Когда Эван направлялся к машине, у него зазвонил телефон: номер совпадал с тем, который он дал Кэтрин. Грудь обожгло обидой при мысли о предательстве.
Он принял вызов и прижал телефон к щеке.
– Где ты? – спросила она.
У паранойи есть привкус – она остается на языке горечью лекарства. Дыхание Эвана вырывалось изо рта облачками пара. В воздухе пахло скошенной травой и выхлопными газами. Дальше по улице женщина в розовых сапогах на каблуках шла прочь, сопровождаемая кошачьим мяуканьем.
– Зачем тебе знать, где я? – ответил Эван.
Кэтрин мелодично рассмеялась.
– В общем-то, незачем. Единственное, что я хочу знать, – почему ты не здесь.
Эван ничего не ответил.
– Так… – продолжила Кэтрин. – И почему же ты не здесь?
– Я выясняю, как все исправить.
– Что именно?
– Все, – отрезал Эван. – Не звони мне, кроме как в экстренных случаях. Я приеду в среду ночью.
– Ладно. – От ее голоса повеяло холодком. – Поняла. Только в экстренных случаях. Хорошо. Надеюсь, я не…
– Что?
– Ничего. Просто… спасибо тебе.
Эван нажал на "отбой".
В Бербанке он сменил машину, припарковав "таурус" за два парковочных места от того, где стоял его пикап.
Добравшись домой, Эван поднялся на лифте и направился прямиком в "хранилище". Он проверил камеры наблюдения на чердаке с той минуты, когда он ушел, просмотрев на быстрой перемотке, чем занималась Кэтрин. Она спала, затем принимала душ, делала зарядку, заказывала еду, дремала. Вела себя так, как он ей сказал.
Эван досмотрел запись до настоящего момента: Кэтрин стояла у затененных окон и глядела на шоссе внизу. У нее тряслись плечи. Она плакала.
Он вышел из "хранилища", забрался на свою парящую кровать и провалился в сон.
Во сне Эван видел Джека. У него были черные губы. Черная поблескивающая жидкость потекла из его рта на подбородок. Джек попытался зажать рот рукой, как будто мог затолкать кровь обратно в тело. Безумными глазами он уставился на Эвана.
– Прошлое не бывает мертво, – произнесли его почерневшие губы. – А это даже не прошлое .
– И что это значит? – спросил Эван.
– Да откуда я, на хрен, знаю? – Джек вздрогнул, и сквозь его пальцы хлынула кровь. – Толкование сновидений, – пренебрежительно добавил он. – Ненавижу это дерьмо.
Эван проснулся в поту, тяжело дыша. Простыни были скомканы. Было пять утра. Его мысли пребывали в беспорядке, сценарии развития событий сменяли один другой.
Воздух из кондиционера высушил его пот. Эван сел на кровати, скрестив ноги, и принялся медитировать. Как учил его Джек, он очистил разум и представил себе дубовую рощу из своего детства. В небе сияло летнее солнце Виргинии, под ногами ковром расстилались дикие травы. Эван шел среди стеблей, вдыхал пахнущий деревьями воздух, слушал пение птиц. Затем он вышел на поляну, и там его ждал Джек – улыбка застыла, с подбородка капает черная кровь, зубы обнажены в вампирском оскале.
Эван, скорее раздраженный, чем напуганный, открыл глаза.
С полки у кровати он взял тибетский гонг размером с суповую миску. Эван провел палочкой по ободу, заставляя гонг гудеть, затем ударил по нему один раз и закрыл глаза.
Всей кожей чувствуя звук, он настроился на него, пробуждая внутри себя то обостренное восприятие, которое помогало ему драться или стрелять из снайперской винтовки. Эван позволил вибрации проникнуть в его тело, зазвучать внутри, создавая его заново, а потом подождал, пока этот звук затихнет, исчезнет, пока застынет воздух вокруг.
Когда Эван открыл глаза, он чувствовал себя обновленным.
В голове у него прояснилось.
Он не мог доверять Кэтрин. Он не мог доверять Мемо Васкесу, позвонившему вторым. Завтра Эвану предстояло встретиться с Васкесом, значит, оставалось менее двадцати четырех часов на то, чтобы понаблюдать за Кэтрин и выяснить, собирается ли она вступить в контакт с врагом.
Если этого не случится, с утра он встретится с Васкесом и надавит на него.
Нужно просто давить до тех пор, пока кто-то из них не расколется.
В животе у Эвана заурчало. Он встал с кровати и направился в кухню. Вертикальный сад знавал и лучшие времена. Похоже, что-то случилось с системой орошения – травы начали вянуть по краям. Тем не менее Эван нашел пару красных помидоров, сорвал базилика и шалфея и сделал омлет.
Вернувшись в "хранилище", Эван, попивая свежезаваренный мятный чай и ковыряя омлет вилкой, принялся наблюдать за тем, как Кэтрин спит. Ее прямые блестящие волосы обрамляли лицо, кожа сияла чистотой. Черные волосы, белоснежная кожа – будто красотка на черно-белом снимке.
Наконец она проснулась, потянулась, зевнув, и направилась в ванную. Женщина приняла душ, переоделась, затем пошла в кухню и принялась шарить на полках в поисках сковородки. Пожарив яичницу, она села у стойки, гоняя яичные желтки вилкой по тарелке.
Как будто они завтракали вместе.
Эван вспомнил, как Кэтрин подозвала его к окну и притянула к себе. Ее кожа была как шелк. Помада на мягких губах размазалась…
Если она с ним играла, то делала это великолепно.
Телефон Эвана пискнул – еда в желудке стимулировала GPS-сигнал. Если он хотел и дальше следить за Кэтрин, микрочипы нужно было вскоре заменить – а в данный момент он ничего не хотел так сильно, как продолжать наблюдение за ней.
На дисплее телефона отобразилось местоположение Кэтрин, за которой Эван сейчас наблюдал в реальном времени. Он отхлебнул чаю и приготовился к долгой вахте.
Глава 34
Инцидент с самурайским мечом
Все мониторы показывали Кэтрин с разных ракурсов: сверху, анфас, в профиль; некоторые кадры были довольно эстетичны. Это походило на коллаж в духе Уорхола: "Кэтрин, которая читает журнал, лежа на животе, и болтает ногой в воздухе".
Эван периодически покидал свой наблюдательный пункт, выходил из убежища, чтобы позаниматься в зале на тренажерах, поесть, поупражняться на беговой дорожке у южного балкона. Отсюда он мог видеть квартиру 19Н в доме напротив – ту самую, где на вай-фай Джои Делароссы поступали зашифрованные телефонные звонки по номеру 1-855-2-NOWHERE после того, как проходили через телефонные реле по всему миру, и откуда они снова исчезали на просторах Сети.
Каждый раз, возвращаясь в "хранилище", Эван отматывал записи камер и просматривал их до настоящего момента. И каждый раз оказывалось, что Кэтрин делала то же, что и сам Эван, – ждала. Она застелила матрас, побродила по кухне, кое-как позанималась йогой, глядя в окно. Тридцать одну минуту она пролежала на диване, всхлипывая. Эван просмотрел каждый фрагмент записи, ожидая хоть какой-нибудь ошибки. Но ни разу поведение Кэтрин не показалось ему подозрительным.
В шесть тридцать кто-то нажал кнопку звонка на двери в квартиру Эвана – толстые стены "хранилища" приглушили звук. Несколькими кликами мыши он вызвал на экран изображение с камеры, спрятанной за вентиляционной решеткой в коридоре.
У двери, держа за руку Питера, стояла Мия. Она переминалась с ноги на ногу, будто бежала на месте – женщина явно нервничала.
Эван почувствовал укол раздражения. За минуту он покинул "хранилище" и подошел к входной двери. Открыв ее, Эван приготовился выслушать очередную жалобу, но Мия вовсе не выглядела сердитой.
Опухшие глаза, покрасневший кончик носа, напряженное лицо. Он принял страх за раздражение.
– Здравствуйте, Эван. Простите, что беспокою вас, но у меня аврал на работе. Мне нужно немедленно ехать в офис, а все мои бебиситтеры заняты.
Питер смотрел на Эвана. Синяк под глазом мальчика уже начал желтеть. За спиной у Питера был рюкзак, набитый под завязку. Сколько вообще вещей нужно носить с собой восьмилетнему мальчику?
– Погодите-ка, – сказал Эван. – Что?
– Прошу вас.
– Я не могу, – быстро ответил Эван. – Мне жаль. У меня самого завал на работе. Я действительно не могу прерваться.
– Но вам не придется за ним смотреть! – воскликнула Мия. – Просто посадите его в какой-нибудь комнате, Питер будет делать домашнее задание. Вы ведь можете просто поглядывать, как он там, каждые полчаса или около того? – Мия подошла поближе и добавила, понизив голос: – Это очень важно. Вопрос жизни и смерти.
– Это метафора? – тоже понизив голос, спросил Эван.
– Нет, – ответила Мия. – Мне не к кому больше обратиться. Мне очень нужна ваша помощь.
Если его врагам по какой-то причине удастся выйти на его укрытие и атаковать его здесь, сможет ли он защитить мальчика? Эван закусил губу с внутренней стороны. Посмотрел на Питера. Снова перевел взгляд на Мию.
– Сколько времени это займет?
– О, слава богу! – Мия немедленно подтолкнула Питера к квартире 21А. – Это всего на пару часов.
Эван придержал дверь, и мальчик проскользнул внутрь. Мия направилась к лифту, но на полпути остановилась и оглянулась:
– Словами не передать, как много это для меня значит!
Эван лишь кивнул в ответ и закрыл дверь.
– Тут тааак круто! – послышалось сзади.
Он резко обернулся.
– Стой. Ты где?
Питер разгуливал по кухне, разглядывая ее. Он уже оставил следы пальцев на холодильнике. Включил блендер. Подергал кухонный кран, открутив и закрутив воду.
Эван подбежал к нему, выключил блендер.
– Ничего не трогай.
– О’кей. Извини. Просто… тут только сталь и бетон, как в Бэт-пещере.
Эван поглядел на эмблему, пришитую к рюкзаку.
– Ты фанат Бэтмена, да?
– А знаешь почему? – Питер подождал, пока Эван помотает головой, и затем продолжил: – Потому что он не волшебный. Не пришелец, как Супермен с его суперсилами. Бэтмен не умеет летать. Он как я и ты. Его родителей убили, и теперь он хочет помогать людям. Вот и все. – Питер грохнул своим рюкзаком о кухонную стойку и уселся на стул. – Хочу есть.
Мысли Эвана, все еще занятые мертвыми родителями, явно не успевали за словами мальчика.
– У тебя есть макароны с сыром? – спросил Питер.
Эван открыл холодильник, окинул взглядом полупустые полки. Банка корнишонов, луковицы для коктейлей, два мешочка соли в отделении для фруктов.
– У меня есть икра и соленые крекеры.
– Что еще за соленые крекеры?
Эван вынул крекер из коробки и протянул Питеру. Мальчик откусил, рассыпав крошки на тарелку, и скорчил гримасу.
– Что?
– Они безвкусные !
Эван нашел в глубине ящика кусок сыра манчего, отрезал несколько ломтиков и положил сверху на крекеры.
– Вот, так будет лучше, – сказал он и захлопнул ящик, ударив по дверце кулаком. – А теперь марш делать домашнее задание.
Питер открыл тетрадь и принялся писать.
Эван торопливо прошел в спальню, запер за собой дверь, затем через ванную проник в "хранилище". Усевшись в кресло, он снял записи с паузы и продолжил наблюдать за тем, как Кэтрин Уайт ведет себя как Кэтрин Уайт. Она валялась на матрасе. Пила апельсиновый сок из бумажного пакета. Вынула из своей сумочки лак и накрасила ногти на ногах. Эван кликнул на ускоренное воспроизведение, высматривая хоть что-то, что может быть истолковано как сигнал – открытое окно в ванной, телефонный звонок, записка, просунутая под входную дверь, – но это были лишь несколько часов рутины, ускоренной в духе Чарли Чаплина. Все указывало на то, что до его встречи с Мемо Васкесом, назначенной на завтрашнее утро, ничего не произойдет.
Эван просмотрел все, что пропустил, и следил за Кэтрин в реальном времени, когда услышал донесшийся из квартиры крик, сопровождаемый громким звуком падения чего-то на пол.
Подпрыгнув, Эван выскочил наружу, закрывая за собой потайную дверь. Когда он выбежал из спальни в коридор, там стоял Питер. По его руке стекала кровь.
На полу у его ног валялась упавшая с креплений на стене катана, наполовину извлеченная из ножен.
– Простите. – Мальчик, стараясь не заплакать, обхватил большой палец рукой. – Я просто хотел посмотреть.
Эван опустился на колено.
– Покажи руку.
На большом пальце кровоточила царапина – лезвие едва его коснулось. Учитывая то, каким острым был этот меч, было счастьем, что мальчик не лишился пальца.
Эван отвел Питера в ванную, промыл его рану холодной водой, а затем вытер ее бумажным платком. Положив окровавленный платок в раковину, взял из шкафчика с лекарствами тюбик суперклея.
– Вы собираетесь склеить мне рану?!
– Да.
– А если мне захочется почесать щеку и палец приклеится к моему лицу?
– Тогда будешь ходить так до конца жизни.
Питер с тревогой в глазах посмотрел на Эвана, затем его лицо расслабилось.
– Ха-ха. Уверены, что так можно делать?
– Поверь мне, – сказал Эван.
Питер последовал его совету.
– А у вас нет пластырей с маппетами? – спросил он потом, разглядывая рану.
– Нет, – ответил Эван.
Они вернулись в коридор к упавшему мечу. Деревянные ножны были украшены саягаки – клеймом давно покойного сенсея. Клеймо разрезала надвое трещина. В стране было лишь три человека, которые могли бы восстановить эти ножны, и, к счастью, один из них жил в Марине. Эван присел на корточки и провел по трещине пальцем. После завершения миссии нужно будет съездить на север и починить ножны.
– Простите, – сказал Питер. – Просто делать домашку скучно.
– Могу себе представить. – Эван поднял меч и вернул его в крепления.
– А что это? – спросил Питер.
Катана девятнадцатого века, идеально выкованная, с формой хамона – лезвия – чоджи-мидаре. Бохи и сохи, балансирующие меч, сделаны вручную, полировка сашикоми, золотое яблоко на рукояти.
– Меч, – ответил Эван.
Он провел Питера обратно к кухонному столу, затем взял катану, отнес ее вниз, на парковку, и спрятал в потайное отделение в кузове пикапа. Ремонт ножен будет ему наградой за завершение миссии.
Когда Эван вернулся, Питер растянулся на диване с тетрадкой на груди и спал. Вне всяких сомнений, инцидент с самурайским мечом вымотал его. Эван замер на мгновение, не уверенный, как ему поступить. К счастью, в этот момент зазвонил дверной звонок.
Мия, стоявшая на пороге, выглядела уставшей.
– Господи, Эван, не знаю, как мне вас благодарить!
– Все в порядке? – спросил он.
– Настолько, насколько это возможно, – выдохнула она. – А у вас?
– Все хорошо. Только Питер слегка порезал палец.
– Ой. Что случилось?
Эван втянул голову в плечи.
К счастью, Мия, не дожидаясь ответа, прошла мимо него внутрь пентхауса. Ее взгляд метнулся к спящему на диване мальчику.
– Они такие тихие, когда спят, – сказала она.
Мия собрала вещи сына, накинула его рюкзак на плечо, затем подошла к Питеру, чтобы взять его на руки.
– Его невозможно разбудить. Придется просто оттащить его вниз. – Женщина попыталась поднять мальчика, одновременно сражаясь со сползающим с плеча рюкзаком.
– Я вам помогу, – сказал Эван, подойдя к ней.
Глава 35
Гимн свободе
Они вошли в квартиру 12В. Эван нес хрупкое тельце Питера на руках, сейчас они выглядели в точности, как герои пьеты Микеланджело. Мия тащила свою сумку и ранец Питера. На пороге она сбросила туфли.
– Поможете мне уложить его в кровать? Мне нужно поскорее раздеться. – Осознав, что она сказала, Мия залилась краской. – Не в том смысле. Ну, вы поняли…
– Да, без проблем.
Эван отнес ребенка в спальню и уложил на кровать, оформленную как гоночная машина. Он на мгновение застыл в этой комнатке, пытаясь понять, спал ли сам когда-то так крепко.
Затем Эван вернулся в гостиную. Откуда-то из глубины квартиры доносился джаз Майлза Дэвиса. На дверном косяке кухни красовалась новая наклейка: "Ведите себя так, будто вы – тот, кто обязан вам помочь".
Эван не вполне понял, что это означает.
Он направился к спальне Мии и чуть не столкнулся с ней в дверях. Нервно рассмеявшись, женщина отпрянула. Она переоделась в ночную рубашку, доходившую ей до середины бедра. Они с Эваном стояли так близко, что даже в слабом свете, лившемся из спальни Мии, он различал веснушки на ее носу. Распущенные волосы лезли ей в лицо, и она собрала их в хвост, подняв руку, так что облегающая рубашка немного задралась. Эван почувствовал легкий аромат лемонграсса. Запах ее кожи. Ее запах.
Мелодия затихла, затем послышались слабые звуки рояля.
– Ой, нет! – встрепенулась Мия. – Только не Оскар Питерсон. – Она слегка покачивалась в такт музыке. – Однажды в колледже я забрела на пару по психологии. Лекция была посвящена медитации. Вы когда-нибудь медитировали?
– Бывало.
– Преподавательница попросила нас разбиться на пары и задавать друг другу один и тот же вопрос, снова и снова: "Что делает тебя счастливым?" Только этот вопрос, опять и опять. А потом мы менялись. Когда очередь дошла до меня, я ответила: "Гимн свободе". Вот эта самая песня. Вы только вслушайтесь, как играет рояль.
Мия перенесла вес на одну ногу и опять распустила волосы. Из-за завитков виднелась родинка на виске. Мия смотрела Эвану прямо в глаза.
– Сыграем?
– Конечно.
– Что делает тебя счастливым?
"Стрельба из снайперской винтовки", – подумал Эван.
– Собаки. Особенно родезийские риджбеки.
Мия хмыкнула.
– Что делает тебя счастливым?
"Парирование двумя руками в джиу-джитсу", – подумал Эван.
– Французская пшеничная водка.
– Что делает тебя счастливым?
На этот раз не было разрыва между его мыслями и словами.
– Твои веснушки.
Рот Мии приоткрылся, она отпрянула в комнату, решила сказать что-то, но осеклась.
– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил Эван.
– Нет.
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Да. Да, хочу, да.
Она шагнула к нему, а он – к ней. Ее руки обвили его шею, скользнули по щекам. Их губы слились в поцелуе. Мия прижалась к Эвану всем телом: голова запрокинута, вьющиеся волосы нежно струятся между его пальцев. Эта мягкость губ… Мия прижалась лбом к его лбу, прекратив поцелуй.
– Нет, – мягко сказала она.
Эван отстранился.
Женщина поморщилась.
– Нет. Нетнетнетнетнет!
Эван ждал.
– Это большая ошибка. Огромная . У меня и так полно всяких сложностей в жизни, чтобы допустить возникновение еще одной… сложности .
– Ладно, – откликнулся он.
– Если Питер увидит нас, это собьет его с толку. Прости, но тебе лучше уйти.
– Ладно. – Эван повернулся к двери.
– Просто время сейчас неподходящее и… – Мия взмахнула руками, будто постовой на перекрестке, словно пыталась остановить этот разговор, остановить бешеный поток собственных мыслей. – О господи, ты такой… невозмутимый.
– А чего ты ожидала?
– Не знаю. Начни спорить со мной. Накричи на меня. Обвини. Разозлись.
– Ты этого хочешь?
– Нет. – Мия разочарованно вздохнула. – Да? Может быть?
– Мне неинтересно скандалить, – сказал Эван.
– Мам?
Оба повернулись к дверному проему. Питер сонно протирал глаза. Он устало посмотрел на взрослых.
– Что вы тут делаете?