* * *
Оливия наконец проснулась, пропустив время отбытия. Акселя это особо не волновало. Оливия свалила все на жар и промокшую одежду. Аксель не придал этому значения. Она "плюхнулась", как он выразился. Когда девушка попыталась объяснить, что обычно встает рано, парень спросил, не хочет ли она остаться еще на одну ночь. В общем-то, она хотела остаться из-за Акселя, но знала, что нужно уезжать. Из-за кота. Оливии стоило немалых трудов уговорить соседа-чудака, работавшего внизу, в баре "Пет саундс", присмотреть за Элвисом. На две ночи сосед согласился. Но не на три.
- Не могу, я бы с удовольствием, - ответила Оливия.
- Вам понравился остров?
- Очень. Погода немного подкачала, но я бы приехала еще.
- Буду рад.
"Так изъясняются только настоящие ловцы омаров", - размышляла Оливия, пока шла по Бадхюсгатан в Стрёмстаде. Она чувствовала, как распухает горло. Рённинг направлялась к полицейскому на пенсии. К Гуннару Вернемюру - мужчине, который, по словам Бетти Нурдеман, допрашивал ту девицу из Стокгольма - Джеки. Оливия нашла Вернемюра на Eniro и позвонила ему перед отплытием с Нордкостера. Он оказался очень любезным. Будучи пенсионером, Вернемюр ничего не имел против того, чтобы встретиться с молодой студенткой. Ему хватило и трех секунд, чтобы понять, о какой Джеки спрашивала Оливия. В связи с убийством у Хасслевикарны.
- Ее звали Джеки Берглунд. Я хорошо ее помню.
Как раз когда Рённинг свернула направо на Вэстра Клевгатан, зазвонил сотовый. В трубке она услышала заинтересованный голос Оке Густафссона - своего руководителя.
- Как обстоят дела?
- С делом об убийстве на берегу?
- Да. Вы нашли Стилтона?
Стилтон? За прошедшие сутки она ни разу о нем не вспомнила.
- Нет. Но я разговаривала с Вернером Бростом, он занимается нераскрытыми делами. Брост сказал, что Стилтон уволился по личным обстоятельствам. Вы что-нибудь знаете об этом?
- Нет. Или да.
- Нет или да?
- Действительно личные обстоятельства.
- Понятно. А так я мало что разузнала.
Свои впечатления от острова Оливия решила оформить в более обдуманный отчет. Если таковой получится.
Семья Вернемюр жила в изысканном старинном доме, на втором этаже, с видом на порт. Супруга Гуннара, Мэрит, сварила кофе и дала Оливии ложку коричневой микстуры от горла.
Теперь они сидели на принадлежавшей супругам кухне с зелеными стенами, которую в последний раз ремонтировали в шестидесятых. За место на подоконниках боролись фарфоровые собачки, фотографии внуков и розовая герань. Фотографии всегда вызывали у Оливии любопытство. Она указала на одну из них:
- Это ваши внуки?
- Да. Ида и Эмиль. Наши ненаглядные, - ответила Мэрит. - Они приедут на следующей неделе и встретят с нами праздник середины лета. Жду не дождусь, когда снова смогу их обнять.
- Ах, не преувеличивай, - улыбнулся Гуннар. - Тебе же нравится и когда они уезжают домой.
- Да, я сильно устаю. Как горло? - Мэрит участливо посмотрела на Оливию.
- Лучше, спасибо.
Оливия глотнула кофе из изящной фарфоровой чашки с красными розами, у ее бабушки был такой же сервиз. Потом они втроем немного поговорили о современном полицейском образовании. Мэрит раньше работала в полицейском архиве в Стрёмстаде.
- Сейчас все централизовано, - рассказала она. - Объединено в общий архив в Гётеборге.
- Наверное, дело лежит там, - предположил Гуннар.
- Скорее всего, - согласилась Оливия.
Она надеялась, что Вернемюр не будет слишком скрытен, делясь подробностями расследования. Все-таки прошло много лет.
- Так что вы хотели узнать о Джеки Берглунд?
"Не очень скрытен", - сделала вывод Оливия и спросила:
- Сколько допросов вы с ней проводили?
- Лично я провел пару допросов, здесь, в участке. Один допрос провели на Нордкостере. Первый.
- Почему здесь ее допрашивали еще раз?
- Из-за этой яхты. Вы в курсе, о чем я?
- Не совсем…
- Ну, очевидно, Джеки работала эскорт-моделью.
"Элитная шлюха", - подумала Оливия, как типичный житель Ротебру.
- Знаете, такая элитная шлюха, - сказала Мэрит в стиле жителя Стрёмстада.
Оливия чуть заметно улыбнулась.
Гуннар продолжал:
- Она была на норвежской яхте с двумя норвежцами, которые уехали с острова сразу после убийства. Вернее, попытались покинуть остров, но наши полицейские катера остановили яхту в море, проверили, откуда она, и вернули ее на остров. А поскольку норвежцы были сильно пьяны, а Джеки Берглунд находилась под воздействием чего-то посильнее, чем алкоголь, мы привезли их всех сюда, чтобы допросить, когда они протрезвеют.
- Допрос вели вы?
- Да.
- Гуннар был лучшим дознавателем на западном побережье. - Мэрит не хвасталась, а скорее констатировала факт.
- Что вам удалось узнать? - задала Оливия следующий вопрос.
- Один из норвежцев сказал, будто они слышали по радио сообщения о том, что на следующий день поднимется шторм, поэтому и покинули остров, чтобы попасть в порт отправления. Другой сказал, что алкоголь закончился и они ехали пополнить запасы.
"Версии расходятся", - отметила Оливия.
- А что сказала Джеки Берглунд?
- Что она понятия не имела, почему они уплыли, что она просто зависала с ними.
- "Вся эта тема с мореплаванием - не мой конек", - произнесла Мэрит на характерном стокгольмском.
Оливия взглянула на женщину.
- Она именно так сказала, эта Берглунд. Помнишь, мы смеялись, когда ты пришел домой и рассказал об этом?
Мэрит улыбнулась Гуннару. Тот слегка смутился. Делиться с женой информацией, полученной на допросе, не очень-то правильно. Но Оливия не придала этому значения.
- А что они сказали о самом убийстве? - спросила Оливия.
- Тут показания совпадали. Никто из них не был у бухты Хасслевикарна, ни в вечер убийства, ни раньше.
- Они говорили правду?
- Этого мы не знаем на сто процентов, дело же так и не было раскрыто. Но мы не располагали никакими доказательствами их привязки к месту убийства. А вы случайно не родственница Арне Рённинга?
- Это мой папа. Был.
- Мы прочитали, что он скончался. Примите наши соболезнования.
Оливия кивнула, а Мэрит достала альбом с фотографиями времен полицейской карьеры Гуннара. На нескольких он стоял с Арне и с еще одним полицейским.
- Это Том Стилтон? - поинтересовалась Оливия.
- Да.
- А… и вы не знаете, где он сейчас?
- Нет.
* * *
И все-таки выбор пал на вишневое. Оно ей нравилось. Проще, чем другие, но симпатичное. Сейчас Линн стояла около супруга в Торговой палате и улыбалась. В ее улыбке не было притворства. Она искренне гордилась мужем и знала, что он гордится ею. Их профессиональные интересы находились в полной гармонии. Линн занималась своим делом, а Бертиль - своим, и оба были успешны. Она - чуть меньше, если смотреть глобально, но все же. Линн работала бизнес-тренером и за последние годы сделала серьезный шаг вперед. Все мечтали построить карьеру, а она знала как. Кое-что Линн почерпнула у Бертиля - он обладал уникальным опытом, - но большая часть успеха была ее собственной заслугой. Она знала свое дело.
Поэтому когда шведский монарх наклонился и сделал ненавязчивый комплимент ее вишневому наряду, говорил он это не из вежливости в угоду Бертилю. Он обращался именно к Линн.
- Благодарю.
Они уже встречались раньше. Короля и Бертиля объединял интерес к охоте, в особенности на куропаток. Пару раз они охотились в одной команде и стали хорошими знакомыми. "Если с королем вообще можно стать хорошими знакомыми", - подумала Линн. Впрочем, достаточно хорошими, чтобы получать приглашения на небольшие приемы в кругу приближенных короля. Слишком скучные, по мнению Линн, ведь королева не отличалась остроумием, но важные для Бертиля. Сеть контактов расширялась, и было нелишним подкрепить слухи о том, что Бертиль то и дело ужинает с королем.
Линн ухмыльнулась про себя. В ее мире это не играло такой важной роли, как в мире Бертиля. Гораздо важнее остановить поток дерьма, льющегося на "МВМ". Грязь запачкала даже ее. По дороге на церемонию на Вэстра Трэдгордсгатан супруги видели кучку людей с плакатами, обвинявших "МВМ" в весьма неприятных вещах. Линн заметила, что Бертиль болезненно на это реагирует. Он знал, что СМИ осветят митинг и используют его как аргумент против награждения. Слегка подпортят праздник. Жаль.
Супруга Магнуссона осмотрелась. Большинство присутствующих ей знакомы. Целая коллекция из Пирре, Тюссе, Латте, Пигге, Мигге… и как там зовут остальных. Линн все никак не могла запомнить, кто есть кто. В ее кругу у людей более понятные имена. Но эти люди много значат в жизни Бертиля. Люди, вместе с которыми он охотится, ходит под парусами, занимается бизнесом, и те, кого считает родственниками. Хотя в кровном родстве с ними не состоит.
Линн много знала о муже. Они по-прежнему любят друг друга и ведут неплохую сексуальную жизнь. Нечасто, но удовлетворительно, когда оба в ударе. "Удовлетворительно, - думала Линн. - Какое смешное слово для секса". Она улыбнулась, как раз когда Бертиль взглянул на нее. Сегодня он особенно привлекателен. Темно-пурпурный галстук, строгий черный костюм - сама элегантность, мокасины ручного пошива… Только рубашка ее не устраивала. Голубая с белым воротником. Наверное, это самое уродливое, что она когда-либо видела. Несколько лет Линн вела настоящую кампанию против такого рода рубашек. Тщетно.
Есть вещи, которые впечатываются глубже, чем шрамы. Для Бертиля такой вещью стала голубая рубашка с белым воротником. Она была для него своего рода исконным прототипом, который подчеркивал чуждую его супруге принадлежность.
"Всегда в моде" - так думал он.
"Довольно нелепо, - считала она. - И некрасиво".
Бертиль получил награду прямо из рук короля. Раскланялся, украдкой посмотрел на Линн и подмигнул. "Надеюсь, мочевой пузырь не подведет", - подумала она. Неподходящее время для поисков туалета.
- Шампанское!
Вокруг закружили официанты, держа маленькие подносы с хорошо охлажденным "Гранд Кюве". Линн с Бертилем взяли по бокалу и подняли их.
Как раз в тот миг раздался звонок - вернее, вибрация мобильного телефона в кармане Бертиля. Он отошел чуть в сторону, держа бокал, выцепил из кармана мобильный и нажал на кнопку:
- Магнуссон.
В трубке он услышал разговор. Короткий, но ввергнувший его в шок. Отрывок записанного на пленку диалога.
- Я знаю, что ты готов на многое, Бертиль, но на убийство?
- Никто не сможет связать его с нами.
- Но мы же знаем.
- Мы ничего не знаем… если не хотим.
Диалог прервался.
Через пару секунд Бертиль опустил мобильный. Онемевшая рука не слушалась. Он прекрасно знал, что прослушал. Он точно знал, когда состоялся разговор, и точно знал, кто в нем участвовал. Нильс Вент и Бертиль Магнуссон.
Последние слова принадлежали ему самому.
- Мы ничего не знаем… если не хотим.
Не знал он того, что диалог записывался.
- Ваше здоровье, Бертиль!
Невообразимым усилием воли он поднял свой бокал и выдавил некое подобие улыбки. Натянутой улыбки.
Линн сразу же насторожилась. "Мочевой пузырь?" - обеспокоилась она. Сделав пару быстрых шагов в сторону супруга, Линн улыбнулась:
- С позволения Его Величества, я украду у вас своего супруга на пару минут.
- Пожалуйста-пожалуйста.
Король держался совсем не как монарх. Особенно в присутствии дамы в вишневом, то есть Линн Магнуссон.
Итак, дама отвела своего потерянного мужа в сторону.
- Мочевой?
- Что? Да.
- Пойдем.
Как и положено вести себя решительной супруге, когда ее муж не в форме, Линн взяла шефство над Бертилем и потащила его в не слишком отдаленный туалет, куда он проскользнул, словно тень. Линн ждала снаружи. К счастью Бертиля.
Пузырь Магнуссон так и не опорожнил. Он скрючился над унитазом, и его вытошнило. Его рвало канапе, шампанским и утренними тостами с джемом.
Большой игрок расклеился.
* * *
Сидевший рядом пассажир жаловался на то, что сиденья расположены крайне тесно, если учесть, как ловко бактерии распространяются по воздуху. Оливия не спорила. Более того, при очередном приступе кашля она закрывала нос и рот рукой, пытаясь отворачиваться в сторону. Выходило у нее это плохо. Подъезжая к Линчёпингу, пассажир пересел на другое место.
Оливия осталась в качающемся скоростном Х2000. Она чувствовала, как болит в груди и горит лоб. Пришлось час провозиться с мобильным и полчаса потратить на заметки. Потом мысли ушли к разговору в Стрёмстаде. Джеки Берглунд… "Вся эта тема с мореплаванием - не мой конек". "А что тогда твой конек, Джеки? - думала Оливия. - Зависать на яхте и спать с сетесдальскими кофтами? В то время как молодую женщину закапывали и топили в двух шагах от ваших оргий. А может…"
Внезапно воспаленное сознание Оливии нарисовало совсем другую картину. Что она знает об утопленнице? Рённинг вдруг поняла, как сильно на нее повлияло отсутствие фактов. И это рисовало определенный образ. Образ "бедной" жертвы. Беспомощной молодой беременной женщины, подвергшейся ужасным зверствам.
А если все было совсем не так? Ведь никто ничего не знал о жертве. Даже имя осталось неизвестным. Вдруг ее тоже сняли? В качестве эскорт-модели? А как же беременность?!
"Успокойся, Оливия, - сказала себе девушка. - Всему есть предел".
Всему ли? На учебе они проводили обзор порносайтов. Изучали, как видео попадают в Сеть, как сложно их отслеживать, как сложно… беременные женщины! Они встречались то тут, то там. Нередко среди миллиардов выложенных порнофильмов попадались специальные сайты для "любителей необычных забав" - "трахающиеся беременные".
Это отпечаталось в памяти у Оливии, потому что казалось ей крайне мерзким. Секс с ослами или сиамскими близнецами? Оʼкей, просто смешно. Но секс за деньги с женщинами, которые вот-вот родят? К несчастью, он тоже пользовался спросом. Такова реальность.
Что, если жертва была приятельницей Джеки? И на яхту ее заказали из-за беременности? А потом что-то пошло не так на этой яхте и закончилось убийством. Или… Теперь фантазия, подогреваемая жаром, работала на полную. Или, может, кто-то из норвежцев был отцом ребенка, а убитая отказывалась делать аборт? Она и Джеки могли заниматься сексом с этими кофтами и при других обстоятельствах, а потом жертва залетела и попыталась развести норвежца на деньги, но все пошло к чертям и они убили ее…
Тут мысли прервал звонок. Звонила мама Мария. Она звала Оливию на ужин.
- Сегодня?
- Да. У тебя другие планы?
- Я сейчас еду в поезде с Нордкостера…
- Во сколько прибывает поезд?
- Около пяти, потом мне нужно…
- Что у тебя с голосом? Заболела?
- Я немного…
- Температура есть?
- Наверное, я не…
- Горло распухло?
- Немного.
Нескольких секунд хватило, чтобы беспокойные вопросы Марии вернули Оливию в пятилетний возраст. Она болела, а мама тревожилась.
- Во сколько?
- В семь, - ответила Мария.
* * *
Эспланада на Страндвэген очень красива. Если смотреть со стороны воды, она представляет собой впечатляющее разнообразие старинной архитектуры, тянущейся вдоль улицы с аллеей. Особенно если взглянуть на крыши. Всевозможные варианты башенок, углов и кладки. Красивая обложка, которую не стыдно показать миру. Что скрывается за этой обложкой - уже другая история.
Едва ли идущего вдоль пристани Бертиля Магнуссона занимала красота улицы. Он шел на приличном расстоянии от всех Пигге, Мюгге и Туссе. Встревоженная супруга после его заверений, что все нормально, оставила Бертиля у площади Нюбруплан. Просто слишком много всего: и церемония, и король, и скандирование за дверью.
- Все в порядке, - сказал Магнуссон.
- Точно?
- Да. Мне нужно обдумать договор, который мы подписываем в среду, и я немного пройдусь.
Он часто так делал, когда хотел поразмыслить о чем-то, поэтому Линн отпустила его и уехала.
Бертиль шел в совершенно расстроенных чувствах. Он прекрасно понимал, кто стоит за записанным разговором. Нильс Вент. Когда-то очень близкий друг. Мушкетер. Один из трех, вместе переживших удачи и невзгоды в Университете торговли в 60-х. Третьего звали Эрик Гранден, статс-секретарь в МИДе. Троица воображала себя современным воплощением героев Дюма. У них даже был девиз "Один за всех". На большее не хватило фантазии. Но в них жила уверенность, что они удивят мир. По крайней мере, отчасти. И у них получилось.
Гранден стал политическим вундеркиндом и в двадцать шесть лет возглавил молодежный союз партии умеренных. Бертиль и Вент основали "МВМ" - "Магнуссон Вент Майнинг". Вскоре смелое предприятие добилось успеха и на родине, и за границей. А потом все пошло наперекосяк. Не для компании - она росла как глобально, так и финансово, и через несколько лет ее акциями уже торговали на бирже. Наперекосяк все пошло для Вента. Или, скорее, для отношений Бертиля с Вентом. Все пошло не так. И закончилось тем, что Вент просто исчез. Его фамилию в названии заменили на Ворлд - "Магнуссон Ворлд Майнинг".
А теперь Вент вернулся. С записью неприятного разговора между ним и Бертилем. Тот и подумать не мог, что диалог записывался, но ясно осознавал серьезность сложившейся ситуации. Если запись дойдет до общественности, то с карьерой большого игрока можно распрощаться. Навсегда.
Магнуссон окинул взглядом Гревгатан. На этой улице он родился, и адрес его был безупречен. В детской Бертиль слушал бой часов на церкви Хедвиги Элеоноры. Он был из рабочей семьи. У ее истоков стояли отец и дядя. Адольф и Виктор. Братья Магнуссон. Они основали небольшое, но крепкое горное предприятие, а благодаря удивительному чутью на минералы перешли от шахт к мировой добыче. Со временем семейное предприятие закрепилось на карте планеты, и по дороге в предпринимательскую жизнь Бертиль смог воспользоваться готовым трамплином из акций.
Упрямства ему было не занимать. Он искал более смелые пути. Помогал управлять семейным бизнесом, но одновременно с этим выискивал новые рынки, сильно отличающиеся от традиционных, которых старшие Магнуссоны опасались. Экзотические рынки. Сложные. Работа с ними означала заискивание и ведение дел со всевозможными авторитарными дельцами. С людьми, с которыми братья никогда бы не стали связываться. Но времена меняются, а отцы и дяди умирают. Как только брат и дядя оказались в мире ином, Бертиль открыл дочернюю компанию.