Эта женщина, так спокойно ответившая на вопрос, чуть приподняв голову, была Кокин Миякава, учительница игры на кото.
Киндаити, до того не шевельнувший ни единым мускулом, вдруг начал бешено чесать голову. Фурудатэ, с другой стороны, принялся вытирать ладони носовым платком.
Кокин Миякава - женщина, которая явилась, чтобы назваться злосчастным именем Кикуно Аонума, прищурила свои почти слепые глаза и спокойно оглядела лица мужчин.
- Сегодня в Токио одна моя ученица рассказала о статье в вечерней газете - в ней говорилось о господине Киё. И я поспешила сюда, потому что поняла, что больше не могу скрывать, кто я такая.
Мужчины не смогли удержаться и обменялись взглядами. Действительно, если она видела ранний выпуск вечерней газеты в Токио и успела на поезд, то вполне могла оказаться в Верхнем Насу к этому времени. Но не исключено и другое: этим сообщением Кикуно Аонума обеспечивала себе алиби? В глазах инспектора Татибана мелькнуло подозрение.
- Значит, вы только что приехали?
- Да.
Ее лицо вспыхнуло - только ли потому, что с мороза она вдруг оказалась в теплой комнате? Вынув платок, она спокойно утерла вспотевший лоб.
- Без провожатых?
- Нет, одна из моих учениц была так добра и проводила меня, но я послала ее вперед в гостиницу. Сама же прямо со станции поехала в полицейское управление, но мне сказали, что вы инспектор.
Инспектор Татибана даже с некоторым разочарованием вздохнул. Если ее сопровождает ученица, значит, Кикуно не лжет.
- Ну что же… прошу вас, садитесь. - Инспектор пододвинул ей кресло, а Киндаити подошел и осторожно взял учительницу за руку.
- Ах, не беспокойтесь, это ни к чему… ну хорошо, благодарю вас.
Киндаити подвел ее к креслу, Кикуно учтиво поклонилась и села. Киндаити же направился к двери, приоткрыл ее, выглянул и осмотрелся, потом снова плотно закрыл.
- Вот ведь как, вы - Кикуно Аонума, а я и не подозревал, - начал инспектор. - И ведь прямо у меня под носом. Господин Фурудатэ, вы знали?
- Отнюдь нет, ведь во время войны все записи погибли и людей тоже не стало. Если бы не война, уверен, мои изыскания были бы успешней.
Кикуно улыбнулась:
- Неудивительно, что не узнали. Я сделала все возможное, чтобы только скрыть, кто я такая. Единственные люди, которые знали, это мой муж, скончавшийся семь лет назад, и мои родственники в Тояме, но теперь и этих нет в живых.
- Кто был ваш муж? - спросил Киндаити.
- Его звали Сёфу Миякава, он тоже был наставником игры на кото. Однажды я попала в его дом, еще когда жила у родственников в Тояме, и мы сблизились.
- И вы вышли замуж.
- Ну, на самом деле… - Кикуно заколебалась. - Мы никогда не были женаты по закону. В то время его жена еще была жива.
Кикуно вспыхнула и потупилась, а чуткость Киндаити заставила его отвести глаза. Начав свою взрослую жизнь в качестве чьей-то любовницы, эта женщина была осуждена снова жить как содержанка, не в состоянии стать законной женой. Думая о несчастных обстоятельствах, которые преследовали ее, Киндаити не мог не посочувствовать.
Кикуно продолжала все еще нерешительно:
- На самом деле его жена скончалась через три года после того, как я отдала себя на его попечение, и тогда он предложил жениться на мне, но я отклонила предложение. Другое дело, если бы у нас были дети, но их не было, а я боялась, что подам ходатайство об изменении семейного положения, и обо мне станет известно в моем родном городе, и Инугами узнают о ребенке, которого я оставила в Тояме.
Кикуно поднесла платок к глазам. Киндаити, Татибана и Фурудатэ обменялись сочувственными взглядами. Та страшная морозная ночь никогда не уйдет из памяти этой бедной женщины. То, чем грозили ей три сестры, проникло в самое ее сердце, и ради того, чтобы спасти своего ребенка от них, она готова была обречь себя на вечную жизнь в тени. Неудивительно, что поиски Фурудатэ не дали результатов.
- По правде говоря, это нехорошо с моей стороны, пользоваться фамилией Миякава, но все мои ученики считают меня законной женой Сёфу Миякава, да и люди стали называть меня Кокин Миякава, прежде чем сама я это осознала.
- Ваш муж научил вас играть на кото?
- Нет, играла я и до того, как встретилась с ним. На самом деле именно это нас сблизило.
Кикуно вновь слегка зарумянилась.
Инспектор Татибана поерзал на стуле и смущенно кашлянул.
- А сын, оставленный вами в Тояме - кажется, его имя Сизума. Вы его видели после этого?
- Да, время от времени. Раз в три года, не чаще.
- Значит, Сизума знал, что вы его настоящая мать.
- В детстве - нет. Его усыновили Цуда и обращались с ним как с родным сыном. Полагаю, что он считал меня всего лишь доброй тетушкой.
Однако он учился в школе, наверное, кто-то что-то ему сказал, и он, похоже, начал смутно понимать, кто я на самом деле.
- Знал ли он, кто его отец?
- Нет, уверена, что не знал. Ведь даже Цуда я не слишком много открыла, хотя они-то, наверное, догадывались.
- Значит, Сизума так ничего и не узнал о своем отце?
- Что ж, не буду скрывать… - Кикуно вынула платок и спокойно утерла губы. - Не знаю, известно вам или нет, но Сизума был призван и демобилизован за время войны не единожды, и каждый раз, когда он уходил на службу, я ездила в Тояму провожать его. В последний раз повестка пришла весной, и у меня было предчувствие, что я никогда больше его не увижу. Вот я и не удержалась и сказала ему, что я его мать. Тогда он спросил меня об отце.
- И вы ему сказали.
- Да.
Чистая, как жемчуг, слеза выкатилась из глаза Кикуто и скользнула по щеке. Киндаити, охваченный жалостью, отвел взгляд. Инспектор Татибана смущенно покашливал.
- Понятно. И тогда, полагаю, вы поведали ему об обстоятельствах, которые вынудили вас покинуть его отца, то есть Сахэя Инугами.
- Да. Пришлось, чтобы он понял.
- И о проклятии топора, цитры и хризантемы?
Инспектор постарался произнести эти слова как можно небрежней, но все равно Кикуно, вздрогнув, вскинула голову, с испугом посмотрела на мужчин и снова понурилась.
- Да. Хотела, чтобы он знал, что мне пришлось пережить.
Плечи у нее задрожали, она поднесла платок к глазам.
Киндаити, сидевший сбоку, тихонько спросил:
- Как реагировал Сизума? Очевидно, сильно огорчился.
- Да, он ласковый мальчик, но слишком впечатлительный. Я рассказала ему все, а он не проронил ни слова, только в глазах у него стояли слезы, он весь дрожал, и в лице не было ни кровинки.
- А потом он ушел на войну, уехал, неизвестно куда, покинув и дом свой, и страну. - Киндаити угрюмо встал и подошел к окну. Конца снегопаду не предвиделось, зато ветер усиливался. За стеклом плясали безумные белые вихри. Бессмысленно глядя на эту картину, Киндаити тяжко вздохнул.
Что за несчастный человек этот Сизума! Узнал, кто был его настоящий отец, в тот самый час, когда шагнул навстречу неизвестности, навстречу своей судьбе. И что же его, впервые услышавшего имя своего отца, что ждало его впереди? Торпеда? Бомба? Или он смог увернуться от всех смертей и все еще живет где-то на свете?
Киндаити резко отвернулся от окна и снова подошел к Кикуно. Положив руки ей на плечи, он посмотрел на нее сверху вниз.
- Хотел бы еще кое-что выяснить. О Сизуме.
- Да?
- Вы видели Киё в гуттаперчевой маске, да?
- Видела.
- Эта маска была точной копией лица Киё. Скажите, Сизума и Киё были очень похожи друг на друга?
Вопрос Киндаити грянул как гром. Кикуно окаменела в своем кресле, инспектор Татибана и Фурудатэ вцепились в подлокотники, подавшись вперед.
В камине с грохотом обрушилось прогоревшее полено.
Три отпечатка руки
- Откуда вам это известно? - наконец выговорила Кикуно, нарушив затянувшееся молчание.
Забившись в глубокое кресло, она нервно вытирала пот со лба, и в ее почти не зрячих глазах застыл страх.
- З-значит, они б-были похожи?
Кикуно кивнула, потом произнесла пересохшими губами:
- Когда я в первый раз увидела господина Киё, я была потрясена. Конечно, это была гуттаперчевая маска, а не его настоящее лицо, но, вы же знаете, с глазами у меня плохо, так что я не сразу это поняла, и меня поразило невероятное сходство с ним - с Сизумой. Они не просто похожи; они - как близнецы. Я подумала было, что это Сизума вернулся с войны и сидит передо мной. Но потом присмотрелась внимательней и поняла, что это не Сизума, что верхние веки, а еще складки у носа разнятся. Да, это точно, в жилах у них течет одна кровь. Так оно получилось, что племянник и дядя оказались почти одного возраста, ведь господин Киё приходится внуком господину Инугами, а Сизума - сыном, и оба они должны быть похожи на господина Инугами.
Кикуно утерла струящиеся слезы платком. Что и говорить, сердце ее изныло за сына, хотя единственный сын Сахэя Инугами был обречен жить в тени, а теперь пропал на войне.
Вдруг инспектор Татибана повернулся к Киндаити.
- Господин Киндаити, откуда вы узнали, что они похожи?
- Да нет, - ответил Киндаити, избегая взгляда Татибана. - Ничего я не знал. Но, как сказала госпожа Кикуно, они - дядя и племянник, да к тому же одного возраста, вот я и подумал: а не было ли между ними внешнего сходства? И даже не предполагал, что они настолько похожи.
Теперь Киндаити стоял за креслом Кикуно и легонько ворошил свою шевелюру. Глаза у него странно блестели.
Татибана, ожидая более внятного ответа, недоверчиво взирал на профиль Киндаити, однако, не дождавшись, снова обратился к Кикуно.
- Госпожа Кикуно, вы знаете, где Сизума?
- Нет, не знаю, - ответила она твердо. - Если бы я только знала! - И опять залилась слезами.
- Но Сизума знает ваш адрес, да?
- Да.
- Значит, если он жив-здоров, то он должен бы связаться с вами.
- Да, вот я и ждала, ждала день за днем весточки от него.
Татибана сочувственно, но не без подозрения продолжал наблюдать за плачущей женщиной.
- Госпожа Кикуно, когда вы начали ходить в этот дом? И была ли у вас какая-то определенная цель?
Кикуно утерла слезы и спокойно подняла голову.
- Вот поэтому, инспектор, я сегодня и приехала к вам - чтобы объясниться. Это простая случайность, что я стала ходить на эту виллу, и никакой цели у меня не было. Не знаю, известно ли вам, но в эти места прежде ездила другая наставница игры на кото. Звали ее Сю Фуруя. Два года тому назад ее парализовало, и я ее заменила. Когда госпожа Фуруя предложила мне это, я ужаснулась и отвергла ее предложение - мне ни за что не хотелось снова оказаться в Насу или Ина. Больше того, когда я услышала, что одна из ее учениц - госпожа Мацуко, я просто впала в панику. Однако обстоятельства заставили меня согласиться на эту работу. К тому же прошло уже тридцать лет, мое имя, и положение, и внешность - все совершенно изменилось, - говорила Кикуно, грустно прижав ладонь к щеке, - вот я и подумала, что госпожа Мацуко никак не сможет узнать меня. Так я подумала, да к тому же я очень любопытна - вот и решила рискнуть и приехать сюда. Никаких скрытых мотивов у меня не было.
- И госпожа Мацуко вас не узнала.
- Очевидно, нет. Вы же видите, какой я стала.
И вправду, в нынешней Кокин Миякава от прежней Кикуно, очевидно, ничего не осталось. Кикуно, наверное, была хороша собой, когда Сахэй обратил на нее внимание, а у нынешней Кокин один глаз выпучен, другой провалился и незряч, и на лбу широкий шрам. Кто бы мог подумать, что когда-то она была красавицей? Больше того, даже Мацуко не смогла бы предположить, что простая работница с шелковой фабрики ее отца стала известной токийской наставницей игры на кото. Странный узор на ковре судьбы могут соткать тридцать лет.
- Вы приезжаете сюда уже два года, значит, застали господина Инугами в живых. Вы с ним встречались?
- Нет, никогда. Тогда он уже был прикован к постели. И потом, как я могла показаться ему в таком виде? Надеялась, что смогу взглянуть на него, но… - Кикуно вздохнула. - Но я рада, что стала давать здесь уроки, потому что благодаря этому мне удалось присутствовать на его похоронах и принести жертву на алтарь. - Кикуно прижала платок к глазам и снова заплакала.
Какой же недолгой была их совместная жизнь! Их души так льнули друг к другу, но три злобные дочери разлучили их. И даже когда Сахэй умирал и Кикуно была совсем рядом, она не могла ни повидаться с ним, ни открыться ему. Киндаити представил себе, как эта женщина, таясь ото всех и плача, возлагает жертву на алтарь Сахэя, и у него перехватило дыхание.
Татибана смущенно кашлянул.
- Понятно. Теперь давайте обратимся к событиям последнего времени. Вы с самого начала знали, как связаны они с топором, цитрой и хризантемой?
Кикуно чуть вздрогнула и ответила:
- Нет-нет. Вовсе нет. Я ни о чем таком не подумала, когда был убит господин Такэ. Однако, когда убили господина Томо, я занималась с госпожой Мацуко, и пришел детектив…
- Вот именно, - вдруг вмешался Киндаити. - Когда детектив Ёсии появился с вестью из деревни Тоёхата, вы играли на кото с госпожой Мацуко. Хотел бы спросить у вас кое о чем.
- Да?
- Слышал от детектива Ёсии, будто в тот момент, когда он сказал, что убийства могут быть связаны с топором, цитрой и хризантемой, госпожа Мацуко случайно слишком сильно дернула струну, и та порвалась. Это так?
- Да. - Кикуно вопрошающе смотрела на Киндаити своими почти не зрячими глазами. - Это что-нибудь значит?
- Меня интересует не это, а то, что за этим последовало. Госпожа Мацуко, похоже, поранилась, когда порвалась струна - даже кровь пошла из пальца. Тогда детектив Ёсии сказал: "Вы поранились?" Вы это помните?
- Да, прекрасно помню.
- Госпожа Мацуко ответила: "Вот этой струной". Мне хотелось бы знать, что произошло потом. Детектив Ёсии рассказал, что, услышав эти слова госпожи Мацуко, вы нахмурились и как будто в недоумении повторили: "Вот этой струной?" Вы помните?
Кикуно чуть покачала головой.
- В точности - нет, но, может быть, что-то такое и сказала.
- Но кажется, когда госпожа Мацуко услышала, как вы это сказали, лицо у нее на мгновение изменилось. По словам детектива Ёсии, в глазах ее мелькнуло выражение лютой ненависти. Вы этого не заметили?
- О, Небо! - изумилась Кикуно. - Нет, не заметила. Я плохо вижу.
- Может быть, оно и к лучшему, что не заметили, - детектив Ёсии говорит, что лицо у нее было ужасное, и это его так удивило, что запало в голову. Так вот, я хотел бы знать, почему, когда госпожа Мацуко сказала: "Струна вот порвалась", вы с недоумением переспросили ее и почему в ответ госпожа Мацуко изменилась в лице? Что вы об этом думаете?
Кикуно на некоторое время замерла, размышляя, потом, вздрогнув, ответила:
- Понятия не имею, почему лицо госпожи Мацуко приобрело такое ужасное выражение, зато знаю, почему я повторила ее слова. На самом деле я и не заметила, как произнесла их, но, наверное, все-таки произнесла, потому что я была смущена.
- Смущены?
- Госпожа Мацуко сказала, будто поранила палец, когда лопнула струна кото, но это неправда. Лопнувшая струна могла задеть рану, отчего снова появилась кровь, но поранила палец она раньше.
- Раньше? Когда же?
- Это случилось вечером предыдущего дня. Как вам известно, я занималась с госпожой Мацуко и накануне тоже.
- Накануне вечером? - Инспектор Татибана настороженно посмотрел на Киндаити.
Но Киндаити, кажется, не был особенно удивлен и спросил:
- Накануне вечером. Это был вечер, когда убили Томо, да?
- Да.
- Как поранилась госпожа Мацуко? Не могли бы вы рассказать поподробней, что произошло?
- Что ж… - Кикуно комкала в руках платок и казалась несколько встревоженной. - Мне этот случай тоже показался странным. Сколько помню, госпожа Мацуко сказала вам, что несколько раз выходила из комнаты во время урока, и я подтвердила это, когда вы спросили меня. Каждый раз она отсутствовала не слишком долго, минут пять, десять. Но один раз - не помню точно, какой по счету - она вышла и тут же вернулась и начала играть на кото снова, однако я заметила нечто любопытное. Вы знаете, со зрением у меня нелады. В общем я что-то вижу, а вот частности… Но у меня есть слух. Может быть, это самонадеянно с моей стороны, но опыт многих лет позволяет мне легко различить, как звучит кото. И я сразу заметила, что она поранила палец, указательный палец, но продолжала играть, несмотря на боль, как будто ничего не случилось.
Киндаити, слушая рассказ Кикуно, приходил все в большее волнение. Поначалу он запустил пальцы в свою буйную шевелюру, потом начал чесаться все энергичней и яростней.
- И г-госпожа Мацуко т-так и не сказала вам, что поранилась?
- Ни слова.
- А в-вы что-нибудь сказали ей?
- Нет, ничего. Сделала вид, что не заметила, - подумала, если она хочет скрыть это, лучше мне будет промолчать.
- Д-да, да, понимаю. - Киндаити с трудом сглотнул и взял себя в руки. - И на следующий день, когда госпожа Мацуко сказала, что она только что поранилась, вы машинально повторили ее слова.
- Да.
- Отчего же на лице у госпожи Мацуко появилось такое у выражение?
Кикуно еще сильнее принялась тискать платок.
- Не знаю. Скорее всего, она поняла, что мне известно, когда она поранилась, и это ей не понравилось.
- Иначе говоря, госпожа Мацуко не хотела, чтобы кто-то знал, что палец она поранила накануне вечером. Что ж, большое вам спасибо, госпожа Миякава. - Киндаити вдруг перестал чесаться. Повернувшись к инспектору Татибана, он сказал: - Прошу вас, инспектор. Если вас что-то интересует…
Инспектор недоуменно глядел на Киндаити.
- Господин Киндаити, к чему все это? Вы хотите сказать, что Мацуко причастна к убийству Томо? Но он был убит в деревне Тоёхата, или вы забыли? А Мацуко находилась здесь и не выходила из комнаты больше, чем на десять минут.
- Обсудим это позже, инспектор. А сейчас, если у вас есть вопросы к госпоже Кикуно…
Татибана сердито уставился на Киндаити, однако, убедившись, что дальнейших объяснений не последует, снова обратился к Кикуно:
- Остался один, последний вопрос. Что вы, госпожа Кикуно, сами думаете обо всем этом? Убийца - кто-то из тех, кому известно, что произошло между тремя дамами из этой семьи и вами. Кто же это может быть, как вы полагаете? Разумеется, если только это не вы?
Кикуно дернулась, резко вдохнув, и некоторое время смотрела на инспектора. Потом опустила голову.
- Да, именно этого я и боялась. Потому и приехала. Поняла, что в конце концов подозрение обязательно падет на меня - как только станет известно, кто я такая. Вот и решила открыть свою тайну. Я не убийца, и кто это может быть, совершенно не представляю, - спокойно сказала Кикуно.
Инспектор Татибана задал еще несколько незначительных вопросов, но когда в комнату с шумом ввалилась группа из полицейского управления, Кикуно вежливо спровадили в гостиницу, где ее ждала ученица. Группа принесла результаты вскрытия и сравнения отпечатков пальцев.
- Инспектор, - начал было полицейский эксперт Футзисаки. Его лицо пылало от возбуждения.
- Погодите. Одну минутку, прошу вас, - прервал его Киндаити, вызвал звонком служанку и, когда она явилась, попросил: - Пожалуйста, попросите барышню Тамаё прийти сюда.