Розовски побарабанил пальцами по крышке стола. Выдвинул ящики из тумбы, присвистнул при виде фантастического беспорядка.
- Ты проверял, из стола ничего не пропало?
- Ничего. Почему ты спрашиваешь?
- Так, на всякий случай. Скажи, - спросил Натаниэль, - а тебе не приходило в голову, что причины всех этих смертей, пусть и связанные с книгой, имеют несколько иную, скажем, более материальную причину, чем заклятье, проклятье и прочие каббалистические тайны?
- Например?
- Например… почему бы не рассмотреть гипотезу о том, что страницы книги были пропитаны смертельным ядом. Ты наверное слышал о подобном использовании ядов. Если не ошибаюсь, так был убит какой-то из французских королей. Я это помню еще из университетского курса по криминалистике.
- Карл IХ, отец Варфоломеевской ночи, - подсказал Гофман.
- Вот-вот. Не исключено, что дозировка яда могла быть такой, чтобы приводить к смерти лишь при прочтении, или хотя бы, перелистывании всех страниц книги, - сказал Розовски.
- Как же ты объяснишь аналогичный эффект, вызванный копией, по меньшей мере, дважды - в истории германского теософа и моего лаборанта? - спросил профессор.
- Н-ну… - детектив покачал головой. - Это-то как раз не проблема. Представь себе, что никакого проклятья не было. И книга "Сефер ха-Цваим" вообще была написана в XIX столетии. Кстати, и экспертиза это подтверждает. Например, кто-то из врагов Генриха фон Хаммершильда, зная о его страсти к поискам и собирательству оккультных, в том числе, каббалистических книг, через подставных лиц распустил слух об этой книге и загадках, ее сопровождающих. А потом взял, да и подсунул знатному коллекционеру отравленную подделку. А?
- А смерть Корна?
Розовски развел руками:
- Сделанное единожды могло быть сделано и дважды. Может быть, история с Хаммершильдом вымышлена точно так же. С моей точки зрения, неоспоримым фактом в этой истории, пока что, является только, увы, смерть этого парня, твоего лаборанта.
- И где же, по-твоему, мой лаборант мог подцепить столь изощренных врагов, что они действовали через Центр по изучению еврейской культуры в диаспоре?
- А ты, кстати, проверил? Книгу действительно прислали из этого Центра? - небрежно спросил Натаниэль.
Профессор Гофман вдруг побледнел.
- Н-нет… О Господи, неужели… Да ты с ума сошел!
- Почему? - Натаниэль недоуменно поднял брови. - Я высказываю гипотезы. Каждая из них куда материалистичней твоей. А насчет Центра - позвони, позвони. На всякий случай. И где, наконец, загадочная книга?
- Книга пришла по почте… - пробормотал Давид, набирая номер телефона.
Сидя в кресле за профессорским столом, Розовски с интересом следил за тем, как профессор пытается связаться с Иерусалимом.
- Успокойся, - сказал он. - Что ты так разнервничался? Разве экспертиза обнаружила наличие яда, пропитавшего страницы книги?
- А?… - Давид замер с телефонной трубкой в руке. Выражение его лица было столь забавным, что Розовски засмеялся.
- Знаешь, с твоими дурацкими подозрениями… - буркнул Гофман. То ли от раздражения, то ли от растерянности, он начал лихорадочно листать лежащую на столе папку.
- Я всего лишь высказал одно из предположений, - сказал Натаниэль. - Всего лишь одно. Кстати, оно не более дурацкое, чем предположение о проклятии средневекового каббалиста, спровадившем на тот свет современного крепкого парня. И при этом вовсе не настаиваю на правоте… А вот, кстати, и твой лаборант.
В кабинет вошел Габи Гольдберг. В руках он держал увесистый том в черном кожаном переплете.
- А, Габи, - профессор отбросил папку в сторону. - Послушай, ты опять принес мне не ту папку. Твоя рассеянность переходит всякие границы. Что это?
- Вы же просили книгу, - обиженно ответил Гольдберг. - Вот эту.
- Ах, да, давай сюда. И принеси, ради Бога, ту папку, которая мне нужна.
Лаборант скрылся за дверью и тут же снова вернулся, с тонкой папкой в красной пластиковой обложке.
Натаниэль задумчиво посмотрел на Габи, потом на книгу, лежащую перед Гофманом. Наклонился, пододвинул книгу к себе, раскрыл ее.
- "Ибо наказаны будут не те, кто проливает кровь сынов Адама на сочную траву, забывая, что кровь - это душа, но те, кто скрывает за бельмами учености истинное, незамутненное зрение…". - прочитал он. - Да-а… Что-то мудрено для меня.
Габи Гольдберг фыркнул.
- Ерунда, - сказал он. - Вообще, по-моему, эта книга - полный бред. Для шизиков. Все слова, вроде понятны, но так оно все перекручено… - он помотал головой. - Черта с два разберешь.
До Розовски не сразу дошел смысл сказанного.
- А что? - Гольдберг пожал плечами. - Я, во всяком случае, ничего не понял.
Теперь уже и Гофман посмотрел на лаборанта расширившимися от изумления глазами.
- Ты хочешь сказать, что читал ее? - он искоса глянул на сыщика, ожидая увидеть на его лице ехидную улыбку. Но улыбки не было.
- Читал. А что? - в свою очередь, спросил лаборант. И, заметив странное выражение лица профессора, встревожился: - Вы же не говорили, что нельзя.
- Нет, я, конечно, не говорил, но…
- Ты слышал когда-нибудь о проклятьи Давида Сеньора? - хмуро спросил Розовски.
- О чем? - недоуменно переспросил Гольдберг. - О каком проклятьи?
Розовски и Гофман снова переглянулись.
- Понятно… - сказал Натаниэль. - Скажи, Габи, что за человек был твой напарник?
- Нормальный человек. Правда, подвинутый на всех этих штуках, - Габи кивком указал на книгу. - А что за проклятье?
- На каких штуках?
- Что?
- На каких штуках был подвинут твой напарник? - повторил вопрос сыщик.
- Ну, на этих. Каббала и прочее. А что?
- Профессор предполагает, что именно это увлечение и оказалось причиной смерти, - сказал после паузы Розовски.
- Увлечение? А разве это не… не сердечный приступ?
- Но он был спровоцирован, - медленно произнес сыщик. - Так, во всяком случае, полагает профессор Гофман.
Габи недоверчиво посмотрел на сыщика, перевел взгляд на Давида Гофмана. Тот кивнул. Лаборант неуверенно улыбнулся.
- А вы могли бы объяснить мне… - начал было он, но Розовски перебил:
- Увы, нет, мы еще сами ничего не знаем. О проклятьи Давида Сеньора вам расскажет ваш профессор. А мне пора, - он поднялся. - Давид, я бы хотел взять на денек эту книгу.
Гофман отрицательно качнул головой.
- Я оставлю расписку.
- Ты прекрасно понимаешь, что дело вовсе не в этом! - вспылил Давид.
- А в чем? - Розовски удивленно посмотрел на друга. - А, вот в чем дело… Но ты ведь слышишь, - он указал на лаборанта, все еще стоявшего у двери. - С ним ничего не случилось.
- А что со мной должно было случиться? - спросил тот.
- По мнению профессора Гофмана, ты должен был скончаться от сердечной недостаточности, - объяснил сыщик. - Сразу по прочтении книги.
- Ну и шуточки у вас… - пробормотал Гольдберг.
- Это не шуточки, - сказал Натаниэль. - Профессор предполагает, что с этой книгой связана какая-то, довольно мрачная история… Кстати, как у вас складывались отношения?
- С кем?
- С Михаэлем Корном.
Гольдберг немного подумал.
- Какие могут сложиться отношения за такое короткое время? - спросил он. - Только познакомились. Ты же знаешь, Натан.
- А раньше вы не были знакомы? - спросил Розовски.
- Откуда? Ни разу не встречались. И с чего ты решил, что все репатрианты знакомы друг с другом?
- Страна маленькая, - ответил Розовски. - Мы, по-моему, вообще все знакомы друг с другом, разве нет?
Вопрос был риторическим, Габи так его и воспринял. То есть, промолчал. Розовски побарабанил пальцами по столу.
- Н-да-а… Ну, а за эти дни что - не повздорили ни разу? - спросил он.
Гольдберг обиделся.
- Да ну тебя, Натан, ты что же - думаешь, я его… - он насупился и отвернулся.
- Ты его - что?
- Сам знаешь, - буркнул Габи. - Я могу идти? - он демонстративно повернулся к Гофману. Профессор, смотревший на все это с неодобрением, сказал:
- Да-да, конечно… У тебя ведь больше нет вопросов, Натаниэль?
Розовски кивнул.
- Хорошо, Габи, иди, - сказал он. - Мне тут еще надо переговорить с вашим шефом. Только не убегай, ладно? Я хотел задать тебе еще пару вопросов.
И вновь во взгляде Габи появилась настороженность. Он явно хотел о чем-то спросить, но выражение лица Розовски не располагало его к этому, он молча повернулся и вышел. Когда лаборант покинул кабинет шефа, Давид спросил:
- Ты его подозреваешь в чем-то?
Розовски отрицательно качнул головой.
- Я не могу никого ни в чем подозревать, - сказал он. - Пока что я, все-таки, не уверен в том, что имело место преступление.
- Но ты так говорил, будто…
- Я никого не подозреваю, - перебил Розовски. - Или всех подозреваю. Может быть, всю историю выдумал ты сам. Может быть, тебе захотелось создать грандиозную мистификацию.
- Ну, знаешь! - возмутился Гофман.
- Ладно, успокойся. А вопросы… - Розовски улыбнулся. - Я всегда задаю вопросы неприятные и неудобные. Издержки профессии, - он снова раскрыл старинную книгу. - Что-то мне это напоминает… - пробормотал он.
- Текст?
- Д-да нет… Какая-то мысль мелькнула, когда я раскрыл книгу. Что-то такое, на краю сознания… - он задумался. - Знаешь, как будто краем глаза что-то заметил. Что-то любопытное…
- В кабинете? Или в книге?
Натаниэль неопределенно пожал плечами.
- Н-не знаю… - сказал он неуверенным голосом. - Не могу понять. Что-то незаметное, но важное… - он немного помолчал. - Нет, уже не вспомню.
12
- Послушай, - сказал Розовски, окидывая взглядом тесное помещение лаборантской, - по-моему, здесь не очень уютно, ты не находишь?
- Да нет, нормально, - пробормотал Габи.
- Давай-ка мы сделаем так, - предложил Натаниэль. - Ты меня немного проводишь - до автобусной остановки. А я у тебя кое-что спрошу. Хорошо? Твой начальник не возражает.
Габи зачем-то посмотрел на закрытую дверь профессорского кабинета, сделал неопределенное движение головой. Жест, при желании, можно было понять как согласие. Что Розовски и сделал.
- Вот и отлично, - сказал он. - Пойдем.
На остановке не было ни одного человека. Розовски сел на лавочку и указал Габи на место рядом.
- Скажи, Габи, ты так и не вспомнил, каким образом появилась в нашем агентстве фамилия Розенфельд? - спросил Розовски. - Если нет, мне придется смириться с мыслью о том, что я страдаю галлюцинациями.
- Н-ну… - Габи вздохнул. - Вспомнил. А что, ты продолжаешь заниматься этим делом? Офра сказала, что расследование прекращено.
- Ну и что? Я просто хочу знать. Это как пустая клеточка в почти решенном кроссворде. Итак?
Габи помолчал некоторое время, собираясь с мыслями.
- Ну, тебя не было тогда, - нехотя сказал он.
- Когда?
- В конце весны. В мае, кажется.
Розовски вспомнил, что в мае он устроил себе пятидневный отпуск.
- Верно, - сказал он и досадливо поморщился. - Надо же! В кои-то веки раз устроил себе отпуск - и обязательно не вовремя.
- Да нет, - возразил Габи. - Ничего же не произошло.
- Ты рассказывай, рассказывай, - проворчал Натаниэль. - Я сам разберусь - произошло или нет.
Габи пожал плечами.
- Позвонила одна женщина, - продолжил он. - Сказала, что у нее появились подозрения относительно мужа. Ну, ты знаешь, о чем речь. Будто муж ей изменяет, и все такое.
- Дальше.
- Сказала, что не может прийти в агентство. Боится, что ее узнают. Хочет, чтобы мы проследили… - чувствовалось, что Габи ожидал разговора. Его речь, чуть нервная вначале, стала спокойной и последовательной. - Объяснила, что муж все субботы проводит один, на вилле. Потому, дескать, у нее и возникли подозрения. Спросила, можем ли мы за это взяться и сколько это будет стоить. Я объяснил. Она сказала, что пришлет фотографию мужа и чек.
- Она назвала себя? - быстро спросил Розовски.
- Что?… Да, конечно. Галина Соколова, а муж - Ари Розенфельд.
В принципе, Натаниэль уже догадался, поэтому только кивнул и спросил:
- А дальше?
- Дальше… - Габи пожал плечами. - Дальше - все. Она не появилась, чек с фотографией - тоже. Поэтому, когда ты велел почистить архив, я спокойно стер файл с первоначальной информацией.
- Все?
- Все.
- Ладно, спасибо, - Натаниэль поднялся. - Значит, говоришь, в конце мая?
- Да.
Подошел автобус.
- Пока, Габи.
Когда автобус тронулся, Натаниэль посмотрел в окно. Бывший стажер все еще стоял на остановке, и Розовски пожалел, что не видит отсюда выражение его лица.
13
В своем офисе он появился сразу после обеда. Офра о чем-то оживленно рассказывала Алексу. При виде шефа она замолчала. Маркин немедленно перешел в другой кабинет.
- Привет, девочка, - хмуро сказал Натаниэль. - Как отдохнула?
- Хорошо, - Офра улыбнулась. - Но мало. Ты опять свирепый?
- Нет, просто озабоченный. Оказалось, что я не страдаю галлюцинациями. Но это создает массу дополнительных проблем… - Натаниэль взглянул на боковой столик, заваленный пакетами уныло-служебного вида. - Что это? Опять счета? Я же велел тебе оплатить все. С прошлого чека, разве нет?
- Я и оплатила. Только в прошлый раз были счета по нашим задолженностям. А это новые.
- Кошмар… - Розовски покачал головой. - Куда катится эта страна? Если и следующий наш чек уйдет в погашение платежей, я закрою агентство. И вы окажетесь на улице.
- А что это ты нам угрожаешь? - обиженно спросила Офра. - Можно подумать, что это мы целыми днями висим на телефонах. Или, может быть, именно мы выбрали помещение для офиса в самом центре Тель-Авива?
- Ладно-ладно. Кстати о телефонах, - Розовски подошел к Офре. - Где у нас хранятся кассеты?
- Какие кассеты?
- На которые ты записываешь все телефонные разговоры… Ты что? - грозно нахмурился Натаниэль. - Ты что, не записывала? Я же велел ставить на автоматическую запись все, я подчеркиваю - все разговоры, которые ведутся по нашим телефонам! Офра, если ты об этом забыла, я тебя уволю еще до того, как наше агентство разорится.
Офра величественно поднялась со своего места, подошла к сейфу. Розовски все так же хмуро следил за ней. Она отперла сейф и выволокла на свет божий несколько десятков кассет.
- И все это наболтали наши клиенты?! - потрясенно спросил Розовски.
- Ну не я же!
- Боже мой… Как же я во всем этом разберусь?
- Это не мое дело, - заявила Офра. - Ты это придумал - ты и разбирайся.
Натаниэль молча сгреб кассеты и прошествовал в свой кабинет.
Видимо, он выглядел очень несчастным, потому что Офра сжалилась и, войдя за ним следом, милостиво сообщила:
- Там, на каждой кассете я надписала месяц и число.
Розовски облегченно вздохнул.
- Умница.
Она исчезла. Натаниэль извлек из стола диктофон, нетерпеливо порылся в кассетах.
- Так, это последняя. Проверим… - он вставил одну в диктофон, нажал пусковую кнопку. После нескольких секунд шипения, диктофон выдал:
"Навести-ка вдову Бройдера. - "Сейчас? Но я еще не закончил… - Потом закончишь…". - Натаниэль остановил воспроизведение. - Очаровательно… - проворчал он. - Неужели мой голос действительно настолько отвратительно звучит со стороны? - он отмотал кассету к началу: - Что тут еще? - и, пока из динамика доносилось шипение и потрескивание, крикнул: - Алекс, зайди-ка на минутку!
Маркин появился тотчас.
- Что у Бройдера? - спросил Розовски.
- Ничего.
- То есть как - ничего?
Алекс сел напротив шефа.
- Так - ничего. Ты уверен, что эта дама… как ее…
- Яновская.
- Да, Яновская. Что она заходила именно в квартиру Бройдеров?
- Ты хочешь сказать, что вдова это отрицает?
- Вот именно. Она сказала, что у нее никого не было в течение целого дня. И что вообще ее все забросили - ни друзья Шмулика, ни ее собственные знакомые не показываются. Словом…
- Минутку! - Розовски покрутил ручку громкости диктофона. - Вот оно! Слышишь?
Алекс прислушался. Говорила женщина:
"Мое дело срочное. Но я не могу приехать к вам. Я прошу вас приехать ко мне в отель". - "Ничем не могу помочь, мадам. Еще раз повторяю - я очень занят, и…". - "Я только позавчера прилетела в Израиль". - "Только позавчера? И ваш адвокат рекомендует вам… Простите, а как вас зовут?" - "Меня зовут Галина Соколова. Я жена… Вдова Ари Розенфельда".
Розовски остановил запись.
- Что скажешь?
Маркин пожал плечами.
- Что ты хочешь услышать?
- Цвика Грузенберг, адвокат Розенфельда, утверждает, что никаких встреч со мной он Соколовой не рекомендовал.
- И что же из этого следует?
Розовски хмуро посмотрел на помощника.
- Только одно, - медленно произнес он. - Только одно, Алекс. Я имел удовольствие беседовать с убийцей. И, как мне кажется, настоящая Соколова в тот момент уже была мертва. Ах, ч-черт, это же яснее ясного - звонок с целью искажения временного восприятия. Кондиционер в номере не работал, поэтому медицинские данные тоже легко поставить под сомнение. Следовательно, полиция будет опираться на косвенные улики - а именно: на мои показания. То есть, на названный мною час убийца наверняка имеет алиби. Ясно?
- Ясно.
- Та-ак… - Натаниэль вытащил кассету из диктофона, отложил ее в сторону и начал методично перебирать остальные.
- Что ты ищешь? - спросил Алекс.
- Хочу проверить еще одни показания, - бросил Натаниэль. - Габи утверждает, что некая "Галина Соколова" уже звонила в наше агентство, около четырех месяцев тому назад. Поскольку настоящая Соколова в это время находилась в Москве, у меня есть серьезные основания полагать, что звонила та же самая особа.
- Убийца?
- Я бы не утверждал с абсолютной категоричностью, - с деланной осторожностью ответил Розовски. - Но, во всяком случае, человек, весьма тесно связанный с этой историей… Ага, вот она! - он торжественно поднял кассету. - Если Габи не путается в датах, то… - он не договорил, вставил кассету в диктофон.
Им пришлось ждать довольно долго, прежде, чем на пленке, наконец, послышался интересующий их голос: "Как вас зовут?" - "Галина Соколова". - "А мужа?" - "Ари Розенфельд. Его вилла находится в Кесарии…"
Натаниэль нажал кнопку "стоп".
- Что скажешь?
- Она, - убежденно произнес Маркин. - Никаких сомнений.
- Я тоже так думаю, - Розовски кивнул. - Экспертизу провести несложно.
- По-моему, ты всегда относился к экспертам скептично, разве нет?
- Что значит скептично? Я и к общественному транспорту отношусь с большой долей скепсиса, - заявил Натаниэль. - Но иногда он просто необходим. Так и эксперты. В данном случае стоило бы идентифицировать голос.
- Но для этого нужно найти его живой источник, - Алекс усмехнулся. - А я пока что не понимаю, как ты собираешься это сделать. Кстати, что там записано дальше?