– Ты считаешь, что это будет трогательное мероприятие? – вежливо спросила она.
Мужчина рассмеялся и покачал головой.
– Люди будут оплакивать свои деньги, которые никогда не получат назад. Половина тех, кто стоит здесь, вкладывали деньги в безумные, фантастические проекты Сёдерстрёма.
Анника перестала записывать, услышав эти слова. Она не могла решить, правильно ли она их поняла.
– Как… Что ты хочешь этим сказать? – спросила она.
Мужчина аккуратно заправил рубашку в брюки и посмотрел на часы.
– Сёдерстрём умел быть очень убедительным. Несколько сезонов, проведенных им в НХЛ, заставили многих поверить, что он может какать золотом. Самое печальное, что он и сам в это верил.
Он помахал рукой человеку в пикейной рубашке, на этот раз светло-зеленой, идеально соответствовавшей цвету травяного поля.
– Сверре, ты слышал? Сейчас будет минута молчания в память о Сёдерстрёме. Придется нам минутку постоять молча.
Сверре побагровел.
– Вот черт, – сказал он, развернулся и поспешно вернулся в ресторан.
Анника удивленно посмотрела ему вслед.
– Что это были за фантастические прожекты? – спросила она.
Мужчина насмешливо улыбнулся:
– Он изобрел новый вид спорта стикбол. Не слышала о таком? Это странно. Или, например, он хотел построить гоночную трассу в Сьерра-Неваде. Знаешь, есть такой национальный парк? Вот именно там. Что же касается теннисного клуба.
– Мне кажется, что Себастиан Сёдерстрём хорошо его содержал, – закончила за него фразу Анника, заметив, что многие гости уже покинули террасу.
– Он тратил на клуб не свои деньги, а чужие, в противном случае не продержался бы так долго. В экономическом плане этот теннисный клуб был дохлым предприятием. Миллионный приз за победу на клубных соревнованиях, ты можешь себе такое представить? Соня!
Мужчина подошел к лестнице и поздоровался с женщиной в розовой кепке. Они обменялись несколькими фразами, и на лице женщины отразилось неподдельное возмущение. Она резко развернулась на каблуках и пошла прочь.
– Извини, – сказала Анника и остановила женщину, когда та проходила мимо нее. – Ты знала Себастиана Сёдерстрёма?
– Спроси об этом у его фанатов, – ответила женщина и попыталась пройти мимо.
Анника сделала шаг в сторону и попыталась ее остановить.
– Ты не можешь сказать, каким он был? – не ожидая ответа, спросила Анника.
Женщина по имени Соня сняла темные очки. На лице явственно отпечатались следы многочисленных косметических вмешательств, особенно вокруг глаз.
– Себастиан Сёдерстрём был фасадом, – ответила она. – Он хотел быть звездой, он жаждал аплодисментов, но не желал ничего для этого делать, он просто хотел все это иметь.
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, – упорствовала Анника.
– Он потакал всем своим причудам, обманом выуживал у людей массу денег, хорошо жил на чужие вложения, пока ему это не надоедало, и тогда он придумывал что-нибудь новенькое. Делал новые вложения, занимал деньги, штукатурил свой фасад и притворялся звездой.
– Но разве он не был звездой? – искренне удивилась Анника.
– Знаешь, – женщина едва не уткнулась своим оперированным носом в лицо Анники, – это было чертовски давно.
Она решительно оттеснила Аннику в сторону и покинула гольф-клуб.
Анника окинула взглядом огромное поле, дорожки и маленькие машинки.
Как прикажете все это понимать и что теперь со всем этим делать? – подумала Анника. Притвориться, что она ничего не слышала? Или надо написать правду, написать, что люди предпочли покинуть ресторан, чем стоять минуту с опущенными головами в память о Себастиане Сёдерстрёме?
"В память хоккейной звезды, – подумала она. – Именно за этим я сюда и пришла".
Она окинула взглядом толпу.
– Ты видишь каких-нибудь спортивных знаменитостей? – спросила она Кариту и в ту же секунду сама увидела одну из звезд НХЛ, парня из Норрланда, который только что подписал контракт стоимостью в четверть миллиарда с одним среднезападным американским клубом. – Вот его-то я сейчас и зацеплю, – сказала Анника и принялась проталкиваться к хоккеисту.
Звезда стояла в окружении нескольких приятелей. Двое из них играли в футбольной команде, взявшей бронзу на чемпионате мира 1994 года, третий был режиссером нескольких, довольно скверных, шведских художественных фильмов.
– Я из газеты "Квельспрессен", – представилась Анника. – Могу я тебя сфотографировать?
Хоккейная звезда обернулась.
– Лучше скажи мне, что здесь происходит? Почему тут собралась такая тьма народа?
– Будет минута молчания в память о Себастиане Сёдерстрёме, – ответила Анника и подняла камеру.
Щелк, щелк, щелк.
– Вот черт, – сказал один из футболистов.
– Вы его знали? – спросила Анника.
– Да, я его знал, – ответил хоккеист. – Я играл с ним за "Тре крунур" один сезон.
– Каким ты его запомнил?
Хоккеист поерошил волосы.
Щелк, щелк, щелк.
– Ну-у, – помедлив, ответил хоккеист, – для своего времени он был хорошим защитником. Я знаю, что у него где-то здесь есть дом, но не знаю точно где.
– Это место называется Лас-Эстрельяс-де-Марбелья, – сказала Анника.
Звезда покачала головой:
– Не знаю, где это находится.
– А вы? – обратилась она к футболистам. – Вы знали Себастиана?
Оба пробормотали что-то отрицательное.
– Я играю в его теннисном клубе, – сказал режиссер-неудачник. – Себбе – это пушечное ядро, ураган. Там, где он появлялся, мир менялся к лучшему.
Вот это другое дело, подумала Анника и сделала еще несколько снимков.
Групповой снимок четырех звезд, все в неброской одежде и в темных очках. Внизу подпись: "Там, где появлялся Себастиан, мир менялся к лучшему".
Она снова обрела почву под ногами.
– Спасибо вам, – поблагодарила она мужчин и вернулась к Карите.
– Я, кажется, знаю этого парня, – сказала она, протянув руку в сторону хоккейной звезды. – Это тот, который…
– Да, это он, – сказала Анника и опустила руку Кариты. – Теперь мы подождем, когда закончится минута молчания, и поедем.
Какой-то человек с густыми седыми волосами и отличной фигурой, широко улыбаясь, вдруг возник перед Анникой.
– Анника Бенгтзон? – спросил он, и она сразу узнала его по гётеборгскому акценту.
– Рикард Мармен? – воскликнула она. – Как приятно наконец совместить твое лицо с твоим голосом.
Они сердечно пожали друг другу руки. Потом Рикард в обе щеки расцеловал Кариту.
– Знаешь, – сказала Анника, отводя Рикарда в сторону парковки, – я должна задать тебе пару вопросов. Ты знал семью Сёдерстрём?
– Знал – это сильно сказано, скажем, что мы были знакомы.
– Правда ли, что Себастиан Сёдерстрём был должен людям массу денег?
Рикард Мармен улыбнулся:
– Да, такое вполне возможно. Но обычно долги делают люди, у которых есть на это средства.
Анника переступила с ноги на ногу.
– Ты должен простить мне мою назойливость, но дело в том, что многие здесь очень на него злы. У них есть для этого основания?
Седовласый мужчина пожал плечами и снова улыбнулся:
– Мало-помалу все они успокоятся. Сейчас они цепляются к деталям.
– Ты сам имел с ним какие-нибудь дела?
Рикард Мармен рассмеялся.
– Нет, – ответил он, – на самом деле нет. У меня нет таких доходов.
Анника оценивающе взглянула на этого человека. На фоне продубленной кожи лица выделялись маленькие голубые глаза. Он носил седую окладистую бороду. Волосы нимбом окружали голову.
– Ты давно здесь живешь?
– Я приехал сюда, когда мне было двадцать три года.
– Ты знаешь, что у Себастиана есть еще один ребенок? Девочка-подросток по имени Сюзетта?
– Да, она бывала здесь, а что?
– Ты знаешь, когда она приезжала в последний раз?
Рикард Мармен погладил бороду.
– Она занималась в школе верховой езды Вибеке в клубе "Канселада", – сказал он. – Мне казалось, что она и сейчас там что-то делает.
Анника подошла к Рикарду на шаг ближе и понизила голос:
– То есть она здесь или совсем недавно была здесь?
Рикард Мармен почесал нос.
– Я не знаю, об этом лучше поговорить с Вибеке.
Он увидел в ее глазах недоумение и продолжил:
– Ну, с Йенсен. Так на самом деле зовут владелицу клуба. У нее там дом. Это находится…
– Я знаю, где находится клуб "Канселада", – сказала Карита и подошла к Аннике. – Могу показать тебе, как туда ехать. Это не очень далеко, по ту сторону горы, там всего.
Гул голосов внезапно стих. В толпе людей на террасе повисла тяжелая тишина. Человек в черном пиджаке и светлых брюках поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей к искусственному озеру, и заговорил:
– Дорогие члены клуба, дорогие гости… Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы почтить память нашего доброго друга и дорогого коллеги, человека, служившего образцом для всех нас.
– Кто это? – шепотом спросила Анника Рикарда.
– Новый владелец. Он приехал в субботу, я сомневаюсь, что он вообще был знаком с Себастианом.
Анника сфотографировала в толпе нескольких человек. Она пыталась делать снимки так, чтобы толпа казалась больше, чем была на самом деле.
Наступила минута молчания. Рыбы бесшумно плавали в озере. Где-то за пределами гольф-клуба стучал лодочный мотор. Тихо стрекотали телевизионные камеры. Люди переглядывались и старались выглядеть грустными.
Анника посмотрела на часы.
Через сорок секунд новый владелец решил, что этого достаточно, и поднял руки.
– Я благодарю всех гостей и корреспондентов (он поклонился в сторону телевизионщиков) и напоминаю, что ресторан открыт до.
– Теперь мы уходим, – сказала Анника, поблагодарила Рикарда Мармена и пошла к выходу.
Дорога вилась по склону горы, как толстая змея. Она была обрамлена широкими тротуарами и замысловатыми фонарными столбами. Время от времени попадались трансформаторные будки и какие-то служебные строения. Через неравные промежутки от трассы ответвлялись узкие дороги, исчезавшие в зелени долины.
Выше виднелись лишь дикие кустарники и репей.
– Неужели здесь везде дома? – спросила Анника, зачарованно глядя на гору.
– Здесь все застроено домами, – ответила Карита. – Дома здесь просторные и фантастически красивые. Почти все стоят у дорог, недалеко от шоссе. Аккуратнее.
Анника нажала на тормоз.
Прямо впереди поперек дороги зияла трещина, занимавшая половину дороги. Выбоина была огорожена коническими столбиками и красно-белой лентой.
– Господи, – простонала Анника, – как здесь вообще ездят?
– Главное, не заезжать за бордюр, – посоветовала Карита.
Дальше в паре мест шоссе было очень мокрым. Оно продолжало виться вверх, к широкой платной дороге, но до нее оставалось еще несколько сотен метров. Дождь приходил сюда с Атлантики, из головокружительного далека, а море расстилалось слева ярко-синим ковром, и вдали виднелись серо-коричневые берега Африки.
Когда они приблизились к цели поездки, первое, что увидели, – это строительство поля для гольфа. Кругом были экскаваторы, буровые машины и грузовики с дерном для лужаек. Здесь строили такое же искусственное озеро, как в Лос-Наранхос.
– Неужели богатым людям нечего больше делать, только ходить по сказочному миру и бить по неподвижно лежащему мячу металлической клюшкой?
– Они не ходят, – возразила Карита, – они ездят на маленьких машинках.
Анника ткнула пальцем в вывеску "Клуб "Ипико". Она свернула вправо. Парковка была полна дорогих машин. Они встали за "ренджровером" и пошли к низкому белому зданию с резными металлическими ставнями на окнах. Слева стояли конюшни, большие открытые стойла из темного дерева, украшенные коваными металлическими деталями, скрытыми от глаз мощными древесными кронами. Белокурые девушки с конскими хвостами занимались чистокровными лошадьми. Сидевшая на телеге женщина что-то сказала одной из девушек, и она громко рассмеялась.
Анника резко остановилась.
– Это не может быть правдой, – сказала она. – Я узнаю это место, я уже здесь была раньше.
– Ты будешь ухаживать за лошадьми? – спросила женщина по-датски. У нее были седые, коротко остриженные волосы и покрасневшие глаза.
Анника озадаченно посмотрела на нее.
– Хёкс и Кингланд снимают здесь лошадей для летнего каталога, – сказала женщина.
Она протянула руку.
– Вибеке Йенсен, – сказала она.
– Анника Бенгтзон, – представилась Анника и скользнула взглядом по каталогам, брошюрам, по упряжи и экипировке, на которые они взирали с таким почтением, когда раз в неделю катались с подругами верхом в Финнторпсе.
– Я понимаю, что ты хочешь расспросить о Сюзетте, – сказала Вибеке Йенсен.
Анника заметила, что женщина тяжело опирается на костыль. Было не похоже, что она ходит с костылем из-за какой-то острой травмы или, как некоторые, для красоты. Было видно, что палкой Вибеке пользуется давно.
– Мне надо переводить? – спросила Карита.
– Нет, я понимаю датский, – ответила Анника. – Итак, она ездила здесь верхом.
Владелица конюшен неловко повернулась.
– Мы можем пройти в мой кабинет, – предложила она.
Они прошли мимо конюшен, и Анника никак не могла избавиться от своего дежавю. Длинноногая девочка лет четырнадцати в белых сапогах ехала на чистокровной арабской лошади по дорожке с препятствиями высотой в тринадцать ладоней. В душе шевельнулось что-то неприятное, наверное, зависть или просто печаль, что исходные условия у нее были другими.
Она любила ездить верхом, и у нее на самом деле хорошо это получалось.
– Могу я попросить тебя об одной вещи?
Анника попросила воды, Карита взяла стакан красного вина.
Они сели в маленькой комнатке – то ли в лавке, то ли в гостиной. Вибеке Йенсен тяжело села, приставила костыль к письменному столу и вытянула в сторону больную ногу.
– Неудачное падение с лошади, – сказала она, перехватив взгляд Анники. – Это было четырнадцать лет назад, но я привыкла и нормально держусь в седле.
Анника смущенно отвела взгляд.
– Мы считали, что Сюзетте стоит здесь поработать, – сказала Вибеке Йенсен и сплела руки на столе. – Это очень грубая и муторная работа. Но из этого ничего не вышло. Сейчас можно сказать, что сам Бог отвел ее от беды и отправил домой.
Женщина посмотрела на конюшни, губы ее слегка вздрогнули.
– Значит, Сюзетта была здесь совсем недавно, но вернулась домой, в Швецию?
Вибеке Йенсен кивнула:
– Она звонила на прошлой неделе, говорила, что ее планы изменились, она решила, что главное – это окончить школу. Думаю, это правильно.
Вибеке поднесла ладони ко рту.
– Ты должна извинить меня, – сказала она.
– Ты хорошо знала эту семью? – осторожно спросила Анника, стараясь не выглядеть слишком навязчивой.
Хозяйка выглянула в окно, посмотрела на конюшни и на эвкалипты, растущие вокруг них.
– Я не особенно хорошо знала эту семью, – сказала она наконец. – У Мю здесь был пони, но я не знаю, что надо было с ней делать дальше. Однако ни Себастиана, ни Веронику я не знала. Вероника ездила верхом до беременности, но потом она так много работала, что у нее не оставалось времени ни на что другое. Зато Астрид…
Она надолго замолчала.
– Астрид я знала немного лучше. Они с моей мамой имели обыкновение ходить на juergas. Она разрешала мне сопровождать их в этих прогулках. Она вообще мне очень нравилась.
– Это Астрид предложила, чтобы Сюзетта поработала здесь?
Вибеке кивнула:
– Астрид просто обожала ее. Я не возражала, девочка прекрасно держалась в седле и умело обходилась с лошадьми.
На письменном столе зазвонил телефон. Вибеке ответила по-испански.
– Мне пора домой, – шепнула Карита. – Сегодня праздник, Вознесение Богородицы.
Анника подняла с пола сумку и встала. Делать здесь было больше нечего.
Вибеке закончила разговор.
– Ты знаешь, когда Сюзетта уехала в Швецию? – спросила Анника.
Хозяйка конюшен тяжело поднялась и оперлась на костыль.
– Она звонила на той неделе, кажется, в четверг, сказала, что едет домой. Я полагаю, что в тот же день она и улетела.
Анника взяла Вибеке за руку.
– Спасибо, что потратила на нас время. Можно мне цитировать твои слова в газетной статье?
Вибеке Йенсен кивнула.
– И можно мне сделать несколько снимков? Не в кабинете, а на улице, чтобы читатели увидели конюшни и всю обстановку?
Вибеке провела ладонью по волосам и задумалась.
– Я неважно выгляжу, – сказала она.
Они вышли во двор, освещенный косыми лучами вечернего солнца, падавшими на конюшни и лошадей.
Анника сделала несколько снимков, пока хозяйка стояла, опираясь на костыль и глядя через двор на строения. Анника еще раз поблагодарила Вибеке и направилась к автомобилю.
– Да, вот еще что, – сказала Анника и остановилась. – Ты сказала, что Вероника много работала. Где она работала?
– Она была адвокатом, – ответила Вибеке. – Работала в адвокатской конторе в Гибралтаре. Это она зарабатывала деньги для семьи.
– А Себастиан? – Анника затаила дыхание.
Вибеке покачала головой.
– Должно быть, она зарабатывала хорошие деньги, – сказала Анника, вспомнив, как выглядел большой дом.
В этот момент зазвонил ее мобильный телефон.
Номер на дисплее был ей незнаком. Она извинилась и ответила.
– Анника Бенгтзон? – спросил женский голос. – Ты мне писала. Что тебе нужно?
– Э-э… – замялась Анника. – Кто ты?
– Ты писала мне в Фейсбуке. Это Ленита.
Тысяча чертей, Ленита Сёдерстрём!
– Да, я писала, – сказала Анника и отошла на несколько шагов в сторону парковки. – Как хорошо, что ты позвонила. Я корреспондент газеты "Квельспрессен" и хочу поговорить с тобой и Сюзеттой, задать несколько вопросов о том, что случилось в Марбелье.
– Я ничего об этом не знаю, – сказала Ленита. – Никто мне ничего не сообщил. Все думают, что я должна знать, потому что была когда-то замужем за этим типом.
– Наверное, это было для тебя сильное потрясение, – сочувственно произнесла Анника.
– Да, конечно, – ответила Ленита. – Это был просто дар судьбы, что Сюзетты там не было, иначе она могла бы вообще оттуда не выбраться.
– Как она отреагировала на это несчастье?
– Да, люди почему-то думают, что она отвечает на звонки по мобильному. До нее невозможно дозвониться, она обычно не заряжает телефон.
Анника посмотрела на дорожки. Девочка в белых сапогах выполняла вольтижировку на арабской лошади.
– Значит, ты до сих пор не разговаривала с ней об этом происшествии?
– Как я могу это сделать? Она в Испании и не отвечает на звонки, а у меня нет номера этой карги Йенсен.
Анника посмотрела вслед маленькой датчанке, которая медленно шла назад в контору.
– Вибеке Йенсен? – переспросила она. – Но почему… Какое у нее здесь дело?
– Сюзетта у нее живет. Она не ладила с этой ведьмой, Вероникой, и убежала к своей работодательнице.
Анника почувствовала, что сходит с ума. Карита внимательно смотрела на нее, не понимая, что происходит.