Киндаити Коскэ нанес визит господину Хибики. Тот вынужден был предоставить частному сыщику возможность действовать по своему усмотрению. Таким образом, факты были доложены старшему инспектору Тодороку.
Сыщик Симура отправился в Кобэ и вернулся вместе с бывшим депутатом парламента от партии Минминто Хитоцуянаги Тадахико. Этот новый важный свидетель по делу о тройном убийстве в Хинодэ появился в полицейском управлении S в три часа дня шестого ноября.
Мы не будем описывать здесь, какой ажиотаж вызвало в прессе появление в расследовании нового лица и насколько эта новость взбудоражила общественное мнение. Скажем лишь, что господин Хитоцуянаги явился в полицейское управление бледным и измученным.
Позже он поведал своим соратникам, что как только прочитал в газетах об аресте Нэдзу Гоити, тут же принял решение снять свою кандидатуру на выборах.
- Господин Хитоцуянаги Тадахико?
Снятием показаний в данном случае занялся сам Тодороку.
При взгляде на измученного Хитоцуянаги инспектор полиции не смог подавить в себе определенного сочувствия.
Тодороку ожидал увидеть высокомерного, спесивого типа. Между тем, тихо сидевший перед ним мужчина выглядел скромным и искренним. Внешностью он скорее походил на университетского профессора, нежели на политика.
- Да, - Хитоцуянаги спокойно кивнул и продолжил. - Мне неловко, что я доставил вам столько хлопот. Следовало заявить о себе раньше. Но понимаете, мои обстоятельства… И вообще все получилось не так, как я предполагал… Хотя, конечно, это не служит оправданием, не так ли?
- Пожалуй, да. Итак, признаете ли вы, что хозяйка ателье "Одуванчик", называвшая себя Катагири Цунэко - это ваша бывшая жена Ёко, которая три года назад исчезла после крушения яхты в заливе Сума?
- Да, дело обстоит именно так, как вам сообщил господин Нэдзу. Если женщина, убитая вечером десятого октября, - владелица ателье "Одуванчик" Катагири Цунэко, то это вне сомнений моя бывшая жена Ёко.
Тодороку метнул быстрый взгляд на Киндаити. Он сомневался, стоит ли раскрывать карты, но все же решился.
- Ясно. Только господин Нэдзу нам этого не сообщал. Он признался, что изуродовал труп женщины, но не сказал, кто она.
Хитоцуянаги ошеломленно поднял на него глаза. И тут же широко улыбнулся:
- Ну-ну, вы меня успокоили. Значит, Нэдзу остался мне предан? Что же, тогда я тем более должен был объявиться раньше.
- Вы знали, что ваша супруга жива?
- Знал. А еще точнее - я сам сознательно принял участие в этом представлении.
- Вы сами?..
Присутствующие моментально напряглись.
На лице Ямакавы, наблюдавшего за бывшим депутатом, появилось откровенное изумление. У Миуры, делавшего пометки, замер в руке карандаш. Развалившийся на стуле Симура весь подобрался и выпрямился.
- Господин Хитоцуянаги! - в голосе Тодороку появилась суровость. - То есть крушение яхты не было случайностью? Это была спланированная мистификация по сговору супругов?
- Да.
- Но какой смысл? Зачем вам понадобился этот абсурдный розыгрыш?
- Причина проста. Мы оба пришли к выводу, что больше не можем продолжать совместную супружескую жизнь.
- Позвольте, но для этого существует развод!
- Разумеется. Я и сам настаивал на разводе, но Ёко и слышать не хотела. Она категорически уперлась, что для Катико - это наша дочь, единственный ребенок - что для нее лучше знать, что мать умерла, чем думать о том, что она где-то живет разведенной.
- Но… простите, с точки зрения здравого смысла с этим никак нельзя согласиться.
- Вы совершенно правы, - искренне подтвердил господин Хитоцуянаги. - Полностью признаю разумность ваших суждений. Но Ёко - знаете, она всегда была несколько эксцентричной женщиной. То есть, в общем характер у нее был покладистый, но если ей что-то вдруг ударяло в голову, - тут она шла напролом до конца. Считайте, что это страх перед общественным мнением. Она боялась развода.
- Ну хорошо, пусть так. И все-таки, в чем причина? Затеять такое, чтобы расстаться с супругом - для этого, видимо, имелись какие-то чрезвычайно серьезные основания?
- Поймите, несходство характеров и ничего более. Никакой иной причины не было.
- То… то есть, - Тодороку даже весь покраснел, - просто из-за несходства характеров вы пошли на такую аферу?
- Простите, господин старший инспектор, - заговорил Киндаити. - Причина, повод - может, об этом позже? Давайте сначала узнаем, как это конкретно происходило.
Тодороку заметил выражение глаз Киндаити и сухо обратился к господину Хитоцуянаги:
- Пожалуй, да. Рассказывайте.
Тот бодро заговорил:
- Мы долго говорили с ней, обсуждали и, наконец, оба согласились, что так будет лучше. Правда, я ее сразу предупредил, что в этом отвратительном деле не помощник. Но она сообщила, что вовсе на это и не рассчитывает. Сказала, что и не намеревалась обращаться ко мне за помощью, что мне просто надо закрыть на все глаза и дать ей возможность провернуть дело самой. Прежде всего, она принялась прятать свое состояние. У нее был капитал, на который она могла благополучно существовать и без моей поддержки. Получила она его от родителей, а то, что к тому времени из ее близких родственников уже никого не осталось, было ей только на руку. Чтобы спрятать капитал, ушло около полугода. Как она это сделала, я не спрашивал, а она сама не рассказывала, так что подробностей не знаю. Наконец, все было готово, и она велела мне уехать куда-нибудь по делам - ну хотя бы в Токио, чтобы на меня не пало подозрение. Я уехал 23 июля 1957 года, а через пару дней Ёко все осуществила.
Удивительно складное повествование. При наличии подозрений оно оставляло достаточно места для вопросов. Тем не менее, внимательные слушатели не могли не почувствовать его правдивость.
Из показаний Дзюнко и Киёми было известно, что мадам из "Одуванчика" производила впечатление женщины чем-то неприятной, зловещей: при всем ее внешнем спокойствии никогда нельзя было знать, что она вдруг выкинет. Это подтверждалось также и свидетельствами Итами Дайскэ. Образ женщины, о которой говорил Хитоцуянаги, оставлял точно такое же ощущение.
- Двадцать пятого поздно вечером мне в гостиницу позвонили из Кобэ. Вот и все - эта мысль не давала мне уснуть в ту ночь. Но на следующий день я вернулся в Кобэ уже совершенно спокойным. Видимо, мне удалось как-то подготовить себя к этому. Я должен был сыграть роль страдальца-мужа, потерявшего жену в результате несчастного случая. У меня это получилось вполне прилично. Какие-то подозрения на мой счет полиция все-таки имела, но алиби у меня было твердое, да и никаких дурных слухов на наш счет не ходило. Странно слышать это из моих уст, но у меня как у мужчины всегда была достойная репутация. Наши с Ёко супружеские отношения всегда были безупречны…
Кстати, в отчете, представленном журналистом Уцуги Синсаку, отмечалось, что господин Хитоцуянаги христианин.
- Дела шли отлично. Все оказалось даже проще, чем я ожидал. Я вновь и вновь восхищался находчивостью Ёко. Все кругом сразу поверили в ее смерть. Да нет, больше того - я сам на какое-то время решил, что план Ёко в чем-то не удался и она действительно погибла. Но примерно через месяц узнал, что часть ее припрятанного капитала куда-то ушла, и понял, что она жива…
- Одну минуточку, - остановил его Тодороку. - Вы сказали, что из родных у вашей жены почти никого не осталось, но наверняка достаточно многие знали, что у нее есть свой капитал?
- Да.
- Значит, кто-то должен был бы удивиться, что ее состояние вдруг в одночасье словно исчезло? Если ваша супруга могла спокойно прожить на него всю оставшуюся жизнь, значит, это состояние было очень даже приличным. К тому же, часть его должна была перейти вашей дочери?
Господин Хитоцуянаги скупо улыбнулся:
- Ёко это предусмотрела. Какую-то часть капитала она оставила. Знаете, часто говорят: состояние - это такая штука, которая вроде бы и есть, а глядь - и нет ничего. Вот она и оставила ровно столько, чтобы можно было пошуметь: мол, надо же - после смерти-то выяснилось, что не так много у нее было!
- А как вы договорились с супругой о дальнейших отношениях? - подозрительно спросил Тодороку.
- Она велела мне не беспокоиться за нее. Сказала, что прекрасно сможет жить самостоятельно, и потому хочет, чтобы я считал, будто она действительно умерла. Выразила надежду, что никогда в жизни не побеспокоит меня. И даже сказала, что если ей, неровен час, предстоит погибнуть от несчастного случая, то она и собственную смерть сумеет обставить так, что никто ни о чем не догадается. А потому, сказала она, я хочу, чтобы через три года, когда моя смерть будет подтверждена официально, ты женился. Я полностью ей доверился. Как я уже сказал, эта на вид скромная тихая женщина обладала исключительным упорством.
- Так зачем это все… - Тодороку с досадой вынужден был проглотить конец вопроса. По лицу Хитоцуянаги он понял, что это единственный пункт, на который он явно не получит вразумительного ответа.
Инспектор сменил тему:
- Когда вы впервые услышали о своей жене после ее исчезновения?
- В июне этого года. Господин Нэдзу появился у меня на квартире в Токио и сообщил, что в Хинодэ живет женщина, очень похожая на мою жену.
- Значит, Нэдзу знал вашу супругу?
- Да, - спокойно кивнул Хитоцуянаги. - Он родом из нашей префектуры. Больше того, во время войны я служил под его началом. После войны, году в сорок седьмом - сорок восьмом, он частенько приезжал в Кобэ и тогда заходил к нам. Как-то раз он попросил меня помочь ему устроиться на работу, да я и сам считал, что должен для него что-то сделать - ведь на войне Нэдзу многое сделал для меня. Но пока суть да дело, он успел - тут Хитоцуянаги помрачнел - пристраститься к дурному.
- Героин?
- Да. Так что в итоге место, которое я ему-таки раздобыл, не подошло. Вот, собственно говоря, в силу каких обстоятельств он знал мою жену.
- Нэдзу знал, что в конце июля пятьдесят седьмого года ваша супруга пропала после крушения яхты в Сума?
Этот вопрос задал Киндаити Коскэ.
Хитоцуянаги бросил в его сторону настороженный взгляд, но ответил кротко и без всякого промедления:
- Нэдзу еще раньше уехал в Токио, но когда в конце июля это произошло, он был у себя на родине - поехал навестить могилы родных. Там и узнал из газет. Я помню, что он приходил ко мне с соболезнованиями.
- Когда он в последний раз видел вашу супругу?
- По его словам, прямо накануне происшествия. Да-да, я просто сам забыл: он тогда по пути в родные края заехал к нам в Кобэ. Вот тогда они и виделись, а через неделю несчастный случай. Он пришел ко мне совершенно растерянный.
- Значит, Нэдзу видел вашу жену сравнительно недавно?
- Да, поэтому-то когда встретил ее в Хинодэ, сразу узнал.
- Вы с Ёко не знали, что Нэдзу работает на студии "Тэйто"?
- Нет, он не рассказывал. Сказал только, что сейчас живет в Токио. Так что пока он не пришел ко мне со своим открытием, я и знать не знал, что бывший армейский друг Ватанабэ устроил его на "Тэйто". Будь Ёко в курсе, она бы не стала искать себе прибежище в Хинодэ.
- Что ж, спасибо. Извините за вмешательство, господин старший инспектор.
- Так, ясно. Значит… - Тодороку немного подумал. - И что, Нэдзу решил вас этим шантажировать?
- Ничего подобного, - голос Хитоцуянаги звучал твердо. - Господин Нэдзу человек очень отзывчивый, и пришел он только для того, чтобы предупредить меня. Он не представлял себе, что его медвежья услуга имела для меня роковое значение. Представьте, какой удар на меня обрушился! Да, то крушение было инсценировано, но не имея никаких сведений о Ёко, я мог утешаться тем, что, может быть, она и в самом деле где-то умерла. А двадцать пятого июля этого года я должен был официально перестать быть ее мужем. И тут прямо накануне узнаю, что она жива!
- Ожидая этого официального решения, вы сделали предложение дочери Ацуми Тосимасы, не так ли?
- Да.
- Вы тогда уже были с ней близки? - спросил напрямую сыщик Симура, и лицо Хитоцуянаги мгновенно помрачнело от гнева.
Разумеется, он сразу справился со своими чувствами и с прежней печальной сдержанностью ответил:
- Я все же христианин. К тому же, Сигэко не из таких женщин. Но мы действительно еще раньше приняли решение пожениться после того, как в соответствии с законом спустя три года после несчастного случая смерть Ёко будет признана официально. И то, что я в качестве аванса этому браку получал политическую поддержку со стороны Ацуми Тосимаса, это тоже факт. Посему только что высказанные здесь в мой адрес подозрения возможно и неизбежны, но в отношении Сигэко они оскорбительны.
- Она не знала, что инцидент с яхтой был подстроен?
- Нет, конечно. Если бы ей это стало известно, наша помолвка бы не состоялась.
Стоило зайти речи о его нынешней супруге, и тон Хитоцуянаги моментально стал официальным.
- Что ж, давайте вернемся к теме нашего разговора. Итак, в июне к вам пришел Нэдзу. Он сообщил, что ваша первая жена сейчас проживает в Хинодэ. Что было дальше?
- По выражению моего лица Нэдзу сразу понял, что за всем этим что-то стоит. Да, забыл сказать: когда он бывал у нас в пятьдесят седьмом году, мне показалось, что с героином покончено. И в тот день, в июне, у меня тоже осталось такое впечатление. Он здорово соображает, когда свободен от наркотиков. Увидев мое крайнее замешательство, Нэдзу из тактичности тут же собрался уходить. А я - я был в отчаянии. В тот самый момент, когда еще какой-то месяц - и я обрету право жениться на Сигэко, вдруг… В общем, я поехал с Нэдзу в Хинодэ. Там я осторожно, тайком, посмотрел на хозяйку "Одуванчика", то есть на женщину, которая называла себя Катагири Цунэко, и убедился, что это Ёко.
В этом месте господин Хитоцуянаги в первый раз схватился за голову и почти что застонал, во всяком случае, так показалось окружающим. Видно было, что смятение и муки совести терзают его сердце.
Он на секунду поднял искаженное страданиями лицо.
- Вероятно, это выглядит эгоистичным с моей стороны, но учтите: прошло три года после ее бегства, и за все это время до меня ниоткуда не доходило вестей о ее существовании. Может, Ёко уже умерла? Может, где-то далеко отсюда ушла в мир иной в полном одиночестве, никому неизвестной? Я мучался, как в дурном сне, но в то же время, честно говоря, в тайне лелеял надежду на это. При виде владелицы "Одуванчика" эта надежда мгновенно исчезла.
Тут он опять поднял голову и в полном отчаянии заговорил:
- Удар был для меня тем более силен, что произошло все буквально накануне моего брака с Сигэко. На этот брак я ставил свое политическое будущее. Видя мое потрясение, Нэдзу явно пожалел, что вмешался в ситуацию. Он ни о чем не спрашивал, я сам рассказал все. У нас нет с ним даже небольшой разницы в возрасте, но на войне он был моим командиром, командиром прекрасным. Я думаю, это и заставило меня открыться ему без утайки - то самое чувство родственной благодарности и надежды на защиту, которое я как его подчиненный питал на войне к своему заботливому командиру. Конечно, Нэдзу удивился. Но ни слова упрека в мой адрес не произнес. Может, я вообразил себе из самоуверенности, но, мне показалось, что он сочувствует моему положению: ведь от него тоже сбежала жена. Сказал он мне вот что. Такая тайна - тяжкий груз для души. Но будьте спокойны - от меня этого никто не узнает.
- Так. И что дальше?
- Раз Нэдзу обещал хранить тайну, мне можно было не волноваться. Я предложил, что буду выплачивать ему ежемесячно пятьдесят тысяч иен. Клянусь - сам он ничего с меня не требовал. Больше того, дал понять, что мое предложение его задело. Но в такой ситуации мне нужен был человек, который бы тайно оберегал Ёко, а в случае чего защитил бы ее. Об этом я и попросил Нэдзу. Правда, он и тогда не соглашался брать деньги, но я, не желая слушать, оставил ему пятьдесят тысяч и уехал домой. Мне и в голову не могло прийти, что эти деньги снова заманят его в наркотики.
Позже Нэдзу признался, что у него не было намерения тянуть деньги с господина Хитоцуянаги, но по сути результат получился именно такой. Эти душевные мучения и вернули его к наркотикам. Что ж, сложная штука жизнь…
- Итак, в сентябре состоялась ваша свадьба?
- Шестнадцатого сентября.
- Ну да, в сентябре понятно стало, что парламент вот-вот распустят, значит готовиться надо было, вот и женитьба потребовалась.
Это ядовитое замечание принадлежало сыщику Симура.
По лицу Хитоцуянаги промелькнуло недовольство, но он продолжал свой рассказ прежним тоном.
- Любовь между людьми - я имею в виду любовь между мужчиной и женщиной - не существует в абсолютно чистом виде. Потому что все мы не росой питаемся. Наличие в том или ином поступке доли корыстного расчета, на мой взгляд, не обязательно означает, что за ним стоят одни лишь неблаговидные помыслы. Если же видеть только один расчет, особенно если подходить к делу предвзято, то тогда, конечно, все получается именно так, как сказал ваш сотрудник.
Симура несколько растерялся, поняв, что получил щелчок, но ухмыльнулся и промолчал. На лице у него было написано: ну, я тебе еще прищемлю хвост!
- И что же было дальше? - направил разговор Тодороку.
- Это была какая-то поспешная свадьба. Было в ней что-то не то. Потом трехдневное свадебное путешествие, потом я приехал в Токио. И вдруг через каких-нибудь десять дней, вечером первого октября, раздался звонок от Ёко. Она сказала, что нам необходимо срочно встретиться.
Господин Хитоцуянаги с трудом сглотнул.
- Можно и не объяснять, какой шок я испытал. Боюсь, что понес что-то невразумительное - мы договаривались на других условиях, я только что женился, мне неудобно с тобой встречаться… Она ответила, что ее совершенно не интересует, на ком я женился, но ей самой сейчас угрожает опасность, и эта ситуация может затронуть и меня, и мою супругу. Сказала: если ты дорожишь своей женой, то должен немедленно со мной встретиться.
- Чистый шантаж! - мрачно пробормотал Тодороку.
Но Хитоцуянаги поправил:
- Да нет, шантажом это не назовешь. Просто Ёко такая женщина - вроде тихая-смирная, а в критический момент - сразу командовать.
- Во-во, всем лисам лиса!
Услышав ехидное замечание сыщика Симуры, господин Хитоцуянаги нахмурился:
- Что это значит?
Понимая, что разговор сейчас может уйти в сторону, Тодороку с горячностью вмешался:
- Нет-нет, не обращайте внимания. Симура-кун, будь любезен, помолчи! Так что было дальше?
- Она велела выбрать место и время встречи. Мои доводы она не слушала, так всегда бывало с ней в командирском угаре. Я сам, разволновавшись, не мог сразу назвать ничего подходящего. Сказал, что подумаю до завтра, пусть перезвонит. Она тут же повесила трубку. А я после этого как бы невзначай порасспрашивал приятелей и, когда утром следующего дня раздался звонок, назвал ей отель "Ринкайсо" в Ёкогаме. Предложил ей обсудить все за обедом.