– И вы утверждаете, что они о чем-то договорились? А что сказал вам Марсель, когда вы потребовали объяснений?
Она снова собиралась солгать: это было видно по чуть дрожавшему кончику носа.
– Сказал, чтобы я не беспокоилась… Что все будет хорошо… Через четыре-пять месяцев мы поженимся и купим домик на той стороне пролива, около Шаррона, где нас никто не знает. Он меня любит, понимаете? У него не было никаких причин убивать человека, с которым он даже не знаком…
Шаги на лестнице, потом в коридоре. Звук закрывающейся двери. Это вернулся Межа, который теперь, насвистывая, раздевался и ложился спать.
– И вам больше нечего сказать, милая моя Тереза? Подумайте. Во всем, что вы сейчас мне рассказали, примерно половина правды и половина лжи. И из-за лжи мне сложно будет поверить вам там, где вы сказали правду…
Комиссар встал. Он занимал слишком много места в этой маленькой комнатке. Вдруг, когда он меньше всего ожидал этого, Тереза бросилась к нему на грудь и разрыдалась.
– Ну-ну!.. – приговаривал Мегрэ, словно утешая ребенка. – Все-все. Расскажите, что у вас на сердце…
Она так громко всхлипывала, что Межа, комната которого располагалась прямо напротив, приоткрыл дверь.
– Успокойтесь, дитя мое, иначе вы переполошите весь дом… Вы не хотите сегодня ничего рассказывать?
Она отрицательно качнула головой, не отрывая лица от груди Мегрэ.
– Вы не правы… Ну что ж! Ложитесь спать. Хотите, я дам вам таблетку, которая поможет уснуть?
Она снова, как ребенок, молча кивнула головой, на этот раз утвердительно. Тогда Мегрэ положил таблетку снотворного в стакан для полоскания рта и налил немного воды.
– Завтра утром все будет гораздо лучше, вот увидите…
Она выпила таблетку; все лицо ее было залито слезами. Мегрэ воспользовался паузой, чтобы тихонько выйти.
– Уф-ф!.. – вздохнул он, наконец-то вытягиваясь на своей кровати, которая, как и комнатка Терезы, не слишком подходила ему по росту.
На следующее утро ударил мороз. Ярко светило солнце. Тереза, подавая комиссару завтрак, сердилась еще больше вчерашнего. Межа отыскал-таки брильянтин у местного парикмахера и теперь источал привычное зловоние.
Мегрэ, сунув руки в карманы, пошел прогуляться. Он разглядывал возвращавшихся с моря заводчиков мидий, полные раковин сетки и корзины, зеленоватое у горизонта море, мост, который он так ни разу и не перешел. За мостом виднелось некое подобие морского курорта с несколькими маленькими дачами, прятавшимися за соснами.
Перед домом судьи прохаживался жандарм. Ставни были открыты. Все это вместе составляло небольшой особый мир, и Мегрэ начинал к нему привыкать. Кто-то с ним здоровался, кто-то подозрительно косился. Повстречался мэр, загружавший корзины с мидиями в кузов грузовика.
– Утром вам пришло несколько телеграмм. Я положил их на стол в кабинете. Кажется, вас еще ждет лейтенант из жандармерии…
Было позднее утро. Сегодня Мегрэ долго и сладко спал. Он спокойно пошел по направлению к зданию мэрии, как когда-то, в периоды затишья, не спеша прогуливался в сторону набережной Орфевр, проходя через кварталы Сен-Антуан и остров Сен-Луи.
Гипсовый бюст Республики стоял на месте. Потрескивала печка. На столе – запечатанная бутылка белого вина и несколько стаканов; наверное, это был жест вежливости со стороны мэра.
Лейтенант жандармерии зашел вместе с Мегрэ. Комиссар снял пальто, шляпу и уже хотел задать вопрос, как вдруг замер, приятно удивленный взрывом детских голосов и смеха, внезапно хлынувших в окно. Оказывается, прямо напротив мэрии располагалась школа, в которой только что началась перемена. Ребятишки высыпали на залитый солнцем двор. Лужи замерзли, и мальчишки, разбежавшись, катались по ним, издавая характерные звуки скользящих по льду башмаков. Мельтешение красных, зеленых, синих шарфов, курток, платков…
– Слушаю вас, лейтенант. Что с Марселем Эро?
– Пока не нашли. Болота в тех местах огромные. Приходится по очереди справляться в одной ферме, потом в другой… В это время года некоторые дороги там вообще непроходимы. Есть фермы, до которых только по воде и можно добраться…
– Что с судьей?
– Тишина и спокойствие. Никто из дома не выходил, никто не входил, кроме двух служанок сегодня утром.
– Альбер Форлакруа?
– Отправился в море, как обычно. Один из моих людей глаз с него не спускает… Особенно учитывая, что у него репутация очень вспыльчивого малого. Иногда на пустом месте такие приступы гнева бывают, что…
Не было ли некоторого позерства в том, что комиссар спокойно грел спину у печки, не торопясь раскуривал трубку, между тем как на столе лежали свежие телеграммы? А может быть, ему просто не хотелось сбиваться с мысли, а делать все по очереди, сначала узнав то, что произошло в Л’Эгийоне, и только потом занявшись новостями из других мест?
Забавно, но первая телеграмма оказалась от мадам Мегрэ:
"Отправила автобусом чемодан сменное белье одежда жду новостей целую".
– Во сколько приходит автобус?
– Минут через десять.
– Будьте добры, велите от моего имени забрать чемодан и отнести его в гостиницу "Порт".
Вторая телеграмма, подлиннее, из Нанта:
"От оперативной полицейской бригады комиссару Мегрэ.
Жертва, найденная в Л’Эгийоне, опознана тчк Доктор Жанен, 35 лет, проживавший на улице Эглиз, Нант тчк Уехал из дома 11 января без багажа тчк Продолжаем расследование тчк Для получения более детального отчета телефонируйте".
Вернулся лейтенант. Мегрэ протянул ему телеграмму, равнодушно заметив:
– А он выглядел старше своего возраста.
Потом комиссар подошел к телефону, покрутил ручку, вежливо поздоровался с работницей почты и попросил соединить его с оперативной полицейской бригадой Нанта.
Старая добрая рутина. Что там дальше? Третья телеграмма, из Версаля – ответ на запрос Мегрэ:
"По последним данным, супруга Форлакруа, урожденная Валентина Константинеско, живет в особняке "Рош-Гриз" на улице Коммандан-Маршан в Ницце".
– Алло!.. Оперативная бригада Нанта? Мегрэ. Попросите, пожалуйста… Гийом?.. Конечно, старина… Хорошо… Быстро вы сработали… Слушаю, да…
Мегрэ никогда не записывал. Если под рукой у него оказывались карандаш и бумага, он начинал вырисовывать абстрактные узоры, не имеющие никакого отношения к делу.
– Эмиль Жанен… Факультет медицины в Монпелье… Очень скромная семья в Руссильоне… Интересная деталь: два года стажировался в госпитале Святой Анны … Значит, специалист по психиатрии… Хо! Хо! Весьма независимый характер… Поступил на службу в качестве морского врача… На какой корабль?.. "Мститель"… "Мститель" три-четыре года назад обошел вокруг света. Да, это объясняет одежду из Панамы… По-прежнему слишком независим… На дурном счету… Возвращается на гражданскую службу… Селится в Нанте и занимается психоанализом…
– Алло, мадемуазель… Еще один звонок, пожалуйста. Будьте добры, срочно свяжите меня с криминальной полицией в Ницце, что у Приморских Альп… Благодарю вас… Конечно, я понимаю, что вы делаете все возможное. Перед отъездом обязательно преподнесу вам коробку шоколада… Вы предпочитаете засахаренные каштаны? Записываю…
И, обращаясь к лейтенанту, произнес:
– Боюсь, как бы мне не пришлось все-таки воспользоваться своим бланком ордера на…
Интуиция? Не успел он закончить фразу, как зазвонил телефон. Дети вернулись в классы. Конечно, это еще была не Ницца.
– Комиссар Мегрэ? Минутку. С вами будет говорить господин прокурор Бурдейль-Жамине.
И снова этот отстраненный голос важного чиновника, не желавшего опускаться до всяких треволнений:
– Его опознали, верно? В сложившихся обстоятельствах лучше было бы… В конце концов, я взял на себя большую ответственность… Ордер на арест еще при вас? Что ж, комиссар, посоветовавшись со следственным судьей, мы пришли к выводу, что разумнее было бы…
* * *
Появился Межа. Устроился в уголке и принялся поглядывать на заманчивую бутылку белого вина.
– Ницца!
– Спасибо… Криминальная полиция?
Комиссар коротко продиктовал инструкции и, закончив, машинально взглянул на листок бумаги, лежавший на столе. Оказывается, пока он разговаривал, набросал карандашом рисунок сочных, полных женских губ наподобие тех, которые встречаются на картинах Ренуара.
Разорвав бумагу на мелкие клочки, он швырнул их в огонь.
– Полагаю… – начал Мегрэ.
В этот момент кто-то пересекал двор. Это была дочь старой Элизы, работавшая с матерью в доме судьи.
– Межа, пригласите.
– Письмо для господина Мегрэ.
Комиссар взял письмо, отпустил девушку и медленно разорвал конверт.
Вот как! Впервые ему довелось увидеть почерк судьи: тонкий, мелкий, терпеливый, какой-то даже чересчур элегантный. Строчки идеально ровные. Бумага строгая, но редкого качества и непривычного формата.
"Господин комиссар!
Заранее прошу простить меня за то, что пишу вам письмо, вместо того чтобы прийти к вам лично в кабинет или в гостиницу. Как вы знаете, мне довольно сложно оставить дочь без присмотра.
Я много размышлял после нашего последнего разговора и пришел к выводу, что мне необходимо сделать несколько признаний.
Я готов встретиться с вами в любое время и в любом месте по вашему усмотрению. Однако вы окажете мне огромную честь, если снова посетите мой дом, хотя, учитывая обстоятельства, это может показаться не совсем уместным.
Думаю, излишне указывать на то, что весь день я проведу дома и буду ждать вас в любое время.
Заранее приношу вам свою благодарность. Примите также, господин комиссар, заверения в моем глубочайшем уважении".
Мегрэ положил письмо в карман, не показав его ни лейтенанту, ни Межа, которые не могли скрыть любопытства.
– Когда привозят утренние газеты? – поинтересовался комиссар.
– Пожалуй, только что привезли. Их доставляют вместе с почтой, а машина как раз прошла под окнами, пока вы разговаривали по телефону…
– Межа, принесешь мне свежий номер? И заодно убедись еще разок, что этим утром к судье, кроме горничных, никто не приходил…
Мегрэ уже не был таким жизнерадостным, как пять минут назад. Взгляд его потяжелел. Он бесцельно переставлял предметы на столе, шагал из угла в угол. Затем посмотрел на телефон и, подумав, снова покрутил ручку.
– Это снова я, мадемуазель. Полагаю, мне придется удвоить количество засахаренных каштанов… Вы уже закончили сортировать почту?.. Она еще у вас?.. Нет ли писем для судьи Форлакруа?.. Скажите, а он сегодня никуда не звонил?.. А ему не звонили?.. Нет? И ни одной телеграммы?.. Спасибо. Да, я жду еще одного очень важного звонка из Ниццы…
Межа вернулся в сопровождении троих мужчин, которых оставил ждать во дворе. Войдя в кабинет, он объявил:
– Журналисты.
– Вижу!
– Один из Лусона и двое из Нанта… А вот местные газеты.
Во всех напечатали фотографию убитого, но ни в одной не было указано (и это вполне объяснимо), что жертву опознали.
– Что им сказать?
– Ничего.
– Вот они рассердятся! Но пообщаться все равно придется: они тоже остановились в гостинице "Порт"…
Мегрэ пожал плечами, подбросил в печку угля и взглянул на часы. Дети уже выходили из школы и направлялись по домам. Что они там тянут, в Ницце? Пригрелись под своим ярким солнышком?
Комиссару никак не давала покоя одна мелочь. Почему судья написал ему именно в то время, когда труп был опознан? Он узнал? И если узнал, то откуда?
Телефон… И снова не Ницца. Это из Марана – сообщали, что так и не смогли напасть на след Марселя Эро; поиски продолжаются…
Прекрасно! Тут наконец-то соединили с Ниццей – в тот же момент… Три голоса в трубке одновременно.
– Маран, вешайте трубку! Вешайте, черт возьми!.. Алло! Ницца?.. Да, Мегрэ. Скажите, указанная дама за последние три недели никуда не выезжала?.. Вы уверены?.. Телеграмм не писала – ни вчера, ни сегодня утром?.. Как?.. Я не расслышал имени… Люше… Ван Уше?.. По буквам… В, Виктор… Ван Усшен… Да, слушаю… Голландец… Какао… Да! Сообщайте мне любые новости. Если меня не окажется на месте, диктуйте моему инспектору.
Окончив разговор, Мегрэ вполголоса, будто говорил сам с собой, пробормотал:
– Жена судьи уже несколько лет живет в Ницце, с неким Горацием Ван Усшеном, сколотившим состояние на какао…
Он откупорил бутылку белого вина, выпил один бокал, затем второй и рассеянно посмотрел на Межа:
– Сиди здесь, никуда не уходи, жди моего возвращения.
Трое журналистов попытались преградить ему дорогу, но комиссар с угрюмым и суровым видом прошел мимо. В гостинице "Порт" как раз пили аперитив перед обедом. Несколько человек немедленно вышли на крыльцо – посмотреть, куда он направляется. Комиссар кивком поздоровался со стоявшим на страже у дома судьи жандармом и дернул звонок.
– Сюда, пожалуйста, – пригласила Элиза. – Господин судья вас ожидает.
В большой библиотеке – такой тихой! такой уютной! – Мегрэ встретил судью. Тот безо всякой видимой причины то и дело сжимал одной рукой другую, да так, что пальцы побелели.
– Прошу садиться, господин комиссар… Только снимите пальто. Боюсь, мне придется задержать вас на какое-то время, а здесь довольно жарко… Не предлагаю вам портвейна, вы наверняка откажетесь.
В его голосе слышалась горечь.
– Что вы!
– Именно так! После того, что я вам расскажу, вряд ли вы станете со мной пить.
Мегрэ опустился в то же кресло, где сидел накануне, вытянул ноги, набил трубку.
– Вам знаком некий доктор Жанен?
Судья замолчал, пытаясь вспомнить. Он действительно рылся в памяти, это не было притворством.
– Жанен?.. Постойте-ка… Нет… Не припоминаю.
– Это человек, которого вы пытались выбросить в море.
Судья сделал странный жест рукой, будто бы говоривший: "Речь не об этом. Это не имеет никакого значения…"
Затем налил портвейна:
– Что ж, в таком случае за ваше здоровье! Я знаю, вы честный человек… Поэтому прежде всего позвольте задать вам вопрос.
Он посерьезнел. Лицо его, обрамленное светло-серыми взъерошенными, как у женщины, волосами, оживилось:
– Если случится так, что я не смогу больше заботиться о своей дочери, вы обещаете мне, как мужчина мужчине, что с ней ничего плохого не случится?
– Полагаю, что… что если произойдет то, чего вы опасаетесь, опека над вашей дочерью будет передана ее матери?
– После того, что я вам расскажу, вы сами поймете: это невозможно. Следовательно…
– Я прослежу за тем, чтобы она жила в самых лучших условиях, если только это не будет противоречить закону.
– Благодарю вас.
Он медленно допил портвейн, поискал в комоде сигареты.
– Вы ничего не курите, кроме трубки, так ведь?.. Прошу вас.
Наконец, глубоко затянувшись и выдохнув первый клуб дыма, он пробормотал:
– Учитывая обстоятельства, я, по зрелом размышлении, пришел к выводу, что мне все-таки было бы лучше провести какое-то время в тюрьме…
Это было неожиданное заявление. В тот же момент над головами у них зазвучало фортепьяно. Судья посмотрел на потолок. Когда он снова заговорил, голос от переполнявших его эмоций стал ниже, словно он пытался сдержать слезы.
– Господин комиссар, я убил человека…
Было слышно, как за порогом жандарм печатает шаг коваными сапогами.
– А теперь? Вы будете допивать свой портвейн?
Он вынул из кармана старинные золотые часы, щелкнул крышечкой.
– Полдень… Мне, признаться, уже все равно. Но если вы захотите сначала пообедать… Я не смею приглашать вас за свой стол.
Он снова налил себе выпить и сел во второе кресло, напротив Мегрэ, поближе к потрескивающему камину.
Глава 6
Две англичанки из Версаля
К часу дня жандарм, который нес вахту у дома судьи, начал беспокоиться. Проходя мимо окон, он старался подойти поближе, чтобы рассмотреть, что делается внутри.
В половине второго он, уже не скрываясь, прилип носом к стеклу и увидел двух мужчин, сидящих в креслах по обе стороны камина. Головы их будто плавали в густых клубах дыма, и это было странное зрелище.
Приблизительно в то же время Мегрэ услышал, как в соседнем помещении позвякивает посуда и переговариваются женские голоса. Он решил, что это Лиз Форлакруа села обедать.
Иногда он закидывал ногу на ногу. Иногда снова их расплетал, чтобы выбить трубку о каблук. На плитах пола уже образовалась кучка пепла. Какая разница, теперь это было неважно. Судья, верный привычке, аккуратно тушил сигареты о пепельницу из зеленого фарфора, в которой уже высилась красноречивая горка бело-коричневых окурков.
Раздавались их спокойные голоса. Изредка Мегрэ задавал вопрос, что-то тихо возражал. Форлакруа отвечал голосом четким, старательным, совсем как его почерк.
Когда в четверть третьего раздался телефонный звонок, оба подскочили от неожиданности. Они совсем забыли о том, что помимо этой библиотеки в мире еще что-то существует. Форлакруа бросил на комиссара вопросительный взгляд, не зная, можно ли ему подойти к телефону. Мегрэ кивнул.
– Алло!.. Да… Передаю ему трубку. Это вас, господин комиссар.
– Алло, шеф… Прошу прощения… Может, это неправильно, но что-то я забеспокоился! У вас, надеюсь, все в порядке?
Судья вернулся в кресло и стал отрешенно теребить свои пальцы, задумчиво глядя на огонь.
– Пришлешь мне машину… Да, немедленно. Чтобы через полчаса была здесь… Нет! Ничего особенного.
И Мегрэ тоже вернулся в кресло.