– То есть ты утверждаешь, что Сюзетта живет у Вибеке Йенсен, датчанки, которой принадлежит клуб "Канселада"?
– Она звонила мне в канун Нового года и говорила, что убежит к женщине, которая владеет клубом верховой езды. А мне все равно, где она живет, пока у нее цела шкура и она не бедствует.
– В канун Нового года? – переспросила Анника. – То есть это было в четверг, так?
– Я сказала ей, что если она не хочет учиться, то пусть работает. Она не должна думать, что будет сидеть у меня на шее целую вечность.
Анника торопливо зашагала к конторе.
– Можешь минутку подождать? – спросила она. – Здесь есть человек, с которым ты должна поговорить.
Она открыла дверь кабинета, и Вибеке удивленно посмотрела на нее.
– Ленита Сёдерстрём, – сказала Анника и протянула Вибеке трубку. – Она думает, что Сюзетта живет у тебя.
Цепь прочесывания собралась к вечеру. Люди пошли от высохшего русла на краю Эстрельи-де-Марбелья, то есть прямо от дома. Синий свет мигалок полицейских автомобилей стелился по диким кустарникам и мертвым оливковым деревьям. Люди скользили как тени между машинами, один человек с отражателями в обеих руках направлял движение всех цепей.
Анника сидела рядом с Никласом Линде в его большом БМВ и наблюдала за происходящим. Она поставила полицейским ультиматум: если она расскажет все, что знает о Сюзетте, то ей разрешат участвовать в прочесывании. Никлас Линде не нашел, что возразить.
Все встали на склоне над высохшим руслом. Анника достала камеру и открыла дверцу машины. Пользуясь ею как штативом, она делала снимки с долгой выдержкой. Она слышала голоса и треск переносных полицейских радиостанций.
– Они смогут найти ее сейчас, ночью? – тихо спросила она.
– Они должны искать ее и найти, – ответил Никлас.
– Она исчезла шесть дней назад, – сказала Анника. – Если она все время была здесь, то, скорее всего, уже мертва.
– Хочешь поговорить с руководителем операции?
– Только короткий комментарий: как он оценивает положение, – ответила Анника.
Они подъехали к руслу. Никлас остановился, вышел из машины и направился к человеку с отражателями. Анника наблюдала, как они разговаривали, энергично жестикулируя. Анника медленно пошла к ним, проходя мимо групп людей с головными фонарями, лестницами и другими приспособлениями для охоты за людьми. Земля была еще теплая, и от нее исходил пряный аромат. С моря тянуло сыростью.
– Наш начальник не оптимист, – сказал Никлас, идя навстречу Аннике. – Платная дорога расположена выше. На противоположном склоне начинается национальный парк площадью много квадратных миль. Я хочу пойти в цепи. Пойдешь со мной?
Анника посмотрела на звезды.
– Сюзетта теперь официально числится в розыске? – спросила она в темноту.
– Ее мать оставила в отделе полиции Вестерорта соответствующее заявление час назад. Интерпол немедленно переслал разрешение сюда. Как только Сюзетта Сёдерстрём пройдет паспортный контроль, возьмет деньги в банкомате или позвонит по мобильному телефону, будет объявлена тревога.
– Неужели Интерпол настолько эффективно работает? – скептически спросила Анника.
– Если она жива, мы ее найдем.
– Ты думаешь, она жива?
Полицейский промолчал. Стоя рядом с Анникой, он смотрел на освещенное луной русло. Анника старалась смотреть прямо перед собой, чтобы не встречаться взглядом с Никласом. Она сомневалась в его уме.
– Есть что-нибудь новое в расследовании убийства? – спросила она.
– Да, есть, – ответил Никлас. – Причина смерти предположительно выяснена.
– Определен газ?
– Это даже не газ, это фентанил.
Анника печально посмотрела в темноту.
– Кажется, мне знакомо это название, – сказала Анника. – Где я могла его слышать.
– Его применили в театре на Дубровке в Москве. Это тот же газ, который русские спецслужбы применили для того, чтобы усыпить террористов и заложников, а потом захватить здание.
Анника внимательно посмотрела на Никласа:
– Там умерло много людей.
– Не меньше ста семнадцати заложников умерли. Некоторые источники утверждают, что на самом деле больше. Выжили семьсот человек. Интересно, что фентанил распыляют в виде аэрозоля, то есть водяного тумана.
– Это вполне соответствует той позе, в которой нашли Себастиана на большом английском письменном столе…
Он метнул в Аннику быстрый взгляд.
– Откуда ты знаешь, что он большой и английский?
Анника отвела взгляд в сторону.
– Еще одна интересная деталь штурма театра в Москве состояла в том, что солдаты и служащие спецподразделений ворвались в здание без противогазов, – продолжал Линде. – Перед штурмом им сделали укол противоядия, налоксона. Налоксон блокирует действие опиатов на несколько часов.
Анника вопросительно взглянула на полицейского.
– Налоксон, насколько я знаю, используют для лечения наркоманов, так как он исключает злоупотребление героином, – добавил Никлас Линде. Ну, так ты идешь?
Она взглянула в ту сторону, где уже исчезла цепь прочесывания, нырнувшая под бетонное основание платной дороги.
Ей надо написать три статьи.
Первая – это осмотр внутренних помещений дома. К статье она приложит не очень качественные фотографии, сделанные с телефона. Их опубликуют, так как низкое качество компенсируется эксклюзивностью.
– Эти снимки нельзя продавать и распространять, – сказала она Патрику. – Они ни в коем случае не должны попасть в испанские газеты. Я проникла в дом обманным путем, и, если это дело вскроется, у меня могут быть большие проблемы.
– Ну, хорошими эти снимки не назовешь, – заметил шеф отдела новостей.
Кроме того, нужен сюжет для дневного выпуска: где Сюзетта?
Девочка объявлена в розыск. Ее надо уговорить выйти на контакт с членами семьи или с ближайшим полицейским, но, как говорит ее мать, Сюзетта не говорит по-испански и плохо знает английский, она не читает газет, не смотрит телевизор и не слушает радио.
"Лучший способ ее найти, когда она куда-то пропадает, – это поискать ее в Майспейс или Фейсбуке", – сказала Ленита.
Мать Сюзетты заказала билет на утро, на тот же рейс, каким прилетела сюда Анника. Завтра днем они договорились встретиться для интервью.
– Значит, Сюзетта сбежала от Сёдерстрёмов заранее? – спросила Анника, но Ленита сделала вид, что не услышала вопрос.
Для третьей статьи не было пока даже сюжета. В ней речь должна пойти о фентаниле, о его свойствах и действии на человека. Может быть, факты о газе надо сопроводить фотографиями дома и сложить из этого связную картину…
Она посмотрела на Никласа Линде и кивнула.
– Да, – сказала она, – я пойду с тобой в цепь.
Четверг. 6 января
При свете луны Анника шагала рядом с Никласом Линде по незнакомой местности и смотрела на звезды. Кусты вокруг были колючими и высокими, но она ничего не боялась. Они шли что-то искать, но не помнила, что именно. Она обернулась к попутчику и спросила, что он думает о лошадях…
Она проснулась от звонка мобильного телефона. Звонок был приглушенный и звучал как будто издалека. Анника села на кровати, завернулась в простыню, прошлась по холодному полу, нашла сумку и вытащила оттуда телефон.
Звонила Карита Халлинг Гонсалес.
– Я могу поработать утром, – сказала она, – но потом мы будем праздновать Вознесение. Ты не хочешь поехать в теннисный клуб?
Анника села на пол и высвободила ноги из простыни. Холод ночи никак не хотел ее отпускать, даже Никлас Линде по-прежнему сидел рядом.
– Мм, – промычала она, – это было бы неплохо.
Только теперь до Анники дошло, что в окно льется свет, но она никак не могла сообразить, который час.
Она отняла телефон от уха и посмотрела время. Было девять сорок семь. Она при этом пропустила, что сказала Карита.
– у стойки.
– Хорошо, – сказала Анника, – когда?
– Алло! Через четверть часа! Ты что, еще спишь?
– Совсем нет.
Она нажала кнопку отбоя.
Удивительно, как госпожа Халлинг Гонсалес прониклась своим поручением. Наверное, ей действительно нужны деньги.
Анника сунула телефон назад в сумку и тут увидела рисунок.
Он немного помялся, но не очень сильно.
Она расправила смеющуюся девочку и улыбающуюся лошадь на письменном столе, последний рисунок, сделанный восьмилетней Мю перед смертью.
Чтобы не расплакаться, она побежала в душ.
Теннисный клуб находился высоко над морем, на краю отвесной скалы. Огромные ворота, украшенные растительным орнаментом, преграждали путь. Ворота были закрыты и заперты.
Анника остановила машину на улице, мешая движению по меньшей мере в одном ряду. Но, как она теперь понимала, в Испании это считается нормальным.
Звонка в воротах не было, и на громкие оклики тоже никто не отвечал.
– Ты уверена, что там кто-то есть? – спросила Анника.
Карита потуже затянула пояс и пошла вдоль стены, окружавшей здание. Анника последовала за ней, таща камеру и сумку. С задней стороны стена оказалась значительно ниже. Не слишком грациозным прыжком им удалось преодолеть это фортификационное укрепление, и они оказались на одной из трибун.
Клуб, в общем, был не очень большим. Один травяной корт и четыре гаревых. В середине высилось клубное здание, дворец обычного типа с зубцами, башенками, эркерами и террасами.
– Ау! – крикнула Анника и просунула голову в открытое окно.
Мужчина с копной густых волос поднял голову от письменного стола.
– Откуда вы взялись?
Он хорошо говорил по-английски.
– Из одной шведской газеты, – ответила Анника. – Вчера я разговаривала с одним человеком из вашего клуба; мне было интересно, не собираетесь ли вы провести какую-нибудь траурную церемонию…
– Ах да. – Мужчина встал из-за стола и стряхнул с колен пыль. – Я тебя помню. Что ты здесь делаешь?
– Я пишу о семье Сёдерстрём для моей газеты. Я знаю, что Себастиан много вложил в этот клуб. Можно мне войти?
Мужчина отодвинул от себя какую-то бумагу, которую читал, сунул ее в ящик стола. Он явно колебался.
– Собственно, мы закрыты сегодня. Я даже не знаю, когда мы откроемся, мало того, не знаю, кого об этом спросить.
– Неужели у Себастиана не было адвоката? – спросила Анника.
Человек потупил взор.
– Был, – ответил он. – Его жена.
Анника все поняла и кивнула.
Мужчина тяжело вздохнул, обошел стол и открыл дверь на террасу, впустив в помещение Аннику и Кариту.
– Меня зовут Френсис, – представился он и протянул руку. – Входите.
Анника и Карита вошли в здание клуба и чинно назвали свои имена. Он сказал, что им надо пройти через приемную. На столе лежали кипы документов.
– Не хотите что-нибудь выпить?
Карита выбрала пиво. Френсис подошел к бару и достал оттуда одну бутылку для Кариты, а вторую для Анники. Она сделала глоток, и алкоголь сразу ударил ей в голову. Она отставила стакан в сторону.
Все огромное здание теннисного клуба состояло из одного-единственного зала – от пола до высоченного потолка. По левую сторону тянулись длинные барные стойки и круглые столы. В середине была приемная, справа – магазин, где продавали спортивную форму и теннисные ракетки.
– Вы не знаете, нет ли у Себастиана юридического представителя в Швеции? – спросил мужчина.
Анника и Карита одновременно покачали головой.
– Я уже все обыскал, – посетовал Френсис, показав на горы бумаг. – Никак не могу найти документы на право собственности, долговые расписки, заявление о намерениях или что там еще требуется от клубов… наверное, все бумаги находятся где-то в другом месте, может быть, на вилле.
Мужчина все время перебирал руками по столу, что-то искал, снова начинал рыться в ящиках. Анника поняла, что он еще не оправился от потрясения.
– Скажи, пожалуйста, кем ты тут работаешь? – спросила она. – Ты заведуешь клубом?
– Я тренер по теннису, – ответил Френсис. – Занимаюсь также арендой площадок. Что мне еще делать? Клубом заведует Себастиан.
– Обычно у тебя много работы?
– Нас десять человек. Я сказал им, чтобы они приходили по понедельникам. Что-нибудь прояснилось с завещанием? Кто будет владеть клубом – Сюзетта?
Он рассеянно окинул взглядом огромный зал.
– Тренажерный зал находится внизу, в подвале, лестница в магазине, – сказал он.
– Ты знаком с Сюзеттой? – уточнила Анника.
Френсис удивленно взглянул на нее:
– Конечно, знаком, я же ее тренер.
– Тренер?
– Она не хочет работать, а без упорства ничего хорошего в теннисе не получается. Я пытался как-то ее заинтересовать, но она все время отвлекается.
Анника недоуменно моргнула.
– Мы говорим о теннисе? Сюзетта играет в теннис?
Френсис наклонился над столом и заговорил тихо и доверительно:
– Жизнью Сюзетты управляют ее чувства, а они у нее переменчивы, именно поэтому ее трудно заставить тренироваться регулярно. Если она не хочет тренироваться, то она и не будет…
Анника кивнула.
– Она… сильная?
– Я и сам пока этого не знаю. Но вполне может достичь моего уровня.
Анника поняла, что задаст сейчас глупый вопрос.
– И какой это уровень?
– Я был тридцать восьмым в мире, когда мне было девятнадцать.
Анника прищурила глаза и внимательно всмотрелась в сидевшего перед ней человека.
Почему она ничего о нем не слышала? Впрочем, что она слышала о других спортсменах, занимавших тридцать восьмое место в мире, за исключением, может быть, игроков в хоккей с мячом или шайбой?
– И теперь ты работаешь здесь?
Френсис улыбнулся, лицо его разгладилось.
– Я устал, – сказал он. – В этой игре ничего не получается и у самых талантливых игроков, если им не нравится их жизнь. Меня отправили в теннисную школу в США, когда мне было одиннадцать лет. Понятно, что для меня это был шанс, но это означало, что я должен был расстаться с семьей. Игра не стоила свеч. Я бросил большой спорт, когда мне было двадцать лет.
– Сюзетта могла стать сильной теннисисткой? Пробиться в число лучших в мире?
– Девочка очень похожа на своего отца, она очень спортивна. А Себастиан одаренный теннисист.
Он употребил настоящее время, но Анника не стала поправлять его.
– Хотя теперь уже поздно, – заметил Френсис. – Ей надо было больше работать, когда она была моложе.
– Ты слышал, что она пропала?
Френсис кивнул.
– Ты не знаешь, где она может находиться?
Он покачал головой.
– Когда ты в последний раз с ней разговаривал?
На несколько секунд Френсис задумался.
– Наверное, в четверг. Она приехала и отменила тренировку, сказала, что будет с подругой отмечать Новый год и на другой день ей надо будет выспаться.
– Она сказала, кто эта подруга?
Тренер задумчиво посмотрел в окно на площадки.
– Амира? Кажется, так. Или Самира? Очень трудно запоминается это имя. Может быть, Акира…
– Ты не знаешь, где живет эта подруга?
Френсис обошел стол и сел. Анника следила за ним взглядом.
– Как ты думаешь, она тебе позвонит? У нее есть мобильный телефон?
Френсис взял со стола какие-то бумаги и сунул их в папку.
– Она попыталась позвонить со своего мобильного, когда была здесь, но потом сказала, что он не работает. Это очень ее раздражало.
– Тебе не кажется, что она это придумала? – спросила Анника.
Френсис положил папку, не застегнув хромированные кнопки, и, подняв голову, взглянул на Аннику:
– Придумала? Что ты хочешь этим сказать?
– Не инсценировала ли она неполадки с телефоном, чтобы ты потом не ломал себе голову, почему она не отвечает на звонки?
Тренер задумался.
– Нет, – сказал он наконец и застегнул папку. – Сюзетта всегда была прямодушной и очень импульсивной. Она никогда не разыгрывала спектаклей.
– У тебя нет никаких предположений относительно того, где она может прятаться?
Френсис положил руки на груду бумаг.
– Вы не искали ее в конюшне? Скорее всего, там она и прячется. Если она интересовалась чем-то на самом деле, так это лошадьми.
По дороге в отель "Пир" обе женщины молчали.
– Значит, она находится у этой Амиры-Самиры-Акиры, – заговорила Карита.
– Очень сомнительно, – отозвалась Анника. – Если она хотела убежать, то какой смысл был ей рассказывать об этом отцовскому тренеру?
– Ты на самом деле думаешь, что она сбежала? – спросила Карита. – Тебе не кажется, что с ней что-то случилось?
Анника затормозила на повороте, пропуская очередного британца, который, как обычно, смотрел не в ту сторону.
– Слишком уж она расчетливо себя ведет для такой импульсивности. Она звонит матери и говорит, что будет жить у Вибеке Йенсен, а Вибеке Йенсен говорит, что поедет домой в Швецию. Тренер же говорит нам, что она собиралась праздновать Новый год с подругой, а потом целый день отсыпаться, и при этом показывает ему, что ее телефон не работает.
– Я вижу, что это превосходно разработанный план бегства.
– Интересно, что она сказала отцу? – задумчиво спросила Карита.
– Да, – согласилась Анника и свернула на шоссе, – но этого мы никогда не узнаем.
– Если она на днях не объявится, ты расскажешь все это в полиции?
– Я напишу об этом в газете, – ответила Анника.
– Кстати, не хочешь поехать сегодня к нам? В два часа мы поедем обедать в Эстепону, а вечером устроим скромную вечеринку с соседями, немного развлечемся…
Анника помедлила с ответом, сворачивая к гавани. Надо ли ей купить по такому случаю какой-нибудь еды?
– Мне надо писать, – сказала она, – и я думаю, что.
– Тебе надо есть. К тому же мы начнем поздно. Приежай в половине девятого или в девять. Много спать вредно.
Анника улыбнулась и свернула к отелю.
– Как я вас найду?
– Надо ехать прямо до пересечения семи дорог. Я тебе по имейлу пришлю маршрут.
Переводчица открыла дверцу и зацокала по тротуару высокими каблуками.
Анника поставила машину, поднялась в номер и посмотрела на часы. Как раз хватит времени на то, чтобы пообедать и написать статьи и интервью до того, как Ленита Сёдерстрём приземлится в Пуэрто-Банусе.
Анника, а точнее, газета "Квельспрессен" заключила соглашение с матерью Сюзетты. Газета оплатит трехдневное пребывание в отеле "Пир" с условием, что в течение этого времени она не будет давать интервью другим изданиям.
Анника включила компьютер и перешла на сайт "Квельс-прессен".
Доминировало интернет-издание, выделявшееся на фоне других, как человек с носом длиной четырнадцать сантиметров.
Она перешла к другим важнейшим новостям дня, к своей статье о Сюзетте. Гибель семьи Сёдерстрём была выделена в отдельный сетевой блок: "Убийство на Солнечном Берегу". Стокгольмской редакции удалось добыть школьную фотографию Сюзетты за седьмой класс, но там Сюзетта явно не похожа на себя нынешнюю. Здесь она неуверенно улыбается в камеру, у нее длинные каштановые волосы. В описании Интерпола говорится о коротко стриженных черных волосах.
Анника пробежала свой текст, и он ей не понравился.