* * *
Я рассчитала, сколько примерно времени может понадобиться оперативникам, чтобы закончить с опросом соседей Липанова и явилась к его дому как раз вовремя: ни одной милицейской машины во дворе не было. Я торопливо взбежала по ступенькам на восьмой этаж и увидела, что дверь в квартиру Липанова опечатана. Я позвонила в соседнюю дверь, надеясь, что хозяйка не поспешила куда-нибудь, чтобы поделиться горяченькой новостью.
Дверь мне открыла женщина в домашнем халате, по которому расплывались влажные пятна. Она держала перед собой мокрые руки с прилипшими к ним хлопьями мыльной пены.
– Здравствуйте, вы к кому? – Спросила она.
– Наверное, к вам.
– Вы из милиции?
Я немного замешкалась с ответом и она устало сказала:
– Проходите.
Я вошла и остановилась в прихожей, но женщина показала на дверь в конце коридора:
– Проходите в комнату. Я сейчас.
Она вернулась через минуту. Теперь ее руки были сухими.
– Я рассказала все, что знаю… – Начала она, но я остановила ее:
– Я не задержу вас надолго. У меня всего один вопрос.
– Спрашивайте.
– Вас об этом наверняка сегодня уже спрашивали, но мне важно услышать это еще раз: вы видели, как Липанов приводил домой девушек?
– Я действительно уже отвечала на этот вопрос, но могу и повторить: нет, никаких студенток я не видела.
Я посмотрела на нее более внимательно и сказала:
– Вы ведь не верите, что это он.
– Нет. Но что это изменит?
– Почему вы так уверены?
– Потому, что никаких девушек он не похищал. Единственная девушка, которая бывала в его квартире – это его невеста. – Резко сказала женщина и пояснила, заметив мой недоуменный взгляд. Да, он собирался жениться.
Я на минуту лишилась дара речи. Женщина еще раз посмотрела на меня, на этот раз более пристально и сказала:
– Вы не из милиции. И вы тоже не верите, что он виноват в этом ужасном преступлении.
– Вы правы. – Только и могла я сказать. – Вы сообщили милиции, что у Липанова есть невеста?
– Нет. – Покачала она головой. – Он бы не хотел этого. Он очень нежно относился к ней, боялся разочаровать. Лена – хорошая девушка. Его арест будет для нее большим ударом.
Женщина еще раз покачала головой, сочувствуя неведомой Лене. Осторожно подбирая слова, я попросила:
– Скажите мне, где она живет. Я попробую поговорить с девушкой. Мне кажется, она может помочь Владлену Алексеевичу. Обещаю, что если она откажется, я ни слова не скажу в милиции.
Женщина помолчала, что-то обдумывая, потом произнесла:
– Лена живет в соседнем доме. Квартира семь.
Я искренне поблагодарила ее и отправилась к Лене, очень надеясь, что она сможет пролить свет на некоторые вопросы.
Дверь мне открыла совсем молоденькая девушка с коротко стрижеными, встрепанными как воробьиные перышки, волосами. Она посмотрела на меня немного удивленно.
– Здравствуй, – сказала я. – Мне нужна Лена.
– Это я. – Прозвучал нежный голосок. – А вы кто?
– Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле. Я от Владлена Алексеевича. Мы работаем в одном институте.
– От Владика? Ой, проходите, пожалуйста.
Я вошла, лихорадочно соображая, как начать разговор с этой малышкой, не испугав ее.
– Что вы хотели? – вежливо спросила Лена, усаживая меня в низкое кресло и устроившись напротив на стуле.
– У него неприятности и я пытаюсь ему помочь из них выбраться. – Сказала я, мучительно подбирая слова.
– Господи, что-нибудь на работе?
– Успокойтесь. Все обойдется, я уверена.
– Я так и знала, что это добром не кончится. – Пролепетала Лена, сжав руками острые коленки.
Я отметила эту фразу, но начать решила с другого конца.
– Когда вы собираетесь пожениться с Владленом Алексеевичем? – Спросила я.
– Скоро. Мы уже заявление подали. Но какое это имеет отношение…
– Имеет. Постарайтесь пока ни о чем меня не спрашивать. Просто отвечайте. У нас очень мало времени, поверьте мне на слово.
Я не обманывала ее. Чем раньше я получу доказательства его невиновности, тем больше шансов, что новость не просочится в газеты и милая Леночка никогда не узнает, что ее жениха обвиняли в страшном преступлении.
Я поймала ее испуганный взгляд и ободряюще улыбнулась.
– Вы не помните, где был Владлен Алексеевич тридцатого августа?
– Здесь. – Она немного покраснела. – Он часто ночует у меня.
– А во сколько вы встретились в этот день?
– Я ждала его после работы возле института. Он заканчивал в три, потом мы сразу поехали домой, то есть я хотела сказать – ко мне.
– Вы были одни?
– Одни? Нет. Моя мама была дома. Она, конечно, против, чтобы Владик ночевал у меня до свадьбы, но закрывает на это глаза. Она видит, какой он нежный и заботливый. Я так счастлива, что он обратил на меня внимание. Страшно подумать, что могло произойти, если бы он решил переехать из Красноярска в другой город, а не сюда.
– Из Красноярска? – Машинально переспросила я.
– Ну да. Вы разве не знали? Хотя он не любит об этом рассказывать. Говорит, что жизнь там казалась ему скучной.
– А долго он там прожил?
– Всю жизнь.
Мне все стало ясно. Он соврал Лене, что родом из Красноярска. Он боялся, что она узнает правду о его прошлом в Ульяновске. Вероятность, что до нее дойдут слухи об этой давней истории, была ничтожно мала, но он хотел полностью исключить даже малейшую возможность. Я начинала догадываться, зачем он признался в преступлении, которого не совершал. Он не хотел, чтобы милиция добралась до девушки, чтобы ее мучили допросами, трепали нервы на суде. Должно быть, она и в самом деле дорога ему.
У меня оставался последний вопрос:
– Леночка, а вы видели в квартире вашего жениха копировальный аппарат? – Спросила я и увидела, как она сильно побледнела. Ее зрачки расширились. Она откашлялась, но похоже было, что это не помогло.
– Я так и знала. Вы пришли из-за этого. – Упавшим голосом сказала она.
– Из-за чего?
– Вы сами знаете. Из-за этих проклятых методичек! – Выкрикнула она.
– Из-за каких методичек?
– Из-за тех самых, которые он печатал на этом дурацком ксероксе и потом подпольно продавал тупоголовым студентам, которые слишком ленивы, чтобы самостоятельно готовиться к экзаменам.
Она резко вскочила со стула, метнулась в другой конец комнаты и распахнула дверцы тумбочки, откуда хлынул поток тоненьких брошюрок. Я подошла поближе и подняла одну из них.
– И это вовсе не его ксерокс. Он одолжил его у приятеля на лето. Тот купил новую машину, еще более современную, а эту собирался продавать осенью. Вот Владик и попросил ее на время. Он хотел накопить денег на свадебное путешествие.
Она заплакала, размазывая слезы по щекам и судорожно кусая губы.
О, Господи! Какая нелепость! – Ужаснулась я. – Но все еще можно спасти! Я повернулась к Лене и спросила, внимательно глядя на нее:
– Леночка, вы не побоитесь рассказать в милиции все, что мне только что рассказали? Достаточно ли сильно вы любите его, чтобы выдержать нечто очень неприятное, что вам, возможно, придется услышать?
– Да я на все готова ради него! – Горячо воскликнула она. Что бы ни случилось, я знаю, что он самый лучший человек на свете!
– Хорошо. Помните о том, что вы сейчас сказали. – Сказала я и быстро пошла к выходу.
– Куда же вы? Я пойду с вами!
– Нет. – Твердо сказала я. – Еще не время.
ГЛАВА 22
Я собиралась срочно отправиться к Борису, но, выйдя из подъезда, обнаружила, что возле дома, где жил Владлен Алексеевич, стоит милицейская машина. Резко сменив направление, я бросилась туда и взлетела на восьмой этаж. Возле приоткрытой двери курили двое оперативников. Один из них узнал меня и кивнул.
– Борис там? – Отрывисто спросила я.
– Там. Этот гад согласился на следственный эксперимент. Сейчас расписывает в красках, как совершал все эти мерзости. Постой, ты куда. Туда нельзя!
Но я, не слушая его крик, ворвалась внутрь и угодила прямо в лапы Бориса.
– Я говорил ей, что нельзя. – Промямлил подоспевший оперативник.
– Ладно. Иди. – Отрезал Борис и свирепо уставился на меня. Я выдержала его взгляд.
– Зачем ты притащилась сюда? Хочешь, чтобы я отправил тебя домой под конвоем? Я тебе это устрою.
– Прекрати. – Рявкнула я. – Липанов невиновен!
– Я это уже слышал и сказал тебе утром все, что думаю по этому поводу.
– А я говорю, что ты осел! Ты станешь посмешищем, если немедленно меня не выслушаешь!
Он взорвался:
– Ты, кажется, думаешь…
– Не кажется. Я действительно думаю, в отличие от некоторых. – Огрызнулась я. – У меня есть свидетель. И есть доказательства, что Липанов возвел на себя напраслину. И я могу еще раз повторить, что никакого тайника за ковром не было. Пусть меня сажают за незаконное проникновение в квартиру! Много все равно не дадут!
– О каком свидетеле ты говоришь? – Уже более спокойно спросил Борис. – Почему его имя не назвал сам Липанов?
– Да потому, что он больше всего на свете боялся, что этот свидетель узнает о его прошлом. Он защищал ее от вас, не хотел, чтобы вы затаскали ее по допросам и судам.
– Ее? Это девушка?
– Да. Представь себе! Девушка. Его невеста, с которой он собирался расписаться меньше чем через месяц! Тебе не кажется, что такие намерения несколько необычны для маньяка, который пачками похищает невинных девушек?
– Если ты не врешь…
– Я никогда не вру… То есть не вру, когда дело касается серьезных вещей. Кроме того, она готова дать показания. Ее мать видела их обоих в день похищения. Думаю, что и в другие дни найдутся свидетели, которые подтвердят его невиновность.
– Хорошо. То, что ты говоришь, выглядит убедительно. Я сейчас…
Договорить он не успел. Со стороны комнаты раздался оглушительный звон бьющегося стекла и испуганные крики мужчин. Мы с Борисом вбежали в комнату и я увидела острые осколки, торчащие в оконной раме. Это могло означать только одно – в комнате осталось на одного человека меньше, чем было. Мне не нужно было всматриваться в лица присутствующих, чтобы понять, кто был этот человек. Пока мы с Борисом препирались в прихожей, Липанов принял свое собственное решение и шагнул из окна.
– Быстро. Вниз. Позвоните в скорую. – Слышала я, словно сквозь сон, отрывистые команды.
– Какая скорая. – Прошептала я. – Восьмой этаж…
Ни на кого не глядя, я медленно вышла из квартиры и спустилась по ступенькам. Возле распростертого на земле тела начала собираться толпа.
В стороне, под тоненьки рябиновым деревцем я увидела хрупкую фигурку со стиснутыми на груди руками. Я подошла к Лене и тихо сказал, стараясь не смотреть ей в глаза:
– Извини. Я не успела.
И пошла прочь.
Но не успела я сделать и пары шагов, как из кустов мне навстречу выскочила Демьянова. Держа ручку наготове, она спросила, жадно ловя каждое мое слово:
– Вы были там? Как это произошло? Он сам выбросился? Почему?
Я остановилась, посмотрела на ее горящее нетерпением лицо и сказала:
– Пошла ты со своими вопросами… – И я, подробно и доходчиво объяснила ей куда и какой дорогой она должна идти.
Журналистка открыла рот, изумленно глядя на меня, потом захлопнула его и потрусила в сторону собравшихся зевак.
* * *
Всю ночь я промучилась без сна, ненавидя себя за то, что не смогла предотвратить случившееся. Я понимала, что от меня мало что зависело, но мне было до того мерзко, что я готова была закричать.
Преступник оказался хитрее. Он был жесток и умен, ловко воспользовался тем, что у несчастного психолога оказалось запятнанное прошлое, чтобы свалить на него свою вину. Последние дни я потратила впустую. Похититель по-прежнему на свободе, что с похищенными девушками – неизвестно, а еще один человек погиб.
К утру я немного пришла в себя и меня внезапно охватила злость. Фотографию Липанову подкинул преступник. Остальные дети на снимках, скорее всего, не имеют никакого отношения к реабилитационному центру, но какое это теперь имеет значение?
Нужно все начинать заново. И я это сделаю. Черта с два преступнику удастся выйти сухим из воды! Я зашла так далеко и теперь пойду до конца.
В институте только и было разговоров, что об аресте Липанова. Слухи о его самоубийстве еще не дошли и мне неприятно было слышать, как его вчерашние коллеги, которые наверняка здоровались с ним за руку при встрече, поливали его грязью.
В конце концов мне надоело слушать все эти пакости и я, находясь в самой гуще народа, столпившегося в деканате, громко и отчетливо сказала:
– Владлен Алексеевич невиновен. Он покончил с собой вчера, в своей квартире. Обвинение было подстроено.
Стало так тихо, что я услышала, как бьется об оконное стекло случайно залетевшая в комнату муха.
– Откуда тебе это известно? – Спросила Ольга Васильевна. Ее глаза смотрели спокойно, как всегда, но губы сжались в узкую полоску. Она не одобряла моего поведения. Да что там. Я сама себя не одобряла. Но только не в этот раз. Я была рада, что сказала правду и остановила этот нескончаемый поток грязи.
Она ждала, что я отвечу. И остальные тоже ждали. Несколько пар глаз смотрели на меня с любопытством.
– Я встречаюсь со следователем, ведущим это дело. И точно знаю, что обнаружились свидетели, которые могут подтвердить его алиби. Так что примите как факт – Липанов невиновен.
После моих слов все почувствовали себя неловко. Софья Николаевна, которая злословила больше других, смущенно кашлянула и быстро вышла из приемной. Остальные тоже тихо рассосались по своим рабочим местам.
Когда мы остались одни, Ольга Васильевна тихо спросила:
– Ты что-то знаешь об этом деле?
– Да нет. Только то, что сказала. – Я потерла пальцами виски, чтобы прогнать головную боль.
– Ты плохо выглядишь. – Участливо сказала Вентцель, вглядываясь в мое лицо. Тебе надо отдохнуть. Что ты скажешь о небольшом отпуске? Я могу поговорить с ректором, чтобы его оформили по всем правилам. Неделька или две?
– Хотите избавиться от меня? – Невесело усмехнулась я. После того, что я только что ляпнула, народ начнет шарахаться от меня как от прокаженной.
– Глупости. Они сами виноваты. Не стоило говорить о человеке такие гадости. А что касается отпуска, то ты подумай. В таком напряжении ты долго не протянешь. И еще знаешь что? Выкинь ты из головы это дело. Пусть им занимаются те, кому мы платим за это налоги.
– Нет. Оксана была моей знакомой и я должна докопаться до правды. – Упрямо сказала я.
– Ну, как знаешь. Если понадобится помощь – можешь на меня рассчитывать.
Она похлопала меня по руке, улыбнулась и ушла в свой кабинет, а я осталась со своими невеселыми мыслями один на один.
ГЛАВА 23
Дурное настроение и апатия не проходили. Ну почему я не могу быть как все? Почему меня все время тянет кого-то спасать? Ответов на этот вопрос у меня не было и не к кому было обратиться за советом. Любой сказал бы: брось все, забудь и наблюдай за происходящим со стороны.
Несколько раз я ловила себя на том, что единственный, кто мог бы попытаться понять меня – это Тим, почти незнакомый, с сомнительной репутацией, парень. Но он исчез. Я не знала, что и подумать.
Ну и ладно, – отчаянно подумала я, – пусть я глупая дилетантка, пусть всем кажется, что я пытаюсь совать нос куда не следует, но я такая, какая есть, плохо это или хорошо. Меня уже не переделать. А значит не стоит распускать нюни.
Когда эта благая мысль утвердилась в моем сознании, я вздохнула с облегчением. Не знаю, сколько времени я просидела в неподвижности. Из задумчивости меня вывел легкий стук в окно. Стучали снаружи, со стороны балкона. Я постмотрела в ту сторону и обомлела, разглядев в темноте знакомое лицо.
– Зина? – Только и смогла прошептать я.
– Впусти меня скорее, Лиса! Пожалуйста! – Услышав ее, я, опомнившись, бросилась к балконной двери и уже протянула руку к шпингалету, когда внезапная догадка буквально парализовала меня, пригвоздив к месту. Все еще держась за шпингалет, я медленно повернула голову, всматриваясь через стекло в знакомые острые черты.
– Ну что же ты! – Нетерпеливо притопнула ногой Зинка. Открывай! Помоги мне!
Она схватилась за ручку двери и несколько раз дернула на себя. У меня отвисла челюсть, потому что я вдруг поняла, что это не Зинка…
Нет, она выглядела точь-в-точь такой, какой я увидела ее в первый раз, возле помойки на старом кладбище в моем родном городе. В этом-то и дело. С тех пор как Зинка поселилась вместе со мной, она здорово изменилась, превратилась в чистенькую симпатичную девочку, а та, что смотрела на меня через стекло, была грязной и оборванной, в том самом легком платье, в котором была в день нашего знакомства. И эта кожа. Зинка давно вылечила все свои угри, ее щечки стали гладкими и розовыми. У этой Зины они были изрыты воспаленными рубцами и покрыты грязью.
Я не верила своим глазам. Кто эта девушка? Она по-прежнему смотрела на меня и уже начала проявлять раздражение.
– Немедленно открой дверь! – Рявкнула она и снова принялась дергать за ручку. Дверь ходила ходуном. Я попятилась назад, завороженно глядя на "Зинку". Ее лицо стало серым от злости и потеряло всякую привлекательность.
Я почувствовала, как мои ладони стали влажными, зубы стучали. Неужели у меня галлюцинации. Внезапно я вспомнила о том, что должно было прийти мне в голову гораздо раньше: я живу на пятом этаже. Даже если допустить, что это действительно Зинка, то как она попала на балкон? Неведомое существо, словно прочитав мои мысли, оскалилось, обнажив гнилые зубы. А вот это уже перебор. У Зинки, несмотря на долгие годы бродяжничества, зубы сохранились в полном порядке.
И все же я хотела убедиться в том, что вижу перед собой не Зину. Я бросилась к телефону и с трудом попадая дрожащими пальцами в кнопки набрала код своего города и домашний номер телефона. Мои действия привели существо на балконе в неистовство. Оно вскочило на подоконник и попыталось добраться до форточки. Я истошно закричала и, бросив трубку на диван, ринулась к окну, захлопнула форточку, едва не прищемив грязные пальцы.
– Алло. Алло. Кто это? – Донесся до меня из трубки далекий, но такой знакомый голос. Я бросилась обратно к дивану, не выпуская из виду беснующуюся бестию на балконе.
– Алло, Зина?
– Лиса, ты? – Обрадованно спросила девчонка. – Куда ты пропала?
В этот момент на балконе что-то грохнуло. Зина услышала шум и встревоженно спросила:
– Эй, подруга, что там у тебя происходит?
– Все в порядке, я потом тебе все объясню. – Торопливо сказала я и положила трубку. Не могла же я сказать, что вижу, как она в данную минуту царапает руками деревянную оконную раму, пытаясь проникнуть внутрь.
Меня уже колотило крупной дрожью. Единственное желание – бежать. Бежать отсюда куда угодно, только подальше, пока страшное существо не добралось до меня. Я бросилась в прихожую, позабыв, что одета в халат и домашние тапочки и принялась отпирать замок. Больше всего я боялась, что распахнув ее, увижу перед собой искаженное злобой лицо лже-Зинки.