– У нас с мужем рождались только девочки. Но от второй жены у него родился мальчик, Александр. Ты спасла его, дитя моего супруга, его единственного сына. Поэтому я у тебя в долгу, и поэтому я впустила тебя сюда.
– Я думала, что мусульманские женщины не выходят замуж за христианских мужчин, – заметила Нина.
Фатима удивленно посмотрела на нее:
– Давид принял ислам. Ты этого не знала?
Она встала, встали и Нина с Анникой.
– Вы переночуете здесь. Утром Аббас отвезет вас в Танжер.
Она посмотрела на Аннику:
– Мое отношение к тому, что касается Сюзетты, понятно. Она сама решит, будет ли давать интервью. Я верю в свободу воли человека. Бог – не принуждение, Он – дар.
Фатима вздохнула, и стало понятно, что никаких иллюзий она не питает.
– Вы свободны рассказывать о том, что произошло этим вечером на ферме, – сказала она. – Я никогда никому не угрожаю и никого ни к чему не принуждаю. Но считаю, что каждый должен отвечать за то, что он делает.
Было слышно, как в доме запели несколько женщин.
– В твоей комнате разбито окно, – сказала Аннике Фатима. – Амира укажет вам обеим вашу спальню. Вы найдете Амиру на кухне.
Она махнула им рукой, и Анника краем глаза заметила, как Фатима отвернулась к темному окну.
Анника получила назад компьютер, фотоаппарат и телефон. К ее удивлению, телефон был в Сети.
– Мама установила здесь мачту, – сказала Амира. – У нас собственная электростанция с солнечными батареями и ветряками. Энергии хватает на освещение дома и конюшни, но иногда мощности мало, если мы включаем полное освещение двора. Тогда бывает печально и темно, как сегодня вечером…
– Как себя чувствует Зине? – спросила Анника.
Красивое лицо Амиры омрачилось.
– Он умер, – сказала она. – Похороны завтра утром. Таков обычай. Сейчас он стоит на лестнице из кухни.
Она повела их по той же узкой лестнице, по которой Анника и Ахмед поднимались вчера вечером. Лампы на лестнице сегодня горели ярче, потому что освещение двора было не таким ярким.
– В твоей комнате разбито окно, – сказала Амира Аннике.
– Я знаю. Там осталась моя сумка. Мне можно ее взять?
Амира кивнула.
– Дверь открыта. Мы с Сюзеттой приготовили для вас большую комнату. Она лучше обставлена, и там есть электричество и ванная комната.
Она показала им нужную дверь.
Анника и Нина переглянулись и вошли в отведенную им спальню. Анника оставила дверь приоткрытой. Никто не стал ее запирать.
Комната эта и в самом деле была больше, чем каморка, где она провела предыдущую ночь. Здесь стояли две широкие кровати, большой письменный стол и два кресла. Под потолком висела люстра, а на столе стояла настольная лампа.
– Я иду в душ, – сказала Нина.
Она исчезла в ванной. Анника поставила свои вещи на одну из кроватей, вышла в коридор, нашла свою прежнюю комнату и открыла дверь.
Пол был залит водой. Балконные двери раскачивались на ветру. Выдирая простыню, Анника сдвинула с места матрас, но сумка по-прежнему стояла в изножье кровати. Прошлепав по луже, Анника подошла к сумке и подняла ее. Под сумкой лежала белая брошюрка. "Место под солнцем" Сив Хофман.
Она положила книгу в сумку и вернулась в спальню. Анника снова оставила дверь приоткрытой, села на кровать и посмотрела на дисплей телефона. Батарея была почти разряжена, на дисплее было три сообщения о пропущенных вызовах. Один звонок от Томаса, второй от Андерса Шюмана, третий снова от Томаса.
Было, кроме того, два сообщения. Первое от главного редактора, деловое и сжатое:
"Надеюсь, что ты прислала мне эти статьи не из сумасшедшего дома. Позвони".
Второе сообщение, от Томаса, было длинным и нерешительным:
"Привет, Анника, это я… Знаешь, я помню, что обещал позвонить после. да, ты знаешь. но я с тех пор много думал, Анника, я действительно все обдумал и хочу знать. не можешь ли ты позвонить мне. Если захочешь. Позвони мне на мобильный, будь добра. Вот и хорошо. Пока."
Она закрыла сообщения и прижала телефон к груди.
Таких необычных посланий она от него до сих пор не получала. Может быть, что-нибудь случилось с детьми? Нет, неужели он не сказал бы об этом прямо?
Анника тихо сидела и прислушивалась к шуму льющейся в душе воды. Она быстро закрыла дверь и села на кровать. Сделав глубокий вдох, нажала кнопку "Позвонить".
– Я получила твое сообщение, – сказала она тихо.
– Очень хорошо, что ты позвонила, – произнес он сухим и официальным тоном. – Ты можешь минутку подождать?
– Конечно, – ответила Анника.
В душе перестала литься вода. На другом конце линии слышался какой-то скрип. Было слышно, как закрылась дверь, и раздался голос Томаса, гулко отдававшийся, по-видимому, на лестничной площадке:
– Алло? Анника?
– Да, я здесь.
– Знаешь, я немного приболел, но мне надо о многом с тобой поговорить. Мы можем встретиться?
Она откашлялась, слыша, как за стеной, в ванной, спустили воду.
– Я не в Стокгольме, – сказала она. – О чем ты хочешь со мной поговорить?
– Я думаю, что это была большая ошибка.
Анника изо всех сил зажмурила глаза.
– Что? – спросила она. – Что было большой ошибкой?
– Развод, – тихо сказал он.
Она открыла глаза и рот, но слов не было.
– Анника?
В комнату из душа вошла Нина в двух полотенцах – одно было обмотано вокруг головы, второе – вокруг туловища.
– Горячая вода скоро кончится, – сказала она.
– Ты где? – спросил Томас.
– Я в командировке, – ответила Анника. – Ты оставил мне такое сообщение, что я решила позвонить сразу. Можно я позвоню тебе, когда вернусь в Стокгольм?
– Да, конечно.
На линии наступила тишина. Нина сняла с головы тюрбан и встряхнула мокрыми волосами. Она положила полотенце на кресло и осталась стоять посреди комнаты.
– Еще одно. Ты сейчас стоишь на лестничной площадке в доме на Грев-Турегатан?
– Э, да, а что?
Она потрогала ресницы кончиками пальцев.
Значит, он все же сидит дома со своей сожительницей и, когда звонит эта его бывшая, выскакивает на лестничную клетку и говорит, что жалеет о разводе.
– Нет, ничего, – сказала она. – Я позвоню.
Она отключилась.
– Не помогло, – пожаловалась Нина. – Чувствую себя такой же грязной, как до душа.
Даже в таком виде она все равно выглядела собранной, сильной и сосредоточенной.
Анника отложила мобильный телефон. Зарядного устройства у нее не было. Нужна была запасная батарея. Она потянула к себе сумку и вытащила оттуда белую книжку.
– Сюзетта нашла ее в библиотеке, – сказала она.
Она подошла к кровати Нины и протянула ей брошюрку.
– Ты видела ее раньше?
– "Место под солнцем" Сив Хофман, – вслух прочитала Нина и раскрыла книгу. – О чем это?
– Прочти ее, особенно главу "Мертвец на берегу". Посмотри и скажи, как думаешь, это может быть правдой? Я пошла в душ.
Нина принялась перелистывать книгу.
Анника вышла в коридор. Где-то внизу по-прежнему пели женщины.
Горячая вода действительно кончилась. Анника помылась тепловатой водой, вымыв и волосы и тело шампунем "Велла", который нашла на полке. Нина была права: ни вода, ни синтетический шампунь не смогли ликвидировать исходивший от кожи тяжелый запах ужаса и потрясения. Она вытерлась, надела чистое белье и вернулась в спальню.
Встала у балконной двери и посмотрела на улицу. Это окно выходило не во двор, а на другую сторону. Луна ярко освещала сильно пересеченную местность, свет отражался от мокрых листьев.
Cannabis sativa, конопля посевная. С доисторических времен люди культивировали это растение, использовали его для плетения веревок, изготовления тканей, кормления птиц, как лекарство и как средство опьянения.
Нина захлопнула книгу. Анника обернулась. Нина подняла голову и зажмурилась, но было незаметно, чтобы она плакала.
– Ну и как? – осторожно спросила Анника. – Это может быть правдой?
Нина бросила книгу в изножье кровати, как будто бумага жгла ей руки.
– Не имею ни малейшего представления.
– Но ты раньше никогда ее не видела?
– У мамы ее не было, это я знаю совершенно точно.
– Хотя это она ее написала?
– Я перебрала все ее вещи, когда она умерла. Этой книги среди ее вещей не было.
Анника шагнула к кровати Нины и взяла книгу.
– Если это правда, то я сомневаюсь, что Астрид оставила бы ее стоять на полке. Наверное, это книга Ханнелоры.
Она кивнула в подтверждение своих слов.
– Это объясняет, как она появилась здесь. Ее нашел Давид и привез сюда.
Она перелистала страницы, взгляд ее упал на предложение "Она кружилась и плясала по Гудагордену, когда была маленьким ребенком, не знавшая греха и искушения Господа".
– Что ты вообще знаешь о том, как росла твоя мать?
Нина встала и беспокойно прошлась по комнате.
– Что вообще знают дети о своих родителях?
– Об их взрослой жизни? О жизни Астрид, Ханнелоры и твоей матери?
Нина снова села на кровать.
– До того, как я родилась, мама работала вместе с Астрид на Солнечном Берегу. Что она там делала, я не знаю.
Анника вернулась к своей кровати и бросила книгу на пол.
– Мне было три года, когда мы с мамой переехали. Я совершенно не помню Солнечный Берег. Мы остались на Тенерифе. Жили в сообществе художников. Они лепили блюдца, писали заход солнца и курили травку. Мама называла себя поэтом…
Нина осеклась и едва не рассмеялась.
– Поэт, прости господи.
– Твои братья и сестры не поехали с вами на Тенерифе? – спросила Анника.
– Они остались с Астрид в Марбелье. Да, они были уже взрослые. Филиппу двадцать два, Ивонне шестнадцать. Астрид оплатила их образование, оба стали экономистами. Я очень по ним скучала.
Нина собрала волосы в конский хвост и скрепила их резинкой.
– Я не знаю, почему мы уехали. Не знаю, хотела ли мама уехать от Астрид, или Астрид сама ее выгнала.
– За что Астрид могла ее выгнать?
Нина немного съежилась.
– Моя мама всю жизнь пила. Так и не смогла от этого отучиться. Понемногу она пила всю жизнь.
– Ты когда-нибудь виделась с Астрид?
Нина задумалась.
– Она несколько раз приезжала к нам на Тенерифе. Но мама о ней много рассказывала – о ней и о Ханнелоре, когда была пьяная. Все, что мне известно о Веронике, Астрид, Давиде, Торстене и Ханнелоре, я знаю из пьяных маминых рассказов. Она очень тосковала по Астрид.
– Вы общались с Ханнелорой?
Нина покачала головой:
– Никогда.
– Насколько была Ханнелора замешана в дела Астрид?
– Думаю, не особенно. Она всю жизнь отличалась психической неустойчивостью. Но ее муж Торстен в делах Астрид принимал активное участие.
– В торговле наркотиками, – сказала Анника. – Именно этим они и занимались.
Надолго наступила тишина. Женщины внизу окончили пение.
– Я сегодня прочитала в газете твою статью, – сказала Нина. – О великосветской шведке, которая убила Астрид и всю семью.
Анника удивленно выпрямилась:
– Это было в газете?
– Там не было почти ничего другого. Огромная статья на несколько страниц. Кто эта женщина?
Значит, почта не только дошла, но и упала на добрую почву.
– Карита Халлинг Гонсалес, по-настоящему превосходная актриса. Она сумела очаровать все свое окружение, может быть, даже саму себя. Я не знаю людей, которые умели бы так притворяться. Я много о ней думала.
Анника задрожала и залезла под одеяло.
Какое-то время они молчали.
– Я знала, что у Давида есть вторая семья, – тихо произнесла Нина.
Анника вздрогнула.
– Что ты имеешь в виду? Ты все это знала много лет?
– Мне об этом рассказала Ивонна, но я ей не поверила.
Нина смотрела прямо перед собой невидящим взглядом.
– Это было пять лет назад. Я знала, что Ивонна была буквально одержима Давидом, это была идея фикс с самого детства. Я искала ее, чтобы попросить оставить Юлию в покое. – Она пощупала свои волосы. – Вот тогда Ивонна и сказала мне, что у Давида другая семья, жена и три дочери.
Он мог иметь много жен, четыре, согласно Корану, но Ивонна считала, что это она его первая жена, пусть даже они и не были официально женаты. Она первой обладала им. Думаю, для нее все это стало большим потрясением.
Нина отбросила со лба прядь волос.
– Я прекратила с ней всякое общение. Тогда я разговаривала с ней в последний раз.
– А потом, – сказала Анника, – какие-то подпольные торговцы решили перехватить деньги наркоманов. Это Филипп совершил убийство на Санкт-Паульсгатан? Или все же это была Ивонна?
Нина встала и подошла окну.
– Какое это теперь имеет значение? Они оба мертвы.
Анника смотрела на ее прямую спину, развернутые плечи и на конский хвост, висевший как плеть.
– В этом нет твоей вины, – сказала Анника.
Нина подняла руки и прижала их ко лбу.
– Дорогая моя, – произнесла она тихо. – Она бежала в наркотический туман и алкогольное опьянение, но оставила все остальное мне.
Анника обернулась к Нине, но продолжения не последовало.
– Что, – спросила она, – оставила тебе?
Прямая спина Нины чуть-чуть сгорбилась.
– Я росла без сестер и братьев, без дружеских и родственных привязанностей, но в конечном счете именно я смогла собрать нас всех вместе. Она завела меня и бросила.
– Наверное, она хотела добыть для тебя место под солнцем.
Нина не ответила.
Анника подняла с пола книгу.
– Ты не знаешь, где находится этот Гудагорден?
Нина тяжело вздохнула. Она покачнулась и ухватилась за оконный переплет, чтобы устоять на ногах.
– Я там росла. Мама его унаследовала. Мы переехали туда, когда умерли Гуннар и Хельга. Именно поэтому мы и уехали с Тенерифе. Мама была единственной наследницей. Они завещали все свое имущество церкви, но завещание не нашли и посчитали его юридически ничтожным.
Анника молча ждала.
– Мама ненавидела эту усадьбу, – тихо произнесла Нина. – Я не понимаю, почему она ее не продала. Она съедала ее и изнутри и снаружи.
– Там действительно есть поблизости озеро?
– Да, озеро Спетебю находится возле самого Гудагордена, или Сольгордена, как окрестила его мама. Озеро находится между Экебю и Сольвиком, недалеко от Валлы.
– Я знаю, где находится Валла, – сказала Анника. – У меня была одноклассница там, она жила в Хэрингвегене.
– Горден находится по ту же сторону железной дороги, по дороге на Бьёрвик.
– Я знаю эти места.
Нина снова уставилась в темноту.
– Недалеко от Гордена находится маленький песчаный пляж, на котором растет огромный дуб, – бесцветным голосом заговорила Нина. – Мама предупреждала, что там очень опасно, что там есть подводные течения и зыбучий песок.
Она отвернулась от окна, подошла к кровати и взяла в руки книгу.
– Ты думаешь, что это правда? Что именно поэтому мама никогда не разрешала мне там купаться?
Анника положила руку Нине на плечо.
– С этим надо просто разобраться, – сказала она.
В дверь постучали, и обе женщины, вздрогнув, переглянулись.
– Войдите, – сказала Нина.
Дверь приоткрылась, и в спально заглянули Сюзетта и Амира.
– Привет, – сказала Сюзетта. – Можно войти?
– Конечно, – ответила Анника.
Девочки продолжали стоять в дверях.
– Вы не хотите сесть? – спросила Анника и жестом указала на два кресла.
Девочки вошли и сели. Нина уселась на кровать.
– Вы что-то хотите сказать? – спросила Анника, и Амира толкнула подругу в бок.
– Фатима говорит, что я могу вернуться домой, – сказала Сюзетта. – Мне больше не нужно оставаться здесь, потому что опасность миновала.
Анника кивнула.
– Но я не хочу отсюда уезжать, – продолжила Сюзетта. – Я хочу остаться здесь, и Фатима предложила мне остаться, если захочу.
Анника серьезно посмотрела на девочку.
– Твоя мать в Швеции имеет право знать, где ты находишься.
Сюзетта кивнула:
– Я знаю. Поэтому должна сказать, что меня не надо больше искать. Я не скажу, где именно нахожусь, но буду писать письма Полли и звонить маме…
Она тяжело вздохнула, глаза ее наполнились слезами.
– Я очень по ней скучаю, – призналась она, – и я обязательно ее навещу, может быть, следующим летом, когда буду совершеннолетней. Я не хочу жить с ней в одной квартире, но я хочу, чтобы она знала, что у меня все хорошо, что я приеду домой и навещу ее.
Анника вспомнила письмо Полли в Фейсбуке, в котором девочка писала, что Ленита продала квартиру и выбросила все вещи Сюзетты в мусорный контейнер.
– Ты хочешь, чтобы я написала об этом в газете? – спросила она.
Девочка кивнула.
Анника посмотрела на нее:
– Ты действительно понимаешь, что значит остаться здесь? Как ты собираешься ходить в школу?
Сюзетта раздраженно поерзала в кресле.
– Аббас станет бригадиром вместо Зине. Я буду ездить на поля вместе с ним и учиться ухаживать за посевами. Это и будет моей учебой.
Анника привстала с кровати.
– Сюзетта, ты знаешь, что возделывают на этих полях?
Девочка прикрыла глаза.
– Конечно, знаю.
– И ты считаешь, что это нормальная специальность – выращивание наркотиков?
Амира буквально взвилась с кресла.
– Моя семья возделывает эти поля уже двести лет, – сказала она. – Почему мы должны покончить с этим только из-за того, что так хочет Еврокомиссия? Они не имеют права вмешиваться в нашу жизнь.
Девочка в гневе сжала кулаки.
– Значит, ты считаешь, что это достойная жизнь – выращивать наркотики?
– Я буду экономистом, – сказала Амира. – Моя сестра будет юристом, мы и дальше будем работать здесь, на предприятии мамы.
– Ты уверена, что твой отец всерьез бы захотел, чтобы ты, Сабрина и Мариам занимались такими вещами?
Глаза Амиры наполнились слезами.
– У Мариам был другой отец, – сказала она, – злой человек из Швеции, который опозорил маму. Но мой папа убил его и женился на маме и спас честь нашей семьи.
Анника посмотрела на девочку, и в голову ей пришла новая мысль.
– Другой отец? Его звали Торстен?
– Папа сделал то, что было правильно для семьи. Он бы гордился мной.
Анника опустила глаза. Она снова подняла голову и взглянула на Сюзетту:
– Мы поговорим завтра утром о том, что конкретно вставим в текст. Кроме того, я сфотографирую тебя и твоего жеребца, чтобы показать, что ты весела и здорова.
Сюзетта широко улыбнулась.
– Отлично, – сказала она и тоже встала.
Девочки вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.
– Ну что, получила свою статью? – сказала Нина, и Анника не поняла, чего было больше в ее голосе: смирения или сарказма.
– Да, и все продолжается.