– И это еще не все, старина!.. Вот в дом судьи прибывают гости. Бренеоль, его жена, дочь, потом супруги Марсак. Время пришло… Но надо каким-то образом добраться до Лиз – она, как обычно, у себя в комнате, на втором этаже. Марселю, конечно, не впервой, он привык залезать к ней на балкон… Но вот я себя спрашиваю, неужели доктор Жанен, при всей своей оригинальности, тоже полез на второй этаж через балкон? Впрочем, других вариантов нет… А Эро? Полез ли он с ним? Нельзя забывать, что к полуночи, по всей видимости, дело уже было кончено, вы сами привели веские доказательства…
– Я?
– А как же, старина? Забыли ваши собственные показания? Кстати, судья их подтвердил, все вместе и каждое в отдельности. Когда он поднялся на второй этаж, проводив гостей, то есть около полуночи, он увидел, что вы сидите на последней ступеньке лестницы…
Молчание. Еще одна трубка. Еще угля в печку.
– Кстати, а почему, разорвав отношения с судьей, вы оставили у себя ключ от его дома?
– Чтобы навещать сестру…
– А тем вечером вы ее видели?
– Нет!
– И ничего не слышали, верно? Никаких звуков ни из ее спальни, ни из кладовки? А ведь вы сидели, чуть ли не прислонившись к двери этой кладовки!.. Вот я и говорю, что к полуночи уже все было кончено…
Мегрэ большими глотками выпил бокал вина, вытер губы.
– Может показаться, что это полностью снимает подозрения с судьи Форлакруа, но я не стал бы торопиться… Сколько времени вы пробыли в доме, дожидаясь ухода гостей? Не очень долго, полагаю? Вы ведь знаете, во сколько они обычно уходят?
– Минут пять-десять…
– Минут пять-десять… Итак, они играли в бридж. В бридже всегда есть выходящий… Форлакруа, например, мог оказаться выходящим. В этом случае он еще задолго до полуночи вполне мог подняться на второй этаж – убедиться, что все спокойно. И тут он в собственном доме натыкается на незнакомого мужчину. Под рукой оказывается молоток. Он бьет…
– Куда вы клоните? – спросил Альбер Форлакруа.
– Да никуда… Так, рассуждаем. Я очень давно хотел поговорить с вами, обсудить все это… Возникает вопрос: Марсель Эро попал в дом одновременно с доктором или нет?
– Вы меня спрашиваете?
– Бог ты мой, нет, конечно! Вам-то откуда знать? Может, он зашел в комнату вместе с доктором и присутствовал при осмотре девушки. Может быть, просто предупредил Лиз об этом визите. Ведь между приступами она вела себя почти как нормальная, все понимала… Видите, старина, существует множество гипотез, и все они в той или иной степени правдоподобны. Итак, если Эро зашел вместе с доктором, что вполне вероятно, они могли внезапно поссориться… Например, Жанен заявляет: "Вы не можете жениться на этой девушке". А Марсель любит ее! Да, он просил совета. Но вдруг, услышав правду в глаза… С другой стороны, даже ваша сестра могла бы…
– Вы думаете, моя сестра была бы способна…
– Успокойтесь! Повторяю, мы просто рассуждаем! Перебираем все возможности. Жанен осматривает ее, задает подробные и не всегда приличные вопросы, которые врачи считают себя вправе задавать… У девушки начинается приступ. Или просто она пугается, что этот человек помешает им с Марселем пожениться…
Уф! Щеки у комиссара раскраснелись, глаза горели.
– Вот почему мне так интересно знать, был Эро в доме или ждал снаружи. Конечно, бегство делает его главным подозреваемым. Люди не прячутся, когда им нечего скрывать. Вот только если…
Мегрэ сделал вид, что глубоко задумался, и снова похлопал собеседника по плечу:
– М-да! Ему придется ответить на много вопросов, когда мы его все-таки поймаем… Допустим, он остался снаружи. Ждет. Его приятель все не возвращается. Поздно ночью он лезет в окно, проникает в кладовку и видит труп доктора… Эро решает, что его убила Лиз. Начинается расследование. Он боится, как бы не заподозрили любимую девушку. Чтобы отвести подозрения от невесты, Эро делает вид, будто бросается в бега. Неплохой способ выиграть время, а? И при этом завести расследование в тупик?.. Что скажете?
– Ничего не скажу!
– Вы, конечно, понятия не имеете, где прячется Эро… Нет-нет, не отвечайте. Вы были его другом, должны были стать зятем. Ваше нежелание сдавать его полиции вполне объяснимо… Объяснимо с человеческой точки зрения. К сожалению, с точки зрения полиции все несколько иначе… Улавливаете? Допустим, вы повидались с Эро после того, как тот ударился в бега, и ничего не сообщили. Это лишь предположение… Возможно, он даже где-то поблизости… Из всего этого сложно не сделать соответствующих выводов.
– Каких выводов? – медленно спросил Альбер, меняя положение на стуле и закидывая ногу на ногу, не замечая, что пепел от сигареты падает прямо ему на куртку.
– Можно предположить, что вы тоже хотели спасти сестру. Минут пять-десять вы провели на лестнице, но доказательств нет… В тот вечер вы не ходили в кафе, верно?
– После девяти часов – нет…
– Увы, ключ от спальни вашей сестры у вас был. Вы ведь сами сказали, что ключ от дома оставили именно с целью навещать сестру. И он оказался бы бесполезен, если бы внутри… Хотя вы наверняка забыли о ключе, ведь я своими глазами видел, как однажды вы просто вынесли дверь плечом… Может, вы были слишком взволнованы, а может, просто хотели сбить меня с толку?
Молчание. Молодой человек тяжело размышлял, уставившись в пол. Когда он поднял глаза, решение было принято.
– Это допрос?
– Называйте как угодно.
– Я обязан отвечать на ваши вопросы?
– Нет!
– В таком случае мне больше нечего вам сказать.
И он раздавил каблуком очередной окурок.
Мегрэ еще два-три раза прошелся по комнате, убедился, что бутылка опустела, и покрутил ручку телефона.
– А! Вы еще не легли, мадемуазель… Не соедините меня с кафе "Порт"?.. Спасибо!.. Алло! Тереза, это вы?.. Дитя мое, позовите-ка к телефону инспектора Межа… Межа?.. Вот что, старина… Ты не зайдешь к Альберу Форлакруа?.. Пересечешь двор. В глубине увидишь небольшой сарайчик. Там на матрасе спит человек… Нет! Не думаю, что он опасен… Но все-таки будь осторожен. Да, можешь надеть на него наручники, так будет надежнее. И веди его сюда… Именно… Форлакруа?.. Нет, он не будет против… Он здесь. Он не возражает.
Мегрэ, улыбаясь, повесил трубку.
– Инспектор Межа опасался, как бы вы не подали жалобу на нарушение неприкосновенности частной собственности. Конечно, права-то мы не имеем, особенно посреди ночи, без всякого предписания… Сигаретку? По-дружески?.. Будь я на месте инспектора, вряд ли смог бы удержаться от соблазна срезать одну из тех весьма аппетитных колбас, что висят у вас там над печкой.
И мягко добавил:
– Когда вы убили этого человека?
Глава 10
Рецепты старухи Дидин
Задав вопрос, Мегрэ, казалось, совсем забыл о своем собеседнике. Комиссар вынул из кармана часы, медленно, преувеличенно тщательно их завел, отстегнул цепочку и положил их на стол, будто отныне течение времени имело решающее значение.
Потом он стал ждать. Альбер Форлакруа не двигался, почти не дышал. Наверное, ему очень неудобно было сидеть на слишком маленьком стуле, хотелось почесать щеку или нос, изменить положение ног. Но именно потому, что комиссар замер, как изваяние, Альбер упрямо заставлял себя подражать ему.
С того места, где он сидел, нельзя было разглядеть лица Мегрэ, который делал вид, что поглощен созерцанием углей в печке. Иначе Альбер очень удивился бы, увидев, что комиссар улыбается почти мальчишеской озорной улыбкой.
Ерунда! Все это часть профессии, маленькие хитрости, неизменно выбивающие человека из колеи!
Снаружи послышались шаги. Мегрэ спокойно подошел к двери и открыл ее. Перед ним стоял Марсель Эро, руки его были скованы наручниками. Инспектор Межа, раздувшийся от важности и чувства собственной значительности, придерживал арестованного. В тени за их спинами маячил жандарм.
Марсель не казался слишком удивленным, и если хлопал глазами, то лишь потому, что внезапно попал из темноты на свет. Он остался стоять, Форлакруа остался сидеть.
– Отведешь его в соседнее помещение? – попросил Мегрэ инспектора, указывая на Альбера.
Соседним помещением был банкетный зал с выбеленными стенами. Под потолком все так же висели бумажные гирлянды, вдоль стен все так же стояли длинные скамьи для матерей пришедших потанцевать девушек: их так и не убрали после последнего праздника.
– Присаживайтесь, Эро… Через минутку я буду в вашем распоряжении…
Но парень остался стоять. Мегрэ отдавал одно распоряжение за другим, поручал жандарму сторожить Форлакруа, отправлял Межа за бутербродами и пивом.
Все это комиссар делал не торопясь, будто нарочно тянул время. Наверное, Форлакруа и Эро удивлялись такому поведению. Но нити паутины, которые плелись вокруг них до сих пор, наконец-то затянулись намертво.
Было ли у Марселя Эро чувство юмора? Вполне возможно. Он ни на секунду не позволял напускной флегматичности комиссара сбить себя с толку. Следил за Мегрэ глазами, куда бы тот ни направился, и губы его слегка улыбались.
По другую сторону стеклянной двери Форлакруа опустился на скамью, прислонился к стене и вытянул ноги. Жандарм, относясь со всей серьезностью к приказу комиссара, сел напротив и не спускал с задержанного глаз.
– Давно вы прячетесь в доме вашего друга Альбера? – вдруг спросил Мегрэ, глядя в сторону.
Едва услышав свой собственный голос, он понял, что вопросы задавать бесполезно. Выждав несколько секунд, он обернулся к Марселю.
– Я арестован? – уточнил тот, многозначительно поглядывая на наручники.
– Вот постановление, подписанное следственным судьей.
– В таком случае я буду отвечать только судье в присутствии моего адвоката.
Мегрэ оглядел его с ног до головы, не выражая никакого удивления.
– Входи! – крикнул он Межа, который возвращался, нагруженный покупками.
Инспектор разложил на столе паштет, ветчину, хлеб и бутылки с пивом. Потом наклонился к комиссару и попытался что-то прошептать ему на ухо.
– Говори громко! – проворчал Мегрэ.
– Я говорю, Тереза во дворе стоит… Наверное, заподозрила… Сразу спросила меня, не арестовали ли его…
Мегрэ пожал плечами, сделал себе бутерброд, налил пива и снова оглядел Эро с головы до ног. Настаивать было бессмысленно, это комиссар видел ясно.
– Отведи-ка и его в соседнее помещение, Межа. Скажи жандарму, чтобы он не разрешал им переговариваться. А потом возвращайся.
Он расхаживал по кабинету. Ел. Ворчал. Сутулил плечи. Каждый раз, проходя мимо двери, он видел обоих парней, сидевших на скамье в большом белом зале, и жандарма, который наблюдал за ними, насупив брови.
– Все идет как надо, шеф? – спросил Межа, возвращаясь в кабинет.
Он осекся, встретившись взглядом с комиссаром. Бедолага, он еще не привык. Не знал, как себя вести. А Мегрэ продолжал поглощать бутерброд, с какой-то яростью откусывая слишком большие куски; не переставая жевать, шагал туда-сюда, чтобы вновь остановиться перед дверью и посмотреть на двух увальней сквозь стекло.
Вдруг он повернулся к инспектору:
– Приведи мне Дидин…
– Далеко ходить не придется. Когда я возвращался, она дежурила метрах в десяти от входа.
– Пусть идет сюда.
– А Тереза?
– Разве я что-нибудь говорил о Терезе?
Через полминуты старушка уже стояла в зале и с удовольствием рассматривала обоих задержанных. Блестящие наручники на Марселе Эро привели ее в полный восторг.
– Заходите, Дидин. Вы мне нужны.
– Все-таки отыскали этого типа, а?
– Присаживайтесь, Дидин. Пива вам не предлагаю. Или?..
– Я его не люблю. Значит, вы его все-таки арестовали…
– Послушайте, Дидин… И не торопитесь отвечать, потому что это очень важно… Межа, ты или садись, или иди погуляй, только не стой тут истуканом! Вот что, добрая женщина… Представьте себе, что во второй половине дня вам вдруг заявляют, что на ужин у вас будут гости. Приезжий из города. Что бы вы сделали?
Человек, не знающий Дидин, мог бы предположить, что старушка удивится такому неожиданному вопросу, но не тут-то было. У Дидин даже носик заострился, так глубоко она задумалась. Совет не торопиться явно был лишним: вопрос она обдумывала основательно и сосредоточенно.
– А что за гости? – спросила она.
– Почтенные гости…
– И узнала бы я об этом только после обеда? Во сколько?
– Скажем, в четыре с четвертью или в половине пятого.
Мужчины за стеклом – Эро, Форлакруа и жандарм – заглядывали в кабинет, но чувствовали то же, что Мегрэ пару часов назад, стоя у слухового оконца: видно было, как шевелятся губы говорящих, но расслышать что-либо было невозможно.
– Не знаю, правильно ли вы меня поняли. Вы прекрасно знаете Л’Эгийон, местные обычаи… Знаете, где и что из провизии можно купить вот так, если срочно понадобится.
– Курицу резать поздно, – забормотала старуха, будто говорила сама с собой. – Мясо не было бы нежным… К тому же ощипывать и потрошить птицу слишком долго… Комиссар, о каком дне недели речь?
Межа не мог прийти в себя от удивления. Но Мегрэ и не думал улыбаться:
– Вторник.
– Кажется, я понимаю… Речь о прошлом вторнике, верно? Я так и подумала. Даже мужу говорила… Так и сказала: этот человек наверняка где-нибудь поужинал. А раз он не ужинал ни в ресторане, ни у судьи…
– Дидин, отвечайте на вопрос. Что бы вы приготовили ему во вторник?
– Не мясо; скотину забивают по понедельникам, поэтому во вторник мясо еще было бы слишком жестким… Погодите! А во сколько был прилив в этот вторник? Часов в восемь вечера, верно? Значит, Полит был у себя… Я побежала бы к Политу. Он всегда вытаскивает трал во время утреннего прилива. Значит, к полудню во вторник он уже был дома… И если с хорошим уловом…
– Где живет Полит?
– Вы его сейчас не застанете. Он в кафе. Не в "Порте", а в том, что напротив…
– Межа, слышал?
Межа не заставил просить себя дважды и сразу вышел. Старуха продолжала:
– Когда у Полита случается парочка крупных морских языков или хороший солнечник, с этим уже можно что-нибудь сообразить на праздничный ужин. Даже если дома шаром покати. Но… Постойте-ка, комиссар! Кроме Полита есть еще кое-кто… Зависит от того, любите ли вы чибисов… Потому что в таком случае можно забежать и к отцу Руйону, который каждое утро проверяет силки…
Трое мужчин по-прежнему сидели за стеклянной дверью. Форлакруа мрачно смотрел перед собой. Эро, несмотря на наручники, умудрился закурить сигарету и теперь щурился от дыма.
– Вот только чтобы приготовить чибисов, нужны…
Межа уже пересекал зал в сопровождении худого рыбака с острым носом и кирпичным цветом лица, который изумленно остановился перед Марселем.
– Вот те на! Все-таки сдался?
– Входите! – вмешался Мегрэ. – Это вас зовут Политом?
Рыбак подозрительно глянул на старуху. Что такого она о нем рассказала, раз его вызвали в мэрию?
– Вот что, Полит… Попытайтесь вспомнить прошлый вторник.
– Вторник… – бессмысленно повторил рыбак.
– День ярмарки в Сен-Мишеле! – уточнила Дидин. – День прилива высотой сто восемь…
– Ну и что… Что я такого натворил в тот день?
– Напился, как всегда! – не удержалась Дидин.
– Где вы были во второй половине дня?
Неугомонная Дидин тут же ответила за него:
– В кафе, где же еще! Он бы там ночевал, если б мог… Верно, Полит?
– Я просто хотел спросить, не покупал ли кто-нибудь у вас в тот день рыбу? Крупную рыбу?
Форлакруа, сидя в зале, бросил на них мрачный взгляд. Полит подумал, повернулся к Дидин и с обескураживающей искренностью спросил:
– День прилива сто восемь… А ты, случайно, не помнишь?
Вдруг он взглянул на застекленную дверь и хлопнул себя по лбу. Лицо старухи озарила торжествующая улыбка.
– Альбер-то как раз и покупал! – заявил рыбак. – Я помню, потому что он очень торопился… Я как раз доигрывал партию с Дево и Френьем. "Погоди минутку", – говорю я ему. Потом смотрю: у него терпение заканчивается; тогда я велел ему самому взять у меня в лодке то, что понравится.
– Сколько морских языков он взял?
– Точно не знаю. Я разрешил ему брать, сколько нужно. Мы, кстати, до сих пор не рассчитались…
– Это все, что я хотел знать. Можете идти. Вот еще что: скажите, Дидин, а где живет женщина, которая убирает дом Альбера Форлакруа?
– Это как раз его дочь.
– Полита?
– Да. Но она не живет с отцом… Если хотите с ней поговорить, лучше поторопиться, она рано ложится спать. К тому же, радость какая, ребенка ждет. В год по одному рожает, ей-богу! И все от разных…
– Межа! Приведешь ее сюда? Только повежливее с ней, слышишь!..
Комиссар начинал заводиться. Полит на пороге ждал разрешения удалиться, и в конце концов ушел с инспектором, которому указал на домик, где жила его дочь.
– Бывают же такие небрезгливые мужчины! Сами сейчас увидите… Это она еще в порядок себя приведет перед тем, как в мэрию заявиться! В жизни не взяла бы в рот ничего из того, что она готовит…
Дидин удивленно замолчала, обнаружив, что комиссар замер посреди комнаты, ничего не видя и не слыша. В голову ему только что пришла новая, совершенно неожиданная мысль. Он бросился к телефону:
– Мадемуазель, еще не спите?.. Алло!.. Соедините меня с санаторием "Альбер Первый", в Ля-Рош-сюр-Йон. Номер сорок один. Звоните, пока вам не ответят, там обязательно должна дежурить медсестра… Да, благодарю вас…
Мегрэ уже забыл о Дидин, которая спокойно спрашивала его:
– Думаете, это Марсель?.. Если хотите мое мнение, я-то обоих знаю…
– Тихо! – яростно взревел комиссар.
Он не мог отвести взгляд от телефонного аппарата. Сколько часов, сколько дней он пытался нащупать…
– Алло!.. Санаторий "Альбер Первый"?.. Кто у телефона?.. Скажите, мадемуазель, доктор еще на месте?.. Уже ушел домой?.. Не могли бы вы меня с ним связать?..
Щеки у комиссара покраснели, он жевал мундштук и смотрел на Дидин невидящим взглядом, будто не замечая ее.
– Алло!.. Доктор, это вы?.. Вы ужинали?.. Прошу прощения… Комиссар Мегрэ, да… Хотел у вас спросить… Разумеется, вы ее осмотрели… Как?.. Все серьезнее, чем вы предполагали?.. Речь сейчас не об этом… Я хотел спросить: вам не случилось обнаружить чего-то неожиданного?.. Да… Как, вы говорите?.. Вы абсолютно уверены?.. Три месяца?.. Спасибо, доктор… Да, конечно, внесите в официальный отчет… Она стала спокойнее?.. Спасибо… Еще раз прошу прощения за беспокойство.
Мегрэ был на пределе. Увидев, что старуха не сдвинулась с места, он бросил ей:
– Идите, моя бесценная Дидин… Я очень вам благодарен, но пока вы мне больше не нужны.
Дидин нехотя поднялась и осталась стоять:
– А я знаю, что он вам сказал.
– Поздравляю. Идите! Если вам это доставит удовольствие, можете подождать неподалеку, но…
– Она беременна, верно?
Комиссар не верил своим ушам. Эта старуха начинала его пугать!
– Мне некогда с вами разговаривать. Идите! Только, бога ради, не болтайте…
Он открыл дверь и не успел еще ее захлопнуть, как увидел, что Межа возвращается в обществе девушки с засаленными волосами, падавшими ей на лоб.
– Она не хотела идти со мной, говорила, что ложится спать…