– Так. Я увидела ее еще до встречи с тобой и могла бы спросить о браслете, но мне не пришло это в голову. – Неловко соврала я. – А ты не в курсе, Лика отдала браслет обратно Галицкой?
– Вот этого я не знаю. – Пожала плечами Майя. – Хочешь, спрошу?
– Нет. Я просто отдам его Круглову. Он знает, кому передать, ведь они были близки.
– Кто? – Не поняла Майя.
– Галицкая и Круглов. – Пояснила я, удивляясь ее вопросу.
– Ой, мамочки, держите меня. – Расхохоталась Майя. – И это ты называешь близостью? Бедная девочка, до чего же ты еще глупая.
– Я сказала что-то не так?
– Точно.
Больше она ничего не сказала, а я не стала настаивать, оглушенная свалившимися на мою голову новыми сведениями. С гудящей головой и путающимися мыслями, я побрела в сторону леса, надеясь, что прогулка пойдет на пользу моей сообразительности. Саша был прав, когда говорил, что в эти места никто из местных не ходит – в густом лесу н было никаких тропинок. Пронизанный весенним солнцем и наполненный птичьим гомоном, лес выглядел сосем не страшным, но скоро я поняла, то заблудилась и не помню, как выйти обратно к дому. Было светло, и я совсем не испугалась. Далеко я уйти не могла, дом где-то рядом. В крайнем случае, я выйду к дороге или к деревне. Так оно и получилось. Я скоро вышла на место, которое оказалось знакомым. Это было кладбище и я оказалась там не одна. Говорю не о покойниках, мирно лежащих под своими крестами. На кладбище были люди. Более того, я прекрасно знала, кто именно – из-за большого каменного надгробия слышались знакомые голоса.
– Чего еще ты от меня хочешь? – Раздраженно вопрошал Круглов невидимого мне собеседника. Я притаилась за толстым стволом какого-то дерева, боясь, что если попробую тронуться с места, то выдам себя, и тогда они подумают, что я подслушиваю. Я, конечно, и так вынуждена подслушивать разговор, для моих ушей отнюдь не предназначенный, но во-первых, не могу же я заткнуть уши, во-вторых, если они не узнают, что я была здесь, то и волноваться не будут, а в-третьих, мне на самом деле было интересно, о чем они говорят, забравшись в такое уединенное место. Короче говоря, я затаилась в своем укрытии и навострила уши.
– Не стоит возмущаться, Ян Валерьянович. – Ответил режиссеру хорошо поставленный голос Антона Игнатьева. – Я просто хотел попросить вас об одной услуге, только и всего.
– На кладбище?
– А что такого? Вполне удачное место. Тихое, а, главное – уединенное. Зачем кому-то знать о нашем разговоре?
– И долго это будет продолжаться? – Попытался возмутиться Круглов.
– Сколько еще ты намерен меня шантажировать?
– Шантажировала вас Марго. – неожиданно разозлился Антон. – Я же прошу вас сделать мне одолжение, хотя и без всякого одолжения заслуживаю того, что намерен получить. Вы выполняли прихоти Галицкой, которая злоупотребляла вашим расположением, так что я понимаю ваше желание сбросить с себя это ярмо.
– Какое ярмо? О чем ты болтаешь? – Сорвался на крик Круглов.
– Пожалуйста, не кричите. В этих местах звуки разносятся поразительно далеко. Вам следует проявлять осторожность.
– Сколько раз можно повторять, что я ее не убивал? – Устало спросил режиссер.
– Мне – нисколько. Я и так верю, что вы этого не делали. – С откровенной издевкой заверил Антон. – Я всего лишь поставил вас в известность о том, что не счел нужным ставить милицию в известность о том, что видел вас выходящим из комнаты Маргариты приблизительно в то время, когда она умерла.
– Она была жива.
– Возможно. Это уже меня не касается. Мой долг, как свидетеля, был в том, чтобы рассказать о том, что я видел, но я нарушил свой долг…
Несмотря на то, что этот мерзавец говорил о долге, его тон казался мне отвратительным. Мне казалось, что я слышу отвратительный монолог из паршивой пьесы, состоящий из фальшивых слов. Круглов, загнанный в угол, которого Игнатьев обвинял в убийстве, надеясь извлечь из этого выгоду, казался куда более достойным сочувствия. Хотя о каком сочувствии может идти речь?
Мне пришлось простоять еще несколько минут, пока Антон добился от Круглова очередных льгот, в данный момент, как оказалось, речь шла о повышении гонорара, но у меня почему-то не было сомнений, что просьба эта далеко не последняя, не зависимо от того, виновен Круглов в действительности или нет.
Добравшись, наконец, до дома, я была настолько поглощена своими мыслями, что вздрогнула, услышав голос Круглова, в котором сквозило свойственное ему раздражение. На этот раз я знала, чем он вызвано и в первую минуту испугалась, что режиссер все-таки заметил меня возле кладбища. Втянув голову в плечи, я обернулась, ожидая, что на меня обрушится шквал негодования.
– Насколько я вижу, Бероева, вам нечем себя занять. – Язвительно сказал режиссер.
– Но Кибиткин уехал и у меня действительно масса свободного времени. – Промямлила я. Это было откровенное вранье. С тех пор, как Кибиткин вызвал меня сюда, он не дал мне ни единого поручения, кроме требования прочесть его книгу, но сейчас я ляпнула первое, что пришло в голову.
– Отлично. – Кивнул Круглов. – Раз вы свободны, – он нехорошо усмехнулся, – поможете мне забрать новые костюмы.
– Из Москвы?
– Разумеется. А вы думали, что такие костюмы сошьют в соседней деревне?
– Нет, но уже довольно поздно. Мы не успеем вернуться засветло…
Он смерил меня презрительным взглядом.
– Костюмы мне понадобятся завтра утром, а вы, Бероева, уже вышли из того возраста, когда ложатся спать после программы "Спокойной ночи, малыши".
Я проглотила оскорбление, не зная что ответить и поплелась к машине. Мне вдруг вспомнился подслушанный разговор. Что, если Круглов действительно убил Марго? Зачем ему понадобилось брать меня в Москву? Вдруг он догадался, что я подслушивала и теперь собирается избавиться от свидетеля? От этих мыслей у меня тряслись поджилки, когда я садилась в машину. Но, поняв, что путь к отступлению отрезан, я взяла себя в руки, справедливо решив, что шансы у нас с Кругловым, практически равны. Пусть только попробует напасть на меня. Мало ему не покажется.
ГЛАВА 28
Когда мы поравнялись с лесной школой, я почти совсем успокоилась. Круглов был хмур и неразговорчив, но никаких попыток наброситься не делал. Он казался полностью поглощенным своими собственными мыслями и не обращал на меня никакого внимания, как будто меня и вовсе не было. На школьном заборе, как и в прошлый раз, сидели девчонки. На этот раз их было двое. Одна из них – та самая рыженькая, которая в прошлый раз наблюдала за дятлом. Завидев машину, девчонки перевесились через забор и принялись что было сил махать руками. Они что-то кричали, но слов было не разобрать.
– Смотрите, кажется, вас узнали. – Улыбнулась я.
Кибиткин вздрогнул и демонстративно отвернулся от окна.
– От безделья маются. – Хмуро бросил он. – Лучше бы учились, чем на заборе руками размахивать.
Я удивленно посмотрела на него.
– Вам что, так надоела ваша слава?
– Это ты называешь славой? – Нехорошо улыбнулся он.
Я обернулась и посмотрела через заднее стекло на быстро удаляющийся красный забор. Мне показалось, что девчонки провожали машину растерянным взглядом, как будто ожидали совсем иного от этой встречи. Выражение обиды и разочарования на детских мордашках навело меня на очень интересные мысли. Я вдруг подумала, что девочки не могли разглядеть пассажиров сквозь тонированные стекла БМВ. Как же они тогда узнали, что мимо проезжает знаменитость? Может, они машут всем проезжающим машинам? Просто так, о скуки, они ведь совсем еще дети. Да нет, не похоже, в прошлый раз, когда я ехала мимо, эта рыженькая едва посмотрела в мою сторону, а сейчас изо всех сил пыталась привлечь к себе внимание. Неожиданно в моей голове всплыла полузабытая статья из бульварной газеты, прочитанная несколько лет назад. Там был какой-то скандал, связанный с Кругловым. Дело, кажется, чуть не дошло до суда, но его замяли. О чем же там говорилось? Вспомнить не удавалось, но я знала, что вспомню обязательно, если хорошенько постараюсь.
До Москвы БМВ долетела гораздо быстрее, чем моя машинка, но с костюмами мы провозились до темноты. Круглов вел себя довольно прилично, даже почти не хамил, возвращаться с ним мне по-прежнему не хотелось. И тогда я придумала, как совместить приятное с полезным. Мне очень хотелось побеседовать с теми девчонками из лесной школы и так же сильно я возражала против совместного путешествия с режиссером, поэтому я придумала, как добиться и того и другого, заявив, что хочу воспользоваться случаем и переночевать дома. Утром я собиралась вернуться домой на попутной машине. В крайнем случае, можно было воспользоваться автобусом, который шел в Нелидово. Круглов согласился с моим предложением без особого восторга, но и уговаривать изменить решение не стал.
За время моего отсутствия квартира заросла пылью, заниматься уборкой не хотелось и, чтобы не мучила совесть, настойчиво твердившая о моей бесхозяйственности, я решила немного прогуляться перед сном. Прогулка несколько затянулась. Я и не знала, что сильно соскучилась по городу, по оживленным, сверкающим огнями, улицам, звону трамваев, по снующим допоздна москвичам, часто путающим день и ночь. На глаза попалась яркая вывеска какого-то кафе и я решила немного посидеть за уютным столиком. Я устала и проголодалась, так что кафе попалось на пути весьма кстати. Народу было немного, и я устроилась у окна. Ожидая заказанный ужин, я разглядывала малознакомый переулок за стеклом, прохожих, роскошный зеленый особняк в стиле модерн, похожий то ли на банк, то ли на какое другое солидное заведение, перед фасадом которого теснились дорогущие иномарки.
На некоторое время я отвлеклась от глазения по сторонам, увлеченно поглощая котлеты по-киевски со сложным гарниром. Надо же, совсем отвыкла от нормальной еды, забыла как это вкусно, когда хрустит на зубах поджаристая ароматная корочка куриной котлетки. В Березовой Роще питались в основном бутербродами, яичницей и пельменями. Поначалу меня забавлял такой контраст: почти дворец и магазинные пельмени с рваной шкурой и жилистым мясом. Но в последнее время я их просто видеть не могла, так что можно понять, почему я ничего не видела вокруг до тех пор, пока нарядная тарелка передо мной не опустела. Впереди был десерт из мороженого с фруктами и кофе. Если здесь его варят так же хорошо, как жарят котлеты, то меня ждет потрясающий вечер.
Играла негромкая музыка, уютный полумрак и красивая обстановка действовали расслабляюще на мой сытый организм. Вся круговерть последних дней казалась в эту минуту далекой и никому не нужной. Я даже подумала: "А стоит ли вообще возвращаться?" В редакции меня уже наверное совсем потеряли. Материала у меня достаточно. Правда, о Кибиткине я ничего определенного не узнала, зато смогу написать о том, как снимается его новый фильм. Мысль показалась мне привлекательной. Раздумывая над ней, я уставилась в окно и вдруг заметила на противоположной стороне знакомый силуэт. На ярко освещенной улице узнать спешащего человека было не сложно, увидев его, я подалась вперед, забыв о том, что снаружи меня прекрасно видно, как рыбку в аквариуме. Я забыла об этом, и обо всем другом, смотря только на него. В эту секунду мне стало ясно, как же глубоко я увязла, как сильно задето мое сердце, которое сейчас прыгало, как дворняжка при виде хозяина, предавая меня и отдаваясь ему целиком. Но об этом я тоже не думала, потому что это было не важно. Важным было то, что я видела Сашу Гордеева совсем близко. Он несколько раз посмотрел по сторонам, как будто искал кого-то. У меня мелькнула шальная мысль, что он ищет меня. Захотелось выскочить немедленно и броситься к нему с криком: "Я здесь, здесь!" Но он уже нашел то, что искал: тот самый особняк. Саша легко взбежал на крыльцо и нажал на какую-то кнопку. Дверь сразу же распахнулась, как будто его ждали. Он вошел в сияющий огнями холл, и дверь захлопнулась. Сияющий во мне огонь тут же погас, как будто кто-то выключил свет. Мне стало горько и стыдно за свои недавние мысли. Боже мой, что я натворила, как могла позволить себе так расслабиться?
– Ваш десерт. – Раздался негромкий голос.
– Что? – Переспросила я, напрочь позабыв и о десерте и о том, где я нахожусь.
– Десерт, пожалуйста. – Вежливо указала официантка на стоящую передо мной вазочку, наполненную фруктами и взбитыми сливками. Желанное лакомство теперь взывало у меня приступ тошноты, я сглотнула, отводя глаза, и выдавила с неестественной улыбкой:
– Спасибо. Скажите, а что это за учреждение?
– Где? – Не поняла девушка. Я ткнула пальцем в стекло.
– Ах, это. – Улыбнулась официантка. – Это не учреждение. Это частный дом.
– Такой большой?
– Что же тут удивительного? Знаете, чей?
Я отрицательно помотала головой.
– Брыльского. У него баксов – завались, сами понимаете. Он этот дом два года ремонтировал. Мало того, все освещение улицы, новые тротуары, выложенные плиткой, – тоже его рук дело. Ну понятно, зам министра финансов может себе такое позволить. У него не один этот особняк, есть и другие. Но этот, конечно, шикарнее всего.
Сердце у меня упало. Так вот куда пришел Гордеев, в дом любовника Анжелики. Интересно, что он там забыл? Неужели…
– Что-нибудь еще принести? – Спросила девушка услужливо.
Я на минуту задумалась и быстро выпалила, опасаясь передумать:
– Да, водки!
– Граммов пятьдесят? Сто?
– Несите поллитра.
На лице вышколенной официантки не дрогнул ни один мускул.
– Закусывать чем будете?
– Ничем. Хотя нет. Принесите мне лимон.
– С сахаром?
– Давайте с сахаром. Только скорее.
Официантка убрала блокнот и неожиданно внимательно посмотрела на меня:
– Вам плохо?
– Не знаю, наверное. Со мной никогда такого не было. – Тихо ответила я. Она кивнула, как будто поняла, что я хотела сказать. Возможно одна женщина всегда почувствует, когда у другой разбивается сердце, что бы там ни говорили.
Но я не смогла напиться. Просто сидела и смотрела на запотевший графин, на тающее мороженое и остывающий кофе. И ела лимон, нарезанный тонкими дольками, не чувствуя вкуса. Бог его знает, сколько я так просидела, но когда оплатила счет и встала, мне было уже все равно. По крайней мере, тогда мне именно так и казалось.
Из кафе я вышла в ту самую минуту, когда из подъезда шикарного дома выскочил Саша. Сейчас мне меньше чем когда бы то ни было прежде хотелось встречаться с ним. Поэтому я спряталась за какой-то машиной. Гордеев выглядел взъерошенным и обозленным до крайности. "Что ж, угодить ему не просто", – горько усмехнулась я, – "вон, и хозяйке особняка это не удалось". Гордеев, сунув руки в карманы куртки, не глядя по сторонам, быстрыми шагами подошел к своей машине. Взревел мотор, взвизгнули шины и он умчался прочь с бешеной скоростью. Для мужчины автомобиль дороже любимой женщины. Если уж он начинает вести себя с ним подобным образом, то либо пьян, либо взбешен, либо вообще невменяем. Похоже, что с Сашей приключились все эти три вещи одновременно.
* * *
Утром мысль о том, чтобы не возвращаться в Березовую Рощу даже не приходила мне в голову. До лесной школы я добралась благополучно, потратив, правда, кучу денег. Ворота оказались не запертыми, никакой охраны не было и в помине, и я благополучно вторглась на территорию, прочитав на выцветшей табличке, что передо мной учебно-оздоровительный комплекс для ослабленных детей. Девчонки на заборе ослабленными никак не выглядели, так же как и другие изредка попадавшиеся мне на глаза детишки самого разног возраста. Похоже, свежий воздух оказывал на них самое благотворное влияние. Была середина дня, но я заметила, что дети носятся по территории без присмотра, хотя по моим представлениям должны находиться в это время в классе. Учебный год ведь еще не закончился, в Москве ребятня досиживала последние дни, с тоской поглядывая на улицу, а здесь каникулы уже начались, как мне показалось.
Где искать давешних подружек, я не имела ни малейшего представления. Для начала направилась к учебному корпусу, надеясь разузнать там что-нибудь, но мне сегодня определенно везло, по дороге я встретила одну из тех девчонок. Вблизи она выглядела еще моложе. Очаровательное существо с огромными оленьими глазами, опушенными длиннющими ресницами. Девочка была хороша как картинка, несмотря на то, что была одета в простенькое, застиранное платьице, едва прикрывающее, прошу прощения, задницу. Длинные упругие ножки уже успели покрыться ровным золотистым загаром, что опять же говорило в пользу пребывания на свежем воздухе. Мои собственные бледные конечности конченой горожанки не шли ни в какое сравнение с этакой красотой. Светлые волосы ожившей куклы вились крупными естественными локонами, свободно падая на плечи. На личике – ни следа косметики, да она ей была и не нужна. Несмотря на невинный вид, девочка не выглядела наивной. Она сразу признала во мне постороннюю, но ничего не сказала, только окинула цепким взглядом.
Не успела я придумать, как заговорить с этим ангелочком, как к нему подлетел второй, чуть повыше и с более округлыми формами. Не обращая на меня внимания, девочки принялись о чем-то шептаться, время от времени хихикая. Я исподтишка разглядывала их, делая вид, что осматриваю окрестности. Та, то подошла позже, довольно миленькая брюнетка с хвостиком, выглядела не менее юной, но свитер она носила так, что многие взрослые дамы сочли бы за честь у нее поучиться. Все, что можно было показать, не снимая этой, в общем-то, строгой одежды, она показывала. Да так, как у других не получилось бы даже в купальнике. Я почувствовала, что сильно отстала от жизни. Несмотря на мои двадцать пять я ощущала себя рядом с ними глубокой старухой из глухой деревни. Весьма откровенное трикотажное платье с короткой юбкой, которым еще сегодня утром я была весьма довольна, теперь казалось мне ничуть не лучше линялой тряпки прошлого века выпуска. Мне почему-то расхотелось разговаривать с девочками, но, когда она повернулись, чтобы уйти, я внезапно решилась.
– Извините, могу я с вами поговорить? – Окликнула я. Девочки разом обернулись, глядя на меня с вежливым равнодушием.
– Вы кого-нибудь ищете? – Спросила та, что с хвостиком.
– Вообще-то я искала вас. – Я кивнула на девочку с локонами.
– Но я вас не знаю. – Окинув меня внимательным взглядом, ответила та.
– Верно, мы с вами не знакомы. – Кивнула я в свою очередь. – Но вчера, проезжая мимо, я заметила, как вы махали господину Круглову, и решила, что вы его поклонница.
– Я не знаю никакого режиссера. – Ответила девочка, сузив глаза.
– Как, вы не знаете, что в БМВ, который вы вчера приветствовали, сидя на заборе, сидел известный режиссер? Не может быть. – Изображая удивление, воскликнула я. Мне показалось, что девчонки прекрасно поняли, о какой машине я говорю, но, судя по замешательству, написанному на их мордашках, они понятия не имели, кто такой господин Круглов. Тогда выходила уже полная белиберда.
Девчонки молчали, время от времени переглядываясь. Похоже, они не знали, как себя вести со мной. Им было непонятно, почему я пристаю к ним с вопросами, но в то же время очень хотелось расспросить о Круглове. Мне показалось, что они прекрасно знали машину, и, возможно, самого режиссера, только понятия не имели, чем он занимается. Как же он мог с ними познакомиться?
Черненькая с хвостиком, более сообразительная, чем подруга, первой нашла выход.