- Ну и последнее, Кавамура-сан… - подвел итог Киндаити Коскэ, когда стало ясно, что полицейские исчерпали все возможности и смирились с результатом, - я в вашем ремесле плохо разбираюсь, так что скажите-ка, не употребляется ли в швейном деле в каком-нибудь специальном смысле выражение "белое и черное"?
- "Белое и черное"? - вытаращила глаза Кавамура. - Вот уж ничего подобного не слыхала! О расцветках разных здесь постоянно говорят, но вот чтобы именно "белое и черное"…
- Что ж, ладно.
- Вы идите, Кавамура-сан, и пришлите к нам из лавки Дзюнко.
Дзюнко вошла вместе с Киёми, что заставило Тодороку удивленно поднять брови:
- Судо-кун, с этой девушкой мы поговорим потом, а сейчас ты нам нужна одна.
- Я все понимаю, - Дзюнко взяла за руку явно робеющую Киёми, - но сперва хочу показать вам одну вещь, которую мне только что передали.
- И что же это?
- Вероятно, Киндаити-сэнсэй рассказал вам о письме?
- Да. Он взял с меня слово держать это в тайне.
- Так вот сейчас у меня в руках то письмо, что получила Киёми.
- Откуда оно? - Тодороку взял конверт с фирменной печатью студии Тэйто.
- Мне его передал комендант Нэдзу.
И Дзюнко принялась подробно объяснять, как обнаружилось это письмо.
- Я не знала, куда оно тогда делось, а оказалось, Нэдзу-сан как лицо официальное его сохранил. Сейчас он его мне передал, а я решила, что, раз вы будете с Киёми разговаривать, хорошо бы вам сначала взглянуть на это письмо.
Дзюнко явно перестаралась. Предположение, что за убийством стоят грязные анонимки, само по себе заслуживало внимания, но так настаивать на нем было преждевременно. Для Киёми же предать огласке адресованное ей оскорбительное письмо было, вне всякого сомнения, чревато тяжелой душевной травмой.
- Так что, Киёми, мы можем посмотреть? - уточнил Тодороку.
Тихое "да". Лицо девушки окаменело.
Содержание письма было таково:
"Ladies and Gentlemen
Нет для любви границ - ни верхних, ни нижних. И возраста это тоже касается. Что вспоминать Охантёэмона, и в наше время мужчины любвеобильны, а седовласые любители молоденьких в моде. Так что любовники с большой разницей в возрасте - дело неудивительное, но все же надо и меру знать. Здесь в Хинодэ в корпусе 18, квартира 1823, живет учитель Окабэ Тайдзо с племянницей Киёми, а кровного-то родства между ними нет - это покойная супруга учителя была Киёми родной теткой. Сам учитель остался бездетным, вот и получается, что они с Киёми друг другу совсем никакие не родственники. Зародилась между ними любовь, и предаются они своей страсти тайно в ночи, а днем перед людьми таятся и держатся, как дядя с племянницей. Если кто думает, что это навет, так пусть врач проверит ее девственность. Нижайшие вам наши извинения".
Текст тоже был склеен из разных вырезок и весь, казалось, пропитался ядом.
- Что же, - добродушное лицо Ямакавы залилось краской гнева. - Распространять такие письма - занятие возмутительное. Были какие-нибудь намеки на вымогательство?
- Киёми-тян, было что-нибудь?
- Нет, совсем ничего.
Киёми стояла неподвижно. Казалось, все ее тело под кожей застыло белым воском.
- Я тоже об этом думала. - Дзюнко легко присела на краешек стула. - Вы видели то письмо, которое я отдала Киндаити-сэнсэю?
- Видел.
- Так вот, если бы подобное письмо имело целью вымогательство, его бы направили лично мне. Мол, я вот что про тебя знаю, и, если не хочешь, чтобы дошло до твоего мужа, с тебя причитается. Так ведь обычно делается?
- Да-да, именно так, - подтвердил Тодороку.
- Но ведь его как бы случайно подкинули мужу. Стало быть, дело не в деньгах, верно? Значит, автора интересует не материальная выгода. Он хочет глубоко оскорбить человека, разрушить чужое счастье, а это еще хуже, чем обычное вымогательство. Я спрашивала у Киёми, с ее письмом было то же самое. Киёми, расскажи, как оно к тебе попало.
- Письмо… - К бледно-восковым щекам девочки прилила кровь. Она собралась через силу рассказывать, но тут из-за двери раздался голос полицейского:
- Прошу прощения, тут поесть привезли.
Чья же кровь?
- Поесть?
- Ой, простите. Это я заказала. Извините, не принесете ли сюда?
При виде посыльного из магазина, нагруженного мисками с лапшой, Тодороку, предвкушая удовольствие, округлил глаза.
- До чего ты предусмотрительна, Судо-кун!
- Ну так время же подошло. К тому же Киндаити-сэнсэй мой гость.
- А мы, значит, с ним за компанию, так?
- Угощайтесь, пожалуйста. Да и на втором этаже ваши люди есть. Киёми-тян, иди к госпоже Кавамура, приготовьте чаю.
- Знаешь, Ямакава-кун, - засмеялся Тодороку, - Дзюнко всегда такая была. По характеру она хлопотливая женушка, помнишь, и прежде о нас беспокоилась. Ну что ж, коль специально о нас позаботились, придется угоститься. И тех, что на втором этаже, покормим.
- Спасибо за угощение, Дзюнко. Ничего себе ты расщедрилась, - улыбнулся Киндаити.
Перевалило за половину седьмого, и все уже ощущали пустоту в желудке. Дзюнко, широкая натура, заказала еды с лихвой. Позвали со второго этажа сыщиков, и все вместе принялись шумно уплетать лапшу.
- Судо-кун, а ты что не ешь?
- Да я сыта. Потом чаю выпью.
- Дзюнко, твой муж не вернулся?
- Я забегала взглянуть, записку оставила. Так что, если вернется, сюда придет. - Она немного помедлила. - Киндаити-сэнсэй!
- Да?
Почувствовав что-то новое в интонациях женщины, Киндаити перестал есть.
- Неизвестно, во сколько была убита хозяйка?
- Вот-вот выяснится. А что?
После некоторого замешательства Дзюнко расстроенно произнесла:
- Что уж там скрывать, если все равно станет известно. Я хочу сразу сказать: оказывается, мой муж вчера вечером возвращался в Хинодэ.
- Твой муж возвращался? - Тодороку тоже отложил палочки.
- Да. Один человек видел его, когда тот вышел из автобуса. Он был пьян. И еще… он направился именно сюда.
- Дзюнко, кто этот человек?
- Эномото. Молодой человек из Центра актерского мастерства студии Тэйто.
- Тот самый, что на озере пытался без спросу сфотографировать госпожу Катагири? - вставил вопрос Ямакава.
- Нет, Тамаки говорила про Химэно, он тоже с Тэйто.
- Эномото… Как его имя? - Ямакава полез в записную книжку.
- Дзюнко, как имя этого Эномото?
- Кэнсаку.
- Да-да, его Кэн-тян называют. Мы в одном корпусе живем. И даже на одном этаже.
- Так во сколько он его видел?
- Сказал, часов в десять. Эномото с ним парой слов перекинулся и заметил, что он выпивши. Потом мой муж свернул в эту сторону, и Эномото крикнул, что ему не туда. А он ему очень странно ответил.
- Что значит - странно?
- Что-то вроде "выведу хитрюгу на чистую воду".
Киндаити, Тодороку и Ямакава многозначительно переглянулись.
- Ты полагаешь, что под хитрюгой он подразумевал здешнюю хозяйку?
- Да.
- Но тогда получается, что твой муж хорошо знал, что за человек Катагири Цунэко.
- Да нет, вряд ли. Он только говорил, что красивая она, и все.
- А почему тогда "хитрюга"?
- Я сначала хотела бы у вас спросить: вы знаете, что вчера вечером я примчалась сюда здорово злая?
- Да, слышали только что.
- Тогда я хочу сперва рассказать об этом.
- Ну ты подожди малость, - заметил Тодороку. - Давай-ка, Ямакава-кун, быстренько прикончим лапшу, а потом уже не спеша поговорим.
Он был известен своим отменным аппетитом и в этот момент как раз приступал ко второй миске.
Чтобы сказать здесь правду о своем муже, от молодой женщины требовалось определенное мужество.
Дзюнко еще не имела никакого представления о том, какую роль он играет во всей этой истории. Но все же, рассудив, что пусть лучше это станет известно сейчас от нее, чем потом со стороны, она сделала решительный шаг и теперь сидела вся бледная.
- Ну вот теперь сыт. - Тодороку положил палочки и с удовлетворением глубоко вздохнул. - Можно и послушать, что ты нам расскажешь.
Ямакава тоже положил палочки. Другие полицейские и сыщики поблагодарили за угощение и удалились.
- Хорошо, - Дзюнко напряженно нахмурилась. - Я пришла вчера сюда, потому что считала хозяйку ателье автором этих оскорбительных писем.
- Хо-хо! Из чего же ты сделала такой вывод?
- У меня были две причины. Одна…
Здесь Дзюнко изложила то же самое, что недавно говорила господину Нэдзу, поэтому позволим себе не повторяться. К тому же это подтверждалось находкой журнала "Фанси Бол".
- Понятно. А вторая причина?
Кровь бросилась в лицо Дзюнко. Она в смущении затеребила платок.
- В том письме, которое я отдала сэнсэю, упоминался господин К.Х.
- Кто же он?
- Извините, но Киндаити-сэнсэй все про это знает.
- Ладно, не будем. Так в чем же дело?
- Я ездила вместе с господином К.Х. в одну поездку… Это было десять дней назад. И там я встретила женщину… Мне показалось, что это Катагири-сан.
Все трое невольно переглянулись. У каждого мелькнула мысль о найденных на втором этаже обрывках письма.
- Дзюнко, куда тебя возил К.Х.? Вы брали номер в отеле?
Тут Тодороку заметил ее состояние и распорядился:
- Киёми, выйди-ка отсюда. Нам нужно поговорить.
- Хорошо. - Девушка посмотрела на Дзюнко злыми глазами. - Я пока на кухне посуду помою.
Киёми собрала на поднос чашки с мисками и вышла. Ямакава тщательно задвинул за ней створку.
- Извини, Дзюнко. Так где же ты встретила мадам?
- В гостинице в Ёкогаме. Кажется, это был отель "Ринкайсо". Правда, я там только один раз была.
- Это где именно?
- Я плохо знаю Ёкогаму. К тому же мы из Токио ехали машиной.
- Но у господина К.Х. можно узнать?
- Да, конечно. Это же он меня туда привез. Прекрасный отель с видом на море.
- Это точно была Катагири Цунэко?
- Да. Ошибки быть не может. Это точно была хозяйка "Одуванчика". Она была в больших темных очках, но я именно потому и обратила на нее внимание.
- Она тоже тебя заметила?
- Тогда мне показалось, что я успела спрятаться. Но потом, когда я перечитывала письмо, то вспомнила, что в "Одуванчике" много иностранных журналов. И подумала, что она меня тогда в "Ринкайсо" заметила и решила испортить наши с мужем отношения. Потому я сюда вчера и примчалась.
- Как она на это отреагировала?
- Она очень испугалась. Мне показалось, что она не притворялась. Правда, я тоже на нее здорово набросилась. А уж когда я ей про "Ринкайсо" сообщила, так она чуть в обморок не упала.
- Там, в "Ринкайсо", мадам тоже была с клиентом?
- С ней был мужчина.
- Какой?
- Нуу… Он и сам от людей прятался. Черные очки, воротник поднят, шляпа на лоб надвинута - лица не разобрать. И к тому же…
- К тому же?
- Там коридор был буквой Т. Я шла как бы по вертикальной палочке в сторону горизонтальной, а эта пара прошла в самом торце по горизонтали. Всего мгновение. Мы тогда только что приехали, а те двое, как мне показалось, отъезжали.
- Когда это было точно?
- Третьего числа, в понедельник. Примерно в час дня.
Сегодня одиннадцатое, - значит, это произошло восемь дней назад. Дзюнко имела основания посчитать владелицу ателье автором письма.
- Ты бы узнала этого мужчину при встрече?
- Нет. Я же не видела толком его лица.
- Ну все-таки - возраст, внешность?
- В общем, если бы у нее был муж, он бы должен быть именно таким. Немного полноватый, и ростом чуть повыше нее, когда она на высоких каблуках.
- А какой у нее рост?
- Немного выше меня. Примерно метр шестьдесят.
- Значит, в мужчине чуть больше, чем метр шестьдесят четыре.
- Наверное.
- Дзюнко, а это не Итами?
- Нет, сэнсэй, не Итами. Там джентльмен был, а не эта вульгарная выскочка. Правда, похоже, что у него тоже последнее время что-то с Катагири-сан было.
- Про Итами потом. Как держала себя мадам вчера вечером? Она призналась, что была в "Ринкайсо"?
- Сперва все решительно отвергала. Тогда я увидела, что она врет, и нажала покрепче: мол, значит, я могу считать, что это ты грязные письма пишешь. И тут она не то чтобы призналась, а так… В общем, начала упрашивать, чтоб я никому про ту встречу не болтала. Короче, считайте, что призналась.
- Ты не спрашивала ее про спутника?
- Да мне до него никакого дела не было. Меня интересовало, зачем она такие письма пишет.
- И что она сказала?
- Она это категорически отвергла. И не просто отвергла - сказала, что и сама такое письмо получила.
- Какого содержания?
- Этого я не спросила. Но она сказала: я сама жертва таких писем и хочу, чтоб ты мне верила. А насчет Ladies and Gentlemen, говорит, у меня соображения имеются, дай только один вечер на размышление. Я и ушла.
- Во сколько это было?
- Примерно в полдевятого. Я понемногу убедилась в искренности мадам.
- А почему ты решила, что, когда твой муж говорил про хитрюгу, он имел ввиду Катагири-сан?
- Мне казалось, что он тоже заподозрил ее.
- Но почему? Он ведь днем раньше ушел из дома и не возвращался, так?
- Да.
- Так почему? Ты же, надеюсь, не сообщала ему про "Ринкайсо"?
- Разумеется, нет. Но там, в гостинице, я рассказала про этот случай господину К.Х.
- Ах вот в чем дело! - понимающе кивнул Тодороку. - Ты сказала ему, что та женщина, которая прошла впереди по коридору, это хозяйка ателье из вашего квартала?
- Но ведь я так испугалась! Меня два момента напугали.
- Два?
- Во-первых, я испугалась, что она меня заметит. А во-вторых, меня насторожило, что она выезжает в такие места с мужчиной. Она была для меня загадочной личностью. Я ее про себя называла "мадам Икс".
- Про это потом. Итак, ты рассказала своему спутнику про "Мадам Икс", и что из этого?
- Может быть, Тат-тян… мой муж от него и узнал…
- Дзюнко, ты встречалась с К.Х.? - спросил Киндаити.
- Нет, я звонила ему по телефону и не смогла застать. Сегодня утром зашла к нему на фирму, но его не было. Я поговорила с его секретарем, и он сказал, что вчера вечером приходил какой-то человек, судя по всему, мой муж, и они долго кричали в приемной. Вот я и подумала: может, тогда и зашел разговор про хозяйку… - Дзюнко, видимо, волновалась о супруге, глаза ее наполнились слезами. - Все же я никак не могу думать, что такое совершил мой муж. Он очень нерешительный. Ему даже чтобы просто с мадам поругаться, и то выпить надо.
Что же, слабость порой толкает человека на крайние меры. А то, что Судо был пьян, только увеличивает вероятность такого поступка.
- А какие у тебя соображения по поводу того, что твой муж вчера вернулся в Хинодэ, а домой так и не пришел?
- Вот это мне непонятно. Ничего не могу придумать.
- Конечно, тяжело слышать, но что ты скажешь на такое объяснение: твой муж, пусть неумышленно, но все же убил мадам и теперь скрывается?
- Господин старший инспектор, я вчера легла во втором часу ночи. Если бы муж, считай, перед самым нашим домом встретил ее и затеял ссору, я бы не могла этого не услышать.
- А если он убил ее в другом месте, а туда притащил уже потом?
- Оо!
В широко распахнутых глазах Дзюнко вспыхнуло голубоватое пламя. Она перевела взгляд на Киндаити Коскэ:
- Сэнсэй, есть такие подозрения? Ее убили здесь, а потом?.. - Конец фразы растаял, губы ее задрожали. В глазах сгустился испуг.
- Вообще, такая возможность не исключается, но это еще не определено.
- Зачем же было мужу тащить труп в такое место?
- Нам бы тоже хотелось это знать. - Голос старшего инспектора прозвучал холодно и жестко. Дзюнко обернула к нему полный горечи взгляд:
- Мой муж никак не мог этого сделать. Если бы он убил ее здесь, самое большее, что бы он сумел, это удрать. Чего ради ему тащить отсюда труп? Да еще, почти под окна собственного дома!
В словах Дзюнко был резон. Но такой вопрос закономерен и в том случае, если преступник не Судо Тацуо. Если убийство произошло здесь, зачем убийца перетаскивал тело в мусоросборник, очень сильно при этом рискуя?
- Дзюнко, ты сейчас назвала погибшую загадочной личностью. Но ведь ты о ней ничего не знала?
- Абсолютно ничего! Но она была так хороша - из тех, кого называют словом gracious. Она меня очень интересовала. Я при всяком удобном случае пыталась у нее хоть что-нибудь разузнать о ней самой, но она ни разу не проговорилась. Что ни говори, она была очень умной женщиной.
- Тебе казалось, у нее что-то темное в прошлом?
- Вот именно. В повседневном общении она была очень любезна, но судя по тому, как она скрывала свою прежнюю жизнь, несомненно.
- Это темное прошлое, по-твоему, как-то связано с преступлением? - вставил вопрос Ямакава, продолжая делать записи.
- Да нет, не было заметно, чтобы она сильно кого-то опасалась. Господин Итами один раз высказал предположение, что она, работая на довольно высоких клиентов, попала в неприятную историю с мужчиной, а теперь от него скрывается. Ну и у меня было примерно такое же впечатление.
- Ты упомянула, что последнее время у них с Итами возникли какие-то отношения?
- Это исключительно моя интуиция, никаких доказательств у меня нет.
- Хорошо, пусть интуиция. У женщин она очень острая. На основании чего у тебя возникло такое ощущение?
Дзюнко принялась теребить платок.
- Последнее время Итами-сан вдруг начал вести себя здесь как-то уж очень по-хозяйски. Прежде он тоже захаживал, но держался скромно и перед Катагири-сан заискивал. А потом вдруг какая-то перемена. Итами стал держаться нагловато, а хозяйка, хотя ее это смущало, ничего не говорила. Такое бывает только в одном случае - если мужчина добивается определенных отношений с женщиной.
- Вот оно что. Ты имеешь в виду, что эти отношения возникли не по взаимному согласию?
- Господин старший инспектор, такой вопрос можно задать, только совершенно не зная хозяйку. Если бы она выбирала себе мужчину, Итами был бы самым последним.
Это замечание прозвучало довольно резко, и все присутствующие невольно подняли на нее глаза.
- То есть ты хочешь сказать, что Итами разузнал какие-то тайны и, воспользовавшись этим, принудил ее?
- Ничего иного и подумать не могу.
- С какого примерно времени произошли эти изменения?
- Нуу… Совсем недавно, с полмесяца назад.
Как раз совпадает с поездкой Итами в Хонго, где он разыскивал ее поручителя. Тогда он узнал, что поручитель - лицо фиктивное.
Воспользоваться этим. Что ж, при его натуре здесь нет ничего невероятного.
- И еще, Дзюнко. Есть такой художник, Мидзусима Кодзо. Он ведь с тобой в одном подъезде живет, так?
- Да.
- Кавамура Мацуэ сказала, что он тоже имел интерес к хозяйке.
Дзюнко усмехнулась: