Такие письма всегда содержат какую-то тайну жертвы. Если мадам получила подобное послание, значит, кто-то разнюхал ее секреты. Это, видимо, и напугало Нэдзу.
- Скажите-ка, - заговорил Киндаити, - вам ничего не приходит на ум в связи со словами "белое и черное"? Это должно касаться убитой.
- Белое и черное?
Судя по выражению его лица и широко раскрытым глазам, эти слова ему ничего не говорили.
- Не беспокойтесь, Нэдзу-сан, нет так нет.
Белое и черное. Эти слова странным образом не давали Киндаити покоя.
Подлый сочинитель анонимок говорил о тайнах жертвы в самых непристойных выражениях. Фраза "пусть врач проверит ее девственность" толкнула Киёми к самоубийству. Не играли ли ту же роль слова "белое и черное" в письме к мадам?
- Слушайте, Нэдзу-сан! - Тодороку бросил на коменданта острый взгляд. - Вы ведь кого-то выгораживаете! Почему вы не хотите сказать, кого?
Нэдзу уже извивался в судорогах, но ответил категорически:
- Если вы имеете в виду, что я выгораживаю преступника, то ошибаетесь. Я и сам не знаю, кто убил этих двоих. На такой вопрос я отвечать не буду. Все прочее - пожалуйста, спрашивайте. Я отвечу.
Тут ему стало совсем плохо, и продолжать разбирательство было уже невозможно.
События разворачиваются
Отправив Нэдзу в камеру предварительного заключения, команда принялась обсуждать его показания.
- Правда ли все это? Не мутит ли он воду, сводя свою роль только к действиям с трупами?
Сыщик Симура был явно не удовлетворен результатами:
- Киндаити-сэнсэй, а вы как думаете?
- Мне кажется, верить здесь можно. Алиби-то у него есть, пусть и не абсолютное.
- Алиби - это то, что он был во время убийства с женщиной, чья личность не установлена?
Во взгляде Симуры сквозил вызов.
- Ну, даже если отбросить его собственные показания, эту женщину повстречал Эномото-кун. Она приехала вместе с Судо, который в то время был еще жив. Судо после этого направился в "Одуванчик", а дама в сопровождении Эномото пошла к Нэдзу. Примерно через полчаса он с той самой дамой вышел из восемнадцатого корпуса, что засвидетельствовал Химэно-кун. При том, что злодеяние свершилось именно в этот отрезок времени, алиби можно признать хоть и не стопроцентным, но вполне убедительным.
- Пожалуй. Но согласитесь, Киндаити-сэнсэй, этот человек явно хорошо знает мадам.
- Да, несомненно.
Из глубин памяти у Киндаити всплыло имя депутата парламента от партии Минминто - Хитоцуянаги Тадахико. Но произносить его здесь не следовало. А между тем, Нэдзу, так же, как и Тадахико, был родом из префектуры Хёго.
- Вы, господин старший инспектор, замечательно разобрались в той безумной истории, что он нам рассказал. Как вы и сформулировали, существуют обстоятельства, из-за которых фотография убитой не должна была появиться в газетах и на экране.
- Что же это за обстоятельства? Ее прошлое?
- Судя по лицу Нэдзу, выжать из него ответ вряд ли удастся, - Киндаити Коскэ вздохнул. В глазах его появилось боль. - Короче, он совершенно определенно кого-то прикрывает. Пожалуй, его показания следует понимать так: он выгораживает не убийцу, а человека, для которого огласка прошлого погибшей чревата крупными неприятностями.
- А если за этим типом числится что-то криминальное? В таком случае все равно получается, что Нэдзу прикрывает преступника.
Скептицизм Симуры поколебать было трудно.
- Между прочим, куда делся художник Мидзусима? - вспомнил Киндаити Коскэ.
Исчезновение художника странным образом беспокоило частного сыщика.
Несомненно, читатель понял: если автор писем Мидзусима, то он должен знать смысл выражения "белое и черное"! Вот одна из причин, почему Киндаити так хотелось встретиться с ним.
- Кстати, кто-нибудь встречался с журналистом Сассой Тэрухисой из газеты "А"?
- Я с ним говорил, - приподнялся сыщик Эма. - Как вы, сэнсэй, и предполагали, информация ушла на сторону. Более того, она попала к человеку, живущему в Хинодэ.
- Кто же это?
- В корпусе пятнадцать проживает сотрудник отдела этой газеты Хосода Тосидзо. В начале июня Сасса рассказал супругам Хосода о письме и попросил коллегу навести справки. Но учтите, - тут Эма заулыбался, - по слухам, жена этого Хосода - ее зовут Аико - одно время частенько уходила в компании художника. Потом у них там что-то произошло, и отношения резко прервались.
- Вы с этой Аико разговаривали?
- Разумеется, но дело в том, что она о Мидзусиме и слышать ничего не хочет, он явно как-то нехорошо с ней обошелся. А вообще, судя по ее лицу можно смело предполагать, что она ему проговорилась.
Ямакава достал из рабочего стола папку для бумаг и вытащил оттуда те самые шесть писем. На каждом был наклеен ярлычок с порядковым номером.
№ 1 - письмо, полученное Сираи Таданари.
№ 2 - письмо, которое получил Химэно Сабухиро, и которое толкнуло Киёми на попытку самоубийства.
№ 3 - письмо, полученное Судо Тацуо.
№ 4 - обрывки письма, найденные в спальне мадам.
№ 5 - письмо, полученное отцом Тамаки.
№ 6 - "Желудь покатился…" - письмо, содержащее намек о местонахождении тела Судо Тацуо.
- Киндаити-сэнсэй! - заговорил Ямакава.
- Да?
- Письмо номер один по исполнению абсолютно такое же, как и остальные - текст склеен из вырезанных слов, адрес прописан по трафарету. А вот по стилю оно совсем другое.
- Согласен.
- Насколько я понимаю, - осторожно продолжил Ямакава, - вы полагаете, что у него другой автор. Первое письмо было отправлено брату Сираи Сумико с целью разорвать ее помолвку с Окабэ Тайдзо. Это стало известно Мидзусиме - Эма нам сейчас сообщил, что Хосода Аико ему проговорилась. И тогда Мидзусима сам начал рассылать аналогичные письма. Я правильно понял ваш ход мысли?
- Да.
- Но Киндаити-сэнсэй! - засомневался Тодороку. - Мидзусима ведь уже в приличном возрасте, зачем ему заниматься подобными глупостями?
- С ним-то все ясно, - прищелкнул языком сыщик Симура. - Это неудовлетворенный тип. Смотрите, как по всему Хинодэ шарил, а ведь реально ни одной добычи. Вон и с матерью Тамаки та же история вышла - в последний момент все накрылось. Естественно, у него физиологическая неудовлетворенность, а отсюда интерес к сексуальной жизни других, болезненно-постыдное желание калечить им эту жизнь. По-моему, вполне правдоподобно.
- Я согласен с версией Симуры, - подтвердил Киндаити.
- Позвольте, а как же вот это? - Тодороку ткнул пальцем в письмо № 5. - Получается, он сам себя разоблачил?
- Ну, об этом мы уже говорили. В Хинодэ у Мидзусимы слава Дон Жуана, и было бы подозрительно, не появись о нем анонимки. К тому же, один из получателей таких писем уже убит, поэтому следствие могло заинтересоваться автором. Вот почему он так поступил. Письмо номер пять было состряпано уже после убийства.
- И начинается оно не со слов Ladies and Gentlemen, а "слушайте все, слушайте все!" - он ведь к тому времени уже утопил журналы!!! - воскликнул Ямакава.
- Ну хорошо, сэнсэй, а как же последнее? Уж это-то точно не Мидзу…
Киндаити Коскэ встал и отвесил почтительнейший поклон всем присутствующим.
- Сэнсэй, в чем дело? - выразил всеобщее недоумение Ямакава.
В ту же секунду Тодороку изменился в лице и заорал:
- Дьявол!!!
После чего добавил:
- Прошу прощения.
И уперся взглядом в Киндаити в совершенном потрясении:
- Так "желудь покатился" - это вы?
- Ка-ак? - Тут уж в лице изменились все остальные и дружно уставились на Киндаити.
Он, правда, был сильно сконфужен, но ответил:
- Нет-нет, извиняться должен я. Что ж, я не обладаю талантом Мидзусимы. Просто услышал прозвище Судо и воспользовался куплетом из детской песенки, а оказалось, люди мыслят одинаково. Я очень забеспокоился, когда Химэно-кун вызвал у вас подозрение из-за того же куплета.
Ошеломленные присутствующие не сводили с Киндаити глаз, а Симура с возмущением сказал:
- Господи, сэнсэй! Ну зачем надо было тратить столько трудов и времени, вместо того, чтобы прямо сказать нам?
- Э нет, Симура-кун, - Ямакава уже пришел в себя, и к нему вернулось его обычное добродушие. - Сэнсэй и так довольно настойчиво предупреждал нас насчет пруда, а мы все никак не могли решиться. Вот он нас и разыграл.
- К тому же, Симура-кун, - Киндаити продолжал страдать от чувства неловкости, - я ведь сам не был абсолютно уверен, что тело там.
- Но подозрение у вас все-таки было на этот счет? - Симура тоже продолжал страдать, но от чувства досады.
- Подозрение у меня возникло сразу после того, как нашли первый труп. Помните, мы поднялись на крышу двадцатого корпуса? Когда мы с господином Тодороку смотрели сверху на озеро, я обратил внимание, что сырая земля в самом конце мыса вся истоптана, да к тому же заметил след от колеи. А потом это просто ожило в памяти.
- Ну в таком случае, - сыщик Миура смущенно втянул голову в плечи, - мне тоже следовало кое-что заметить. В тот вечер я разговаривал с Мидзусимой, который пришел к дубу делать зарисовки. Теперь-то ясно, что он присматривал место, чтоб утопить журналы, а вот на следы на земле я и внимания не обратил.
- Ладно, оставим. - Тодороку жестом прекратил обсуждение. - Киндаити-сэнсэй, что же у нас в итоге? Убийца мадам и Судо Тацуо - одно лицо, человек, расправившийся с трупами, - другое. И есть еще кто-то, распространявший анонимные письма, которые переполошили Хинодэ. Так?
- Да, выходит так.
Киндаити горько вздохнул. Взгляд его был печален.
- Но послушайте, сэнсэй, - с недоумением заговорил Ямакава. - Что же, те трое, кого сейчас назвал господин старший инспектор, заранее договорились: мол, я вот это сделаю, а ты вот то?
- Вас интересует, не имеем ли мы дело с преднамеренным преступным сговором?
- Ну да.
- Если здесь сговор, то дальнейший ход расследования понятен. Имя преступника знает господин Нэдзу, хотя и скрывает это… Кроме того, убийцу знает исчезнувший художник Мидзусима… Но следует предусмотреть и другой вариант.
- Все три происшествия просто случайно совпали?
- Такое тоже нельзя исключать. Не это ли столь запутало всю ситуацию? Если бы художник Мидзусима не стряпал письма, если бы господин Нэдзу не проделал дикости с трупами, все решалось бы гораздо проще, не так ли?
- Вы имеете в виду Итами Дайскэ? - встрепенулся сыщик Симура.
- Вот именно. Господин старший инспектор! - Киндаити Коскэ что-то припомнил. - Итами признал, что имел связь с мадам?
- Нам удалось вытрясти из служащего ресторана "Ханаикада" в Футю, что Итами трижды тайком встречался с ней там в отдельном кабинете для любовных свиданий. После этого ему деваться было некуда, и он выложил все. Так вот есть один интересный момент.
- Какой же?
Тодороку усмехнулся:
- По словам Итами, как он ни изощрялся с мадам, она никогда не отдавалась страсти. Просто подчинялась ему, как кукла. При этом сам Итами в итоге начисто выдыхался, на чем все и прекращалось. И так было каждый раз. То есть она выматывала из мужика все силы, а сама при этом совершенно не возбуждалась. Верно он про нее сказал - всем лисам лиса!
Очевидно, для Киндаити Коскэ эта информация была новой, потому что он проявил к ней повышенный интерес:
- Что же, Катагири Цунэко была физиологически фригидна?
- Я и сам прежде всего об этом подумал, но из откровений Итами такого не следует. Он поведал, что отвечать-то она ему в какой-то степени отвечала, но вот до конца с ней дойти у него никак не получалось: она всегда его выматывала раньше. В общем, похоже, что в постели мадам совершенно сознательно себя сдерживала.
- Однако, - Киндаити Коскэ страдальчески отвел взгляд на окно, - возможно ли такое с точки зрения физиологии? Сколько раз Итами с ней встречался, говорите?
- В "Ханаикада" три раза.
- Ну, первый раз - ладно, но ведь потом-то он старался ее завести всякими штучками?
- Разумеется. Набрасывался на нее со всей страстью. И всегда первым же и капитулировал. А она при этом оставалась холодна. Повторялось это каждый раз. Теперь он говорит, что в конце концов совершенно потерял к ней интерес, о чем ничуть не сожалеет.
- Вот это вранье, - вступил в разговор сыщик Симура. - Если уж мужчина запал на женщину, то чем холоднее она его принимает, тем больше он распаляется. Конечно, если они вместе живут и подобное каждую ночь месяцами повторяется, тут уж, конечно, он плюнет и уйдет. Но чтоб после двух-трех раз потерять всякий интерес - как-то это не убедительно.
- Нэдзу показал, что в тот вечер убитая совершенно определенно была в постели с мужчиной, - спокойно напомнил Ямакава. - Им мог быть только Итами. Он занимался с ней любовью, она, как всегда, оставалась холодна, он рассвирепел и убил ее. Как вам такая версия?
- Как говорится, чрезмерная любовь удесятеряет ненависть. Возможно даже, он ее непреднамеренно убил, а потом испугался, что придется отвечать, и сбежал. Господин старший инспектор, Киндаити-сэнсэй, по такой версии все концы сходятся! - Сыщик Симура рвался немедленно арестовать Итами Дайскэ.
Итак, подозрения в адрес Итами неожиданно резко усилились.
Он приходил к ателье в то самое время, когда мадам была убита. Он единственный из причастных к делу, у кого нет алиби.
Итами говорил, что задняя дверь была заперта изнутри. Он начал звать хозяйку, тут свет на втором этаже погас, и он ушел ни с чем. Но никаких подтверждений его словам нет.
Итами не был арестован сразу только по одной причине: всех занимало исчезновение Судо Тацуо.
Но и обнаружив тело пропавшего, вопреки нетерпению сыщика Симуры полиция не стала торопиться с задержанием Итами. У всех оставались сильные сомнения в отношении искренности Нэдзу Гоити.
Чтобы убедиться в правдивости его слов, необходимо было установить даму, приезжавшую к нему десятого вечером. Только ее свидетельства могли подкрепить его показания. И все же несмотря на это Нэдзу упрямо отказывался назвать свою гостью. Вот что заставляло полицию сомневаться в словах Нэдзу, и именно этим объяснялось, почему Итами Дайскэ не арестовывали.
Кто преступник - Итами или Нэдзу?
В таких сомнениях завершился октябрь, и на календаре открылся очередной лист.
В первый же день ноября Итами вызвали для допроса в полицейское управление, но он продолжал стоять на своем и единственное, в чем удалось продвинуться вперед, - это добиться его признания в том, что его отношения с убитой в значительной степени строились на принуждении с его стороны.
В тот день Киндаити Коскэ встречался с сотрудником газеты "Майаса Симбун" Уцуги Синсаку.
Время от времени Киндаити прибегал к услугам этого молодого человека и через него к помощи отдела сбора информации. Взамен Уцуги Синсаку иногда получал от Киндаити великолепные эксклюзивные сведения.
В наше время журналисты уделяют большое внимание своей внешности. Особенно молодые. Уцуги Синсаку было лет тридцать, он семь-восемь лет назад благополучно поступил по конкурсу в редакцию газеты и сейчас уверенно шел в гору. Чистый, ясный взгляд придавал ему юный вид, но в работе ему были свойственны четкость позиции и формулировок.
- Понимаешь, мне надо, чтобы ты, ничего не оформляя официально, исчез из редакции денька на три, а то и больше.
- Понял. Если это по вашему распоряжению, мое начальство только обрадуется такому прогулу. Дело Хинодэ?
- Уцуги-кун! - Киндаити сделал строгое лицо. - Вопрос непозволительный! К тому же, - тут он вдруг заулыбался, - пусть я и не очень популярный сыщик, но позволить себе держаться только за дело Хинодэ не могу. Эдак я себе на еду не заработаю.
- Простите за бестактный вопрос. Так чем я должен заняться?
- Мне нужны сведения вот об этом человеке. У вас в отделе на него, конечно, досье имеется, но ты поезжай и собери данные прямо на месте. Но чтоб там никто ничего не заподозрил, - ну, это ты сам понимаешь.
Уцуги бросил взгляд на переданный ему листок, и на его лице мелькнуло удивление.
- Этот господин сейчас баллотируется на выборах по первому округу префектуры Хёго!
- Да, и мне нужно, чтобы твоя работа не навредила его избирательной кампании. И ему самому тоже.
Глядя на Киндаити ясными глазами, Уцуги уточнил:
- На что обратить особое внимание? Самые общие сведения должны быть в редакции.
- Это понятно. Но мне нужны данные о его отношениях с женщинами. Человек он известный, так что я думаю, это не слишком сложно.
- Понял. И что бы я ни накопал, без вашего разрешения в газете не помещать, так?
Судя по всему, молодой журналист быстро сориентировался в ситуации.
Спустя час Уцуги уже ехал в поезде "Кодама-2".
Киндаити Коскэ в свою очередь отправился пешком на Нихонбаси в универмаг S. Он знал из газет, что там на восьмом этаже проходит выставка современной французской живописи.
Вообще современная живопись была для Киндаити за пределами понимания. Но кое-какие вещи радовали ему глаз цветовой гаммой, и, проведя здесь целый час, ему удалось, наконец, заставить себя забыть дело Хинодэ.
Он вышел на улицу в три часа и взял такси. Дорожные пробки основательно задержали его, до полицейского управления он добирался более полутора часов. На входе Киндаити столкнулся с Тамико, матерью Эномото, которая вместе с Юкико выходила из здания. Наверное, они приносили передачу. Глаза девочки опухли от слез.
Тамико лет пятьдесят, она из тех женщин, которым удивительно идет благородное шелковое кимоно. При виде Киндаити она склонила в поклоне голову, при этом всем своим видом выражая негодование в его адрес. Девочка взглянула на него умоляюще. У Киндаити стало жарко в груди.
Внутри все так же толпились журналисты. Киндаити пробился сквозь них в помещение для допросов и застал Тодороку в тот момент, когда тот обсуждал с подчиненными дальнейший план действий.
- О, сэнсэй! А мы только что закончили с Итами.
- Ну и как, есть какая-нибудь новая ниточка?
- Да в общем нет. Единственное - он признал, что их отношения с погибшей возникли не по обоюдному согласию, а по принуждению с его стороны.
- Пожалуй, это самая подозрительная личность. И по времени, и с точки зрения мотива, - заметил кто-то из присутствующих.
Но Киндаити Коскэ с этим не согласился. Задушить мадам из-за того, что она не испытывала безумной страсти в постели - мотивация слабоватая. Годится разве что для маньяка какого-нибудь.
- Как там господин Нэдзу?
- Ему колют успокоительное и кардиостимуляторы, но смотреть на него сил нет, так он мучается. Хотя и понятно, что сам же свой урожай и пожинает, - мрачно пробурчал Ямакава.
- А что насчет Мидзусимы?
- В настоящий момент ничего. Сбежал он в воскресенье, следовательно, получить свои деньги в тот день нигде не мог, а в кошельке у него должно быть негусто. Так что сейчас проверяем его заказчиков.
- Вы полагаете, Киндаити-сэнсэй, что Мидзусима располагает какой-то информацией?
Киндаити собрался было что-то ответить, но тут появился сыщик Симура. Глаза его блестели.
- Господин старший инспектор, вас хочет видеть какая-то женщина. Говорит, в связи с нашим делом. - И протянул визитку.