- Да, Ари устроил нам замечательный Песах в этом году - поездку на пять дней в Турцию, в Марморис. Есть туристическая фирма, "Бест-тур", у них очень приличные туры. Розенфельд заключил с ними контракт на постоянное обслуживание наших сотрудников и их семей. Получается недорого и очень здорово. Масса впечатлений. А в тот раз - вообще, за счет компании. Жаль, сам Ари в тот раз не поехал… - она слегка нахмурилась, снова оглянулась на фотографии. - Ну вот, это мы фотографировались там. Это отель "Элеганс", единственный пятизвездочный отель в городе. Кстати, городок маленький, живет только туристами.
- А как отель? - спросил Розовски. - Действительно, приличный отель?
- Очень приличный, - ответила Яновская. - А внизу, в отеле - казино, - она указала на второй снимок. - Кстати, вывеска его видна из любой точки города.
- И как? - с интересом спросил Натаниэль. - Играли?
- Нет, я не азартный человек, - ответила Яновская. - Некоторые играли. Знаете, - она засмеялась, - со мной там произошел очень смешной случай. Я вошла в зал казино и вдруг обнаружила, что прекрасно понимаю турецкий. А оказалось - зал полон был наших соотечественников. И все, естественно, говорили на иврите.
Розовски улыбнулся.
- Это уже случалось с Портосом, в "Двадцать лет спустя", помните? - сказал он. - Он проснулся в трактире и обнаружил, что знает английский. Но оказалось, что рядом просто говорят по-испански. Да, бывает…
- Итак? - повторила Яновская. - кстати, если курите - курите, не стесняйтесь, - она пододвинула детективу хрустальную пепельницу. - Может быть, выпьете что-нибудь?
- Да, колу, если можно, - пробормотал Розовски, выуживая сигарету из полупустой пачки.
Яновская неторопливо поднялась со своего места и направилась к маленькому холодильнику в углу кабинета. Вернувшись с изящным подносом, на котором стояла запотевшая бутылочка и высокий стакан, она поставила все это перед Натаниэлем, сама отошла в сторону и присела на небольшой диванчик.
- Что это вы курите? - с любопытством спросила она, глядя на ярко-красную пачку.
- "Соверен", - ответил Розовски. - Английские, с минимальным содержанием солей свинца.
- Интересно!
- И потому - наименее вредные для окружающих, - он поднес язычок зажигалки к сигарете.
- Вы так много думаете о пользе окружающих? - Яновская с неподдельным интересом смотрела на сыщика, и Натаниэль почувствовал легкое неудобство. Умение вести светскую беседу - о погоде, сигаретах и охране окружающей среды - не относилось к числу его достоинств, о чем он не раз уже жалел.
- Собственно, у меня всего несколько вопросов, - сказал Розовски. - И не очень значительных, но все-таки.
- Сколько угодно, - Белла развела руками. - Но, прошу вас, поторопитесь. Сегодня я улетаю в командировку, в Москву.
- Вот как? Скоро?
Яновская взглянула на часы.
- Ну, не прямо с работы, - она вновь улыбнулась, - но сегодня. Самолет в двадцать один тридцать. А я еще не все собрала. Я вообще человек безалаберный.
Розовски с откровенным недоверием окинул ее безукоризненный наряд и тщательно уложенные золотистые волосы.
- Да-да, - сказала Яновская. - Поверьте, я массу вещей откладываю на последний момент.
- Хорошо, - сказал он. - В таком случае, я постараюсь быть кратким. Скажите, вы были знакомы с Ари Розенфельдом до приезда в Израиль?
- Да, мы были знакомы еще по Москве. И с Галочкой - тоже. Мы с ней одно время были подругами. Потом, правда, немного отошли друг от друга. Просто - жизнь так сложилась. У каждой была своя семья, дети. Свой круг общения.
- А с Шмуэлем Бройдером вы познакомились уже в Израиле?
- С Шмуэлем Бройдером? - она чуть нахмурилась, отрицательно качнула головой. - Нет, по-моему, я не знаю такого. Имя знакомое, видимо, где-то слышала, но лично… Нет, - сказала она решительно. - С ним я незнакома.
Натаниэль вычеркнул в блокноте одну строку.
- Скажите, Белла, кто из руководства вашей компании принимал участие в создании и работе компании "Ари"? - спросил он.
- Компания "Ари" создавалась по личной инициативе Розенфельда, - ответила Яновская. - Так мне кажется, во всяком случае. Не могу ответить, кто именно этим занимался. Думаю, все понемногу. И Ари, и Моше. Кое-что делала я.
- Что именно?
- Чисто техническую работу - готовила проекты документов. Уставных, лицензионных. Я, все-таки, юрист по образованию.
- Простите мне мою дремучесть, - сказал Натаниэль, - но я не могу понять, что означает "финансовая компания"? И чем она отличается от просто банка?
- Во-первых, объемом уставного капитала, - ответила Яновская.
- В большую или меньшую сторону?
- В меньшую, разумеется. Очень трудно создать частный банк, особенно в нынешней России и особенно - с иностранным участием. Рынок давно поделен разными наследниками прежних государственных банков. Трудно влезть.
- А во-вторых?
- А во-вторых - более мягким уставом. Так сказать - не только финансовые операции. Но в первую очередь, как и любое другое финансовое учреждение - деньгами. Если говорить точнее - мы заключили целый ряд договоров о поставках с некоторыми российскими фирмами. Имея компанию "Ари", мы получали возможность существенно облегчить расчеты с ними. Но - увы! По-моему, она лопнула раньше, чем мы оценили преимущества этого обстоятельства. Вот - вкратце. Честное слово, - она извиняюще улыбнулась, - вам лучше поговорить об этом с Левински.
- Поговорю, поговорю, Белла, непременно, но - скажите, вам известны причины ее закрытия?
- Нет. У меня есть только личные догадки, не более.
- Поделитесь ими со мной, - попросил Розовски.
- Ничего особенного, из России часто сообщают о подобных историях. Знаете, внезапно открывшаяся возможность оперировать большими денежными массами заставляет некоторых людей терять головы и совершать ошибки. Вкладывать деньги в заведомо нереальные проекты. В действия, находящиеся на грани афер, - она замолчала.
- Вы имеете в виду Ари Розенфельда? - с интересом спросил Натаниэль.
- Нет, что вы. Тамошних представителей. Наших партнеров. Они ринулись в приватизационную компанию, и… Словом, - она развела руками, - компания закрылась, где находятся ее активы - неизвестно, где находятся директора - тоже. К счастью, мы вложили не так много денег. Хотя, безусловно, этот проект тяжело отразился и на нашем финансовом положении. Это все, что я могу вам рассказать, - Белла улыбнулась и отпила колу из своей бутылочки. Когда она ее поднимала, казалось - принцесса пьет волшебный напиток из хрустального кубка.
Натаниэль моргнул, видение исчезло. Просто красивая женщина, с трудом удерживающаяся от легкой зевоты в присутствии осточертевшего зануды. Но он вынужден был продолжать занудствовать:
- Вы могли бы сообщить мне, кто именно выступал учредителями компании "Ари" с российской стороны?
- К сожалению, не сейчас. Обратитесь к Моше. Когда он вернется.
- Хотя бы примерно - частные лица? Фирмы?
Белла немного подумала.
- Думаю, среди учредителей был, по меньшей мере, один российский банк. Возможно, и не один.
- Какой именно?
- Не знаю. Но, поскольку мы не обращались к Центральному банку за лицензией на проведение банковских операций, видимо, компания собиралась пользоваться уже существующей. А это могла быть только лицензия одного из соучредителей. Подробности - увы! - мне неизвестны.
Розовски вздохнул и поднялся.
- Вы уже уходите? - удивление Яновской при этом было несколько искусственным.
- Да, представьте себе, - Розовски остановился рядом с ней. Вот, пожалуй, и все. Я же говорил: несколько совершенно незначительных вопросов. Честно говоря, я мог бы их и не задавать, - он и сам не знал, искренне ли говорил. - Мне просто захотелось с вами увидеться еще один раз.
Яновская засмеялась:
- Впервые слышу комплимент от сыщика. Спасибо, Натаниэль. Скажите, как продвигается ваше расследование? Или это секрет?
- Какой там секрет… - Розовски помрачнел. - Полиция уже арестовала непосредственного исполнителя.
- Исполнителя? - Яновская нахмурилась. - Вы хотите сказать - убийцу?
- Именно так. Человека, который непосредственно стрелял в Ари Розенфельда и в Шмуэля Бройдера.
- Опять Шмуэль Бройдер… Вы хотите сказать, что эти преступления связаны между собой?
- Выходит, что так. Если верить показаниям арестованного… Собственно, его нельзя назвать арестованным, он добровольно сдался полиции.
- Вот как? - Белла, прищурившись, посмотрела на детектива. - Я думала, такое случается только в кино. Причем, преимущественно, в старом советском кино. Или в старой классической литературе: мучимый угрызениями совести, преступник чистосердечно признается во всем суровому, но справедливому следователю, после чего честным трудом искупает прошлые прегрешения.
Натаниэль засмеялся.
- Впрочем, - продолжила Белла, - я полагаю, это произошло не без вашей помощи?
- Ошибаетесь, - Розовски шутливо поднял руки. - Мне, конечно, лестно услышать столь высокую оценку скромных способностей, особенно от вас, но - честное слово - я не имею к сему факту никакого отношения. Не считая того, конечно, что он сделал заявление о своем добровольном признании, находясь у меня дома.
- У вас дома? - взгляд Яновской стал недоверчив. - Почему, Натаниэль?
- Как вам сказать… - нехотя произнес Натаниэль. - К большому сожалению, преступник оказался из числа моих знакомых. Более того - мой бывший сотрудник.
- И после этого вы продолжаете утверждать, что вы ни при чем? - насмешливо спросила Яновская.
- Честное слово. Я могу рассказать, как все это произошло… - начал было Розовски, но менеджер "Интера" радостно перебила его:
- О, Натаниэль, было бы чудесно, но, - она с сожалением взглянула на часы, - у меня, правда, почти не осталось времени. Какая жалость. Давайте встретимся, когда я прилечу, хорошо? Мне очень хочется услышать, как это произошло.
- Буду рад. Когда вы возвращаетесь?
- Через несколько дней. А сейчас мне пора.
- Что ж, счастливого полета, - Розовски вежливо улыбнулся и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он остановился и спросил:
- Скажите, Белла, как называются ваши духи?
- О, вы хотите сделать мне подарок? - она шутливо погрозила ему пальцем. - Право, не стоит. Я женщина дорогая.
- И все-таки?
- "Клема".
- "Клема", - повторил Розовски. - Божественный аромат.
3
Если бы кто-нибудь когда-нибудь включил профессию частного детектива в список ста самых романтичных профессий, Розовски, наверняка, принял бы такого человека за пациента сумасшедшего дома. Девяносто процентов времени занимает рутинная работа, точнее - бухгалтерия: оплата счетов, взаимоотношения с налоговым управлением и тому подобное. Правда, оставшиеся десять процентов заполняются занятиями, которые можно было бы с большой натяжкой назвать романтичными. Ну действительно, что может быть романтичного, например, в доставке в суд необязательного должника? Будучи природным романтиком, Розовски справедливо (с его точки зрения) рассудил: рутинная работа может выполняться человеком, сама внешность которого с избытком обеспечит его (ее) романтикой. А именно - своего очаровательного секретаря. Поэтому, заскочив на несколько секунд в офис, он быстро разложил по стопкам скопившиеся бумаги, черкнул несколько листов на огрызке бумаги и сказал, заранее виновато улыбаясь:
- Офра, девочка, я тут написал тебе кое-какие поручения, выполни, пожалуйста. А я…
- А ты будешь сидеть в кабинете и ждать Маркина, - заявила Офра. - Я обещала ему, что ты никуда не денешься из конторы до его прихода.
Увы, спорить с Офрой начальник не умел и не любил. Пришлось, скрепя сердце, подчиниться. Больше всего на свете Розовски не любил сидеть в конторе. Он утверждал, что лучше всего думается за рулем и в кафе, за чашкой кофе. Услышав это в очередной раз, сердобольная Офра сварила ему десятую за сегодня порцию крепчайшего кофе по-турецки, и Натаниэль принялся его пить с несчастным видом, то и дело поглядывая на часы и отрывая Офру от дел бессмысленными мелочами. Когда ее терпение вот-вот готово было лопнуть, дверь в приемную отворилась, и на пороге появился сияющий Маркин.
- Наконец-то, - сказала Офра. - Он сейчас лопнет от нетерпения… или от избытка кофе.
Словно в подтверждение, из кабинета послышалось восклицание:
- Офра, сколько еще ждать?!
- Убедился? - спокойно спросила Офра. - Давай, не стой на пороге.
Увидев Маркина, Розовски перестал третировать своего секретаря и превратился вновь в собранного и энергичного детектива - каким он, собственно, и был.
- Что у тебя? - спросил он нетерпеливо. - Давай, не тяни. Что тебе удалось выяснить?
- Во-первых, я не тяну, - поправил Маркин. - Во-вторых, можно, я сяду?
- Садись, комедиант, - проворчал Розовски. - Хватит меня мариновать.
Но Маркин решил до конца "держать паузу".
- В-третьих, - сказал он, - в отличие от тебя, я еще не пил кофе. В-четвертых…
- В-четвертых я сейчас вызову "Хевра Кадиша", если ты немедленно не перейдешь к делу, - свирепо заявил Розовски. - Ты понял?
Алекс быстро оценил серьезность угрозы и сообщил деловитым тоном:
- Интересующая нас машина - белый ситроен номер "37-451-200" принадлежит очаровательному менеджеру фирмы "Интер".
- Белле Яновской? - хмуро уточнил Натаниэль.
- Именно. И что же из этого следует? - торжественно вопросил Маркин.
Розовски хмыкнул и ничего не ответил.
- Из этого следует, что организатором всех трех преступлений и исполнителем, как минимум, одного из них, была Белла Яновская, - сказал Маркин. - А ты, как будто, не очень рад этому? - спросил он тоном ниже.
Натаниэль шумно втянул носом воздух.
- Из чего же это следует, по-твоему?
- Во-первых, машина, - Алекс загнул указательный палец. - В багажник которой Габи, как ему было велено, положил револьвер. После всего.
- Во-вторых?
- Во-вторых - мы знаем, что в деле замешана женщина, - он загнул второй палец. - Звонки по телефону. Ему и тебе.
- Дама в гостинице "Мацада", представившаяся сотрудницей Министерства абсорбции, - добавил Розовски.
- Что за дама? - Алекс непонимающе взглянул на шефа.
- Я не говорил? В день убийства Соколовой в "Мацаде" была сотрудница Министерства абсорбции. Якобы навещала вновь прибывших репатриантов. Показания соседей Соколовой, - пояснил тот. - Чушь собачья. Сотрудники министерства абсорбции по гостиницам не ходят, делать им больше нечего. Они и так еле управляются. Кто, в таком случае, там был? И зачем представилась таким образом?
- Тем более. В-третьих - женщина в гостинице. Мало?
- Да еще и духи "Клема", коими пользуется очаровательная Белла, - задумчиво произнес Натаниэль. - Тоже в пользу твоей теории.
- Что за духи? - спросил Алекс.
- Эстер Фельдман, уборщица на вилле Розенфельда, показала, что месяца за два до убийства ее хозяина посещала женщина, пользовавшаяся названными мною духами, - сказал Натаниэль меланхоличным голосом. - Как мне сообщила сегодня госпожа Яновская, она тоже пользуется французскими духами "Клема". Что в них такого особенного?
Маркин выразительно развел руками.
- Вот видишь, - сказал он. - Тут и пальцев не хватит.
- Купи калькулятор, - посоветовал Розовски. - Все-таки, конец двадцатого века.
- Плати больше, тогда мне будет на что купить… Так что? - спросил Алекс. - Ты тоже так думаешь?
Розовски с сомнением покачал головой.
- Понимаешь, все эти доказательства очень странные, - медленно произнес он. - Смотри. Ты говоришь: звонки по телефону? Но они все еще не идентифицированы. Это во-первых, - словно подражая Алексу, Натаниэль тоже загнул палец. - И даже в случае идентификации, можно сказать: "Ничего не знаю, двоюродная сестра бывшего мужа попросила позвонить и сказать то-то и то-то".
- Ну…
- Или, того лучше - сказать: "Нет, это действительно звонила Галина Соколова. У нас очень похожи голоса". Запись, между прочим, не лучшего качества. Что же до содержания, то, - Розовски хмыкнул, - ничего преступного в нем нет.
- Как? А указания Габи насчет Бройдера и револьвера?
- Ты все перепутал, - Розовски вздохнул. - Об этом говорится в показаниях Габи. А на записи - ну, хочет встретиться со мной. Ну, подозревает, что муж изменяет. Все? Любой адвокат из таких, с позволения сказать, доказательств приготовит рагу и еще спляшет веселый каннибальский танец с нашими черепами. И с черепом инспектора Алона, если тот захочет присоединиться к такой тупоумной компании.
Лоб Маркина прорезала глубокая морщина. Чувствовалось, что ему не приходили в голову аргументы "против" версии. Что же до аргументов "за", то и ему они вдруг начали казаться несерьезными и мелковатыми.
- Это насчет твоего "во-первых", - подытожил Натаниэль. - Теперь рассмотрим твое "во-вторых". Женщина в гостинице.
- Это твое "во-вторых", - огрызнулся Маркин. Впрочем, голос его звучал уже весьма неуверенно.
- Неважно. Пусть мое. Мне скажут: "Мало ли кто мог прийти в гостиницу". И, в сущности, будут правы. Может, какая-то женщина назначила там свидание. А с перепугу, увидев идущего по коридору свирепого мужа, влетела в первый попавшийся номер и, обнаружив в нем свеженьких репатриантов, назвалась сотрудницей Министерства абсорбции. Реальная ситуация?
- Больше ей, конечно, ничего не могло придти в голову? - Маркин хмыкнул и недоверчиво покрутил головой.
- А что еще могло ей придти в голову при виде родных перепуганных русских лиц? - Розовски удивленно поднял брови. - Ну-ка, быстро: какие ассоциации возникают в твоем мозгу при словах: оновые репатрианты".
- Министерство абсорбции, корзина абсорбции, машканта, никайон, пособие, - отбарабанил Алекс. - Ну… - он на мгновение задумался.
- Мафия, проститутки, купленные дипломы, - подхватил Натаниэль. - Еще?
- Все.
- Ладно, - сказал Розовски. - Достаточно. Понял теперь?
- Нет, - упрямо заявил Маркин. - Ты что, не видишь: это же все нужно рассматривать в связи! - чувствовалось, что он расстроился из-за почти мгновенной гибели столь стройной цепочки доказательств.
- Вижу, - Розовски с сомнением покачал головой. - Вижу, мой юный друг, но не люблю, когда накапливается обилие мелких косвенных улик. И ни одной прямой. Ни одной действительно серьезной. Плюс отсутствие мотива. Что такое косвенные улики - это я тебе, как будто, только что показал… Что-то мне во всем этом не нравится, - признался он.
Алекс пожал плечами.
- Это потому, - сказал он упрямо, - что тебе в этом нравится кто-то. Не следует привносить личные отношения в столь щекотливые дела. Цитата. Натаниэль Розовски, краткие афоризмы, том двенадцатый.
- Зря иронизируешь, упрямец… Послушай, нам дадут в этом доме кофе или нет? Офра! - рявкнул он. - Где обещанный кофе?
- Несу! - Офра медленно вплыла в кабинет с подносом. - Между прочим, - сообщила она, - я где-то читала, что один великий писатель умер от чрезмерного увлечения кофе. Но он хоть романы сочинял по ночам, ему нужно было, а ты-то чего? Не помню, как его звали…
- Его звали Оноре де Бальзак, - сказал Маркин. - Он любил одну польскую графиню и по ночам писал письма, полные любви и нежности.