- А что случилось?
- Ничего-ничего. Ответьте, пожалуйста.
- Утром. Часов в десять.
- Понятно. А почему, вы говорите, их бы не выпустили вместе с мужем? - спросил Розовски.
- Потому что она работала в клинике номерного института. Это было еще в восемьдесят седьмом.
- Понятно.
- Что они говорят? - спросил Дани.
- Они ее видели в десять утра.
- О чем ты разговаривал с ними так долго?
- Рассказывали о Соколовой.
- Они что, были знакомы раньше?
- Познакомились позавчера, в аэропорту.
Натаниэль снова обратился к супругам:
- На этом этаже живут те, кто прилетел с вами?
- По-моему, да, - ответила жена. - Нас всех позавчера привезли сюда. Я имею в виду - тех, кто еще не решил, куда поедет, у кого нет в Израиле родственников. Ну, конечно, некоторые не захотели в Тель-Авив, решили, что это будет дорого. А нам пока нравится.
- Это пока, - заметил Розовски. - Дай Бог, чтобы вам и дальше нравилось.
- А вы тоже из Союза? - поинтересовался муж.
- Тоже. Из Минска. А до того - из Крыма.
- И давно?
- Двадцать три года, - ответил Розовски.
- Вы работаете в полиции?
- В общем, да.
- Что они говорят? - снова спросил Дани.
- Ничего, знакомятся, - ответил Розовски. - Удивлены, по-моему, тем, что репатриант работает в полиции.
Дани пожал плечами.
- Ты уже не работаешь. Ну, это неважно. Спроси: кого-нибудь постороннего на этаже сегодня не было?
Натаниэль перевел.
- Нет, - уверенно сказала жена. - Никого не было. Только одна женщина приходила утром. Недавно ушла. Она долго занималась с нами. Не только с нами двумя, я имею в виду - со всеми, кто вчера прилетел.
- Откуда женщина?
- Из отдела абсорбции. Объясняла, что нужно делать с бумагами, которые нам вручили в аэропорту "Бен-Гурион" и куда следует идти в первую очередь. Большое ей спасибо, а то мы вроде слепых котят здесь.
- И глухих, - добавил муж. - И немых. Хорошо, хоть она говорила по-русски.
- Ну что? - спросил Дани.
- Говорят, что никого не было, кроме сотрудницы Министерства абсорбции. Она им объясняла, как пойти в банк, как пойти в Министерство внутренних дел и прочее.
- К ним скоро приставят нянек круглосуточно, - сказал Дани. - Может, оно и к лучшему, по крайней мере, будут под присмотром. Пусть опишут эту сотрудницу. Может, она представилась?
- Ты полагаешь… - начал было Натаниэль.
- Ничего я не полагаю, - перебил Дани. - Просто хорошо бы отыскать эту служащую. Может быть, она что-нибудь видела здесь. Думаю, от нее будет больше толку.
- Эта служащая, - сказал Натаниэль, вновь обращаясь к супругам, - она представилась вам?
Они задумались.
- Кажется, да, - ответила жена. - Ты не помнишь, Миша?
- Эстер, - уверенно ответил муж. - Точно - Эстер. Вот фамилию не запомнил.
- Я понял, - сказал Дани, когда Натаниэль собрался перевести. - Значит, Эстер из Министерства абсорбции. Ладно, пошли.
В коридор они вышли как раз в тот момент, когда санитары выносили из триста двенадцатого укрытое простынью тело Соколовой.
К ним подошел Ронен Алон.
- Ты был прав, - он развел руками. - Портье ничего особенного рассказать не смог. Правда, тебя он описал более-менее точно.
- Соседи тоже, - добавил Дани.
- Что - тоже?
- Тоже ничего толком рассказать не могли. Но, возможно, у нас будет свидетель потолковее.
- Кто?
Дани рассказал о служащей из Министерства абсорбции.
- Сегодня же разыскать, - распорядился инспектор.
- Знаешь, я, пожалуй, пойду, - сказал Розовски после небольшой паузы. - Много работы. Не возражаешь?
- Ради Бога, - буркнул инспектор. - Это ведь не ты ее убил?
- Нет, не я, - серьезно ответил Розовски. - Во-первых, у меня не было с ней личных старых счетов. А во-вторых, я бы это сделал, как мне кажется, профессиональнее. И не стал бы вызывать полицию. Тем более, что портье - я уверен - описал меня весьма приблизительно. Верно?
- Почему?
- Он близорук, - пояснил Розовски. - Но очки держит на полке для ключей. Видимо, считает, что очки портят его очаровательную внешность. Он, случайно, не голубой?
- Понятия не имею, - сказал инспектор. - Ладно, иди. Если что, я тебе позвоню. Ты вечером дома?
- Конечно, - Натаниэль направился к лифту. У двери он остановился и снова повернулся к Ронену: - Ты не знаешь - кто из дорожной полиции дежурил три дня назад выезде из Тель-Авива?
- На выезде? - инспектор непонимающе посмотрел на Натаниэля. - На каком именно?
- Шоссе Тель-Авив - Иерусалим.
- Не помню. Зачем тебе?
- Да так, нужно. Хотел узнать некоторые подробности дорожного происшествия. Были жертвы, по крайне мере, один человек погиб. Мой знакомый. Вернее, друг моих знакомых.
- Кто именно?
- Шмуэль Бройдер.
- Более странного происшествия я не помню, - сказал Ронен. - Поставил машину поперек дороги, на самом краю эстакады. Передними колесами на бортик. Малейшее сотрясение - и машина летит с эстакады вниз, представляешь? С тридцатиметровой высоты. Так и произошло. Впридачу, у него было неисправно зажигание, от удара о землю машина вспыхнула, как факел. Правда, дверь с его стороны оказалась не заперта, так что за долю секунды до взрыва его выбросило из машины. Как тебе подобный водитель?
- Думаю, у него что-то не в порядке с головой, - ответил Розовски.
- В самую точку, - сказал инспектор Алон. - С головой Шмуэля Бройдера был большой непорядок. В ней застряла пуля.
- Что? - удивление Розовски было достаточно искусственным. Нельзя сказать, чтобы он совершенно не ожидал такого.
- Пуля, - повторил Ронен. - Его застрелили раньше, чем поставили машину в столь странную позицию. Видимо, рассчитывали, что тело обгорит полной невозможности идентифицировать хоть что-нибудь. Но, как я уже говорил, его выбросило из машины на несколько метров… Так что дорожная полиция тебе не нужна. Этим делом занимается наш отдел. Тебе не кажется, что среди твоих знакомых началась массовая эпидемия странных смертей?
- Да, - сказал Розовски. - Похоже на то.
Он собрался идти, но инспектор Алон остановил его.
- Послушай, Натаниэль, - сказал он. - Я знаю, что ты был вчера в страховой компании "Байт ле-Ам".
- Да? - Розовски пожал плечами. - Очень возможно. И что же?
- Ари Розенфельд был их клиентом. Я знаю, что они не хотят платить страховку вдове убитого. Думаю, они наняли тебя, чтобы ты подтвердил их фантазии. Я прав? Впрочем, это неважно. Можешь сообщить им, что их версия, в твоем присутствии, приказала долго жить.
16
Белая "субару" медленно катила по вечерней Алленби так, словно ее обладатель еще не решил, ехать ли куда-нибудь вообще, или свернуть к тротуару и остановиться здесь. Собственно, почти так и было. Несмотря на относительно позднее время, Натаниэль понимал, что не может сейчас вернуться домой. Дело было даже не в желании или нежелании. Он чувствовал, что расследование начинает выходить на принципиально новый этап, что событий, так или иначе цепляющихся за смерть Ари Розенфельда, становится все больше. Это означало, что в ближайшее время ему предстоит заниматься только этим, и еще дай Бог, чтобы у него хватило - и времени, и сообразительности - для закрытия дела Розенфельда. Следовательно, нужно в кратчайшее время закрыть всю мелочевку, которая скопилась у него в столе, точнее в компьютере. И, опять-таки, следовательно - необходимо было вновь отправиться в офис. "Железная логика! - мрачно подумал Розовски. - Следовательно… следовательно… - передразнил он сам себя. - Если моя дедукция будет работать только на этом уровне, прощайте, денежки "Байт ле-Ам"!"
Прежде, чем переключить скорость, он снова обратился к папке с документами, нашел там еще один телефонный номер.
Приятный женский голос произнес:
- Компания "Интер", приемная президента компании.
- Алло, меня зовут Зеев Баренбойм, - Натаниэль очень удачно вспомнил, что Баренбойм, на манер многих репатриантов, после приезда переименовался в Зеева. Традиция эта брала свое начало в аналогичном поступке Жаботинского. Впрочем, Натаниэль никак не мог понять, почему, с точки зрения великого сиониста и его последователей "Владимир" и "Зеев" (то бишь, "Волк") суть одно и то же. - Я бы хотел договориться о встрече с господином Левински… Собственно, мы с ним говорили на эту тему, но не конкретизировали ("Господи, откуда я знаю такие жуткие слова?!") дату встречи. Да, мы с ним давно знакомы, мне нужно поговорить об условиях кредита. Я понимаю, что его сейчас нет, но, госпожа, я бы хотел… Да, завтра, конечно… Хорошо, в восемь-тридцать. До свидания, - положив трубку, Розовски удовлетворенно потер подбородок. Уколовшись, вспомнил, что сегодня не брился ("По дороге домой заехать в "супер", купить крем для бритья и лосьон")… Конечно, он вовремя вспомнил, что Баренбойм прилетел в Израиль одним рейсом с Моше Левински. Володя не обидится. Не мог же он представиться своим настоящим именем. Хотя, с другой стороны, ничего страшного в этом не было. Но… "Будем считать, что я положился на интуицию".
16
В офисе его ждал сюрприз. Владимир-Зеев Баренбойм не дотерпел до завтра и теперь, сидя в приемной пытался заигрывать с неприступной Офрой. - Зря стараешься, - бросил на ходу Розовски. - Офра не знает ни слова по-русски.
- Офра по-русски знает слова, - сказала вдруг Офра с непередаваемым акцентом. Натаниэль замер и с неподдельным изумлением уставился на своего секретаря.
- Эт-то еще что такое?! - спросил он. - Я же брал тебя на работу только для того, чтобы моим посетителям не с кем было болтать в мое отсутствие.
- И только? - Офра обиженно надула губки. - Я думала, тебе понравились и другие мои качества.
- Конечно, конечно, - торопливо заговорил Натаниэль, - конечно, другие качества в первую очередь, но, скажи мне, Офра, сколько русских слов тебе известно?
Офра зажмурилась, словно перед прыжком в воду, и быстро произнесла:
- Собака хароший, умный, золотой…
Глаза Розовски готовы были вылезти из орбит.
- Ну что, я правильно говорю? - спросила Офра, вновь переходя на иврит.
- Правильно, но почему…
- У нас на улице поселилось много репатриантов из России. Теперь все бродячие собаки понимают русский язык. Что я, глупее их, что ли?
- Офра, девочка, - торжественно сказал Розовски. - Обещаю тебе прибавку к жалованию при первой же возможности, но только дай мне честное слово, что клиенты не узнают о твоих способностях к языкам.
- Да? - Офра фыркнула. - Прибавка будет так же, как шоколад, обещанный вчера?
- Будет, будет, клянусь…
- Ладно, - Офра сменила гнев на милость. - Так и быть. Звонил Алекс. У него есть что-то интересное. Или кто-то интересный, я не совсем поняла. Он просил, чтобы ты, когда придешь, дождался его и никуда не уходил. И не уезжал! - добавила Офра многозначительно.
- Замечательно, - пробормотал Натаниэль, отпирая дверь в кабинет. - Непременно дождусь. Что еще?
- Еще звонил Габриэль. Будет завтра. Всю информацию по Кирьят-Малахи он спрятал в сейф в твоем кабинете - видеокассета, магнитофонная запись и фотографии с пленкой. Но отчет у него с собой, он привезет завтра с утра в контору. Сказал, что хочет завтра же закончить все свои дела. Он договорился с профессором насчет работы.
- Информацию?… Ах, да, конечно, - вспомнил Розовски. - Это наше новое дело отшибло у меня память. Значит, Габи договорился. Молодец. С него вечеринка, - он повернулся к Баренбойму. - Входи, Володя, - у него язык не поворачивался назвать Баренбойма "волком". Даже на иврите. - Так что ты хотел мне сообщить?
Баренбойм мгновенно посерьезнел.
- Ты спрашивал, не были ли связаны Ари и Шмулик?
Розовски не спрашивал, но жест, которым он поощрил Баренбойма на дальнейший разговор, можно было принять за согласие.
- Так вот, - Баренбойм понизил голос. - Был я, как-то, в Кесарии… то есть, в Ор-Акива, у родственников. Недавно приехали, занесло их в эту дыру. Гуляли с ними… в шабат, стало быть.
- Точно? - Розовски весь обратился во внимание. - Именно в шабат?
Баренбойм удивленно посмотрел на него:
- А где я возьму другое время? Я ведь кручусь целыми днями, ты даже не представляешь, Натан, если я сейчас что-то имею, сколько мне это стоит здоровья, и нервов, и всего…
- Ладно, ладно, я верю, рассказывай. Значит, в шабат ты гулял по Ор-Акива…
- Нет, это родственники живут в Ор-Акива. А гуляли мы по Кесарии. Приятное место, красиво. Ну, и посмотреть приятно, как люди устроились. Да… - он замолчал, стараясь припомнить поточнее. Натаниэль его не торопил.
- Ну вот, - снова заговорил Баренбойм. - Идем, смотрим на эти виллы… Между прочим, в России сейчас есть не хуже, а даже лучше, и не только для обкомовцев…
- Ты хочешь сказать, что в Кесарии живут обкомовцы? - с серьезным видом спросил Розовски. Баренбойм оторопело на него уставился:
- Что?… При чем тут… Я просто хочу сказать, что раньше в Союзе шикарные виллы имели только обкомовцы, а сейчас, если зарабатываешь нормально, тоже можешь иметь.
- А-а… Ну-ну. И что же Кесария?
- А то, что мы проходили мимо виллы Розенфельда как раз тогда, когда он из нее выходил.
- Ари?
- Нет, при чем тут Ари? Если бы Ари, я бы не удивился.
- А ты удивился?
- В тот раз нет, - честно ответил Баренбойм. - А сейчас - да.
- Чему именно? - спросил Розовски.
- Так ведь с виллы Ари выходил Шмулик Бройдер, собственной персоной! - торжествующе завершил рассказ Баренбойм.
- Ты уверен?
- Конечно.
- Та-ак… - Розовски помрачнел. После всех сегодняшних событий ему вовсе не улыбалось навесить на себя еще и расследование обстоятельств гибели Шмулика. А, судя по всему, и особенно - по рассказу Баренбойма, без этого не обойтись. Он спросил: - Когда это было, не помнишь?
- Почему не помню? Помню - в день рождения моей племянницы Вики. Она и живет в Ор-Акива.
- Замечательно. А поточнее? Видишь ли, - произнес Натаниэль с абсолютно серьезным выражением лица, - я и собственный день рождения не всегда вспоминаю, а твоей племянницы - тем более.
- В мае. 16 мая этого года.
Четыре месяца назад. Тогда же Розенфельд внес в страховой договор пункт о смерти в результате убийства. Что было четыре месяца назад? Розовски пометил в ежедневнике. Надо выяснить, чем занимался президент "Интера" весною. Он черкнул вверху страницы: "Срочно", поставил восклицательный знак и трижды подчеркнул. Многовато заметок появилось в этом разделе за сегодняшний день.
- Ну что? - спросил Баренбойм. - Я прав? Есть между ними какая-то связь?
- Н-да-а… Покойники хорошо знали друг друга, ходили друг к другу в гости и пели хором веселые кладбищенские песни… - задумчиво произнес Натаниэль. - Ты прав, прав. Ты мне очень помог.
- Что ты, Натаниэль, не о чем говорить, - польщено улыбнулся Баренбойм.
Дверь отворилась, в кабинет вошел Алекс.
- Можно?
- Садись, рассказывай.
Алекс выразительно покосился на Баренбойма. Тот немедленно поднялся.
- Мне пора, Натаниэль, - он протянул руку Розовски. - Рад был помочь. Тете Сарре привет.
- Обязательно. Пока, Володя.
Когда дверь за Баренбоймом закрылась, Алекс уселся в кресло напротив шефа.
- Итак?
Маркин собрался было рассказывать, дверь снова распахнулась, и на пороге появилась разгневанная Офра.
- Вы что, решили здесь заночевать?
- У нас еще есть дела, - сухо ответил Натаниэль. - А в чем дело?
- В том, что уже половина седьмого. Я работаю до шести.
- Замечательно, - сказал Натаниэль. - Свари нам по чашке кофе и можешь идти.
Офра перевела взгляд на Алекса. Маркин молча развел руками.
- Никакого кофе вам не будет, - заявила Офра. - Можете сидеть хоть до утра, я пошла. В конце концов, может быть у меня личная жизнь?
- Ну, конечно, конечно. Только свари кофе. Ты же не хочешь, чтобы мы тут просидели еще десять часов?
- А мне все равно… Десять часов?! - охнула она. - Почему десять часов?
- Потому, - объяснил Розовски, - что в такое время наши головы без кофе работают вяло. Мы будем разговаривать очень медленно. И застрянем на десять часов, не меньше.
Офра задумалась.
- Хорошо, - заявила она. - Я сварю вам кофе, но вы уйдете отсюда максимум через полчаса.
- Согласен, - Розовски благодарно улыбнулся.
- И завтра я выхожу на полчаса позже, - добавила Офра.
Натаниэль махнул рукой, соглашаясь. Офра вышла.
- Шмулик Бройдер живет… то есть, жил с женой в Рамат-Авиве, - сказал Маркин. - Переехал туда недавно, в позапрошлом месяце.
- Ты ходил к нему?
- Естественно. Тебя же долго не было на службе. Я и решил… - Маркин растерянно заморгал длинными ресницами. - А что, не следовало?
- Конечно, следовало, следовало, не обращай на меня внимания… - Розовски потер виски, поморщился. - Голова раскалывается. Сумасшедший день. Два сумасшедших дня, - поправился он. - Один клиент требует заранее установленных результатов расследования, другой клиент, вернее, клиентка, она же - подозреваемая, дает себя ухлопать, едва прилетев в Израиль. Третий… - он обреченно махнул рукой. - Может, на них наш климат так действует, а?
Маркин улыбнулся и пожал плечами.
- Ты сам сколько здесь? - спросил Розовски.
- Пять лет. А кто это дал себя ухлопать? - с любопытством, впрочем, достаточно академическим, спросил Маркин.
Розовски вздохнул.
- Выкладывай. Что собой представлял этот Бройдер?
- Да, в общем, малоприятная фигура. Из тех, знаешь, кто приехал в страну с надеждой быстро разбогатеть, по возможности, ничего не делая.
- Таких много.
- К сожалению… Так вот, за те четыре года, что он здесь, он попадал в поле зрения полиции, по меньшей мере, трижды. Правда, его ни разу не судили, но задерживали, как я уже сказал, трижды…
- По каким делам?
Алекс махнул рукой.
- По традиционным, - сказал он. - Проститутки из России, попытка наладить игорный бизнес - бездарная, кстати, попытка, он наступил на мозоль здешним ребятам. Хорошо, что Израиль - не Россия, остался жив. Что еще? Торговля некачественными товарами. Но все это - в самом начале репатриации. Потом, как будто, остепенился. Устроился на работу. В строительную компанию, прорабом. Он, в свое время, закончил строительный институт.
- Бывал в России?
- Нет.
- Был стеснен в средствах?
- В том-то и дело, что нет. Вернул все кредиты, купил приличную квартиру, недавно поменял машину.