Не мог ли сам господин Ларссон прислать это сообщение? Может быть, это вовсе не Сюзетта решила дать знать о себе, а незаслуженно обиженный учитель сообщил им, что его уволили из-за них?
Если его уволили из-за электронных писем, то руководство школы наверняка их ему предъявило. Он видел адреса и имел все возможности войти в hotmail и попытаться взломать код. Это не нейрохирургия! Она и сама сделала это несколько лет назад, когда, занимаясь расследованием убийства председателя Нобелевского комитета Каролины фон Беринг, вломала в Сети ее альтернативный адрес andrietta_ ahlsell@yahoo.se.
Анника выбежала в прихожую, достала из сумки компьютер и пошла с ним на кухню. Только там она могла подключиться к Интернету. Она все время собиралась провести беспроводную связь, но руки до этого так и не дошли. С другой стороны, она сомневалась, что это полезно для здоровья – сутками купаться в электромагнитном излучении. В газете беспроводное соединение работало уже давно, и каждый раз, возвращаясь с работы домой, Анника чувствовала себя так, словно целый день держала голову в микроволновой печи. Хорошо, что этого нет у нее дома.
Компьютер загрузился, и Анника сразу зашла в Фейсбук.
Новых сообщений не было, а Полли Сандман в Сети отсутствовала.
Она вошла в hotmail и ввела имя пользователя herr-gunnar-larsson. Ввела для начала самый вероятный пароль
polly.
Неверный адрес или пароль. Повтрите попытку.
suzette
Неверный адрес или пароль. Повторите попытку.
blackeberg
Неверный адрес или пароль. Повторите попытку.
Интересно, сколько попыток ей осталось до того, как ее заблокируют? Может быть, сколько угодно, но наверняка Анника этого не знала.
Она сдалась, вышла из hotmail и зашла на свою страницу в Фейсбуке. Она написала Полли письмо, в котором спросила, не думает ли она, что Гуннар Ларссон взломал ее код.
Потом она некоторое время сидела и бесцельно смотрела на экран.
До отъезда она не позвонила Никласу Линде. Он просил ее позвонить. Это были его последние слова, когда она позавчера выходила из его машины.
Может быть, он хотел ей что-то сказать, но не хотел, чтобы это слышала Лотта.
Она сцепила руки с такой силой, что ногти вонзились в ладони.
Потом она вошла на информационный сайт и набрала niklas linde – без географических ограничений.
Слишком много ответов (170). Ограничьте область поиска.
Она убрала звуковые справки, чтобы исключить всех, кого звали Lind или Lindh, и попыталась найти снова.
Получилось десять ответов, из них у восьми человек фамилия была Линде. Четверо проживали в Сконе, один выехал на жительство в Швейцарию, а трое были зарегистрированы в районе Стокгольма.
Анника посмотрела годы рождения и сразу нашла своего Никласа.
Линде, Бу НИКЛАС Юнгве
Адрес регистрации: ЭНГСЛЮККЕВЕГЕН 73,
245 62, ЕРУП
Лен: 12 СКОНЕ
Община: 3 °CТАФФАНСТОРП
Приход: 06 УППАКРА
Ему тридцать три года.
Анника начала новый поиск, набрала фамилию – Линде, номер почтового отделения 245 62, пол – женский.
Бинго! Три ответа по тому же адресу.
Линде, Анна МАРИЯ, тридцати трех лет.
Линде, Кайса ЕЛЕНА, десяти лет.
Линде, Альва НАТАЛИ, трех лет.
Его жена и две дочери. Нет ли у него еще и сына?
Она в третий раз начала поиск: Линде, пол мужской и номер почтового отделения.
Снова бинго.
Линде, Бу ОСКАР, восьми лет.
Она долго смотрела на это имя. Мальчик, ровесник Калле. Оскар. Наверное, у него выпадают зубы, и он по телефону рассказывает об этом папе, который работает в далекой Испании.
Тяжелая у тебя работа, Никлас. Жена и трое детей в Ерупе. Интересно, где это? Скорее всего, где-то возле Мальмё. Идиллическое, видимо, место. Энгслюккенвеген.
В сумке зажужжал мобильный телефон. Анника соскочила с кухонного стула, ушибла палец ноги о ножку стола и выбежала в холл.
– Анника?
Это был Никлас Линде.
Анника поспешно посмотрела на компьютер. Не мог ли он видеть ее поиски?
Вполне возможно, но звонит он, наверное, не поэтому.
– Привет, – удивленно сказала она. – Я уже в Стокгольме.
– Слушай, – заговорил он, и Анника только теперь поняла, что он говорит очень серьезно и сухо. – Я хочу задать тебе несколько вопросов, ты можешь сейчас говорить?
Она вернулась на кухню и выключила сайт, на странице которого перед ней лежала вся семья Никласа Линде.
– Да, конечно, – ответила она, подняв ушибленную ногу.
– Речь пойдет о Юхане Зарко Мартинесе, шведском гражданине, с которым ты встречалась в тюрьме в Малаге.
– Я слушаю, – сказала Анника.
– Могу я спросить, о чем вы беседовали?
– Конечно, можешь, но не знаю, отвечу ли я. Если речь идет о каких-то личных вещах, то, знаешь, есть закон о защите источников и…
– Парень умер, – сказал Никлас Линде. – Сегодня утром его нашли в камере мертвым.
У Анники подкосились ноги, и она опустилась на стул. Сквозь жужжание компьютера она слышала, как шумит в ушах кровь.
– Умер? От чего?
– Его, естественно, вскроют, но некоторые вещи врач может утверждать уже сейчас. У него были узкие зрачки, точечные. Это очень характерно для передозировки морфина.
Анника тряхнула головой, чтобы прийти в себя.
– Морфина? Но как он его получил там, в тюрьме?
– Вот об этом-то я и хотел тебя спросить. Ты была последней, кто с ним говорил. Он просил наркотики, когда вы разговаривали?
У Анники сильно забилось сердце и вспотели ладони.
– Нет, – нервно ответила она. – Он сказал, что редко нюхает кокаин, предпочитает пиво.
Она с трудом сглотнула и кивнула самой себе.
– Да, так и было, – сказала она. – Он спросил, нет ли у нас с собой пива. Он утверждал, что его очень легко пронести в камеру.
– Но у вас не было с собой пива?
– Естественно, нет.
– Что говорила Карита во время интервью?
– По большому счету ничего. Она переводила, когда мы общались с охраной, но Юхан прекрасно говорит по-шведски.
– Что она говорила потом?
Анника задумалась.
– Ничего. Или нет, она спросила, что прошептал мне на ухо Юхан, когда мы уходили.
– Прошептал? И что же он прошептал?
– Ничего особенного, он обнял меня и попросил помочь ему выбраться из Малаги. Я ничего ему не ответила, потому что сказать мне было нечего.
– Почему Карита об этом спросила?
– Не имею ни малейшего представления.
– Ты вчера работала с Каритой?
– Вчера, в пятницу? Нет, я брала одно интервью в Гибралтаре, а второе в Эстепоне, но в первом случае по-датски, а во втором по-шведски. Почему ты спрашиваешь?
Никлас Линде умолк. В трубке слышалось лишь потрескивание.
– Карита Халлинг Гонсалес посетила в камере Юхана Зарко Мартинеса вчера днем. После этого ее зарегистрировали как посетительницу, и она могла навестить его еще раз.
– Ты и в самом деле уверен, что это морфин? Это не может быть что-то другое?
Она чувствовала какое-то болезненное возбуждение.
– Если Хокке снабдили морфином не надзиратели, то, значит, это сделала Карита. Она единственная, кто имел такую возможность. У Хокке не было в тюрьме сокамерников и не было других посетителей.
Анника прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.
– Это невозможно, – возразила она. – Я была у нее дома. Да, она тщеславна, она терпеть не может англичан, но она искренне любит своего мужа… Что говорит она сама? Ты с ней не разговаривал?
– Интерпол объявит ее в розыск, как только будут результаты вскрытия.
– Почему? Она пропала?
– Дом заперт. Ее муж сегодня сегодня с утра не вышел на работу и до сих пор там не появился.
Анника открыла глаза и тупо уставилась на кухонный шкаф.
– Исчезла вся семья? И дети тоже?
– Карита что-нибудь рассказывала тебе о своей жизни или о семье?
– Зачем это?
– Первые, кого мы обычно ищем, – это родственники и близкие друзья.
Анника слышала собственный голос как будто издалека, как будто другой человек пользовался ее голосовыми связками.
– Она росла в Беверли-Хиллз, там познакомилась со своим мужем Начо. Он детский врач, родом из Колумбии. В начале девяностых они жили в Боготе. Свекор Кариты, кажется, его звали Виктор, был там начальником полиции, и его убили мафиози, после чего они были вынуждены бежать из страны, так как мафия обычно вырезает целые семьи, чтобы никто не мог унаследовать…
– Что-нибудь еще?
Анника плотно закрыла глаза.
– У ее родителей была биотехнологическая фирма, "Селл Импакт". Когда они умерли, она унаследовала эту фирму и сразу ее продала, потому что ничего не понимала в биотехнологиях. На деньги, вырученные от продажи, они купили таун-хаус в Новой Андалусии.
– Возможно, коллеги в Стокгольме позвонят тебе, чтобы формально допросить, а для меня пока достаточно. Ты должна сохранить все это.
Анника оперлась о кухонный стол.
– Подожди секунду. Сведения уже обнародованы? Мы можем написать об этом в газете?
– Тебе надо связаться с пресс-центром полиции. Все, что я тебе сейчас сообщил, – это неофициальные данные, надеюсь, ты это понимаешь.
– Еще одно, – сказала Анника торопливо, боясь, что передумает. – Почему ты не сказал мне, что женат?
В трубке наступила тишина.
– Но, Анника, неужели ты чувствуешь себя обманутой?
Она откашлялась.
– Нет, – ответила она, – я чувствую себя порочной.
Существуют определенные границы. Она никогда не станет такой, как эта сучка София Гренборг.
– Мария знает. Не все и не знает с кем, но это и не важно. Важно, что я никогда ее не оставлю. В этом она уверена.
"В том, что ты сам себя обманываешь? – подумала Анника. – В один прекрасный день ты встретишь женщину, перед которой не сможешь устоять, и тогда твоя жена останется с носом на своей Энгслюккевеген".
В трубке снова наступило молчание.
Надо рассказать ему о Сюзетте, о сообщениях, о том, что она, возможно, жива.
– Есть что-нибудь еще? – спросил Никлас Линде.
Анника не ответила.
– Тогда пока. Береги себя.
Он отключился.
Анника бессильно опустилась на стул.
Ее тошнило или хотелось плакать или и то и другое вместе.
Карита Халлинг Гонсалес посетила Юхана Зарко Мартинеса в тюрьме вчера во второй половине дня. Интерпол объявит ее в розыск, как только будут готовы результаты вскрытия.
Нет, это просто невозможно. Колумбийская мафия не щеголяет леопардовыми сумками и туфельками на шпильках.
Пиво. Морфин. Мертвые мужчины.
Тридцать седьмой размер обуви. Бывают ли у мужчин такие маленькие ноги?
Анника встала, подошла к столу, открыла холодную воду и попила прямо из крана. Струя холодной воды растеклась по лицу, шее, попала за воротник.
Как она может решать, кто преступник, а кто нет? Именно скандинавские полицейские рекомендовали Кариту Халлинг Гонсалес, они и сами пользуются ее услугами переводчика.
Она завернула кран, взяла бумажное полотенце и вытерла шею.
Негодяи и мошенники, занимающие верхние ступени в преступной иерархии, выглядят, наверное, как обычные люди. Губная помада и модное каре, леопардовая сумка и высокие шпильки, почему нет?
Она снова села за стол. Закрыла глаза и представила себе виллу в Новой Андалусии, попыталась вообразить, что там происходило в ту ночь, представить себе Кариту, как она пускает в дом газ, а потом перешагивает через мертвые детские тела…
Она отбросила эти мысли. Это невозможно.
Могло ли это быть какое-то недоразумение?
Не стала ли Карита жертвой заговора?
Или она сумасшедшая?
Анника энергично покачала головой. "Нет, не сумасшедшая, а одержимая. Невозможно убить семь человек, если за этим не стоит что-то огромное, если нет немыслимо высоких ставок. Или я ошибаюсь? Может человек одновременно любить свою семью и ненавидеть соседей-британцев за то, что они не платят за чистку бассейна?"
Она встала и снова попила, но на этот раз из стакана.
Какая ужасная бездна! Какое блестящее положение она себе создала!
Работая переводчиком во время допросов, она точно знала, что говорили арестованные.
Работая с Анникой, она узнавала о ходе расследования.
И ведь это она сама предложила Карите пойти с ней в тюрьму.
Анника вздрогнула, когда зазвонил мобильный телефон. Номер скрыт. Наверное, это из газеты, видимо, Патрик.
– Слушаю, – сказала она. – Да, я приехала домой.
– Привет, это Джимми Халениус.
Господи, его только не хватало.
– Привет, – тускло ответила она.
– Я позвонил не вовремя?
– Парень, у которого я брала интервью в четверг, умер в тюрьме, и я сейчас думаю, что моя переводчица – убийца из колумбийской мафии, – сказала она.
– Вот черт! – воскликнул Халениус. – Что это за тюрьма?
– В Малаге.
– Зарко Мартинес? Чертовски неприятно. Мы собирались добиваться его выдачи.
– Теперь уже поздно.
– А кто убийца?
– Женщина, которая работала в полиции переводчицей.
– Вот черт! – повторил статс-секретарь. – Не хочешь приехать вечером ко мне в гости?
– Мне надо писать, – сказала Анника. – Если бы я принесла требование МИДа о его выдаче, то Зарко Мартинес, вероятно, был бы жив и здоров.
– Я понимаю, – сказал Джимми Халениус. – Удачи в МИДе. Приходи, когда захочешь.
Анника опустила руку с трубкой и уставилась на компьютер.
Историю о Карите она сегодня писать не будет. Это дело будущего. К тому же надо получить формальное разъяснение. Она была рада, что нашелся человек, подтвердивший факт смерти Мартинеса. Пока не подтверждено остальное – участие Кариты, причина смерти, морфин и последний посетитель.
Связать это преступление с убийством семьи Сёдерстрём она пока тоже не может.
Анника выпрямилась и провела ладонью по волосам.
Куда Карита могла уехать? В Колумбию она отправиться не могла. Ведь вся их семья была вынуждена оттуда бежать? Они осели в шикарном пригороде, потому что отца Начо убила мафия? А мафия вырезает целые семьи, чтобы никто не мог унаследовать…
Она внезапно представила себе Кариту в тот дождливый день, когда полицейский разрешил им войти в дом и когда она впервые узнала, что была еще одна девочка, которую звали Сюзеттой.
Еще один ребенок? – спросила тогда Карита, прикрыв глаза и побледнев.
Она тогда отметила реакцию Кариты, но подумала, что ее просто потрясло жестокое убийство.
"Ты не смогла всех убить, – подумала Анника. – Остался один человек, который мог получить наследство. Какая неудача, какой прокол".
Анника принялась расхаживать по квартире, зашла в детскую и коснулась рукой кроваток.
Потом ей в голову пришла одна мысль, и она поспешно вернулась на кухню.
Она разбудила компьютер, впавший в режим ожидания, и вошла в Гугл.
Может быть, свекор Кариты, убитый мафией, почитается как герой на каком-нибудь испаноязычном сайте? Виктор? Виктор Гонсалес?
Она получила 965 тысяч ответов.
Тогда она набрала виктор гонсалес полиция богота.
Число ответов сократилось до 179 тысяч.
Она отодвинула компьютер в сторону. Посмотрела на часы. Надо позвонить Патрику и Берит и рассказать о Хокке Зарко Мартинесе. Если на телевидении не посыпались камни с неба, если никто не отправил молнию в какое-нибудь телеграфное агентство, то, скорее всего, их новость об этом будет первой. Если, конечно, она не станет терять время.
Она сделала в голове быстрый подсчет.
Насколько велика вероятность того, что какое-то другое средство массовой информации получило сведения о смерти и подтверждение, если оно не обратится к ней?
Вероятность приблизительно равна нулю.
Во всяком случае, она не станет звонить Патрику до тех пор, пока не разберется кое в чем.
Анника потянулась за сумкой и достала оттуда блокнот, исписанный у колонны после посещения тюрьмы. Она листала блокнот, одновременно потянувшись за яблоком, которое знавало лучшие времена. Потом взяла мобильный телефон и позвонила в пресс-центр министерства иностранных дел. Она откусила большой кусок и всосала яблочный сок, перевернула страницы блокнота, на которых были записаны интервью с Вильмой и адвокатом в Гибралтаре. В трубке что-то щелкнуло, и раздался женский голос:
– Вы позвонили в пресс-центр министерства иностранных дел. Будьте любезны подождать.
Женщина неестественно тянула звуки "и" и "а".
– Как долго ждать? – поинтересовалась Анника, но женщина уже переключила телефон в режим ожидания. Слышался только шелест, напоминающий тихий шум в ушах.
Анника шумно вздохнула, надеясь, что это вздох услышат на другом конце линии. Естественно, интервью в тюрьме должно выйти до завтрашнего утра. Новости распространяются быстрее статей. Она снова принялась перелистывать блокнот.
Что она может использовать уже сейчас?
Ее взгляд упал на интернет-адрес, который она списала с витрины за углом рядом с конторой Вероники Сёдерстрём.
Это была витрина маклерской конторы, где висело объявление о продаже виллы Сёдерстрёмов.
В трубке раздался какой-то звук.
– Алло? – сказала Анника.
Ответа не было.
Она положила яблоко на пол, подтащила к себе компьютер и набрала в поисковой строке интернет-эксплорера www. aplaceinthesun.se.
Пока компьютер мучительно искал требуемую страницу, Анника откусила и съела еще кусок яблока.
Добро пожаловать в "Место под солнцем", в бюро вашего надежного агента на Солнечном Берегу, стояло в заголовке сайта.
Страница выглядела точно так же, как страницы других маклерских контор, которых Анника много повидала, когда интересовалась мировыми ценами на недвижимость, хотя и была немного проще. Бюро, видимо, было небольшим. Логотип, расположенный в верхнем углу слева, был расплывчатым и некрасивым. Под логотипом располагался ряд клавиш с названиями подразделений: Домашняя страница, Поиск недвижимости, Новые направления, О нас, Контакты. Анника выбрала "Поиск недвижимости", чтобы найти виллу в Новой Андалусии, но ссылка оказалась пустой.
– Пресс-центр министерства иностранных дел. Вы не подождете?
– Алло? – сказала Анника и отпустила клавиатуру. – Я уже долго жду…
В трубке снова что-то щелкнуло и возобновился шум.
Анника бросила огрызок в мусорное ведро.
Какие чертовски вежливые у нас дипломаты, подумала она и кликнула "О нас".
Всплыл обычный английский текст, полный всякой чепухи: "Покупка недвижимости в Испании – это мечта многих, но она связана также с большими вложениями. Поэтому вам потребуется квалифицированный совет и помощь со стороны солидного предприятия. Мы открыли нашу первую контору на Солнечном Берегу еще в 1968 году и помогли тысячам людей обрести новый дом на солнечных берегах Испании."
Анника раздраженно вернулась на стартовую страницу и выбрала "Контакты". Она уже хотела выйти и отсюда, когда ее внимание привлекли адреса электронной почты.
astrid.paulson@aplaceinthesun.se