную дорожку? Вот по ней и езжайте, прямиком до стоянки. Машину там оставите, а уж к дому придется пешочком. Там недалеко.
Я кивнула и направилась в указанном направлении. Проехав немного вперед, я поняла, почему здесь так много охранников (За кустами я заметила еще двоих, таких же пятнистых). Дом стоял прямо посреди леса, никакого забора не было. К парадному подъезду с высокой мраморной лестницей вела выложенная желтой плиткой подожка, по обе стороны от которой шли два ряда затейливо стилизованных под старину фонарей. Дом меня озадачил. Я точно знала, что Кибиткин пишет исключительно мрачные мистические романы, а в таком интерьере впору снимать мелодраму девятнадцатого века. Это была типичная русская усадьба, построенная в стиле ампир. Небольшая, два этажа и мансарда. Вокруг первого этажа шла широкая терраса, огражденная коваными ажурными перилами. Перед парадной дверью из тонированного желтоватого стекла, увенчанной похожей на половинку лимона, аркой – портик с шестью белоснежными, стройными колоннами. Второй этаж чуть уже первого, зато слева и справа – просторные балконы с забавными лошадками на балконных решетках. Домик был тщательно отреставрирован, выглядел как картинка, и презабавная. Мне было интересно, кому пришло в голову выбрать для окраски стен такого изысканного строения цвет молодой травы? Заказчику? Странные тогда у него вкусы, хотя, надо признать, выкрашенный подобным образом, дом выглядел более чем оригинально, особенно на фоне обступивших его со всех сторон густо-зеленых елей. Название "Березовая Роща" подходила к этим местам так же, как травянистая окраска для строгих стен здания эпохи классицизма. Нет, березы там были. Их нежная зелень на фоне еловых ветвей напоминала легкую газовую ткань, разбросанную по темному бархату. Но мне удалось насчитать всего пяток этих белоствольных красавиц, что для рощи, согласитесь, маловато.
Стоянка представляла из себя огороженный заасфальтированный пятачок посреди леса, рассчитанный на три-четыре машины. В данный момент он был забит ими, как импортная банка – сардинками. Я с трудом отыскала свободное место, на которое и втиснулась, преодолевая желание оставить свою малышку прямо на газоне, что было все же лучше, чем задеть сверкающий новым лаком БМВ, оказавшийся моим ближайшим соседом.
Со стоянки отрывался потрясающий вид. Когда я ехала сюда, то у меня создалось впечатление, что лес простирается далеко в обе стороны от дороги. Но это оказалось совсем не так. Прямо от асфальтированного пятачка начинался пологий холм, поросший мать-и-мачехой, как будто забрызганный ярко-желтой краской, который сбегал вниз, к излучине маленькой речки, извилистое русло которой терялось в гуще леса. На том берегу реки, таком же холмистом, я увидела деревушку, отсюда ее было видно как на ладони. На пригорке справа от меня, совсем близко, начиналось старое кладбище. Нельзя сказать, что такое соседство можно было назвать особенно приятным, но так уж устроена жизнь и это кладбище существовало здесь, должно быть, еще с тех времен, когда не только меня не было на свете, но и родителей моих родителей, то есть моих бабушек и дедушек. По крайней мере, скульптура коленопреклоненного ангела, которая виднелась среди покосившихся крестов, выглядела достаточно древней, чтобы вызывать не суеверный страх, а уважение.
* * *
В домах, подобных зеленой усадьбе, по моим представлениям, должен был быть большой холл. Его здесь не было. Прямо от дверей начинался длинный широкий коридор, теряющийся где-то в глубине дома. Как попадали жители на второй этаж, пока оставалось для меня загадкой. Лестницы, если и были, тоя их пока не видела. По паркетному полу змеились толстые и тонкие провода, уползающие в разные комнаты. Я как раз была занята тем, что старалась обойти их, когда на меня налетел коротышка в шортах до колен, теплом свитере и босиком. Я полетела на пол и шлепнулась прямо на кучу проводов, негромко, но с большим чувством выругавшись. Взглянув в лицо парня, я тихо охнула – оно было вымазано чем-то зеленым, напоминающим желе и выглядело устрашающе.
– Эй, ты откуда взялась? – спросил он таким тоном, словно это я сбила его с ног. У меня имелся аналогичный вопрос, и даже не один. Разговаривать лежа было очень неудобно, я попыталась встать. Парень протянул руку, чтобы помочь мне подняться, но я помотала головой. Его рука была выпачкана той же жижей, что и лицо. Он заметил это с опозданием, а, заметив, ухмыльнулся и спрятал руку за спину.
– Я приехала по просьбе Богдана Кибиткина. – Сообщила я парню, когда вновь обрела вертикальное положение.
– О, мэтр! – Его интонация мало соответствовала уважительному обращению, и я это отметила.
– Он здесь? – Попыталась я уточнить.
– Само собой. Если подождешь, я провожу тебя. Только лицо умою, а то этот дракон плюется так, как будто он верблюд.
Не дожидаясь моего ответа, парень нырнул за одну из дверей, пожалуй, единственную, где не было проводов. Потом его чумазая физиономия снова показалась в коридоре:
– Забыл представиться, – выпалил он, – меня зовут Роман, мастер по спецэффектам. Добро пожаловать в наш дурдом.
– Э-э-э… – Я хотела сказать, что очень приятно, но он уже снова скрылся, и я услышала шум воды, льющейся из крана.
ГЛАВА 19
Пока он мылся, я разглядывала место, где очутилась. Кто-то очень постарался воссоздать не только обстановку, но и саму атмосферу девятнадцатого века, бережно восстановленную из-под обломков времен. Жемчужно серые стены оказались обтянутыми шелком, который приятно щекотал ладонь. Позолоченные канделябры и зеркала дробили и отражали свет, проникающий сюда через стеклянную дверь.
– Пошли, чего застыла? – Окликнул меня Роман. Оказалось, что он совсем молод, не старше меня, конопатая физиономия выглядела бы простоватой, если бы не хитрые веселые глаза. Бесцеремонно схватив меня за руку, он помчался вдоль по коридору, остановился перед одной из дверей, бесшумно отворил ее и буквально втолкнул меня в темную комнату. На самом деле это оказалась не сама комната, а что-то вроде предбанника. Вытянув руки, я нащупала свисающую с потолка плотную портьеру, которую тут же отвел в сторону мой провожатый. Зрелище, открывшееся моим глазам, и в самом деле напоминало сумасшедший дом. Три девушки энергично носились по пустой комнате в лучах прожекторов, размахивая руками. Две из них были довольно высокими, а одна совсем маленькая, чуть выше полутора метров, похожая на прозрачного эльфа. Если я правильно поняла, то передо мной были главные героини фильма. Обычно в таких случаях режиссеры используют классическое сочетание: блондинка, брюнетка и рыжая. Этот режиссер проявил оригинальность, так как его героини были рыжими. Одна – с буйными медными кудрями, вторая – коротко стриженая, с волосами цвета бешеной морковки, а третья имела очень темные, прямые локоны, отливающие красным, как хорошо выдержанное французское вино. Девицы время от времени оглушительно визжали. Одна из них юркнула за кресло, снова высунулась и крикнула:
– Не вздумай приближаться ко мне!
Никто и не собирался. Сколько я ни таращила глаза, не могла понять, с кем она разговаривает? На лице актрисы была написана самая настоящая паника, но смотрела она при этом на темную стену перед собой. Стена, конечно, выглядела довольно мрачно, но не настолько, чтобы привести в ужас такую большую девочку. И уж конечно, стена не собиралась двигаться с места. Я присмотрелась повнимательнее: может, все-таки сдвинется? Нет! Стояла, как вкопанная. А девица между тем не унималась, швырнув в стену увесистым на вид предметом, который, ударившись в нее, легко разбился на много мелких кусочков. К ней присоединилась вторая, самая маленькая. Зато третья, взглянув на товарок, вдруг расхохоталась самым неподобающим образом. Мне очень хотелось к ней присоединиться, зрелище было уморительное. Слава богу, что я этого не сделала, так как рев, раздавшийся в следующую секунду, мог оставить меня заикой на всю жизнь.
– Стоп! Стоп! – Заорал выскочивший откуда-то сбоку дядька, напоминающий сморщенный огурец – переросток. На голове вместо огуречного хвостика у него торчал пучок волос. Мужичок выглядел не менее чокнутым, чем девицы посреди комнаты. Он орал и топал ногами, а провинившиеся актрисы старательно втягивали головы в плечи. Впрочем так поступали только две из них. Третья просто отвернулась, не обращая внимания на громы и молнии сверкающие в павильоне.
– Анжелика! Ты испортила уже третий дубль! – Брызжа слюной, надрывался режиссер. – Нельзя ли попросить вас быть немного серьезнее? Еще раз! Все по местам!
Девушки покорно разбрелись по комнате, выполняя его распоряжение. Одна даже легла на пол, притворившись мертвой. К ней подскочила какая-то женщина с баночкой в одной руке и тонкой кисточкой, что-то там подрисовала у нее на лице быстрыми и точными движениями, а потом так же быстро убежала. Я увидела другую женщину, с хлопушкой в руках, но она не успела хлопнуть ей, как показывают в фильмах, потому что все внезапно остановилось.
– Прошу сделать перерыв. – Услышала я знакомый голос. – Эта сцена мне кажется неудачной. Я хочу подумать, как это исправить. Всем спасибо. Продолжим завтра с утра.
Никто, кроме режиссера не стал возражать Кибиткину, да и тот быстро сник и первым выбежал из комнаты. Понятно, кто у нас главный. Надо же, как здесь считаются с господином Кибиткиным. Что-то я не слышала, чтобы писателей и сценаристов киношники принимали в расчет. Вот тебе и бывший слесарь.
Когда началась буря, Роман куда-то испарился. Я чувствовала себя неловко, стоя в узком предбаннике и ожидая, когда все присутствующие покинут комнату. Их оказалось гораздо больше, чем я могла себе представить. Ни все шли и шли, а сам Кибиткин оставался в комнате, о чем-то беседуя с темноволосой актрисой. Мимо меня проскользнула маленькая Анжелика. Она низко опустила голову, но я все равно успела заметить повисшие на длинных ресницах слезинки. Бедняга, ей здорово досталось.
– Вы все-таки успели! – Радостно гаркнул Кибиткин мне в самое ухо, когда я отвернулась, смотря вслед Анжелике.
– Куда? – Спросила я, удивленно взглянув на его сияющую радостью физиономию. – Кажется, на сегодня работа закончена. Наоборот, я опоздала.
Я говорила довольно холодно, так как уже не чувствовала, что поступила правильно, примчавшись сюда и попав в совершенно непривычную для себя среду. Еще меньше радости вызывало у меня присутствие господина Кибиткина с его восторгами. Честное слово, он вел себя так, как будто увидел родную дочь после долгой разлуки.
– Вы, наверное, устали с дороги. Но все равно, придется кое-что сделать. Конечно, после того, как вам покажут вашу комнату. – Торопливо сменил он тему.
– Что именно мне надо сделать? – Спросила я, удивленная в первую очередь тем, что предстоит ночевать в этом доме, похожем на декорацию к мультфильму.
– Совсем немного для начала. Вы должны прочитать книгу, по которой снимается фильм. – Он потянул мне увесистый томик, на яркой обложке которого синюшный вампир вонзал неправдоподобно белые клыки в услужливо подставленную нежную шейку томной красотки. Все это действо разворачивалось на фоне обязательного ночного пейзажа с мутной луной и летучими мышами. На горизонте художник старательно изобразил силуэт дома, до отвращения похожего на тот, в котором мы в данный момент находились.
– Это что, про вампиров? – Задала я очевидно глупый вопрос.
Кибиткин нервно хохотнул и потер руки.
– Я бы назвал свих героев несколько иначе. Дети дьявола, так будет точнее. Вы поймете, когда прочитаете.
– Дети кого?
– Дьявола, моя дорогая. Хотите сказать, что никогда о нем не слышали?
– Хорошо, что не видела. – Мрачно изрекла я, имея в виду, что услышать в последнее время об этом представителе темных сил можно так часто, что он того и гляди начнет мерещиться во плоти. Иногда создается впечатление (особенно, когда глядишь на то, что творится в нашей стране), что Дьявол вовсе не такая уж вымышленная фигура.
– Это вы напрасно милочка. – С укоризной проговорил Кибиткин, лукаво грозя мне пальчиком (от такого поворота у меня просто-напросто отвисла челюсть) и наставительно произнес:
– С дьяволом нужно время от времени общаться, хотя бы для того, чтобы знать его слабые стороны и быть в состоянии его отвергнуть. Если вы никогда не испытывали искушений, их очень трудно избежать. Уж поверьте моему опыту.
– Верю. Прочту. Так я пошла? – Я решила не раздражать ненормального, поэтому сочла за лучшее со всем соглашаться.
– Конечно, идите. Я сейчас позову кого-нибудь, чтобы вас отвели в вашу комнату. Он, как недавно Роман, ухватил меня за руку и вытащил за собой в коридор, взывая к кому-то:
– Елена Николаевна! Елена Николаевна!
Его призыв невозможно было не услышать, и искомая Елена Николаевна возникла буквально через минуту. Восторг на ее лице, граничащий с обожанием, предметом которого был господин Кибиткин, сменилось откровенной скукой, когда он, бурно жестикулируя, стал объяснять ей, в какую комнату меня надо поселить. Она – о, ужас! – даже осмелилась возразить ему, сказав что-то вроде:
– Но ведь та комната предназначена для Александра Гордеева, он все таки звезда.
После этих красноречивых слов мне должно было стать понятно, что я в ее глазах не только не звезда (что, впрочем, никто не оспаривал), но и вообще – полное ничтожество. Однако, Кибиткин посуровел и приказал выполнить его распоряжение немедленно. Пришлось Елене Николаевне подчиниться.
– Пойдемте со мной. – Бросила она, не поворачивая головы, и повела меня в закуток рядом с туалетом, где висела деревянная полированная доска с гвоздиками для ключей, на которой было написано: "Комнаты для гостей".
Отдавая мне ключ, она ворчливо объяснила, где находится комната. В конце не удержалась и спросила:
– Вы надолго?
– Надеюсь, что да. – Искренне ответила я.
– Осторожнее с мебелью, не вздумайте сломать что-нибудь. Я потом проверю. – Выдала она последний залп из всех орудий. Очень хотелось сказать в ответ какую-нибудь гадость, но я не стала этого делать. В конце концов, я ведь и в самом деле обычный человек, а не какая-нибудь знаменитость. Главное, чтобы этот Гордеев, для которого была предназначена комната, не стал устраивать разборки. Двоих мне не потянуть. Кстати, Гордеев – это тот самый или просто однофамилец?
Лестницы, отсутствие которых так озадачило меня в первый момент, обнаружились в противоположном от входа конце дома. Дубовые, с отполированными ступеньками и перилами, они блестели и были приятны на ощупь. Прямо перед лестницей коридор соврачива неправо под прямым углом. Моя комната находилась в самом конце. Не в силах спокойно пройти мимо такой красоты, я положила руку на перила, поглаживая гладкое дерево, как вдруг услышала шаги наверху. Не ожидая подвоха, я подняла голову, и мне стало совсем нехорошо. Я позабыла и про перила, и про злополучную комнату, так как прямо над собой увидела стоящую на самом верху Инну Теодоровну…Ее кулаки упирались в бедра, толстая кожа на лбу собралась складками. Она посмотрела на меня и засмеялась своим лающим смехом, хлопнув широкой ладонью с обломанными ногтями по перилам. Шлепни она так меня, и пары бы ребер как не бывало. Я буквально вжалась в стену, дрожа и обливаясь потом. Эта женщина пугала меня как никто другой. Даже здесь, в доме, наполненном людьми, она нагоняла на меня панический ужас. Я бы убежала со всех ног, если бы у меня остались силы для побега. Если бы она начала спускаться с лестницы, а грохнулась бы в обморок, но она резко перестала смеяться, развернулась и исчезла из вида. Хлопнула дверь. Я негромко всхлипнула.