Наклонившись, Элли легонько коснулась губами его щеки и направилась к лестнице, по пути подобрав брошенную в коридоре сумку. Поднимаясь наверх, она почувствовала, как вибрирует телефон, и, порывшись внутри, наконец выудила его наружу. Пришли две эсэмэски – одна с незнакомого номера, другая – с засекреченного. С каких пор Элли начала бояться сообщений вместо того, чтобы радоваться им?
Бросив сумку на кровать, Элли села и уставилась на дисплей. Она трепетала от страха. Но, открыв эсэмэску с номера, которого не было в списке контактов, вздохнула с облегчением. Писала Лео, предупреждая, что будет ужинать у Тома. Расслабившись, Элли искренне надеялась, что вторая эсэмэска окажется такой же безобидной.
Но она ошиблась.
"Да, Элли, от наследственности никуда не денешься. Ты, конечно, тоже хороша, но до папаши тебе далеко. Ну вы и семейка. Обхохочешься, секрет на секрете. Не забывай, скоро мне понадобится твоя помощь. Учти, Элли, проболтаешься, и твою тайну узнают все".
Элли застыла, гипнотизируя взглядом телефон. Буквы так и плясали перед глазами. Нет, это точно от него, больше не от кого. Что он задумал, почему скрывает номер и отправляет эсэмэски с угрозами? Явно хочет ее запугать, но зачем? Злится, что Элли не собирается с ним встречаться и уходить от мужа? Или надеется, что угроза шантажа заставит Элли передумать? В любом случае это злобная, отвратительная выходка. Раньше Элли не поверила бы, что он может опуститься так низко. И при чем тут папа? Впрочем, все взрослое население помнит, при каких обстоятельствах сюда приехала Лео и какой прием ее ждал. Должно быть, наслушался сплетен. Никто другой просто не мог отправить Элли эсэмэску такого рода.
Элли решительно удалила ее и отключила телефон. Больше всего хотелось разрыдаться, но она сдержала слезы. Нельзя, чтобы Макс заметил, что жена плакала. Нужно делать вид, что все нормально.
Торопливо раздевшись, Элли бросила вещи на стул и направилась в ванную. Пусть хотя бы ее тело будет чистым. К сожалению, от плохих воспоминаний и глупых ошибок избавиться оказалось не так просто.
Элли понимала, что заставляет Макса ждать слишком долго, но с болоньезе ничего не случится. К тому же, если она приведет себя в порядок ради такого случая, Максу будет приятно. Сначала он не заметил Элли – уныло сидел за кухонным столом, глядя прямо перед собой и барабаня пальцами по столу. В тот момент Элли больше всего хотелось подойти к нему и обнять. В кухне было тихо. Макс явно решил выключить ненавистную музыку, как только Элли ушла.
Заметив жену, бодро вскочил со стула и поспешил к ней. Нежно взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.
– Ну как, теперь лучше, любимая? – спросил он с понимающей улыбкой. – Пойдем. Так на чем мы остановились?
Макс вывел Элли на террасу, взял ее бокал и снова вручил ей.
– Да, молодец, что настояла на душе. Надо же расслабиться после рабочего дня. И стемнеть успело. Так романтичнее. Садись, отдыхай, а я на стол накрою.
Погладив ее влажные волосы, Макс вернулся на кухню и по пути снова включил музыкальное сопровождение. На этот раз запела группа Keane – "Покинутый в надежде на воссоединение". Да, Макс явно решил выступить по полной программе.
Элли попыталась сосредоточиться на успокаивающей музыке и не думать ни о чем другом, даже об Эбби. Элли заглянула в кухню и увидела, как Макс скачет, размахивая рукой. Должно быть, кипятком обжегся. Для спортсмена с отличной координацией на кухне Макс до смешного неловок, с нежностью подумала Элли.
Постепенно "дурацкая" музыка оказала свое воздействие, и Элли начала расслабляться. Нужно бы поговорить с Максом начистоту. Но Элли боялась.
Однако неловкость вернулась, когда Макс принес две миски со спагетти и соусом и они принялись за еду. Конечно, по сравнению с утром обстановка разрядилась, но оба чувствовали, сколько между ними недосказанностей. Оба старались не нарушать хрупкое перемирие и сдержанным тоном обсуждали все что угодно, кроме настоящих, серьезных проблем.
Когда спагетти были съедены, заиграла новая песня. Aerosmith. Макс встал.
– Иди ко мне, красавица моя, – произнес он. – Помнишь?..
Элли знала, что сейчас будет. Раньше они делали это часто, но теперь даже трудно было припомнить, когда Макс и Элли танцевали в последний раз.
Макс протянул руку, и они отошли от стола. Он обнял Элли за талию, взял ее руку и притянул к себе. Прислонился щекой к ее затылку, а Элли коснулась губами его ключицы. И они стали медленно танцевать. Наконец Элли ощутила, что напряжение уходит.
Я не хочу закрывать глаза,
Я не хочу засыпать,
Потому что я буду скучать по тебе,
И я не хочу пропустить ни мгновения…
Макс тихонько мурлыкал припев ей на ухо, и Элли готова была поверить каждому слову. Она больше не могла молчать. Они должны сказать друг другу правду, прямо сейчас…
– Макс, – прошептала Элли.
– Вот черт, – выругался Макс, когда из кухни зазвонил телефон. – Ничего не скажешь, очень кстати! Извини, любимая.
Макс разжал объятия, провел пальцами правой руки над левой грудью Элли, наклонился и поцеловал ее в уголок рта.
– Никуда не уходи. Мы еще не закончили.
Элли разочарованно плюхнулась обратно на стул, а Макс зашел на кухню и выключил музыку. В саду снова стало тихо, но тишина была какая-то неприятная, и у Элли возникло странное ощущение, будто кто-то не сводит с нее глаз. Элли невольно вздрогнула и принялась внимательно разглядывать кусты. Что это? Элли вдруг заметила маленький, яркий огонек около пруда с рыбками. Как только Макс взял трубку и сказал "алло", огонек тут же погас.
Элли сразу все поняла. Огонек – это подсветка мобильного телефона. Кто-то прячется в саду. По всему телу пробежала дрожь. Макс несколько раз повторил "алло, алло", но Элли знала, что никто не ответит.
И тут она услышала голос. Он шепотом пел первый куплет той же самой песни:
Могу все время бодрствовать, чтобы услышать твое дыхание,
Увидеть, как ты улыбаешься во сне,
Когда ты погружена в свои мечты.
Потом Элли заметила в темноте силуэт певца. Тот сделал шаг вперед, и Элли уже собиралась закричать, когда услышала, как Макс положил трубку, пробормотав:
– Не отвечают. Мало того что отвлекли…
Силуэт скрылся из вида.
Макс вышел на террасу и снова протянул Элли руку:
– Ну что, продолжим, любимая?
Но она поспешно принялась собирать со стола тарелки.
– Макс, давай лучше внутрь пойдем, а то холодно стало.
На лице Макса явственно читалась обида. Элли хотелось поцеловать его, утешить, но не рискнула сделать это здесь. Нельзя, чтобы темная тень подошла ближе, чем она уже есть.
День шестой
Среда
Глава 34
И снова бессонница. Интересно, почему в пять часов утра все видится в особенно мрачном свете? Потому что все остальные спокойно храпят в удобных кроватях, и только ты лежишь и страдаешь?
В углу тихо играло радио, но от него легче не становилось. Музыку по ночам передают заунывную, а ведущие говорят тихими, вкрадчивыми голосами, будто стараясь усыпить слушателей. Но только начнешь поддаваться и погружаться в сон, как тебя будят местные новости.
В последнее время говорили исключительно про Эбби Кэмпбелл. Рассуждали, какое счастье для родных, что ее состояние улучшилось (да уж… хорошо счастье…), и как инцидент заставил всех сплотиться.
А еще твердили, будто Эбби похитили, но это была неправда. Просто хотелось сделать ей сюрприз. Они стали такими хорошими друзьями в Фейсбуке. Эбби должна была обрадоваться, узнав, кто такая Хлоя на самом деле.
Мне просто хотелось дотронуться до тебя, Эбби. Обнять. Поцеловать. Для этого пришлось долго готовиться, выжидать. Но ты оттолкнула меня. Дала понять, что не нуждаешься во мне.
А теперь Эбби обо всем расскажет, и, конечно, никому в голову не придет отнестись ко мне с пониманием. Совсем как в прошлый раз. Тогда было то же самое.
Ты оттолкнула меня, Эбби. Ты даже представить себе не можешь, какая это боль. Как ты могла поступить так со мной? Я не желаю тебе смерти, но если ты выживешь, моя жизнь будет погублена.
Как только Эбби начнет говорить, тщательно создаваемый фасад новой жизни рухнет, а этого допустить нельзя. А вдруг водитель заговорит первым?
Надо торопиться. Кто-то должен умереть.
И Элли поможет. Но достаточно ли она запугана, чтобы делать что велят? Без участия Элли план провалится. Она – самое важное звено. Приманка.
Должно произойти еще что-то. То, что по-настоящему ее испугает. Элли – женщина добропорядочная, но ею легко манипулировать. Особенно если дело касается детей.
Надо сделать так, чтобы она боялась ослушаться. Страх за детей заставит ее исполнить то, что нужно. Другого выхода нет – события стремительно мчатся вперед, к развязке, и остановить их не удастся. Скоро эта история закончится. Жизнь вернется в обычную колею, будто ничего и не было.
Теперь все зависит от Элли.
Особой религиозностью Лео не отличалась, но всегда верила в добрые и злые силы. Сверхъестественными способностями, позволяющими видеть ауру, не обладала, но чувствовала, что эти поля существуют. Бывает, что в комнате неподвижно сидят два человека, лица обоих ничего не выражают, но от столкновения разных энергий вокруг ощущается прямо-таки предгрозовое напряжение. Вот и в среду утром, когда Лео вошла на кухню, ей достаточно было увидеть спину Элли, и она сразу подумала, что, если бы умела различать ауры, сейчас увидела бы грязно-коричневую – цвета тревоги.
И что теперь делать?
Лео надеялась, что в ее отсутствие супруги уладят все разногласия.
Наконец все позавтракали. Элли убирала посуду, Макс за руки вел детей к двери. Внешне все было в порядке. Макс сказал, что сейчас уложит велосипеды Джейка и Руби в багажник и они поедут куда-нибудь на природу покататься. Руби заявила, что хочет научиться ездить на двух колесах, а не на четырех. Элли ответила, что не сможет на это смотреть. Сестра отказалась от поездки, сославшись на то, что ее нервозность передастся дочке. Джейк же решил, что посмотрит, сколько раз упадет Руби, прежде чем определиться, осваивать ли двухколесный велосипед самому.
Бодро помахав рукой, Макс ушел, но Лео его веселость показалась наигранной. Видимо, ее надежды на примирение супругов не оправдались. Лео пыталась понять, что на самом деле происходит между Максом и Элли. С чего бы это сестра превратилась в ревнивую ведьму? Лео села за стол.
– Элли, что происходит? Знаю, ты думаешь, будто у Макса роман с учительницей физкультуры, но дело же не только в этом, правда? Вздрагиваешь каждый раз, когда звонит телефон. Такое чувство, будто собственной тени боишься. Это имеет какое-то отношение к ночи с пятницы на субботу? Ты ведь так и не сказала, где была.
Элли со звоном опустила тарелки на столешницу, вилки, ложки и ножи посыпались на пол. Элли тихонько выругалась и ответила, не поворачиваясь к сестре:
– В ночь с пятницы на субботу ничего особенного не случилось. Я же тебе сказала.
– Тогда почему ты не хочешь, чтобы о твоей поездке узнал Макс? – спросила Лео.
Элли резко развернулась:
– Даже заикаться об этом не смей. И вообще, не твое дело. Оставь меня в покое.
Элли наклонилась, подняла столовые приборы и принялась засовывать их в посудомоечную машину. Но Лео сдаваться не собиралась:
– Да что с вами такое? Оба прямо на себя не похожи! Ты с чего-то взяла, будто Макс хочет уйти от тебя к Аланне, но почему бы не спросить самого Макса? Хочешь, я с ним поговорю?
Элли вцепилась в край раковины, и даже из-за стола Лео заметила, как побелели костяшки ее пальцев. Спина Элли была напряжена, голос звучал сдавленно, будто она едва открывала рот.
– Для меня самое главное – брак и дети, и никто не разрушит мою семью. Никто. Не допущу, чтобы со мной случилось то же, что и с мамой. Папа ушел из-за нее, она сама оттолкнула мужа, но я не повторю этой ошибки. Наши трудности временные, все непременно уляжется. Не собираюсь ворошить улей и устраивать Максу допрос, и ты не смей. Поняла?
Элли так и стояла спиной, но Лео чувствовала, что пора перевести разговор на другую тему.
– Хорошо, хорошо. Но тебе не кажется, что пора отказаться от иллюзий по поводу отца и вернуться с небес на землю?
– Лео, не "отец", а "папа". Ну почему ты не можешь звать его папой? – ответила на это Элли.
– До десяти лет могла, а теперь – нет. Он мне больше не папа. "Отец" – это просто биологический факт, а "папа" – выражение любви и нежности, которое еще надо заслужить.
– Тебе никто не говорил, что иногда ты бываешь жуткой занудой?
Элли включила кран и принялась наполнять миску водой. Момент был выбран как будто нарочно, чтобы заглушить голос Лео.
Лео понимала, что в этой ситуации лучше было бы промолчать, но остановиться уже не могла.
– Когда же ты наконец снимешь розовые очки и осознаешь, что он никогда не вернется? Нездоровые какие-то фантазии. Не понимаю, как ты можешь всерьез на это рассчитывать! А почему ты мечтаешь о его возвращении – вообще выше моего понимания!
Элли резко развернулась и прислонилась к раковине, скрестив руки на груди.
– Я просто хочу узнать, что произошло. Что же тут странного? Только что был здесь, и вдруг исчез. Ни объяснений, ни прощания! Если папа жив, по крайней мере, он без проблем сумеет меня разыскать.
– Если бы он действительно хотел тебя найти, давно бы это сделал и твоя мать ему бы не помешала. Посмотри правде в глаза, Элли, так будет правильнее. Он не вернется. – Лео старалась говорить ровным тоном. Криками делу не поможешь.
– А ты, значит, совсем не огорчилась, когда папа ушел? – спросила Элли.
– Нет, – честно ответила Лео.
– Ну почему тебе вечно надо строить из себя самую уравновешенную и здравомыслящую? Знаешь, как это бесит? Не дай бог кто-то заподозрит, что ты способна испытывать чувства!
Элли отвернулась и принялась греметь кастрюлями. Не в ее привычке было высказываться так резко. Лео знала, что сейчас самое время сменить тему. Но она и так всю неделю уходила от важных разговоров.
– Послушай, я знаю, сколько боли тебе причинил его уход. Мы ведь с тобой жили под одной крышей, и я все видела. Обещаю, я постараюсь узнать, куда он подевался, но не уверена, что эту историю стоит ворошить. По-моему, самое время просто начать жить дальше. Займись своими делами, разберись с насущными проблемами…
Лео внимательно наблюдала за сестрой. Удивительно, сколько поза может сказать о мыслях и настроении человека. Наконец Элли повернулась к ней, и даже Лео была ошеломлена, когда увидела, каким гневом пылают ее глаза.
– Хватит учить меня жить! Наверное, тебя это удивит, проницательная ты моя, но об отце , как ты его называешь, я сейчас думаю меньше всего! Есть проблемы и посерьезнее. – Элли невесело рассмеялась. – По-твоему, хотеть внести хоть какую-то ясность в ситуацию – это непростительная глупость? А вот я считаю, что тебе давно пора вспомнить фразу "Врач, исцели себя сам"! Да, у меня свои заморочки, которые тебе кажутся нелепыми, но ты, между прочим, сама хороша! Не позволять, чтобы люди до тебя дотрагивались, – это нормально?
У Лео защипало глаза. Черт возьми. Нельзя плакать. Она же никогда не плачет. Элли охнула и закусила нижнюю губу. Ярость отступила, и плечи ее поникли.
– Ой, Лео, прости. Как у меня только язык повернулся такое сказать? Мне очень жаль, я знаю, ты ничего не можешь с собой поделать. Больше всего хочется подойти и обнять тебя, но понимаю – тебе это удовольствия не доставит.
На этот раз объятия бы не помешали, подумала Лео. Но вслух этого сказать не решилась, иначе могла не выдержать и разреветься.
Элли часто говорила о "бесчувственности" Лео, еще когда обе были детьми. Собственно, тогда-то чаще всего, но подобных перебранок у них не случалось. Обычно Элли входила в положение сестры. Но иногда Элли хотелось более живого отклика. Она нуждалась в теплоте, и Лео жалела, что не в состоянии ее дать. А сейчас ей бы самой не помешало чье-то участие.
Снова надев маску рационального лайф-коуча, Лео опять перевела разговор на проблемы сестры:
– Давай, Элли, присядь. Заварю кофе, а ты все расскажешь. Тебе необходимо выговориться – как следует, а не просто выкрикнуть пару фраз и выбежать за дверь. Обещаю, ни слова не скажу Максу, но понимаю, что дело действительно серьезное. Никогда вас такими не видела.
Опершись руками о стол, Лео встала. Подошла к кофемашине, но Элли снова отвернулась к раковине и застыла, опустив плечи. Она не произнесла ни слова. Лео пошла к холодильнику за молоком и остановилась рядом с сестрой. Протянула к ней руки, но тут же опустила снова. Наконец, набравшись решимости, робко погладила Элли по плечам.
– Ну же, Элли. Что бы ни случилось, я тебя поддержу.
И Лео направилась к холодильнику. Оглянувшись через плечо, Элли бросила на сестру удивленный взгляд. Но прежде чем успела что-то сказать, прозвучал дверной звонок.
– И кого принесло в девять утра? Лео, открой, пожалуйста. Мне нужно немного времени, чтобы совладать с собой.
Лео ждал сюрприз – на пороге стоял Том. Она попыталась не думать о больно ужаливших словах сестры.
– Доброе утро, – поздоровалась Лео. – Что привело вас сюда так рано? Собиралась зайти днем и поблагодарить за ужин. Вы замечательно готовите, Том. Но, к сожалению, вы меня опередили.
Лео открыла дверь шире и впустила гостя в дом. Давненько у нее не было такого хорошего вечера. Том оказался прекрасным собеседником и развлекал Лео разыгранными в лицах забавными историями из полицейской жизни.
Том вошел.
– Я тут думал про наш вчерашний разговор, – начал Том. – Вот и решил обсудить с Максом и Элли меры предосторожности. Меня, если честно, беспокоит, что неизвестный человек смог пробраться в дом и так же спокойно уйти, даже если он ничего не украл. Хозяева дома?
Как ни странно, Лео почувствовала разочарование, когда оказалось, что Том пришел не к ней. Лео провела гостя на кухню.
– Макс гуляет с близнецами, а Элли здесь. Не желаете чашечку кофе? Мы как раз собирались приготовить…
– С удовольствием, если вам не трудно, – кивнул Том и зашел на кухню. – Привет, Элли. Извини, что без предупреждения. Хотел поговорить о том случае, когда ты решила, что в воскресенье в доме побывал кто-то посторонний.
Элли поглядела на Лео и нахмурилась.
– Том, все думают, будто у меня разыгралась фантазия. Макс считает, что у меня нервы разошлись, а Лео, судя по реакции, вообще все равно.
Том вопросительно посмотрел на Лео.
– Извини, Элли, – произнесла она, – вообще-то я тоже кое-что заметила, и… может быть, ты права. Просто не хотела поднимать шум и волновать тебя еще больше. У тебя и так забот хватает. Похоже, кто-то заглядывал в мои файлы, а Макс сказал, что не брал лэптоп…
Прежний гнев Элли вернулся с новой силой. Лео захотелось самой себе тумаков надавать. Но при Томе сестра сдержалась, и Лео решила, что сейчас самое время спасаться бегством.
– Если я вам не нужна, сварю кофе и пойду. Вы не против? У меня есть кое-какие дела. Заодно отнесу Мими ее кардиган.
Лео заискивающе улыбнулась сестре, налила в кофе молока и со всей возможной поспешностью покинула кухню.