– Если хотите о чем-то поговорить, то давайте сядем вон там, под навесом, а то нам не разрешают разговаривать с посторонними. – предложила она. Я пошла следом за ними к деревянной скамейке под навесом, расположенной за кустами сирени, немного в стороне от дорожки, на которой мы стояли.
– Так о чем вы хотели поговорить? – Начала она, когда мы все уселись.
– Для начала давайте познакомимся. Меня зовут Андрэ.
– Ой, какое смешное имя. – Прыснула светленькая и виновато посмотрела на сердито одернувшую ее подругу. – Вы что, актриса?
– С чего вы взяли? – Тут же отреагировала я.
– Ну, с режиссером знакомы. Кроме того, говорят, что где-то рядом снимается кино. Таких имен, как у вас, в жизни не бывает. Наверное, псевдоним?
– Нет, не псевдоним. – Развела руками. – Это мое настоящее имя. А вас как зовут?
– Меня Соня, ее – Нина. – Выпалила светловолосая прежде, чем подруга успела ее остановить. Нина посматривала на меня подозрительно и не собиралась откровенничать. Если бы не более легкомысленная Соня, мне вряд ли удалось вытянуть из нее хоть что-нибудь. У девочки, которой вряд ли исполнилось больше тринадцати, чувствовался стальной характер. Она не собиралась откровенничать сама, и не позволила бы сделать это своей подруге. Продолжать разговор было бессмысленно, к тому же, я уже поняла главное – девочки знакомы с Кругловым, даже если не знают, кто он на самом деле.
Тем не менее, уйти просто так я не могла. Две пары глаз смотрели на меня выжидательно. Пришлось сочинять на ходу.
– Вот что, девочки, – начала я, – вы правы, неподалеку, в Березовой Роще, действительно снимают фильм. Но у нас произошло несчастье – трагически погибла исполнительница главной роли…
– Ой, а как это? – Не сдержалась Соня, глядя на меня во все глаза.
– Это не имеет отношения к тому, что я хочу сказать. – Строго посмотрела на нее я. – Сейчас ищут другую актрису, но пока безуспешно. Поэтому я хотела вам предоставить…
Сзади громко затрещали кусты. Я, не договорив, обернулась и увидела конопатую физиономию рыжей девчонки, той самой, что сидела на заборе вместе с Соней.
– Вы о чем тут базарите? – Спросила она, сверкая любопытными голубыми глазками. Потом заметила меня и открыла от удивления рот. – Это кто?
– Женька, брысь отсюда. – Не оборачиваясь, скомандовала Нина.
Женька фыркнула, но послушно исчезла. Я заметила полный ненависти взгляд, брошенный ею напоследок на высокомерную Нину.
– И при чем тут мы? – Спросила Нина у меня так, словно Женька здесь не появлялась вовсе.
– Даже не знаю. Я думала, что вы знакомы с Кругловым, и это могло бы здорово облегчить мне жизнь…
– Каким образом?
– Поиском актрисы занимаюсь я. Пересмотрели множество кандидатур – все не то. По фактуре вы подходите, вот мне и показалось, что можно подкинуть Круглову идею попробовать вас, тем более, если вы уже знакомы. А раз не, то дело наверняка не выгорит. Он и разговаривать не станет с посторонними.
Вообще-то я несла откровенную чушь, даже первокурсник Щуки поднял бы меня на смех с моими доводами, но девчонки были еще слишком молоды, на них фраза "хотите сниматься в кино?" действовала гипнотически, поэтому они слушали меня раскрыв рот. На лице Нины появилось выражение досады. Я видела, что ей до смерти хочется признаться, что на самом деле она прекрасно знает Круглова, но тогда я могла подумать, что она врушка, а ей не хотелось портить себе репутацию. Очевидно, ей что-то пришло в голову, потому что она вдруг успокоилась и с деланным равнодушием произнесла, растягивая слова:
– Мы вовсе не хотим становиться актрисами. Нам это не интересно.
– Ты что, Нинка, спятила?!! – Ахнула Соня.
– Заткнись. – Отрезала Нина. Соня захлопнула рот, растерянно хлопая длинными ресницами. – Извините, нам пора идти. – Сказала Нина, поднялась с лавочки, и почти волоком потащила чуть не плачущую Соню за собой.
Как только парочка скрылась из вида, из кустов вынырнула Женька, ловко перелезла через спинку и плюхнулась рядом со мной.
– Знаете, кто эти чиксы? – Спросила она хмуро.
– Чиксы? – Переспросила я.
– Ну. От слова "чикен" – цыпочка. Знаете кто они?
– И кто же?
– Скажу, если дадите сигарету.
Я открыла было рот, чтобы сказать банальное "Курить вредно", но подумала, что девчонки, болтающиеся здесь без присмотра, все равно курят, да еще всякую дрянь, так что по большому счету, не имеет значения, получит она от меня сигарету или нет. Сигареты у меня хорошие, так что хоть какая-то польза.
– Я думала, ты попросишь меня составить тебе протекцию. – Усмехнулась я, протягивая ей сигарету, мгновенно исчезнувшую в кармане широкой юбки в складку.
– Что я, дура, по-вашему? – Скривилась она. – Меня не возьмут.
– Почему?
– Потому, что я урод. – Спокойно ответила она.
Я не нашлась, что ответить. Девочка и впрямь не была красавицей, но вынести себе такой приговор в столь юном возрасте – это, пожалуй, слишком.
– Ну что вы на меня так смотрите? – Усмехнулась она. – Все это говорят, даже мои родители. Они меня сюда сплавили, чтобы перед соседями не позориться. Но мне наплевать. Я – такая, какая есть и не переживаю по этому поводу. Кстати, и вам советую. Жить будет легче. Проверено.
Я перестала что-либо понимать. Кто передо мной? Ребенок? Или нечто неведомое? Откуда в этой головке такое взрослое отчаяние. Нет, не отчаяние даже, а философский взгляд на жизнь! Ей бы в куклы играть и мечтать, а она…
– Знаете, почему чиксы не согласились на ваше предложение? – Спросила меня Женька, болтая ногой, обутой в стоптанную сандалию.
– Ну?
– Потому, что им ваша протекция, как коту – ботинки. Спасибо, сказали, кто такой этот дядька. Он же их за нос водил. Говорил – бизнесмен. Теперь они его скрутят и своего добьются. Эти свои права знают. Если не Сонька, то уж Нинка – точно.
– Почему?
– Потому, что этот хрен моржовый сюда трахаться ездит почти каждую ночь.
– С кем?
– Ну, вы прямо как маленькая. С обеими, конечно. Сначала только с Сонькой хороводился. Нинка не такая хорошенькая, зато ушлая – своего не упустит. Так что теперь обслуживают его на пару: и деньги и развлечение. А теперь все, влип дяденька. Статья ему светит, за развращение малолетних.
"Ну, конечно!" – Вспомнила я. Вот о чем была та статья! Той девочке, кажется, тоже было тринадцать. Но она уже была популярной моделью, идущей нарасхват. У нас ведь теперь как? Неважно, сколько тебе лет, главное, чтобы на тебе можно было делать деньги. Сама видела в одной газете календарь на 2002 год, размером с целый разворот, на котором восьми-девятилетние девочки, размалеванные, как елочные игрушки, позировали, едва прикрытые прозрачной материей. По одной штуке на каждый месяц. Меня чуть не стошнило от этого безобразия, хотя фотограф пытался соблюсти некоторые формальности – снял малышек только по пояс, прикрыл кое-где блестящей мишурой, но сам факт лицезрения полуобнаженных детских фигурок, выставленных на всеобщее обозрение, вызвал у меня в тот раз рвотные спазмы. Куда смотрели родители этих девочек? Не знаю. Но мама той девочки смотрела куда надо, причем в оба глаза. Хорошенькая нимфетка с крепкой попкой, пухлыми губками и ангельским взглядом пользовалась бешеной популярностью. Круглову присоветовали ее в качестве новой натурщицы (он, кажется, подрабатывал рекламной съемкой). Как там все произошло на самом деле, никто не узнает. Круглов утверждал, что малышка сама соблазнила его, ее мама утверждала обратное, обвиняя знаменитого режиссера в том, что он напоил ее ребенка и попросту изнасиловал. Я видела фото той девочки, и склонна была верить режиссеру – уж больно циничным был взгляд малолетки. Историю как-то замяли, кажется, нашлись два свидетеля, которые дали показания в пользу Круглова. Вообще-то, от этого скандала все только выиграли: режиссер надолго стал героем первых полос, мамаша получила гигантские отступные. А девочка? А что девочка? Ей, по-моему, и терять-то было нечего, точь-в-точь, как Соне и Нине, которые воспринимают механический секс как способ заработать себе на пирожные.
Странно, я ничего плохого совершила, но после посещения этого Лечебно-оздоровительного или учебно-лечебного комплекса чувствовала себя так, словно вывалялась в грязи. Может, не от того их тут лечат и совсем не тому учат?
ГЛАВА 29
Пешком топать от лесной школы до Березовой Рощи оказалось далековато. Когда я доплелась до места, уже стемнело, в окнах горел свет. Я попыталась отыскать Анжелику, чтобы расспросить ее о браслете Галицкой, но ее нигде не было, сказали, что она уехала еще вчера. Мысль о том, что Лика все еще в особняке в Петровском переулке вместе с Гордеевым, которого тоже не было видно, я постаралась отогнать. Пусть будет так, как будет. Чтобы занять себя, я решила позвонить Галке, чтобы узнать, кто был свидетелями по делу Круглова и нимфетки. Сама не знаю, зачем мне это понадобилось. Галка была в курсе, личность свидетеля припомнила без труда. Я очень удивилась, узнав, что им был наш фотокорреспондент Федя Смуров, который тогда стажировался у Круглова. Второй свидетель – какая-то актриса, фамилии Галка не помнила, но обещала уточнить, как только узнает. Делать было решительно нечего.
Выглянув в окно, я увидела Круглова, торопливо пересекающего двор. Он направлялся к стоянке. Я выскочила из комнаты и побежала к выходу, надеясь перехватить его до отъезда. Если он настолько сумасшедший, что собирается ехать в лесную школу, то я должна его остановить. Кроме того, мне представился наконец-то случай поговорить с ним по душам о той ночи, когда погибла Галицкая. Нет сомнений, что она его шантажировала, ее смерть была ему выгодна, но способен ли он на убийство?
Знакомый БМВ уже выехал и направлялся в сторону леса. Мне пришлось выскочить прямо на дорогу, размахивая руками. Круглов резко затормозил и выскочил из машины, ругаясь и размахивая руками.
– Что еще за фокусы? – Вопил он. – Не видишь куда идешь?
– Вижу. Потому и иду. – Парировала я. – Хотела перехватить вас до того, как вы уедете. Боялась не успеть.
– Мне некогда разговаривать. Я тороплюсь.
– Это я вижу. А вам не кажется, что вы уже вышли из того возраста, когда посещают лесную школу, особенно по ночам? – Не смогла я удержаться от маленькой мести. Даже в темноте было видно, как сильно побледнел Круглов. Он уставился на меня, открыв рот. Я испугалась, что ему станет совсем плохо. Только еще одного трупа мне не хватало.
– Эй, Ян Валерьевич, очнитесь. – Позвала я.
– Что тебе от меня надо? – Простонал он. – Что вам всем от меня надо? Ролей? Денег? Господи, когда же меня оставят в покое!!! – Он закрыл лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Вам просто не повезло, Ян Валерьянович. Вы выбрали, мягко говоря, не слишком подходящее хобби, хотя не мне вас судить.
Он отпустил руки и судорожно сцепил их.
– Чего ты хочешь, Бероева?
– Поговорить.
– Господи, о чем?
– О Галицкой. Точнее, о ее смерти. Она ведь вас шантажировала?
– Ты что, думаешь, что я убил ее за это? Тогда должен тебя разочаровать, она шантажировала не только меня. Это было ее хобби – узнавать о людях гадости, а потом смотреть, как они извиваются перед ней.
– Почему она была рядом с вами, зная, что вы…
– Педофил, ты хотела сказать? – Криво улыбнувшись, спросил Круглов. – А ей было все равно кто я такой. Она не испытывала ко мне никаких чувств. Впрочем, это было взаимно. Только я терпел ее против свое воли, а она – для того, чтобы пользоваться возможностями, которые я мог ей предоставить. У нее и любовник имелся – такая же гнида как она.
– Кто он? Вы его знали?
– Нет. Меня это не интересовало. Знаю только, что шантажом они промышляли на пару и знакомы были уже несколько лет. Вот и все. А кто он – понятия не имею. Так что, кроме меня отправить Марго на тот свет могли очень и очень многие.
– Не знаю. Если честно, не думаю, что это сделали вы. – Задумчиво проговорила я. Мы стояли возле машины. Нас могли видеть из дома, но ни он, ни я об этом сейчас не думали.
– Не знаю, зачем ты лезешь в это дело, Бероева. – С тоской в голосе спросил Круглов. – Откуда ты вообще взялась на мою голову?
– Какая разница? – Пожала я плечами. – Теперь поздно что-то менять.
Я хочу знать, кто убил Галицкую?
– Да никто, никто ее не убивал! – Заорал режиссер. – Она была истеричкой! К тому же употребляла наркотики. Знаешь, что такое наркоман?
– Только понаслышке.
– Я тебе объясню. Главное, что у них постоянно меняется настроение.
Они воспринимают все в десять раз острее, чем нормальные люди. Успех, поражение – все возводится в степень. Марго опозорилась на площадке. Когда я зашел к ней в тот вечер, она была вне себя, ее колотило и ломало, она рыдала и тут же бросалась на меня, пытаясь выцарапать глаза.
– Почему же вы не остались с ней?
– Это не помогло бы. Тем более, что она была настроена очень агрессивно.
– Хорошо, допустим, что все было именно так.
– Все было именно так, мать твою!
– Я же сказала – допустим. И не орите на меня, а то я за себя не ручаюсь.
– Господи, теперь еще и ты будешь вить из меня веревки. Да пропади оно все пропадом!
– Не меня вам надо бояться, господин Круглов, – усмехнулась я, – а двух милых девочек – Сонечку и Ниночку. Я имела сегодня удовольствие пообщаться с ними и пришла к выводу, что эти маленькие акулы имеют очень острые зубки. Если не будете осторожны – запросто оттяпают вам причинное место.
– Что они вам рассказали? – Прошептал Круглов побелевшими губами, тяжело оседая на капот своей машины.
– А я их ни о чем и не спрашивала. Но если кто-нибудь спросит – можете быть уверены, они устроят вам райскую жизнь.
– Что же делать? – Пробормотал он как бы про себя.
– Ничего. Они ничего не докажут, пока не поймают вас на месте преступления.
– Но они знают меня в лицо!
– Можно подумать, что ваших фотографий мало в прессе. – Хмыкнула я. – Говорю же, у них нет доказательств.
– Но почему ты мне помогаешь, если не собираешься потребовать за это плату? Ведь я совершил преступление!
– Совратили малолеток? Много на себя берете. Эти детки уже до вашего появления были не первой свежести, но вообще-то вы занимаетесь дерьмом, если вам интересно мое мнение. У меня еще один вопрос.
– Я слушаю.
– Вы ездили в лесную школу в ту ночь?
– Да. Можно сказать, у меня железное алиби. Но оно ничего не стоит.
Не могу же я предъявить в суде двух, как ты выражаешься, малолеток, с которыми занимался…занимался…
– В данный момент мне плевать, чем вы там с ними занимались. Когда вы уезжали, ничего подозрительного не заметили?
– Что ты имеешь в виду?
– Сама не знаю. Может быть, кто-то лез по стене в комнату Марго?
Он посмотрел на меня с интересом.
– А ты знаешь, мне и в самом деле так показалось.
– Показалось? Что именно?
– Показалось, что я увидел какую-то фигуру, которая пробиралась по карнизу второго этажа. Правда, не возле комнаты Марго, а там, куда выходят окна комнаты Гордеева.
– Вы в этом уверены? – Едва сдерживая охватившую меня дрожь спросила я севшим от волнения голосом.
– В том-то и дело, что нет. Думаю, мне просто показалось, когда я случайно взглянул в окно, проезжая мимо дома. Я посмотрел туда специально, чтобы проверить, не следит ли кто-то за мной. Тогда и увидел эту тень. Потом еще раз оглянулся, но луна уже зашла за тучу, и я ничего не увидел. Ты думаешь, что это был убийца?
– Если бы я знала. – Удрученно сказала я, развернулась и пошла к дому.
Значит, рука в окне мне не приснилась. Кто же это мог быть? Кому понадобилось убивать Бероеву? Поначалу я думала, что это сделал кто-то из живущих в доме. Но если убийца проник снаружи, то это кто-то чужой. Хотя тоже не факт. Марго могла запереть дверь изнутри, и убийце пришлось воспользоваться окном, чтобы проникнуть в комнату. Час от часу не легче! В этом деле появится когда-нибудь ясность или мне суждено вечно плутать в потемках?
В одном прочитанном мною детективе героиня, для того, чтобы разобраться в преступлении, чертила на бумаге схемы, и ей это здорово помогало. Что ж, если нет другого выхода, чтобы привести мои мысли в порядок – попробуем схемы. Если бы еще знать, как это делается! Книжная героиня работала в милиции, их там, наверное, обучают подобным трюкам, а мне придется самой придумывать правила. Я добросовестно уселась за стол в своей комнате, достала письменные принадлежности и приготовилась записывать все, что мне показалось странным с того самого момента, как у меня на столе появилась дохлая ворона. Получился довольно внушительный список, в котором присутствовали шантажисты и шантажистки, пропавшие люди, ненастоящие самоубийцы, тетка угрожающего вида, обожающая дневной сон и много чего еще. Все это вместе было щедро приправлено невероятными совпадениями и присыпано мистической пылью, но ясности не было никакой! Единственное, в чем я почему-то была уверена – все эти события как-то связаны и в конце концов они должны увязаться в тугой узел. Вот только хватит ли мне сноровки и сил, чтобы разрубить его, когда придет время?
Признаюсь сразу, схемы мне ни фига не помогли. По крайней мере к тому моменту, когда у меня над головой раздался вопль, я уже битый час тупо сверлила густо исписанный листок бумаги глазами, надеясь, что у меня появится какая-нибудь ценная мысль. Над моей спальней располагалась комната Майи, вопль донесся оттуда и я, уронив стул, выскочила из комнаты и понеслась вверх, перескакивая через две ступеньки. По пути я лихорадочно пыталась сообразить, почему Майя орала мужским голосом?…
Когда я влетела в ее спальню, там уже и без меня было полно народу: те, кто жил на втором этаже, успели раньше. Моим глазам предстала странная картина: на расстеленной кровати, кутаясь в окровавленную простыню, сидел…Антон. Несмотря на обилие крови, он выглядел вполне живым и здоровым, если не считать безумно вытаращенных глаз. Что он делал в комнате актрисы, догадаться было нетрудно, так как сама хозяйка комнаты находилась тут же. Из одежды на ней присутствовало только белое банное полотенце, которое она пыталась удержать дрожащими руками. На полотенце никаких посторонних пятен не было. Волосы Майи были мокрыми, очевидно, она принимала душ. Кроме этих двоих я увидела Круглова и Гордеева. Последним прибежал Роман. Трое мужчин удивленно переглядывались, не говоря ни слова. Наконец, Круглов на правах начальника протянул:
– Та-а-ак! И что это означает?
Майя и Антон молчали. Майя, кутаясь в свое полотенце, вздрагивала и шмыгала носом. У нее было бледное, сильно осунувшееся лицо, верхняя губа мелко-мелко подергивалась. Я подошла к ней и обняла за плечи, почувствовав, какая она холодная.
– Накинь халат, ты совсем замерзла. – Посоветовала я. Майя посмотрела на меня и отшатнулась, бросившись к креслу, на котором лежала невесомая шелковая вещица.
Мужчины уже успели прийти в себя, и Круглов, начиная злиться, снова спросил, обращаясь к обоим:
– Может, объясните, наконец, что же у вас тут произошло?
– Что произошло – понятно, – усмехнулся Гордеев, – вот только кто кого пытался зарезать? Или это что-то новенькое в области секса? Что-то из садо-мазо, а, Антон?